СЮР

Как назло, мне нужно было стать в ту самую очередь. И вот, уже стою, все кричат на мужика «алкаш», «уходи уже», «полиция едет» и тому подобное. И тут он все-таки уходит и, проходя мимо странно на меня посмотрел и остановился. Говорит людям, стоявшим в очереди, а глядит прямо на меня:

– алкаш, алкаш… а тут наркоманы средь бело дня ходят, – я понимаю, говорит он это мне, но не понимаю почему.

– чего? – спрашиваю я недовольно.

– да у тебя зрачки по пять копеек, – говорит он мне и уходит.

Внимание людей приковывается ко мне. Вспыхиваю и ухожу из очереди. Уже на выходе встречаю медленно уходящего алкаша, и, разбегаясь, толкаю его со спины, он падает, я убегаю.

Уже дома в прихожей смотрю на свое отражение и отмечаю, что алкаш не соврал. Глаза кажутся не коричневыми, как им положено быть, а черными. Убедив себя в том что это эффект от лекарства, иду смотреть телевизор. Как тут же вспоминаю, после плавания в речке нужно искупаться.

В ванной, вытираюсь и тут замечаю что-то странное на своей руке. Тру полотенцем, но это будто бы и не грязь. Это большая родинка, но у меня сроду ее не было. На внутренней стороне руки, почти черная, диаметром около сантиметра.

Боже, что за чушь творится со мной в последнее время. Оставляю руку в покое и иду в гостиную. По телевизору шел сериал для стариков, после него будут новости. Включаю другой канал. То же самое. По телевизору ничего хорошего мне найти не удалось. Иду спать.

Мне снится, что я в воде, плыву к тому самому берегу. Ухожу от него, иду по улицам, и нигде нет людей. Возвращаюсь к берегу и вижу что на траве, прямо над водой сидит девочка. Подхожу к ней и сажусь рядом, спрашиваю, что это за место. Она говорит, что это Дом. Я спрашиваю, какой такой дом и почему я здесь. Она медленно поворачивается на меня и говорит:

– для таких, как мы с вами, – а глаза у нее черные. Полностью, от века до века.

Утром, в одних тапочках я спускаюсь только чтобы забрать письмо. Но его нет, зато под дверью снова сюрприз. Дверь еще не успела отдохнуть от той надписи гуашью, как на ней новая. «#10» – вот что там написано, белым мелом, и с большой старательностью. Стираю надпись ладонью.

На улице ветрено, но еще тепло. Какие-то дети собирают цветы около моего подъезда. Захожу в магазин, что в моем доме, не снимая очки, направляюсь к нужным полкам. Беру, что нужно и иду к кассе. Благополучно возвращаюсь к подъезду и останавливаюсь покурить. Не помню, когда это было в последний раз…

– ты разве куришь?

– ага. Привет же… – это Оля проходила через мой двор домой, – как дела?

– нормально. А у тебя? И почему ты в очках, сейчас не слишком-то солнечно.

– да так…

– неужто фонарь?

– да я даже не знаю что это, – снимаю очки, – со вчерашнего дня зрачки огромные, ужас.

– ого… а почему так? – надеваю обратно.

– я не знаю, просто… это не может быть от тех таблеток, которые ты мне посоветовала?

– нет-нет! Они ничего такого не вызывают.

– черт. А ты откуда и куда?

– я в магазин хотела зайти.

– а понятно…

– м…

– сколько тебе лет? – внезапно даже для себя спрашиваю я.

– о, двадцать два скоро, а что так?

– просто стало интересно, насколько ты старше меня… значит на четыре года всего… мне скоро восемнадцать будет.

– когда?

– в сентябре. А твой день рожденья когда?

– в августе.

– лев? Ну, по гороскопу…

– ага. Ну, я пойду в магазин тогда.

– ага, мне тоже нужно все в холодильник положить…

На этой бытовой ноте мы расходимся. Хотя не расходимся…

– постой, – останавливает она меня за руку, прямо, когда я открываю дверь подъезда.

– что такое?

– я хотела поговорить с тобой, не решалась никак. Нужно, сейчас.

– а о чем? – не понимаю я.

– я расскажу о чем, но лучше у меня говорить, разговор будет долгим.

– м… ну подожди меня минутку… ладно? – меня удивляет ее внезапный интерес ко мне.

– да-да, – говорит Оля, а я бегу вверх по порожкам. Она осталась ждать меня около подъезда и через минуту мы уже шли к ней.

По дороге она молчала, даже когда поднимались по порожкам на ее второй этаж. Она молча открыла дверь и закрыла ее за нами, бросила мне, что как сниму обувь, нужно зайти в зал и сесть на диван. Махом сняла сланцы и пошла на кухню босиком.

В аквариуме у нее появилась крупная, синяя рыбка. Она заметно выделялась на фоне других. А еще под потолком появился китайский фонарик.

Через минут пять, Оля вернулась с подносом, и двумя большими кружками с зеленым чаем. И два куска лимонного торта. К чему эта щедрость? Я уже начинаю пугаться, видимо что-то не так.

– так… о чем же ты хотела поговорить? – неуверенно начинаю я.

– ну… – говорит она и указывает мне на кружку и торт. Мол, бери-бери, – только выпей все, хорошо?

– ладно, – я залпом допиваю чай и ставлю кружку на стол. Она заметила странную родинку у меня на запястье и, взяв без моего разрешения руку, начала ее разглядывать, что слегка меня удивило.

– странно, – говорит она, – могу поклясться, что ее у тебя не было.

– не было, ты права, – ее брови поднялись вверх.

– тогда что это? Татуировка такая?

– нет, не знаю что это. Просто появилось и все, – я тяну руку к себе, она руку отпускает, и странно посмотрев на меня, берет свою кружку.

– торт ешь, – говорит она мне, – как там твоя сестра? Интересно, мы часто гуляли в детстве.

– ну ладно, – говорю я и беру торт, – а с чего ты про все это вспомнила?

– да так. Просто с тобой встретилась. Вот и нахлынули воспоминания.

– понятно тогда.

– ты не обижайся на меня, если что, ладно?

– зачем мне обижаться… – и на этом моменте у меня начала кружится голова, – черт…

– что такое? – с улыбкой спрашивает она.

– голова кружится. Сильно же…

– наверное, глюкозы мало было в тебе, а тут столько сахара. Организм не привык еще.

– и что за бред это?

– не бред вовсе. Доешь все что осталось и голова пройдет, – понимая, что это бред, все равно глотаю остатки торта, что у меня в руках.

– молодец, – говорит она и быстренько уносит поднос на кухню.

Тут до меня доходит, что она что-то подмешала мне в чай или торт. Так значит, она не поговорить со мной хотела. Что же ей нужно…

Голова раскалывается, а спать так и тянет. Она приходит и садится на диван рядом, понимает, что я вот-вот сдамся и все-таки усну, и пялится на меня.

Она молчит и продолжает просто смотреть.

…

Мне приснился сон, который был очень ярким, снова на том берегу разговариваю с девочкой. Она рассказала, что в это что-то вроде загробного мира. Но так, как я еще «живая душа», то здесь случайно. И мне нужно уйти отсюда или меня съест какой-нибудь дух живущий здесь. Она тоже умерла, но уже давно, сидит на этом берегу и встречает новых духов. Почему я здесь, она мне ответить не смогла.

Меня разбудила Оля, тряся за плечи. Мои руки и ноги были связаны. Шея болела, так как голова неудобно свисала с дивана. Была глубокая ночь, но шторы не были завешаны. В доме напротив уже ни у кого не горели огни.

– хорошее же снотворное, – пробормотала она и потянула меня за плечи, пытаясь придать мне сидящий вид, видимо развязывать она меня не собиралась.

– зачем… – еще не придя в себя, спрашиваю я.

– я ненавижу тебя, – спокойно и коротко ответила она, отведя глаза в сторону выключенного телевизора.

– почему… вы все меня ненавидите… – мямлю еле ворочающимся языком я.

– не знаю, почему там кто-то что-то, а я тебя ненавижу вполне серьёзно. А то, что ненавидишь, нужно убирать, – говорит она и показывает мне нож.

Он сверкнул в ее руках, и тут же оказался в моем животе…

Боль была настолько сильной, что невозможно было закричать. Кровь, большим пятном расплылась по одежде и спустилась на диван. Нож торчал прямо под ребрами, ударила она специально высоко. Было страшно и больно сделать вздох, потому что казалось, будто нож разрежет внутренности еще больнее.

Оля стояла и смотрела, как я медленно умираю и, наверное, наслаждалась этим зрелищем.

В тот момент, когда мне показалось что все кончено, тело мое словно прошло сквозь диван и пол, провалилось сквозь землю, и было это так быстро и странно, что оказавшись на берегу реки из моих снов, не только я, но и не кто бы другой и не понял что умер…

Нож куда-то исчез, и пятна крови тоже. Вокруг был сильный ветер, и девочка, опять сидевшая на том самом месте, даже не заметила меня.

Словно сон все это время не кончался.

Она случайно обернулась и удивилась, увидев меня. Она подбежала и спросила меня:

– что вы здесь делаете, – она была немного напугана, и своим видом давала знать, что сейчас не то время.

– я не знаю, но мне кажется, что меня убили…

– только не сейчас, – перебила она меня, – еще рано! Еще десять дней.

– какие десять дней, – не понимаю, но в голове у меня проносится изображение меловой десятки на двери.

– я узнала, что вы все равно бы пришли к нам, но ровно через десять дней, вы не должны были умирать сейчас.

– меня бы убили через десять дней? – пугаюсь я, неужели мне все равно было и не жить?

– это нехорошо, теперь это очень нехорошо… – не отвечает мне она.

Ее заглушил внезапный рев ветра, воздух откуда-то с юга потемнел и закружился в горизонтальной воронке, бегущей прямо на нас. Когда воронка снова стала прозрачной, стало видно, что внутри нее был поезд, он несется на нас, и прятал себя в воздухе что кружился вокруг него. Девочка подала мне знак отойти подальше, поезд остановился прямо перед нами, то есть прямо над водой. И тут из поезда начали выходить странные существа, только выйдя из вагона, они бросались в воду и тут же исчезали.

Они были странных форм и разных цветов, в невероятной одежде и передвигались самыми невероятными способами. Несколько существ были на ножках как у старинного циркуля, и, вычерчивая круги, плавно заходили в воду. У одного была только большая голова, висящая в воздухе, а под головой, опять-таки висела в воздухе и жужжала какая-то мочалка, из нее выходил пар, который и удерживал голову в равновесии.

Когда все существа покинули поезд, из главного вагона вышел машинист и помахал нам рукой чтобы мы зашли. Девочка взяла меня за руку, и мы пошли к вагону. Машинист выглядел как обычный человек в маске из бумаги, внутри поезд был тоже совершенно обычным.

Мы сели на места друг напротив друга, машинист сказал, что скоро мы поедем, показал на ремни безопасности, которые были на сиденье. Они выглядели не как в обычных машинах, а скорее как в психбольнице. Держали руки прямо вплотную к спинке сиденья и голову тоже держали, так, что нельзя было повернуть ею. Девочка сказала, что сейчас я пойму, почему так, и тоже застегнула ремни.

Поезд рванул в одно мгновенье, было не разобрать что в окне, так он быстро ехал. Если б не ремни, то мы бы просто превратились в лепешку, улетев в дальний угол поезда.

Через пару секунд поезд резко затормозил. От такого мозги могут выпрыгнуть, и поэтому у меня сильно кружилась голова, когда мы вышли из поезда. Как только мы вышли, он поехал дальше и в мгновенье ока исчез из виду.

Перед нами было огромное черное здание, оно словно было покрыто лаком и состояло из множества черных кирпичей. В нем были редкие белые окошки, и внизу, прямо перед нами была маленькая белая дверь. Кирпичи, чем выше они были, тем были реже, и просто висели в воздухе, не касаясь друг друга. Казалось, что кто-то размыл верхушку этого здания, издалека оно плавно переходило в небо.

Около двери была маленькая кнопка звонка, девочка нажала на нее и дверь со скрипом открылась сама. Внутри был огромный потолок, который невозможно было разглядеть, так как он уходил в темноту, пол был покрыт цементом, окон внутри, по-видимому, и не было совсем, пусто вокруг как в цементном коробке. Девочка нашла на стене выключатель и включила свет. И сразу показалась куча окон самых разных размеров. И лестницы с площадками к этим окнам. Мы залезли к самому большому.

Пейзаж за окном, был совсем не таким, как до входа в это здание. Появился очень густой, белый туман, из тумана были видны верхушки огромных одуванчиков, некоторые были пушистыми и белыми, некоторые еще желтые.

Рядом с рамой окна, справа от нас нашлась еще одна, не сразу заметная дверь. У девочки был ключ, и мы вошли. В пустой комнате был лишь маленький сейф и окно. Тем же ключом она открыла его и нашла пустой лист. Она заверила, что мне нужно написать на нем свое имя десять раз. Сказала, это потому, что я здесь раньше положенного, и мне нужны еще десять дней жизни.

Я в это не совсем верю, ничего не понимаю. Но делать нечего. Пишу имя.

Когда на бумаге было написано то, что нужно, девочка попросила меня выглянуть в окно. На мое удивление пейзаж был привычным для меня, это мой двор, крыша моего подъезда, знакомый дом напротив.

Оглядываюсь в комнату, а это моя гостиная. Выбегаю из нее, моя прихожая! Выхожу из квартиры, моя лестничная клетка! Выхожу из дома, мой двор…

Гляжу на часы, а это утро того дня когда Оля пригласила меня к себе на разговор.

Прощанье

У меня появился страх, что если я зайду к себе домой, то опять окажусь в том мире. Мне подумалось, что нужно дождаться Олю и всё сделать по-другому. Может поговорить с ней у себя дома? Нет, она может и там на меня с ножом кинутся. Может на улице? Да, во дворе прямо перед домом, где ходит много народу и всегда шумно, нас никто не услышит, да и убить она меня не сможет.

Достаю сигареты и вижу, знакомые дети вышли за цветами, значит, Оля появится скоро. Через пару минут ожидания, вижу Олю, тут я понимаю, что шла она ко мне специально, просто тогда мне не было этого видно. А сейчас, я вижу ее, а она меня нет. Вижу, как она подходит к моему подъезду и смотрит вверх на окна. Замечаю, в это время детей около подъезда нет. Она осматривается вокруг, собирается открыть дверь подъезда, как я ее окликаю.

Она видит, что я сижу напротив, еще недавно спиной к ней, по тому-то она меня не заметила, и может, догадывается о том, что мне ясны все ее махинации. Как она смотрела, нет ли никого поблизости, кто бы мог сказать, что она была тут. Значит, в тот раз никто и не видел, как мы ушли вместе…

C удивлением подходит ко мне, и мастерски переводит свое удивление, на мои сигареты…

– Оля. Что же ты здесь делаешь, – спрашиваю я немного хитро. На секунду она замялась, чтоб придумать объяснение. А потом выдала.

– я хотела зайти к тебе, – без доли смущения говорит.

– а откуда ты знаешь, в какой квартире я живу, – и опять она на секунду сделала вид, словно ее поймали на воровстве.

– мы же все говорили это полиции в прошлый раз, помнишь? Я случайно услышала, а потом еще подвозила тебя…

– а зачем зайти-то хотела, – со вздохом спрашиваю я.

– хотела сказать, что… забыла кое-что сказать про те таблетки. Помнишь, которые я советовала, – заглядывает в мои глаза, – уже вижу, что не так выпиты.

– как не так? – пугаюсь я.

– их нужно запивать большим количеством воды и строго по инструкции, не больше одной за раз.

– а то что? – уже сильнее пугаюсь я.

– вот, например, сильное она дает воздействие на нервную систему, зрачки расширяются, и остаются такими на пару дней, если есть какая-то особенность организма, даже галлюцинации бывают.

– нифига себе, – в голову ко мне закрадываются странные мысли, – подожди-ка, ты мне одну у себя давала, ну а я потом сразу две… и без воды.

– боже мой. У тебя, наверное, глюки были, – печально спрашивает она.

– может и глюки, – еще печальней говорю я.

На этом моменте я сильно расстраиваюсь. Вроде бы все и хорошо. Никто не умирал, и я через десять дней не умру. Ну и что же тогда? Как-то всё не так. И потом, в реке, когда мне почудилось, что люди исчезли, таблетки то, даже не были куплены. Но все равно, получается, что все это был один большущий глюк. И ничего больше?

– чего расстраиваешься? – с улыбкой спрашивает она и садится поближе.

– Оля, – спрашиваю я, – тебе сколько лет?

– двадцать два, а что такое, старуха, я, да? – смеется Оля.

– у тебя вот, рыбки есть, а новых там… нет? Синей, например?

– у меня всегда была большая одна рыба, синяя. Откуда ты знаешь? – смущенно спрашивает она.

– вот и дела, – только и говорю я.

– так у тебя были галлюцинации… господи прости… и кстати. Лучше тебе очки одеть.

– да знаю, знаю, – в общем, разочарованию моему предела нет.

Все оказывается так банально, галлюцинации и только…

– знаешь, говорит она, а пошли ко мне, у меня есть, по-моему, что-то от таких зрачков. А то, зачем тебе в очках то ходить.

Тут понимаю, история, похоже, повторяется, Оля хочет под любым предлогом остаться без лишних глаз. Но, я назло всему случившемуся, по своей воле наступаю на те же грабли и иду к ней.

Мы опять молча идем, молча она открывает мне дверь и запускает в квартиру. Босиком идет прямо на кухню и говорит, что мне нужно пойти в гостиную. В аквариуме, та же синяя рыба. Тот же китайский фонарик и тот же легкий ветерок. Это даже не дэжавю, это как заново проходить уровень в игре, и когда знаешь что, да как.

Меня добил момент, когда она принесла торт с зеленым чаем. Я поднимаюсь и прямо так спрашиваю:

– почему ты меня ненавидишь, – на одном выдохе говорю я. Она остолбенела на одну секунду, кажется, даже испугалась, а потом рассмеялась, и говорит:

– что? Я не могу тебя ненавидеть, что за бред.

– просто знаю это, – говорю я и сажусь обратно.

– нет, это глупости, просто это нервы, наверное, от лекарств. Я не могу тебя ненавидеть, хотя бы, потому что я тебя плохо знаю, – последнее она произносит как-бы сама себе, и немного странно, как мне показалось.

– не буду, есть мне нельзя. Сыпь будет, – нагло вру я.

– о… – она сделала вид, словно провалила экзамен на лучшую хозяйку.

– не могу, – отрезаю я.

– ну, хотя бы чай выпьешь? – с надеждой спрашивает Оля.

– нет. Лучше дай мне таблетки, или что ты там говорила, и я больше не буду тебе мешать.

– ну, нет, – заявила она, – я не отпущу тебя, если ты хотя бы чай со мной не попьешь.

– зачем?

– ну, скучно мне, – отмахивается она, – а ты мне всегда попадаешься, почему бы не поболтать?

– если только просто поболтать. Никакой еды, – говорю я.

– ладно, – соглашается она.

– так и… могла бы не приходить ко мне, всё равно бы, всё прошло…

– секунду, – говорит она и встает, – я дверь закрою, – она пошла к коридору и мне стало не по себе, словно знаю, что сейчас будет. Что-то ужасное. Она возвращается и садится на место рядом со мной.

– я говорю. Не надо было приходить, всё было бы хорошо.

– ну, нет вообще-то. Ничего бы не прошло.

– почему… – пугаюсь я.

– потому что ничего и нет. Я не знаю что это. Может, ты наркотики просто принимаешь. Откуда мне знать.

– что ты несешь! Ты сама мне сказала…

– мало ли, – перебивает она меня, – много я говорю, а ты всему веришь.

– что это значит, – в тот же момент до меня доходит, что нужно бежать от нее, и бежать скорее. Но, она закрыла дверь…

– это значит то, что ты отсюда не выйдешь.

Я поднимаюсь и иду в прихожую, дергаю дверь, она закрыта, смотрю на замок, он только для ключа.

– эй! Иди сюда! – кричу я Оле из прихожей. Она выходит и комнаты и, опираясь одним плечом о дверной проем смотрит на меня.

– я дверь не открою, не проси, – нагло заявляет она.

– дай ключ. Сейчас, – трясу я ее за плечи, – ну! Где ключ!

– отстань, – спокойно говорит она и убирает мои руки, – я не выпущу тебя. И всё.

– зачем тебе это нужно!?

– нужно.

Отхожу от нее и начинаю искать ключ. Смотрю по стенам прихожей, по ящикам, и везде где мог быть запасной. Но нигде нет, ясно, что она его спрятала куда-то посерьезней, но куда?

– эй, тебе не говорили, что неприлично лазить по чужим вещам? – комментирует Оля мои поиски.

– открой дверь и я перестану, – продолжаю я свои поиски.

– нет. И ты ничего не найдешь, – говорит она и уходит обратно в гостиную.

Вспоминаю, что после того как она закрыла дверь, она сразу же пошла в гостиную. Значит он у нее. Подхожу к ней, она сидит на диване и спокойно пьет чай. Говорю ей:

– он у тебя, да? Отдай.

– нет, – отвечает она и продолжает чаепитие.

Когда она тянется поставить кружку на столик, замечаю, как что-то блестит в ее заднем кармане джинс. Это точно ключ. Хватаю ее за руку и заставляю встать. Хватаю другую руку, быстро вытаскиваю, то, что было в том кармане и бегу к двери, она за мной. Еле успеваю открыть дверь, как она выхватывает ключ из рук и бежит за мной по лестнице. Выбегаю на улицу, останавливаюсь, она тоже. Мы на расстоянии пять метров смотрим друг на друга, и я говорю ей:

– не приближайся ко мне больше! Ясно? Близко ко мне не подходи!

И я убегаю от ее подъезда, а она долго провожает меня взглядом.

Устаю бежать, присаживаюсь на лавку, что стоит во дворе недалеко от Олиного дома. Вид, который открылся моему взгляду какой-то знакомый… Точно, это же двор моей давно умершей бабушки. Бабушки троюродной, если точно, в детстве мы с сестрой постоянно тут гуляли. Старые качели на двоих, раньше они были персиковыми, а сейчас они голубые. Большие шины, в которых росли цветы, они до сих пор тут. Бабушкин дом до сих пор странного, белого цвета. Здесь всегда много упавших листьев. Летом они зеленые и свежие, полностью покрывают собой площадку для баскетбола, осенью желтые и сухие, шуршат под ногами как чипсы.

Для меня этот двор был особенным не только потому, что тут всегда было свежо и даже немного прохладно… а потому, что сколько я себя помню в детстве, между цветами, растущими в шинах как в плошке, на одной пустой шине всегда сидела маленькая девочка.

Мне всегда хотелось подойти к ней и подружится, поиграть вместе… но мне почему-то было страшно. Дети никогда не играли около нее, некогда с ней не говорили. Она всегда смотрела куда-то вдаль со странной улыбкой.

У нее были невероятно длинные светлые волосы, и всегда одна и та же одежда… Бежевое платье с красной вышивкой наверху и длинная бежевая юбка с бусинами. Мне она казалась моей ровесницей. Но в какой-то момент она перестала туда приходить. Она просто исчезла и больше не возвращалась.

В этот прилив ностальгических эмоций, мне показалось, что если я вот обернусь, увижу те цветы, увижу ее, одиноко сидящую между них…

Оборачиваюсь и сердце мое, останавливается.

Она сидит там, считай ни куда не уходила, будто так и должно быть. В том же платье, с той же прической. Как всегда, и сейчас, моего возраста.

Она смотрит прямо в мои глаза и как тогда, загадочно и мило улыбается мне. Я делаю шаг навстречу ей, а она все смотрит на меня и точно ждет, когда я подойду к ней.

Наконец я подхожу совсем близко и могу разглядеть ее серые глаза. Она дает мне знак сесть рядом, и произносит самым необычным голосом, который только приходилось слышать:

– почему только сейчас? Я ждала.

Ее голос похож на эхо или на множество голосов сведенных в один…

Она отвлекла меня от мыслей тем, что взяла мою руку с той странной родинкой. Провела по запястью холодными пальцами и выдает:

– скоро…

– кто ты?.. – в ужасе спрашиваю я.

Она улыбнулась и произнесла:

– уходите. И будьте осторожны, сейчас только вы. Видите нас… – она встала с места и, взяв мои руки, потянула меня к себе, заставляя встать, – уходите! Скорее! – она слегка толкнула меня.

– я увижу тебя снова? – не как не хочу уходить я.

– мы всегда с вами.

– но… – пытаюсь что-то сказать я, но она толкает меня и просит уходить.

На меня напала такая грусть, и захотелось уйти подальше, никогда больше ее не видеть, забыть о ней. Но. Она слишком необычная. Она слишком из того мира, того настроения, которого мне так не хватало, и так хотелось.

Не замечаю, как забредаю на берег реки. То самое страшное место, но на этот раз, как в моих снах, там нет людей. Ветер стал сильнее и прохладнее, он пытается сбить меня с ног. Может, дает мне знак уходить оттуда.

И тут я замечаю, что-то ужасное и пугающее в воздухе над водой. Как воздушные шары, в воздухе зависли стеклянные, серые массы. Они были высоко над водой, и их было около десятка. Овальные, слегка вытянутые и примерно одного размера. Внутри них что-то шевелилось, но не могу разглядеть что. Почему-то мне сразу подумалось, что их никто не видит кроме меня.

Ветер не переставал шуметь, и мой страх заставил меня уйти с берега поскорее и пойти туда, где много народа. Иду к остановке, которая не далеко от моста. Ветер перестает шуметь, но даже оттуда мне видны эти стеклянные монстры. Сажусь в автобус, который едет параллельно берегу, на этой остановке он единственный, другие едут через мост.

Расплачиваюсь водителю, и пробираюсь к окну. Все места заняты, люди стоя едут, держась за кресла и за ручки около окна.

В своем отражении в стекле мне что-то показалось странным. Что-то с глазами, будто сильно покраснели. Достаю телефон и в нем пытаюсь рассмотреть свои глаза. Увиденное меня шокирует так, что чуть не роняю телефон пассажирам на топтание.

Зрачки увеличились еще больше, и словно, вышли за пределы радужки. Как черная акварель по воде, расплылся черный ручеек в глазном яблоке.

И получились две большие черные радужные оболочки, и черные капилляры в правом глазу. Ну и зрелище.

Опускаю глаза и решаю, что не выйду на улицу пока мы еще близко к реке.

Люди садятся и выходят из автобуса, медленно мы подъезжаем к конечной. Оглядываюсь, а никого и нет, все уже вышли. В автобусе объявляют название остановки и называют ее конечной. Выхожу и совершенно не понимаю где я. Автобус поворачивается и уезжает, понимаю, что никакой другой сюда больше не приедет. Осматриваю местность, нет, совершенно не знакома. Нет магазинов, жилые дома и только узкая дорога между ними.

Улица поднималась вверх, а верхушкой был странный подъезд, как тогда мне показалось. К дому пристроен маленький замок. Красные камни под старину, маленькие окошки и дубовая дверь. И все это чудо было размером в два этажа максимум. Когда мне удалось, подойти ближе, стало ясно, что это магазин. На стекле висела вывеска «открыто» и часы работы рядом.

Открываю дверь и захожу внутрь. Там продавали посуду. На деревянных полках стояли, как дома, разные чашки, кружки, чайнички. И незаметно к ним были прицеплены ценники. У меня была только одна цель, спросить едет ли отсюда что-нибудь, или как пройти пешком к людям.

Вижу за деревянным прилавком, больше похожим на бар сидит молодая женщина и рыдает. Она даже не заметила меня. А справа от нее в углу сидела старуха и рядом с ней, похоже, ее внук. Уж они-то меня и заметили. Старушка встала со скамейки, которая при этом заскрипела, пробудив внимание женщины. Протирая глаза, еще не подняв голову, она говорит:

– извините, вам что-нибудь подсказать… – поднимает глаза на меня. Взгляд ее замирает. Она пытается что-то разглядеть во мне.

– мне нужно узнать… просто только здесь я могу спросить, как отсюда уехать?.. – говорю я глядя в пол, – автобусов больше не будет?..

– правильно вы к нам зашли, – говорит она, пытаясь рассмотреть меня, – ничего не едет. Если только по дамбе выйти на мост, а на том берегу и остановка сразу… О, уже дождь начался, не обманули…

Действительно, капли дождя застучали по стеклу, и кажется, вот-вот начнется гроза. Старушка стоит за моей спиной, я делаю вид, что рассматриваю чашки, женщина за баром подходит ближе и заглядывает в глаза. Делает вид, мол, так и думала, мол, я тебя узнала, не совсем понимаю, что это значит и собираюсь уходить, поворачиваюсь к двери, а женщина останавливает меня:

– не уходите, – говорит она, – такой ливень, не уходите.

– зачем, – печально спрашиваю я.

Такая странная ситуация выходит. Будто мы все друг друга знаем, и просто дали обет забыть друг друга. И вот нас запирают наедине. Такая странная ситуация.

– подойди-ка ко мне, – говорит мне старушенция. Ее внук смотрит на происходящее с интересом.

Конечно, я не могу так просто ее проигнорировать, но не спешу поворачиваться к ней, зачем мне лишние вопросы.

– я знаю, – говорит она, – ну конечно. И что там? Она была там?

– кто она, – не понимаю я.

– сидит на берегу и ждет уставшие души… – говорит, словно читает строку из легенды.

Я в ужасе молчу. Ничего не понимаю.

– значит она еще там…

– мам. Хватит, – перебивает старушку женщина, – не лезь к человеку. Останьтесь, – говорит она мне очень вежливо, и при этом мило улыбается, – хотя бы подождите, пока дождь закончится.

– ладно, – говорю я и прикусываю губу, мне страшно оставаться, но еще страшнее возвращаться домой. Было чувство, что меня сюда привела судьба, или что-то такое…

– мам, закрой магазин и спускайся к нам. Ваня, пошли, – обращается она к мальчику.

Женщина открывает дверь, что была справа от бара, впритык к скамейке, на которой сидели старуха и ребенок. Дверь открыла нам лестницу, ведущую в подвал. Лестница была из пяти ступенек, а подвал очень светлый и чистый. Там стояли коробки с товаром, а справа стоял стол и пять мягких кресел. Мы сели за стол, мальчик сел рядом со мной и с интересом рассматривал меня, женщина села напротив. Сразу как мы сели, бабушка спустилась с чайником и кружками. У женщины был такой вид… она должна рассказать что-то важное.

Пока бабушка наливала нам черный чай, женщина как-то виновато улыбалась и не знала с чего начать. Ребенок сразу начал пить чай. Я жду, пока мне что-то скажут, бабушка ждет, пока женщина соберется, а она просто размешивает чай ложкой.

– так, ладно, – наконец говорит она, – ну я знаю, почему вы здесь, вы думаете, это случайно. Но вы же не думаете что после всего, как я полагаю, с вами могло случиться, есть место случаю?

– о… смотря о чем вы, – делаю вид, что не понимаю я.

– в ваших глазах… – начинает она, – можно на «ты»? неудобно просто, – я киваю, – в общем, в твоих глазах все написано. Ты уже там.

– в смысле.

– твоя душа давно сгнила. Поэтому они и выбрали тебя, – выдала старуха, видно устав ждать пока мне это скажет женщина. Я вспыхиваю и резко встаю, кресло рушится на пол. Женщина тоже встает и пытается меня догнать на выходе.

– прости! Извини ее, пожалуйста! Не уходи! – кричит она мне, пока я пытаюсь открыть дверь, но старушка то ее закрыла.

Я оборачиваюсь к ней с выражением лица, мол, открой.

– ну, открою я дверь. Куда ты пойдешь-то, – вмешивается старуха.

– домой пойду, – огрызаюсь я.

– да нет у тебя в нашем мире больше дома…

– мам! Хватит! Замолчи немедленно! Вообще уйди, ты все портишь…

– откройте, – говорю я с самым разочарованным видом.

– не уходи, пожалуйста, – подходит она и, кладя руки на мои плечи, говорит очень убеждающее, – ну не уходи. Скажи, сколько дней осталось. Ну.

– о чем именно вы… ты спрашиваешь, – также разочарованно и грустно говорю я.

– когда ты уйдешь?.. – почти шепотом спрашивает женщина.

– Зачем вы это спрашиваете? – обращаюсь я к обеим.

– остаться здесь ты не можешь, но помочь понять тот мир, мы поможем, – опять вмешивается бабка.

– и что будет. Что мне делать то, – раздраженно говорю я. – откуда вы вообще про это знаете?

– знаем, – кивает женщина в подтверждение собственным словам, – завтра особенный день. Ты видишь те колбы над рекой?