Пираты Балтийского моря

Главарь слегка приоткрыл руки и взглянул на внезапно обвисший уд. Затем перевёл взгляд на Стояна и по его глазам понял, что парень не шутит. Верзила попытался что-то сказать, но лишь по-бабьи взвизгнул и в ужасе посмотрел на стоящего перед ним человека. У главаря изменился голос: от гудящего баса не осталось и следа, вместо него раздавался только неприятный писк. Подхватив с земли портки и пытаясь на ходу их надеть, он помчался прочь от вселяющего в него ужас человека. Отбежав подальше, он оглянулся, но, когда Стоян вновь посмотрел на него, истошно взвизгнул и прибавил ход.

– Позвольте помочь вам подняться, – произнёс Стоян, обращаясь к Марии, и, накинув на плечи девушки собственную куртку, протянул ей руку.

Мария впервые в своей жизни видела парня с волосами золотистого цвета и пронзительно-синими глазами. Она невольно загляделась на рослого красивого юношу, но тут же, смутившись, опустила глаза и подала ему руку.

Герка развязал купца и помог ему встать на ноги. Тот бросился к дочери, обнял её и запричитал:

– Извини, милая, не смог твой старик защитить тебя от разбойников. И батраков наших убили ни за что ни про что!

Мария обняла отца и стала гладить его по седой голове.

– Ну что же ты мог сделать один против целой шайки, отец? Слава Богу, всё обошлось, и они не успели причинить вреда ни тебе, ни мне, и мы с тобой остались живы. А всё благодаря этим смелым людям.

– Да-да, конечно, – ответил отец, с некоторым подозрением глядя на троицу рослых, сильных парней.

– Не бойтесь нас. Вам мы вреда никакого не причиним! – попытался успокоить его Стоян и, усмехнувшись добавил: – Мы с друзьями охотимся за другой добычей! Моё имя Стоян, а это Герка. Рядом с ним Всеволод.

– Меня зовут Фридрих, я купец, а это моя дочь Мария. Мы благодарны вам за своё спасение и будем благодарны всю оставшуюся жизнь. Вы спасли мою дочь, а кто ваша добыча, если не секрет? – с присущим торговым людям любопытством спросил он.

– Те, кто сжигает дома и убивает людей. Подобные тем, которые сожгли отца моего друга, – ответил Герка и посмотрел на Стояна.

– Примите наше с дочерью искреннее соболезнование по поводу такой ужасной кончины вашего родителя! – произнёс купец и склонил голову.

– Благодарю вас! – ответил Стоян.

– Как, твой отец погиб такой страшной смертью?! – ужаснувшись, воскликнула Мария. – Кто эти мерзкие люди?! Как и когда это могло случиться, когда вокруг полно воинов ордена?

Золотоволосый парень не ответил. Он погрузился в тягостные воспоминания и лишь с грустью смотрел на верхушки качающихся сосен.

– Неделю назад пришли меченосцы за десятиной, но нам было нечем им заплатить, вот они и сожги полдеревни в назидание. А у отца Стояна нашли коловорот и за это сожгли его вместе с домом. Они посчитали его колдуном, – тихо пробасил Всеволод.

– Как страшно! – с навернувшимися на глаза слезами прошептала растерянная Мария. – Но разве люди ордена способны совершить подобное? Вы, скорее всего, ошибаетесь. Это никак не могли быть рыцари. Они благородны! Кто-то под видом людей ордена совершил столь гнусное злодеяние! – И она беспомощно оглянулась на отца.

Девушка ожидала опровержения, но её отец, не проронив ни слова, только потупил голову, стараясь не смотреть Стояну в глаза. Он обдумывал услышанное и решал, как ему откупиться от своих спасителей. Кто знает, что теперь у них на уме! Наконец изрёк:

– Мы с дочерью сегодня на рынке кое-чего наторговали и хотим поделиться с тобой заработанным. Так мы сможем отблагодарить тебя и твоих товарищей за наше спасение от разбойников.

Мария улыбнулась отцу, радуясь, что хоть чем-то они смогут помочь этому красивому парню, так жестоко пострадавшему по воле злых людей. Она мягким, полным сочувствия взглядом посмотрела на Стояна. Тот тоже с любопытством взглянул на девушку, которая с явным нетерпением ждала его ответа. Тогда молодой человек повернулся к отцу Марии и медленно, но твёрдо произнёс:

– Нет, спасибо вам на добром слове, но мы от вас ничего принять не можем. Не корысти ради мы спасали вас! Мы с друзьями мечтаем насобирать денег на корабль, и мы это сделаем! Но не за ваш счёт! Отныне все меченосцы на нашей земле – наши заклятые враги, поэтому мы вправе требовать от них компенсации за наши страдания, причём в той форме, которую посчитаем для этого справедливой! Мой отец будет отомщён сполна!

– Ты, конечно, вправе требовать отмщения за чудовищную смерть своего отца, – осторожно начал Фридрих, – но ты, наверное, понял, что мы с дочерью тоже немцы, как и многие люди ордена. Но мы рижские немцы, патриоты своего города и не имеем никакого отношения к ганзейским немцам, а тем более к злодеяниям Ливонского ордена. Мы торговые люди, и нам не нужны война и людское горе. Это сильно мешает нашему делу. Мы хотим торговать мирно и со всеми людьми, невзирая на то, к какой общине или вероисповеданию они принадлежат.

Стоян бросил быстрый взгляд на притихшую Марию, потом посмотрел на ставших вдруг серьёзными друзей. Ещё раз взглянул в глаза отца девушки, который теперь смотрел на него, с нетерпением ожидая, когда их отпустят.

– Нет, вы не враги нам, а поэтому спокойно поезжайте домой, – произнёс Стоян и, вновь посмотрев в глаза Марии, продолжил: – Но клянусь, что однажды я постучусь в дверь вашего дома, когда буду готов отвести вашу дочь на свой корабль.

– Хотелось бы тебе верить, Стоян, но твоя мечта мне кажется такой призрачной, что я даже боюсь думать о ней, чтобы ненароком её не спугнуть. Но я буду молиться за тебя и твою мечту, я буду ждать тебя!

Слова купца источали елей. Стоян, немного помедлив, осторожно взял Марию за руку и внимательно посмотрел в её доверчивые зелёные глаза. Девушка не сделала попытки высвободить руку из крепких ладоней Стояна, а её отец молча наблюдал, как молодые люди жадно всматриваются друг в друга, будто пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли. Повидавший на своём веку всякое, Фридрих, несмотря на то что он в силу сословных различий, конечно, не желал дочери такого выбора, в этот момент не сказал ни слова. Он был уверен, что со Стояном и его компанией они встретились в первый и последний раз.

Глава 6. Дела городские и личные

На следующий день Фридрих с самого утра приглядывал за тем, как работники раскладывали товар в его новой лавке. Совсем недавно ему удалось обустроиться на Ратушной площади. Все богатые купцы города почитали за честь иметь здесь свою лавку, потому что в Риге это было самое престижное место для торговых людей. Чтобы прибыльнее организовать своё дело, многие купцы шли на всяческие ухищрения в борьбе за доходное место. В ход шли и родственные связи, и дорогие подарки, и денежные подношения господину бургомистру. Все средства были хороши, и никто не осуждал победителя за его маленькие хитрости.

Мария крутилась рядом с отцом и чем могла пыталась ему помочь. Она старалась получше разложить принесённый батраками товар и одновременно красочно расхваливала его перед прохожими, зазывая их оценить качество и приобрести хотя бы немного для пробы.

Мимо проходили бюргеры и горожане, а иногда и приезжие купцы, которые бросали оценивающие взгляды на товар и на бойкую девицу, которая заправляла в лавке наравне с отцом. Среди прогуливающих по Ратушной площади встречались и немецкие, и шведские, и датские купцы. Было довольно много торгового люда и из русских земель. Фридрих давно вёл дела с купцами из Новгорода и Пскова и даже успел немного освоить их речь. Поэтому ему было не так уж и трудно понять потребности восточных гостей города, и он всячески старался налаживать с ними добрые деловые отношения.

Как раз сегодня Фридриху удалось по выгодной цене купить у знакомого русского купца пару берковцев¹⁰ воска и несколько десятков сороков¹¹ меха. В свою очередь он выгодно продал ему десять пудов¹² соли, немного янтаря и серебра. А для дочери у гостя из русских земель нашлись разноцветные стеклянные украшения: ожерелье и браслет. Подарок отца ей очень понравился, и она тут же его примерила. Время от времени она поправляла на шее ожерелье и поднимала руку, чтобы полюбоваться другим подарком. Мария осторожно поворачивала кисть и ловила отблески утреннего солнца на цветных стёклышках. Её очень нравилась игра солнечного света. Она была счастлива вниманием отца и радовалась, как маленький ребёнок новой игрушке.

В это время по Ратушной площади степенно, никуда не торопясь, прогуливался глава города. Он был в новом, расшитом золотом камзоле. Высоко задрав округлый подбородок с глубокой, разделяющей его пополам ямкой, он держал путь прямо к ратуше¹³. Хейнер фон Зиберман, так звали бургомистра Риги, держал в руке тяжёлую золочёную трость и мерно цокал ею по недавно уложенной брусчатке. Он был горд собой, а деловой люд уважительно раскланивался с главой города. Он же отвечал им выборочно, удостаивая коротким взглядом почти бесцветных глаз лишь некоторых из них.

Бургомистр с явным неудовольствием покосился на яркое солнце, которое впервые за многие дни наконец-то показалось из-за туч. Горожане и купцы, наоборот, были рады этому обстоятельству, потому что огромные лужи на Ратушной площади начали подсыхать и вскоре не надо будет через них перепрыгивать или обходить стороной. Хейнеру же солнце светило прямо в глаза, и это заставляло его прищуриваться, отчего старик морщился, хотя терпеть этого не мог: ему казалось, будто сморщенное лицо портит его внешний вид и тогда у горожан складывается о нём искажённое впечатление.

Прохаживаясь по площади, глава города с любопытством разглядывал новые купеческие ряды. Проходя мимо лавки Фридриха, бургомистр бросил короткий косой взгляд на выложенные товары, но надолго задержал взгляд на дочери купца – розовощёкой стройной красавице. В это время девушка в очередной раз разглядывала подарок отца. Хейнер фон Зиберман подошёл вплотную к лавке, чтобы получше рассмотреть, чем это там она заинтересовалась. Увидев на запястье девушки всего лишь стекляшки, которые в Ригу часто привозят русские купцы, он недовольно поморщился, как будто проглотил целую пригоршню незрелой клюквы.

Хейнер посмотрел на отца девушки, который в это время как раз о чём-то беседовал с русским купцом, и ему очень не понравилось, что Фридрих разговаривает с гостем на его родном языке. Лицо бургомистра снова скривилось в недовольной гримасе. Он приблизился к собеседникам и попытался понять, о чём они толкуют, но его знаний явно не хватало. Глава города вообще не считал нужным утруждать себя изучением иностранных языков и предпочитал со всеми своими гостями и просителями изъясняться исключительно на родном немецком. А если кто не понимал – это уже его проблемы. Хочешь, чтобы тебя поняли, – нанимай толмача. Эту моду переняли почти все немецкие переселенцы, ставшие гражданами Риги, а по-немецки – бюргерами. Поэтому простым горожанам, коренным жителям, которым приезжие давали гражданство очень неохотно, приходилось изучать немецкий язык, иначе объяснится со своими господами они не могли. Так же было и с бургомистром, хотя исконное население этих мест его никогда сильно и не интересовало. Для него было важно мнение представителей Малой и Большой гильдий, да ещё, может быть, граждан города – бюргеров, которые тоже, как правило, были немцами. Прочие же никакого веса в обществе не имели, и их роль сводилась к тому, чтобы обслуживать интересы господ и участвовать в обороне города. За это им предоставлялась возможность заработать себе на жизнь и почувствовать себя относительно защищёнными.

Русский купец с независимым видом посмотрел в холодные бледно-серые глаза главы города и поприветствовал его лёгким поклоном. Он признал в бургомистре ровню и поэтому даже не подумал снять свою шапку, отделанную дорогим мехом. Потом купец быстро, но уважительно распрощался с товарищем по ремеслу и отправился по своим делам.

– Здравствуйте, досточтимый господин бургомистр, – заметив за своей спиной главу города, заискивающе произнёс Фридрих, торопливо сняв перед ним головной убор и низко поклонившись. – Как ваше здоровье? Сегодня наконец-то солнышко выглянуло, а то вас, как я слышал, в сырость кости донимают.

Городской глава в ответ недовольно сморщил большой крючковатый нос, а затем осторожно покосился на стоявшую неподалёку купеческую дочь, и только убедившись, что та не услышала вопроса отца, успокоился и даже едва заметно улыбнулся. Несколько минут он с явным удовольствием наблюдал за Марией, которая аккуратно расправляла искрящиеся на солнце мягкие соболиные шкурки. Они лежали на прилавке в ряд и ждали своих покупателей. Наконец бургомистр обернулся к купцу и, криво усмехнувшись, как бы нехотя, медленно произнёс:

– Ну, здравствуй, Фридрих! Вот смотрю, дочь твоя год от года всё больше расцветает, а я помню её совсем ещё маленькой, такой курносой и смешной косолапой пигалицей. А теперь-то вон какая статная девица вымахала!

– Да, Мария у меня выросла настоящей красавицей, да ещё и умница какая! Уже купеческое ремесло осваивает! – похвалился купец и с гордостью посмотрел на свою дочь.

– Послушай, Фридрих, я думаю, ничего не случится с твоей лавкой, если ты пройдёшься со мной до ратуши. У меня к тебе есть один деловой разговор.

– Если не надолго, то можно, господин бургомистр. Сегодня мне удалось по очень выгодной цене приобрести у русских купцов кое-какой ценный товар, и он пока ещё здесь. Я сильно за него беспокоюсь, и потому не хотелось бы надолго отлучаться. Мало ли что!

– В моём городе все чувствуют себя в полной безопасности! Под моим руководством Рига стала ещё краше прежнего и является надёжной защитой для тех, кто находится за её стенами. Городская стража работает как часы, и она не допустит какого-либо своеволия в моём городе! Или ты сомневаешься во мне?!

Бургомистр подозрительно покосился на купца, но тот тут же опустил голову и быстро закивал.

– Это несомненно, господин бургомистр! Жители нашего города бесконечно благодарны вам за заботу, и я совершенно уверен, что мой товар останется в целости и сохранности… Но поймите меня правильно: на душе у купца спокойнее, когда он находится рядом со своим товаром.

– Неужели ты и дочери не доверяешь, раз так боишься за свой товар? – усмехнулся глава города.

– Моей Марии я могу доверить не только свой товар, но и собственную жизнь! – порывисто ответил купец, с любовью и гордостью глядя на дочь, а потом, обращаясь к ней, произнёс: – Мария, я пройдусь с господином бургомистром до ратуши. Нам надо обговорить кое-какие важные дела.

– Хорошо отец, не беспокойся. Всё будет в порядке, я пригляжу за товаром, – весело ответила Мария.

Хейнер фон Зиберман снова приклеился взглядом к дочери купца и нарочито громко произнёс, чтобы и она тоже слышала:

– Ну, тогда пойдём, Фридрих, раз твоя красавица так уверена в своих силах. Мне кажется, она должным образом покомандует твоими работниками и не даст спуску этим дармоедам!

Глава города расхохотался, довольный своей остроумной шуткой, и уже тише продолжил:

– Да, хороша, действительно хороша девка! Огонь, а не девка! А глазища-то какие, а как смотрит! Ух!

Причмокнув толстыми губами, Хейнер фон Зиберман ещё раз внимательно снизу вверх оглядел тонкую фигуру девушки. Перехватив слащавый взгляд бургомистра, Мария смутилась, зарделась и резко отвернулась от него.

– Ничего, ничего, ты ещё оценишь меня по достоинству, гордячка! – пробормотал себе под нос глава города и, резко развернувшись, широкими шагами направился к ратуше. Она была единственным местом в городе, где он мог сполна почувствовать свою исключительную значимость.

Фридрих же отдал ещё несколько указаний работникам, сказал пару ободряющих слов дочери и бросился догонять главу города. Он нагнал его уже у входа в ратушу и, открыв перед бургомистром тяжёлые двери, отступил на шаг в сторону. Хейнер фон Зиберман даже не взглянул на купца и не поблагодарил его.

– Ну, что встали?! – приказным тоном, подражая отцу, обратилась к работникам Мария. – Бургомистра никогда в своей жизни не видели? Давайте берите мешки и заносите меха на склад, им нельзя подолгу на солнце лежать. Они от этого блеск теряют. Хватит и тех соболей, что мы на прилавок выложили.

Войдя в зал ратуши, глава города, тихо покряхтывая, поудобнее расположился в любимом высоком кресле во главе длинного дубового стола. Не предлагая Фридриху сесть, он взял с серебряного блюда большое красное яблоко, хотел его укусить, но, вспомнив про свои больные зубы, кисло поморщился и взял другой рукой маленький ножик для разрезания фруктов.

– Я давно хотел с тобой переговорить без лишних свидетелей, Фридрих, – начал он. – Да вот дела городские совершенно не оставляют мне времени на что-нибудь другое.

– Я вас слушаю, господин бургомистр, – уважительно ответил купец.

– Как у тебя идёт торговля? Мне доложили, что ты взял в долг большую сумму денег и намереваешься приобрести у русских купцов крупную партию товаров. Почему именно у русских? У тебя что, с деньгами совсем плохо, раз ты решил столь опрометчиво рискнуть всем своим состоянием?

– Да, господин бургомистр, ваши люди не ошиблись. Я действительно заключил договор с ганзейскими купцами, которые собираются купить у меня большую партию русских мехов и воска, и вот как раз сегодня я приобрёл часть товара и обговорил с псковским купцом последние условия нашей сделки. Очень надеюсь, что дело сложится удачно и с помощью этой сделки мне удастся поправить своё положение.

– Но ты же должен понимать, что если твоя сделка сорвётся, ты останешься ни с чем и тогда, вполне возможно, не сможешь платить городу торговую пошлину. Твой дом придётся продать за долги, и где же ты собираешься жить? А ещё, не приведи Господь, и вовсе придётся выгнать тебя из города как банкрота! А ведь у тебя уже такая взрослая дочь. Ей бы сейчас о своей личной жизни подумать, выйти удачно замуж, а не надеяться на призрачную удачу своего отца. Купец сегодня богат, а завтра фортуна повернётся к нему другим местом – и тогда нищета и голод. Не может же она всю жизнь оставаться за твоей спиной. Ты ведь не молодеешь, Фридрих, тебе же уже почти пятьдесят, и мне кажется, что ты начинаешь терять деловую хватку. Ты бы лучше подумал о том, что будет с твоей дочерью, если ты вдруг прогоришь! Ведь Мария не заслужила такой судьбы – остаться в пору своего расцвета без крыши над головой, вместо того чтобы иметь надёжного мужа, который сможет достойно позаботиться о ней и оградить от всех житейских невзгод.

– До сего дня русские купцы меня никогда не обманывали, господин бургомистр, и я очень надеюсь, что всё будет в порядке и на этот раз. Мы с дочкой в это верим и ожидаем от этой сделки хорошей прибыли.

– Не обманывали! Он надеется! – передразнил глава города, отрезая серебряным ножичком очередной тонкий ломтик спелого яблока. – А помнишь, как я за тебя поручился, когда ты захотел получить место на Ратушной площади?

Бургомистр осторожно взял с кончика ножа ломтик яблока и начал его тщательно жевать. Некоторое время он молчал. Отрезал кусок за куском от спелого красного плода и каждый раз педантично их пережёвывал. Иногда, откусывая очередной кусок, он болезненно морщился от зубной ломоты, но через некоторое время возобновлял свой ежедневный ритуал. Лекарь сказал ему, что яблоки по утрам благотворно влияют на внешний вид, а причина молодиться у бургомистра теперь была.

Глава города ел яблоко и изредка бросал косые взгляды на купца, словно решая: сейчас его приговорить или пусть ещё чуть-чуть помучается. Фридрих же терпеливо стоял в конце длинного стола и ждал, когда бургомистр наконец объяснит, для чего он его к себе позвал.

– А как ты, Фридрих, смотришь на то, что я сам погашу твой долг перед Большой гильдией? – дожёвывая последний кусок яблока и беря со стола расшитое серебряной ниткой небольшое полотенце, небрежно произнёс глава города.

Бургомистр внимательно следил за купцом, осторожно прикладывая к влажным от яблочного сока губам полотенце. Затем неторопливо вытер им руки. Всё это время он продолжал сверлить своими водянистыми глазками стоявшего перед ним Фридриха.

– Почему именно мне вы решили оказать такую высокую честь, господин бургомистр? – отозвался тот. – Ведь я всего лишь простой купец, когда-то приехавший в Ригу из Любека в поисках торгового счастья. Вы для меня и так уже многое сделали, и если бы не вы, то вряд ли мне удалось бы получить лавку на Ратушной площади.

– Во-первых, не тебе, а твоей дочери, потому что я имею к ней, так сказать, некоторое расположение. А во-вторых, я вижу, что тебя и твою дочь обидела судьба, лишив тебя верной жены, а дочь – доброй матери, и вам обоим до сих пор трудно смириться с этой потерей. И наконец, ты же, наверное, понимаешь, что я со своей стороны тебя тоже попрошу об одолжении.

– Я всегда с радостью готов сделать для вас всё, что в моих силах, господин бургомистр, но чем я смогу вам помочь – не могу представить, – расстроенным голосом произнёс Фридрих.

– Пойми, ведь ты католик, и дочь твоя католичка, и ты должен всегда об этом помнить и не отделятся от своих соплеменников! Я тоже истинный католик и поэтому имею полное право и большое желание помочь своему земляку и единоверцу в трудную для него минуту! – вкрадчиво, как ребёнку, начал втолковывать бургомистр. – Ведь нам, приверженцам истинной веры, здесь, в Риге, вдали от нашей родины, нужно жить одной сплочённой семьёй, чтобы помогать друг другу по мере возможности. Ведь так, Фридрих?

– Разумеется, я не против того, чтобы наша немецкая община жила в Риге сплочённой семьёй единоверцев, и я, конечно, в меру своих возможностей поддержу любые ваши начинания в городе, господин бургомистр.

– Правильно мыслишь, Фридрих! А что лучше всего объединяет людей, тем более единоверцев, как не прочные семейные узы! Ты ведь, надеюсь, понимаешь, к чему это я клоню? Я тебе протягиваю руку помощи и даю возможность избежать огромного риска, которому ты совершенно неразумно подвергаешь себя и дочь, заключая договор с известными своим коварством московитами. А если они тебя обманут? К кому тогда ты побежишь? Кто тебя всегда поддержит и поможет, если не твоя семья? Так что хорошенько подумай над этим, Фридрих!

– Я всё понимаю, господин бургомистр и помню наш предыдущий разговор, когда вы помогли мне с местом на Ратушной площади. Я тогда пытался поговорить со своей дочерью о вашем предложении, но она и слышать об этом не хочет, – понурив голову, ответил купец.

– Молода ещё! Не понимает своей выгоды! Романтика ещё у неё в голове. Но ничего, образумится, если жизнь её как следует прижмёт! – зло ответил бургомистр. – Ты отец, поговори с ней ещё раз. Да понастойчивей! И объясни ей подоходчивее, что она может потерять, если не примет моего предложения!

– Конечно, господин бургомистр, я обязательно ещё раз поговорю с Марией.

– Хорошо… Это дело пока в сторону. Теперь ещё раз попробую тебе растолковать по поводу русских купцов. Ты, Фридрих, совершенно не понимаешь, какая сейчас обстановка складывается на границах, и поэтому рассуждаешь как всякий торговец: прибыль, прибыль и только прибыль! Но ты пойми: русские уже отстроили новую крепость в Ивангороде и стянули к ней свои войска. Вот-вот московский царь наберёт достаточное количество воинов и тогда наверняка решится выступить против Ливонии. Что, если русские войска встанут под стенами нашего города? У нас, конечно, хорошие крепостные стены, и горожане все как один выступят на защиту родного города. Но ты же понимаешь, что будет тогда с торговлей. Ведь если царь варваров угрожает нам войной, то это значит, что твоему купеческому делу придёт конец! Разве не ясно, что все московские купцы – лазутчики и шпионы. Они глаза и уши московского царя. Они ходят по городу и выведывают наши военные тайны, все оборонительные хитрости, все слабые места наших укреплений, сколько у нас оружия, где находятся пороховые погреба. Разве можно в такой ситуации доверять русским купцам, верить в их честность и искренность, а тем более вести с ними дела?

– Но ведь некоторые русские купцы давно поселились в нашем городе и уже стали его гражданами. Они тоже считают Ригу своим городом. Они открыли в нём лавки, привозят к нам товар из Москвы, Пскова, Новгорода, покупают в большом количестве наш. Они помогли нам наладить очень выгодную торговлю с русскими городами! Я уже давно торгую с их купцами. Они честные люди! Ни с товаром, ни с деньгами ещё ни разу не подводили, и до сих пор я ни разу от них не слышал, что они собираются на нас напасть. Откуда у вас такое представление о коварстве московитов, господин бургомистр? – недоумённо спросил купец.

– Это не твоё дело, откуда я знаю всё об этих варварах! Говорю – значит, знаю о чём! Ты по своей наивности считаешь, что враг придёт к нам и будет испрашивать у нас разрешения: мол, не позволите ли напасть на ваш город? – раскатисто рассмеялся бургомистр. – Да-а, гляжу я на тебя и удивляюсь, Фридрих! И как ты только дела свои ведёшь? Да тебя же малый ребёнок сможет обмануть! Но я твой истинный друг и хочу помочь тебе разобраться, с кем дружить можно, а кто уже стал или завтра может стать твоим кровным врагом. Поэтому подумай о том, что я тебе сегодня сказал, и настоятельно советую поговорить дочерью ещё раз. И обязательно скажи ей, что от её решения теперь во многом зависит не только её собственное благополучие, но и судьба любимого папаши и его купеческое счастье! Подчеркни это особо! Мало того, скажи, что от этого зависит, сможете ли вы оба остаться в нашем городе! Ведь не столь же бессердечна, в конце концов, твоя дочь, чтобы к старости оставлять отца без куска хлеба и крыши над головой! Да ещё и за стенами города, где о её чести никто не побеспокоится, а любой проходимец покуражатся над ней на глазах любимого папочки!

– Я, конечно, благодарен вам за всё, господин бургомистр. Благодарен и за вашу заботу обо мне, но я всё-таки не могу поверить, что русские купцы хотят нашему городу вреда. У нас ведь с ними взаимовыгодная торговля. Зачем им рушить то, что даёт им огромную выгоду?

– А я тебе объясню, Фридрих! Всё очень просто. Русские и их правитель хотят лишить наш город той прибыли, за счёт которой мы живём. Вся наша прибыль основывается на посредничестве между Ганзейским союзом и русскими купцами, поэтому московский царь и хочет захватить Ригу, чтобы торговать с Ганзой самому, без посредников. Ему же тоже хочется получить свою выгоду! А теперь подумай, что будет с твоим купеческим делом, если к нам в город придут русские войска. Разве им нужны будут немецкие купцы-посредники? Разве им будете нужны ты и твоя дочь? Дочь-то, может, они и оставят для потехи, а вот ты им точно будешь без надобности. Да они просто уничтожат всех ганзейских купцов, как саранча уничтожает посевы! Удивляюсь, как ты этого до сих пор не можешь понять?!

– Я как-то об этом и не задумывался, господин бургомистр, – растерянно произнёс купец.

– Вот и подумай! Поразмышляй над тем, что я тебе сейчас сказал, Фридрих, а заодно и со своей дочерью посерьёзнее переговори! Я думаю, что она не настолько глупа и должна в конце концов понять свою собственную выгоду! – голосом человека, привыкшего к полному повиновению, произнёс Хейнер и, уставившись холодным взглядом водянисто-серых глаз на понурившего голову купца, жёстким, ледяным тоном добавил: – А теперь ступай и к воскресенью жди меня к себе в гости. Я навещу вас с дочерью сразу после богослужения. Думаю, что за три дня ты сумеешь подготовить Марию к принятию правильного решения.