Смелость Сары Грейсон

Глава 6

Я переношу все на бумагу,

тогда призракам не так больно.

Сандра Сиснерос

Кассандра Бонд двадцать один год прожила в этом доме тюдоровского стиля. Вымощенная кирпичом дорожка вела к арке входной двери и продолжалась под сенью увитой розами каменной шпалеры по другую сторону. Паркуясь, Сара не могла отделаться от чувства, что мама окажется дома. Если закрыть глаза – так легко представить, что никакого рака не было вовсе, что мама сейчас пишет у себя в кабинете с Мисс Марпл у ног и нетронутой чашкой чая под рукой. Отогнав эти мысли, Сара повернулась к Гэтсби, беззаботно восседавшему на переднем сиденье.

– Сегодня у нас есть цель. Понял? У нас важное дело.

Гэтсби уперся лапами в стекло, ему не терпелось выскочить наружу.

Сара жила здесь с десяти лет до отъезда на учебу в Университет Виргинии, и даже сейчас это место казалось ей родным домом. Кассандра обставила его в стиле английского сельского коттеджа и за двадцать лет практически ничего не поменяла, невзирая на постоянные уговоры Анны. Много лет назад «Вестник архитектуры» выпустил репортаж о доме Кассандры. Если приглядеться повнимательнее, на фотографии столовой можно было разглядеть кусочек Сариного локтя.

Она отперла дверь, стараясь не обращать внимания на то, как Гэтсби в поисках мамы рванулся сразу в кабинет, а потом в спальню. Собакам со смертью тоже нелегко.

Она прошла в тихую кухню. Утренний прилив энергии развеялся, лишь стоило учуять витавший в воздухе слабый запах маминых свечей с ароматом гардении. Домашние цветы и суккуленты по-прежнему благоденствовали в терракотовых горшках и керамических вазах перед высоким кухонным окном.

В сердце Сары всколыхнулось привычное тяжелое горе. Она остановилась и несколько раз глубоко вздохнула. Обычно они приходили сюда вместе с Анной.

Телефон загудел – пришло сообщение. Сара пробовала новое приложение, которое каждый день присылало какое-нибудь подбадривающее изречение на фоне умиротворяющего пейзажа. Вчерашнее сообщение гласило «Я не стану сравнивать себя с незнакомцами в интернете». Сегодняшнее: «Я сам себе супергерой». Сара прочитала это вслух, выпила стакан холодной воды и заставила себя войти в мамин кабинет.

Гэтсби уже валялся рядом с излишне мягкой цветастой софой. Сара провела пальцами по стоявшему в просторной оконной нише маминому письменному столу из красного дерева – еще викторианских времен, наследие отцовской семьи. За этим самым столом когда-то писал отец. Тогда стол еле влезал в угол родительской спальни их лондонской квартиры.

Сара села за стол и отыскала список маминых паролей – мама вручила его им с Анной, когда заболела. Включив мамин компьютер, она принялась за поиски. Притащила на стол стопку книг про Эллери и попробовала поискать в них ключевые слова и фразы для пятой книги. Просмотрела все внешние диски. Когда поиск принес несколько многообещающих документов, сердце у нее забилось быстрее. Но она тут же понурила плечи. Все это были лишь разные контракты.

Тогда Сара перешла к маминой электронной почте. Уж, наверное, мама посылала черновики Люси или Филу. Поиск по ключевым словам в почте оказался делом нелегким – и принес сотни писем, а всего между Кассандрой и ее литературной командой их были тысячи.

Она залогинилась в личной почте Кассандры и начала искать там. Одно письмо, датированное прошлым августом, оказалось от нее самой. Горло у Сары болезненно сжалось.

От: Сара Грейсон

Кому: Кассандра Бонд; Анна-Катерина Грин

Дата: Вторник, 2 августа, 7:02

Тема: Он ушел

Мама, Анна, он ушел. Вчера вечером мы поссорились. Он сказал, его стартап провалился потому, что я в него не верила. Он спал на диване. Я спала с Гэтсби. А когда проснулась, он оставил мне на футоне книгу «Есть, молиться, любить» и записку:

«Сара, мы оба знаем, что мне пора уйти. Отправляюсь поездить по миру. Хочу найти себя. Тебе тоже стоило бы. Я взял „субару“. Оставлю на парковке в Даллесе. Нам было хорошо, но, полагаю, мы оба знаем, что настало время двигаться дальше.

Всего хорошего,

Майк».

От: Анна-Катерина Грин

Кому: Сара Грейсон, Кассандра Бонд

Дата: Вторник, 2 августа, 7:16

Тема: RE: Он ушел

Ох, Сара, бедная моя. Я сейчас приеду.

P. S. Какого черта? Не мог себе убер вызвать? Бросить жену и заставить ее забирать машину из аэропорта?

P.P.S. Как будто он вообще в состоянии понять Лиз Гилберт!

Мама была в отъезде. Она написала:

От: Кассандра Бонд

Кому: Сара Грейсон, Анна-Катерина Грин

Дата: Вторник, 2 августа, 8:42

Тема: RE: Он ушел

Ох, милая. Пусть уходит. И не верь Майку. Его стартап провалился потому, что он не знает разницы между понятиями «друзья» и «жертвы». Я еду домой. Люблю тебя.

Сара не любила вспоминать то утро девять месяцев назад. Она уже несколько лет не была счастлива в браке, но такой резкий уход – с запиской и книгой – обдал ее холодом и болью. Последний раз они поссорились как раз из-за Кассандры. Майк хотел снова одолжить у нее денег, чтобы спасти от банкротства свой стартап по разработке «революционного» приложения для занятий спортом. Сара сказала – ни за что на свете они не станут больше просить денег у мамы. Кассандра и так уже потратила на два прошлых стартапа Майка не одну тысячу долларов. Сара сказала, пора уже пустить в дело юридический диплом и найти себе настоящую работу с постоянной зарплатой. Майк сказал – у него более масштабные планы и грандиозное будущее, чем становиться обычным вашингтонским адвокатом, как его отец. Ночь он провел на футоне в кабинете. В то время он нередко проводил ночи именно там.

Обнаружив на следующее утро книгу и записку, Сара буквально дышать не могла. Написав маме и Анне, она забралась обратно в постель. Ей было очень важно, чтобы они все узнали, – и в то же время почти всерьез хотелось, чтобы они не получали этого письма много дней, а она бы могла так и прятаться под одеялом.

Через час в сумрачное жилище Сары вошла Анна. Она всегда исповедовала принцип «открой ставни и впусти в комнату солнце». Но не тем утром. Тем утром она отправилась прямиком на кухню, заварила чай и приготовила тосты, пока Сара продолжала валяться в постели. Потом принесла ей завтрак на подносе, открывать окно не стала, а улеглась рядом с Сарой и посмотрела с ней несколько эпизодов «Кондитерских войн» подряд. На обед она заказала тайской еды навынос. Она дала Саре вволю выговориться и выплакаться и заварила еще чая.

Потянулись мучительно медлительные, темные и пустые дни. Через пять недель после ухода Майка Саре приснилось, что ее отец приехал в город и остановился у нее. Они приготовили завтрак, он ходил по дому в нарядной фланелевой пижаме и сером полосатом халате. Выглядел он куда старше тех тридцати восьми, в которые умер. Утренняя щетина совсем седая, глубокие морщины, веером расходящиеся от уголков глаз. Но, даже постарев, он остался таким же красивым, как в воспоминаниях Сары. Он крепко обнял ее, и она чувствовала себя любимой с головы до пят. Они ели бейглы с джемом и сливочным сыром. Папа сказал, он может оставаться тут сколько угодно, пока нужен ей. Она осмотрелась вокруг, внезапно застеснявшись своего неубранного дома, испытывая острое желание немедленно привести все в порядок.

На следующее утро Сара проснулась в шесть часов, легко и просто, всей душой ощущая тепло отцовской любви. Прижав подушку к груди, она несколько минут наслаждалась этим чувством. А потом тело ее наполнилось новой энергией. Она влезла в спортивный костюм и кроссовки, распахнула окна и принялась мыть и оттирать все подряд. В сердце ее ворвалось ощущение свободы – ощущение, про саму возможность которого она давно забыла. Мама и Анна-Кат присоединились к ней ближе к вечеру и помогли упаковать горы вещей Майка. На следующий день Сара купила на постель новое покрывало и спинку в изголовье. Анна принесла несколько новых подушек и букет цветов на ночной столик.

Дом Сары словно бы обновился. Стал лучше. Боль утраты, конечно, все еще висела в воздухе, точно дым, иногда сгущаясь сильнее. Шесть лет брака оставили за собой слишком много вопросов. Но наряду с ними в Саре крепло ощущение, что это была необходимая потеря, с которой стоило примириться давным-давно. Ей просто никогда не хватило бы сил уйти самой.

– У меня есть цель, – повторила она, стараясь сосредоточиться на сегодняшней задаче. Перебрала бумаги в секретере, проглядела ящики письменного стола в поисках документов или внешних дисков.

Ничего.

Ей удалось найти несколько флешек, но на них оказались только черновики речей и презентаций. Сара даже ланч пропустила, просматривая файлы на мамином ноутбуке и планшете.

Ничего.

Тогда она вытащила девять здоровенных коробок с документами из кладовки при кабинете. Перелопатила их все до единого.

По-прежнему ничего.

Глава 7

Ради всего святого, не публикуйте ничего,

пока вам не исполнится тридцать.

Вирджиния Вульф

Три дня спустя.

Текстовое сообщение в пятницу, 17 мая, 10:44

Бинти

Подруга, что с тобой? Вышла на работу, а теперь снова исчезла. И на телефон не отвечаешь. Все в порядке?

От: Ветеринарная лечебница Бетесды

Кому: Сара Грейсон

Дата: Пятница, 17 мая, 11:00

Тема: Гав! Гав!

Дорогой Гэтсби! Ты пропустил свой вчерашний осмотр с головы до кончика хвоста. Пожалуйста, напомни своей хозяйке, Саре Грейсон, что таким взрослым песикам, как ты, необходим ежегодный осмотр, который поможет им сохранить здоровье и бодрость.

 

С дружеским гав-гавом!

Доктор Пэт

От: Зои («Клевые купоны»)

Кому: Сара Грейсон

Дата: Пятница, 17 мая, 11:15

Тема: Надо поговорить

Привет, Сара. Что у тебя там происходит? Пора поговорить начистоту. Твой вариант для эскейп-комнаты звучит, как будто его писали для старичья вроде моей маман. Пожалуйста, перепиши к пятнице. Если не получу от тебя ответа сегодня же, отдам это направление Брили, а ты вернешься на таитянский жемчуг. Докажи мне, что ты этого хочешь.

Зо

Старший супервайзер проекта

«Клевые купоны Инт»

* * *

Она стояла перед дверью.

Нельзя же вечно так и избегать этой комнаты.

Гэтсби заходил туда и выходил, как будто так и надо.

За три дня она обыскала все остальное – и ничего не нашла. Анна поговорила с Филом, который сказал, что в глаза не видел никаких черновиков к пятой книге. Люси, мамин редактор, была где-то за границей и не отвечала на звонки.

Сара не заходила в мамину спальню со времени ее смерти – двадцать четыре дня. И вот теперь стояла в дверях, нерешительно заглядывая внутрь. Сиделки и больничные медсестры унесли все, что имело отношение к медицине, а приходящая раз в неделю домработница привела спальню в тот вид, в каком она была до болезни Кассандры. Почему-то видеть ее такой чистой, свежей и нормальной казалось даже сложнее, чем когда тут происходило самое страшное.

Пятнадцать минут.

Единственный раз, когда они оставили ее одну. У Кассандры начали отказывать почки, врачи говорили, остались считаные дни. Сара и Анна-Кат не отходили от ее кровати, твердо решив, что их мать не должна умирать в одиночестве. Она слабела на глазах. Кожа у нее становилась все бледнее и мучнистее. Иногда она что-то слабо шептала, но разобрать слова было сложно.

В то утро Анна-Кат ненадолго отлучилась забрать из школы заболевшего Джуда, а больничная медсестра уже ушла после утреннего обхода. Саре отчаянно требовалось в душ. Она решила, что примет его очень быстро, туда и обратно. Но, подставив усталое тело под теплую воду, простояла там дольше, чем собиралась. Выскочив наконец из-под душа, она накинула халат и пошла в мамину комнату проверить, как она там, перед тем как одеться.

Она торопливо влетела в спальню, но тут же замерла. В комнате висела тяжелая тишина. Стоя в изножье постели, Сара заглянула маме в лицо. И ахнула, прижимая пальцы к губам. Ей не требовалось проверять ни мамин пульс, ни дыхание. Мамы не стало – и Сара знала это. Чувствовала. Она медленно обошла кровать и опустилась на краешек рядом с мамой. Потрогала мамину руку, еще теплую и мягкую, уткнулась головой маме в плечо. А потом стала целовать ее лицо, снова и снова повторяя, как ее любит.

Она слышала, как к дому подъехал автомобиль Анны-Кат. Слышала, как ахнула сестра, войдя в комнату.

– Нет-нет-нет. – Анна с криком бросилась к постели с другой стороны. – Ох, мама. Я так хотела быть рядом.

Она схватила маму за руку, прижалась к ней щекой. Слезы катились у нее по лицу и стекали на руку Кассандры. Казалось, мама все еще тут – ласковая, успокаивающая. Потянувшись через ее тело, Анна взяла Сару за руку, и они вместе обняли маму, в последний раз ощущая тепло этих общих объятий.

Прошло ровно двадцать четыре дня. Сара смахнула с лица слезы и медленно вошла в спальню.

На столике возле кровати все еще высилась стопка книг. На спинке маминого любимого мягкого кресла висел желтый шерстяной платок. Гэтсби обнюхал пустой матрасик Мисс Марпл в углу.

В розовой с желтым комнате не было почти ничего, кроме одежды, книг и небольших фотографий в рамках, в том числе и их последний семейный портрет. На одной стене висела картина Мэри Кассат, на другой – карта Лондона в рамке. Никаких коробок с бумагами. Никакого компьютера. Никакого напоминания о писательстве Кассандры, если не считать любимых книг – раскиданных отдельными стопками и выстроившихся на двух небольших полках. Кассандра никогда не читала только одну книгу за раз. Сара понятия не имела, как она в них не путалась.

Сара по очереди заглянула в каждый ящик и пошарила внутри, не найдется ли какой-нибудь листок или внешний диск.

Она вздохнула. Ничего, кроме аккуратно сложенной одежды, – вполне ожидаемо. Но грустно.

Вытащив пару маминых теплых носков, она всунула в них босые ноги. А потом открыла последний ящик. Заглянула туда – и медленно выдохнула.

Мамин утешительный ящик.

Притянув к себе Гэтсби, она вытащила стопку открыток на День матери и просто рисунков, которые Сара и Анна-Кат дарили маме в детстве. Еще там лежал мужской галстук в желто-зеленую полоску – папин, от формы, которую он надевал в Лондонскую школу. Еще – коробка «линдтовских» трюфелей, в которой осталось всего две конфетки, бусы с крохотным красным сердцем, совсем пряничным с виду, полная бутылочка лимонного лосьона и томик стихов Элизабет Баррет Браунинг. В книжке хранилось несколько любовных писем от отца Сары к ее матери. Сара уже сотни раз читала и перечитывала их. Они изобиловали чисто британскими словечками, которые американцы употребляют так редко. Словечками типа «очарованный», «сраженный», «обольщенный». Слова, от которых в детстве – да и до сих пор – ее наполняла радость, звенящая точно щекотка. Сара сунула одно из писем в задний карман джинсов.

В самом дальнем углу, обернутая в шелковую голубую нижнюю сорочку, лежала потрепанная книга с оторванной обложкой. Ни названия, ни имени автора. Выглядела она не столько старой, сколько зачитанной. Или вытащенной из-под автобуса. В ней было 423 страницы. Сара нашла название – вверху слева на каждой странице начиная с первой главы. Но справа не был указан автор. «Безмолвие в Степни». Близ их дома в Ист-Энде был парк с таким названием. Сара задумалась, почему книга пришла в столь печальное состояние – и почему она настолько дорога ее матери, чтобы храниться в утешительном ящике. Она аккуратно вернула все вынутые предметы обратно, но книгу оставила себе. Может, Анна-Кат знает, что это.

Она медленно вернулась в кабинет. Телефон завибрировал. Сообщение.

От «Ежедневные аффирмации»:

Ваша бесплатная пробная версия закончена. Натяните позитивные штанцы! Нажмите сюда, чтобы подписаться на ежедневные аффирмации всего за 3,99 доллара в месяц! Жмите прямо сейчас!

Сара выключила телефон и оставила на кухне. Голова у нее болела от поисков. Но сердце болело еще сильней. Как оказалось, сердиться на ту, по кому так нечеловечески скучаешь, довольно энергозатратно. Она даже пытаться устала.

Она вошла в кабинет, перешагивая через стопки папок, коробок и бумаг. И растянулась на полу.

– Ну же, мама, – прошептала она. – Ты же вовсе не хочешь, чтобы я писала эту книгу. У тебя должен быть запасной вариант. Просто покажи мне, где он спрятан.

Гэтсби подскочил и потрусил к парадной двери, услышав, что у них появилась компания. Анна-Кат вошла в кабинет и, приподняв брови, обвела взглядом царящий вокруг разгром. Она была только что с работы: в серых брюках и укороченном синем жакетике, светлые вьющиеся локоны, как всегда, безупречны. Сбросив туфельки, она аккуратно прошла меж коробками и разгребла место, чтобы усесться рядом с Сарой, по-прежнему валявшейся на полу во вчерашних спортивных штанах и футболке.

– Я наконец дозвонилась до маминой редакторши, – сообщила она.

Сара так и подскочила, преисполнившись внезапной надежды.

– Ты говорила с Люси?

– Никаких черновиков.

Сара повалилась обратно на пол.

– И вот еще что странно. Люси сказала, мама работала над каким-то другим проектом – мама настаивала, что Эллери Доусон придется подождать. «Айрис Букс» дали ей дополнительное время на книгу с условным сроком запуска в печать в следующем году, но мама не сказала ни Люси, ни «Айрис Букс», что это за новый проект. Когда мама заболела, Люси уже больше не спрашивала. Так что фактически, когда мама должна была писать «Эллери Доусон», на самом деле она писала что-то совершенно другое. Но никто не знает – ни что это было, ни где это теперь. Люси думала, как раз мы-то и должны знать, что она там писала.

– Плохо дело. – Сара закрыла глаза руками.

– Я спросила Фила, не знает ли он еще чего-нибудь. Он уверяет, что мама даже не начинала пятую книгу и что они уже больше года не говорили о серии. Не понимаю, как это вообще возможно, учитывая, сколько времени они проводили вместе.

– Не так уж и много.

– Они были неразлучны, – возразила Анна.

– Ты преувеличиваешь.

– Мама была с Филом в Европе, когда сорвалась к тебе после того, как Майк ушел.

– Ничего подобного. Она была в Мэне. Одна. – Сара не сомневалась, что мама была в Мэне.

Анна покачала головой.

– Ладно, неважно. Словом, Люси хочет поговорить с тобой как можно скорее. В «Айрис Букс» только что узнали, что ты – выбранный мамой продолжатель. У меня сложилось впечатление, они планировали кого-то другого.

– Да что ты говоришь!

– Они хотят встретиться с тобой как можно скорее.

– Знаю. Я получила добрую дюжину эсэмэсок от Дэвида Оллмана, маминого агента, и еще какой-то Джейн из «Айрис Букс».

– Сара, мама не оставила никакой рукописи.

Сара прижала пальцы к глазам.

– Знаю.

– Люси сказала, пока прессе ничего неизвестно, но в издательстве начинают нервничать. Очень хотят узнать, как у тебя с книгой. И срочно встретиться с тобой. Они едут в Вашингтон.

Сара села. Сделала глоток воды из бутылки и повалилась обратно. Анна-Кат вытянулась рядом.

Несколько минут они пролежали молча.

Сара разглядывала потолок.

– Если чуть-чуть прищуриться, различаешь силуэт белки.

Анна прищурилась.

– Больше похоже на маяк.

Сара закинула руки за голову.

– Анна, может, тебе самой ее написать.

– Я слишком хорошая. В книге будут сплошные красивые интерьеры – и ни с кем не случится ничего плохого.

– Звучит как бестселлер.

Анна села и принялась складывать папки обратно в коробки.

– По-твоему, отец Эллери и вправду погиб?

– Откуда мне знать? Я не знаю даже, найдет ли Эллери своего брата Чарли.

– Ну конечно, найдет. Это все во второй книге. А главная тайна пятой – про отца.

– Я слышала.

Анна медленно повернулась к Саре.

– Слышала, да? – Она несколько мгновений всматривалась Саре в лицо. – Тогда ты же помнишь, как было грустно, когда Чарли в четвертой книге наступил на мину?

– Э-э-э. Да. Ужасно просто.

Анна так свела брови, что они слились в одну.

– Никто в четвертой книге ни на какие мины не наступал. – Она схватила подушку с дивана и запустила Саре в лицо. – О боже ты мой, Сара! Ты даже не читала?

Сара перехватила подушку и зарылась в нее лицом.

– Я смотрела кино. – Из-за подушки голос у нее звучал почти неразборчиво.

– Смотрела кино?

– Ну да. С мамой.

– А книг так и не читала?

Сара застонала.

– Времени не хватало.

– Все пять лет?

Сара пожала плечами, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку.

– Не понимаю. Ты же всегда читала все мамины книги. Была главной фанаткой. Ходила за ней по пятам, как маленький подмастерье. Как ты могла не читать эту серию – а тебе ведь продолжение дописывать! Какую последнюю книгу ты читала?

Анна вырвала у Сары подушку.

– Сознавайся давай!

Сара сглотнула.

– «Коби Маклайн». Серия перед «Эллери».

– Все книги?

– Почти.

– А «Мейс Келлерс»?

– Вот их все. Это моя любимая серия.

– Моя тоже. До «Эллери».

Анна снова швырнула в сестру подушкой. Сара села и прислонилась спиной к дивану, крепко обхватив руками поджатые коленки.

– Ну ладно, – сказала Анна. – Не стану устраивать тебе сеанс психоанализа, но это, знаешь, серьезная фигня, которую тебе стоит проработать. Наверное, стоит упомянуть об этом твоему психотерапевту.

– Не раздувай из мухи слона. К твоему сведению, Сибил Браун-Бейкер говорит, что я очень хорошо функционирую.

Анна фыркнула.

– На прошлой неделе говорила.

– И вообще, это все не имело бы ровным счетом никакого значения, если бы мама не отдала меня на растерзание этому всему. – Сара больше не могла сдерживать слезы. – Ну за что она со мной так? – простонала она.

Анна демонстративно вздохнула и лягнула Сару в ногу. Та не ответила. Анна лягнула снова, сильнее.

– Перестань меня пинать.

Анна снова лягнула ее.

– Хватит!

– Сара, посмотри на меня.

Сара не поднимала глаз.

– У меня есть для тебя два слова. Посмотришь ты на меня или нет?

Сара наконец подняла несчастные заплаканные глаза.

Анна ткнула в ее сторону пальцем.

– Соберись, тряпка!

Сара смерила ее убийственным взглядом и снова уронила голову на колени.

– Я серьезно.

Анна снова лягнула ее. На этот раз Сара лягнула в ответ.

– «Соберись, тряпка» – ужасно токсичная фраза, – сказала Сара. – Мама ее терпеть не могла.

– Мама знала, когда она уместна. И ты тоже знаешь.

Сара вытерла глаза и сердито посмотрела на сестру.

– Соберись, тряпка. Сара, ты меня слышишь? Ведешь себя, как будто со стороны мамы это что-то совсем безумное и ужасное. Ты же преподаешь литературное мастерство. И сама написала роман. Это ж совсем не то, как если бы мама попросила меня. Мама, знаешь ли, не дура. Можешь ли ты и в самом деле написать эту книгу? Ну разумеется, можешь, просто прекрати вести себя, как будто у тебя нет выбора. Ты НЕ ОБЯЗАНА ничего писать. Встреться с издателями. Выясни, чем они могут тебе помочь, а потом уже, черт возьми, решай сама.

– Думаешь, я могу выпутаться?

– Ты либо напишешь книгу, либо нет, но хватить уже себя жалеть.

Сара медленно кивнула:

– Ты права.

В груди у нее начало разливаться что-то вроде спокойствия. Возможно, она и в самом деле может сказать этой затее твердое «нет». Никто во всей вселенной не хочет, чтобы она писала эту книгу. Одна лишь мама никак не могла отделаться от заблуждения, будто бы Саре суждено стать писателем.

Сара поднялась на ноги, подошла к окну и меланхолически уставилась на мамин фиолетовый клематис, пышно цветущий на белой шпалере. Он цвел только в мае. Заставить его цвести в другое время никак нельзя – ну разве что, в теплице. Сара чувствовала себя так, словно и сама всю жизнь провела в теплице, где все окружающие ждали, что она расцветет какой-нибудь редкой орхидеей, тогда как она только и могла, попотев, отрастить пару-другую лопухов.

Она снова повернулась к Анна.

– Ты права. Мама поняла бы. Да, она загнала меня в ловушку. Мне придется встретиться с издателями – но будет совершенно нормально и отказаться.

Анна улыбнулась.

– Давай позвоним Дэвиду.