Ворон

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой

Над старинными томами я склонялся в полусне,

Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,

Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.

"Это верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне".

Перевод К. Бальмонта, 1894

в книгах не было ответа,

как на свете жить без света той, кого уж не вернуть

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий,

С бюста бледного Паллады не умчится никуда.

Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,

Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит всегда.

И душа моя из тени, что волнуется всегда.

Не восстанет - никогда!

И ворон, неподвижный, все еще сидит на бледном бюсте Паллады, как раз

над дверью моей комнаты, и глаза его смотрят, словно глаза мечтающего

дьявола; и свет лампы, падающий на него, бросает на пол его тень; и душа моя

из круга этой тени, колеблющейся по полу, не выйдет больше никогда!

"Пророк! - сказал я, - злосчастная тварь, птица или дьявол, но все-таки

пророк! Во имя этих небес, распростертых над нами, во имя того божества,

которому мы оба поклоняемся, поведай этой горестной душе, дано ли будет ей в

далеком Эдеме обнять ту святую, которую ангелы зовут Ленорой, прижать к

груди мою милую, лучезарную Ленору!" Ворон каркнул: "Больше никогда!"

"Да будут же эти слова сигналом к нашей разлуке, птица или дьявол! -

вскричал я, приподнявшись с кресла. - Иди снова на бурю, вернись к берегу

плутоновой ночи, не оставляй здесь ни единого черного перышка, которое могло

бы напомнить о лжи, вышедшей из твоей души! Оставь мой приют неоскверненным!

Покинь этот бюст над дверью моей комнаты. Вырви свой клюв из моего сердца и

унеси свой призрачный образ подальше от моей двери!" Ворон каркнул: "Больше

никогда!"

О, Елена, твоя красота для меня — Как Никейский челнок старых дней, Что, к родимому краю неся и маня, Истомленного путника мчал все нелепей Над волной благовонных морей.

что мой земной удел Земного мало знал самозабвенья, Что сон любви давнишней отлетел Перед враждой единого мгновенья. Скорблю я не о том, что в блеске дня Меня счастливей нищий и убогий, Но что жалеешь ты, мой друг, меня,

В «Овальном портрете» он показал невозможность любви, потому что душа, исходя из созерцания земного любимого образа, возводит его роковым восходящим путем к идеальной мечте, к запредельному первообразу, и как только этот путь пройден, земной образ лишается своих красок, отпадает, умирает, и остается только мечта, прекрасная, как создание искусства,

Я шепнул: "Как счастье, дружба

улетели навсегда,

Улетит и эта птица

завтра утром навсегда".

И ответил Ворон:

"Никогда".

Воздух вдруг весь заструился, дымный аромат разлился

От кадила Серафима, чьи шаги глушил ковер.

"О, несчастный",- я взмолился - "видит Бог - я исцелился,

Наконец-то в облегченье он послал ко мне забвенье -

Чашу чудного напитка от Линор на все года!"

Каркнул Ворон: "Никогда!" От такого предсказанья я вскричал: "О, зла созданье!

Кем ты послан, Вещий Ворон, буря ль занесла сюда,

На пустынный берег суши, где сгорели наши души,

В этот дом, кошмаров полный,- правду мне скажи, когда

Получу я исцеленье" Заклинаю Богом я!"

Каркнул Ворон: "Никогда!"