Как выиграть любой спор. Дома, на работе, в суде – где угодно

Моей дорогой Имаджин, которая научила меня, что любовь – это всегда решающий аргумент

Перевод с английского выполнила Людмила Третьяк по изданию: Gerry Spence. How to Argue & Win Every Time: At Home, At Work, In Court, Everywhere, Everyday. – 2015.

Copyright © 1995 by Gerry Spence

By arrangement with Peter Lampack Agency, Inc.

350 Fifth Avenue, Suite 5300 New York, NY 10118 USA.

© Перевод, издание на русском языке. ООО «Попурри», 2023

Мои доводы в пользу написания этой книги

Искусство спора – это искусство жизни. Мы спорим, потому что мы должны это делать, потому что этого требует жизнь, потому что жизнь, по большому счету, и есть спор.

Я написал эту книгу, потому что должен был это сделать. Спорить – моя профессия. Аргументы и споры – это молотки и гвозди, с помощью которых я уже более сорока лет сколачиваю выигрышные дела для своих клиентов. Я, как коренной американец, считаю, что величайшим даром является дар познания и что этим даром нужно делиться, иначе от него мало проку.

Поэтому моя мечта – поделиться с вами тем, что я узнал о споре. В противном случае, я боюсь, все мои труды, страхи, неудачи, боль, сомнения и прочие радости и горести познания окажутся напрасными.

Спор – это действительно искусство. Да, существует техника ведения спора; да, для этого требуется определенный склад ума или образ мышления; но конструктивно спорить и приводить убедительные доводы может любой. Убедительно отстаивать свою позицию можно на кухне, в спальне, в зале суда, в зале заседаний, на работе – где угодно. Я убежден, что конструктивный спор исходит не из отрицания своей божественной уникальности в пользу стиля или ценностей кого бы то ни было, а из подключения к чудодейственному источнику собственной индивидуальности и мудрости.

Но как подключиться к этому источнику? В этом и кроется магия спора, и на следующих страницах мы к ней прикоснемся.

Мы, люди, научились летать на Луну и выходить в открытый космос, но не слишком преуспели в плане личностного развития. По сути, мы остаемся животными, которые, сталкиваясь с угрозой, нападают, а сталкиваясь с потребностью или желанием, проявляют силу по отношению к более слабым членам популяции. Это ненормально, что мы можем расщепить атом, но не можем убедить друг друга проявлять справедливость. Мы можем рекомбинировать гены, но не можем просто и понятно попросить о любви. Технологии в руках дикаря, чья способность спорить ушла недалеко от ворчания и рычания его далеких предков, – опасная вещь. Короче говоря, мы научились обращаться с людьми как с вещами, но в том, что касается человеческих взаимоотношений, все еще топчемся в «Темных веках».

Я не надеюсь, что мои усилия спасут человечество. Однако я считаю, что мы должны и можем совершить какие-то подвижки в данном направлении. Подобно тому как человек начал свое технологическое путешествие с простого обтесывания камней, мы должны учиться взаимодействовать друг с другом простыми и эффективными способами. Мы должны учиться говорить с нашими партнерами и детьми и слышать их. Мы должны учиться эффективно отстаивать свои интересы на работе. Мы могли бы значительно эволюционировать как человеческий род, если бы научились честно взаимодействовать со своими ближними. Мы могли бы совершить ошеломляющий прорыв для всех популяций, если бы научились реализовывать свои мечты и удовлетворять свои потребности посредством конструктивного спора, а не разбрасывая человеческие тела по всему ландшафту.

У меня есть набор аргументов, определяющих мою личностную сущность и поддерживающих мою жизненную цель, как я ее себе представляю. Я не могу придумать лучшего места для изложения своих соображений, чем книга о том, как правильно спорить. Мы с вами тоже поспорим. Я настежь раскрыл свои двери. Я без ложной скромности аргументировал не только свои подходы к ведению спора, но и принципиально важные для меня вещи. Надеюсь, мои доводы будут убедительными и послужат на благо эволюции наших умов. Но я оставляю место для вашего несогласия, для ваших аргументов. Ибо без полемики вы не сможете меня услышать или понять, верно? А мой спор будет игрой в одни ворота.

Я мечтаю о книге, которая поможет вам достичь того, чего вы хотите в жизни. Жизнь коротка. Нужно ловить каждый момент. Я мечтаю о книге, которая поможет вам обрести крылья, и вы сможете вырваться из кокона условностей. Я вижу, как вы парите. Я вижу, как вы обосновываете свои желания без страха быть отвергнутыми. Я вижу, как вы сообщаете о своих потребностях, не нанося урон своим отношениям. Я вижу, как вы созидаете, играете, побеждаете. Эта мечта доставляет мне огромную радость, так как я надеюсь – да, я это предвижу, – что однажды мы станем такими, какими мы сами, как собственные творцы, изначально хотели себя видеть.

Джерри Спенс

Март, 1995

Джексон, Вайоминг

Давайте приступим

Все хотят спорить. Все. Всем это необходимо. Иногда спор – это крик сквозь слезы. Иногда – просто приступ бессильной ярости. Иногда – тихое бормотание в углу. Иногда он интересный, оживленный, бурный. А иногда, в темноте ночи, в одинокой постели, спор, который мы хотели затеять, тихо и безопасно сотрясает задворки нашего разума.

Не только птицы умеют летать, но только люди умеют спорить. Спор – это наш способ самоутверждения. Это основной инструмент человеческого взаимодействия. Без спора наш вид вымрет. Как смутное предположение, это средство нашей взаимопомощи. Как предостережение, спор уводит нас от опасности. Как урок, он нас учит. Как проявление креативности, это наш дар. Как протест, это борьба за справедливость. Как аргументированный диалог, спор разрешает противоречия. Как самоутверждение, он вызывает уважение. Как мольба о любви, он выражает нашу привязанность. Как крик души, он порождает милосердие. Как харизматичная речь, он движет массами и изменяет историю. Мы должны спорить – чтобы помогать, предостерегать, лидировать, любить, творить, учиться, наслаждаться справедливостью – быть.

Любой мало-мальски живой человек может вести конструктивный спор. Тем не менее многие увязают в болоте и грязи застойного, неизменного прошлого. Многие закрываются в своих психических клозетах и предпочитают вообще не спорить. Многие, кто осмелились вступить в спор, потерпели неудачу и морально растоптаны. А подавляющее большинство людей спорят практически вслепую – как новички, которые впервые взяли в руки биту и просто машут ей в разные стороны, пока по чистой случайности она не заденет мяч.

Виновник наших бед – не другой человек, которому мы приводим свои неубедительные доводы. Равно как ни Бог, ни судьба, ни злой рок не имеют отношения к нашему невыразительному голосу или невнятному изложению мыслей. Мы не умеем блестяще парировать в словесном поединке или убедительно обосновывать свое мнение не потому, что у нас нет семи пядей во лбу. Или мы не блещем остротой ума. Или наш лексикон не так богат, как нам бы этого хотелось. Мы терпим неудачу из-за своих психологических зажимов – замко́в, на которые мы запираем свои доводы и которые не дают нам свободно и уверенно передвигаться по лабиринтам своего ума, выбирая наиболее выигрышную позицию.

Цель этой книги состоит в том, чтобы охарактеризовать и помочь вам выявить эти замки. Ключи тоже предлагаются, но все это, конечно, дело личное. Сама книга представляет собой квинтэссенцию спора – аргументированное изложение проблем (ЗАМКОВ) и обоснование их решений (КЛЮЧЕЙ). Такая структура отражает мой метод межличностной коммуникации дома, на работе, в суде и везде. Он развивался и совершенствовался на протяжении всей моей жизни, в которой я и муж, и отец, и работник, и прокурор, и адвокат.

Я разделил книгу на три части. Часть I предлагает то, что многие авторы практических руководств игнорируют и что лучше всего объяснил один мой знакомый ковбой из Вайоминга. Увидев, как один богатый парень надевает дорогое, инкрустированное серебром седло на обычную тягловую лошадь, он воскликнул: «Не, ну вы гляньте! Он цепляет седло стоимостью в тысячу долларов на десятидолларовую лошадь! Да на десятидолларовой лошади никуда не доедешь, какое седло ни прицепишь». То же можно сказать и о ведении спора. Каким бы умным ни был оратор, какие бы уловки он ни применял, каким бы красноречием ни блистал, техника – это всего лишь седло стоимостью в тысячу долларов. Если мы овладели навыками, процедурами, методикой и даже искусством спора, но не избавились от своих психологических зажимов, мы не сможем победить. Если мы не уяснили саму концепцию межличностного взаимодействия, если мы не знаем, когда возразить, а когда – промолчать, если мы не понимаем, как использовать силу и избежать ее разрушительного воздействия, мы не сможем победить. Если мы не осознаем невероятной силы убедительности или магической силы слушания, мы можем спорить со всем мастерством и красноречием самых выдающихся ораторов в истории, но мы никогда не победим. Чтобы победить, нам нужно иметь седло – все верно; но мы должны водрузить это седло на крепкого скакуна.

Я оставляю место для критики, что в этой книге слишком много философии и наставлений, слишком много психологии и сторителлинга и недостаточно написанных черным по белому правил, а также пошаговых инструкций вроде тех, как построить лодку или научиться играть на гитаре. Но я утверждаю, что плавать и музицировать можно и без особых подвижек в личностном развитии. В отличие от успешного ведения спора. Магия успешного спора рождается личностью, а не словами; душой, а не риторикой. Те, кому не терпится узнать о седлах, а не о том, как оседлать крепкого скакуна, могут перейти сразу ко второй части книги, где я подробно описываю структуру, подготовительный этап, технику и искусство успешного спора. Тем не менее даже там я не умаляю важности личностной магии, ибо любая техника бесполезна без рук мастера. Мы все обладаем этой магией, этой внутренней силой, и она столь же уникальна, как отпечатки наших пальцев. Именно поиски этой магии интригуют меня больше всего и, надеюсь, вас тоже увлекут.

Третья часть книги помогает нам понять, как спорить с любимыми, с детьми, а также с корпоративными и государственными циклопами – с нашими работодателями. Чтобы успешно спорить с любимыми, нужно поразмыслить над тем, чего мы хотим добиться этим спором и что подразумеваем под победой. Мы не можем спорить со своими родными так же, как я спорю с присяжными заседателями. Мы не можем приводить своим детям те же доводы, которыми загоняем в угол своих оппонентов в суде. Мы не можем спорить с начальством без осознания его власти. Последняя глава обосновывает тезис, что, овладев мастерством успешного спора, мы должны использовать это мощное оружие исключительно в благих и праведных целях.

Итак, давайте осмелимся вместе, рука об руку, войти в этот дремучий лес. Я обещаю, что он окажется не таким уж и дремучим. Оказавшись там, мы увидим, что на самом деле лес прекрасен и состоит из множества удивительных деревьев, которые служат кровом и источником целебных свойств. Оказавшись там, мы обнаружим места силы, где солнце волшебным образом пробивается сквозь кроны и пробуждает сокровенные мысли. Это я вам обещаю. Поэтому давайте вместе отправимся в этот лес. Давайте вместе учиться спорить и не спорить. Давайте вместе учиться противостоять силе других и обретать собственную силу. Давайте вместе учиться признавать и преодолевать свой страх. Давайте вместе петь, творить и позволять своим душам свободно парить. Давайте вместе предаваться безудержной страсти в этой игре. Давайте вместе учиться вести спор – и каждый раз его выигрывать.

Часть I
Готовимся побеждать

1
Зачем спорить
Открываем двери, освобождаем психику

ЗАМОК. Я не люблю спорить и не люблю людей, которые спорят. Почему бы не попытаться как-то мирно уживаться? К тому же в споре я всегда проигрываю.

Мы рождены не только ходить, но и спорить. Для этого нам не нужны благородные седины и внушительный голос великого оратора. Мы можем тихо высказать свое мнение у себя на кухне – и быть услышанными. Нам не нужны уроки красноречия. Нам не нужен словарный запас гарвардского профессора. Мы можем поговорить со своими работодателями или детьми на простом языке – и быть услышанными. Мы можем выигрывать споры в зале суда и в спальне. Но мы не сможем этого сделать, оставаясь запертыми в своих психологических каморках.

Иногда нас запирают там родители и учителя. Иногда мы запираемся там сами. Это не так и важно – главное, что двери заперты. Одни люди любят находиться в своих каморках. Другие просто не знают иного мира. Третьи не знают духовного пространства. Но многие стучатся в эти закрытые двери и умоляют их освободить.

Как же мы стали такими затюканными, покорными и тихими? Все очень просто. Нас с самого рождения приучали избегать конфронтации. Если мы открывали свой крошечный рот, чтобы подать голос, его спешно затыкали бутылочкой со смесью или пустышкой. Нас дрессировали, как дрессируют щенят: молчать! Тщательно прирученные, мы привыкли подчиняться, уступать, молча все сносить, держать свое мнение при себе. Мы считаем варварством обычай перебинтовывать ноги маленьким девочкам, который существовал в Китае еще в начале двадцатого века как дань неким идеалам физической красоты. Разве не ужасно, что ребенок не может бегать, прыгать и играть, а став взрослым – вести нормальную жизнь, потому что его стопы изуродованы и деформированы? Да, конечно. Но уродовать и деформировать души наших детей – это еще больший грех.

Нас учили не показывать свои эмоции. Мы ценим логику и умаляем страсть. Настоящие мужчины не плачут. Врачи дозируют сочувствие к пациентам. Адвокаты не должны проникаться симпатией к клиентам. Бизнесмены – люди холодные и рассудительные, как роботы. К тому времени, как молодые юристы впервые предстают перед присяжными, убедительная аргументация напрочь выбита из них профессорами, которые никогда не вели настоящих судебных процессов. Аналогичным образом мы однажды вступаем во взрослую жизнь, и оказывается, что наша способность успешно спорить на корню задушена родителями и сверстниками – теми, кто имел над нами власть.

К тому времени, как мы становимся взрослыми, само слово «спорить» вызывает тяжелые, негативные чувства. Родители и учителя, проповедники и священники всю жизнь оказывают на нас неимоверное давление. Они заставляют нас принять их мировоззрение, религию, философию, ценности, нормы, политику, мудрость. Общественные нормы создают рамки для мышления и духа, который не терпит вызова. Из нас лепят универсальных винтиков-шпунтиков и рабочих муравьев. Нас хотят видеть прилежными студентами, предсказуемыми потребителями и законопослушными гражданами. Любые проявления индивидуальности порицаются и пресекаются. Мы задыхаемся в аморфной одноликой массе. Мы поняли, что лучше подчиняться, приспосабливаться, притворяться, чем быть. А спорить?

Множество мужчин и женщин, чьи глаза давно потускнели от разочарования и крушения надежд, ведут, цитируя Торо, жалкую, пустую жизнь в тихом отчаянии. Многие из них чувствуют себя такими ничтожными, никчемными и презренными, что даже ни на секунду не задумываются о своей совершенной уникальности. Как тут осмелиться спорить?

Но человеческий дух подобен одуванчику, растущему в саду. Даже срезанный под корень и растоптанный, он возродится к жизни из одной-единственной пушинки. Да, вылезший из земли росток может казаться слабым и нежным. Но он жив. Господи, он жив, и он растет! Задача в том, чтобы отыскать у себя такую пушинку и взлелеять ее, взлелеять этот благословенный, полный жизненных соков росток, тянущийся к солнцу. Это я, это вы, это мы!

Но как это сделать? Ключ к нашей свободе до неприличия очевиден.

КЛЮЧ. Нужно просто дать себе разрешение и открыть запертые двери.

Просто диву даешься, что все эти люди – мы с вами – сидят запертыми в своих каморках, крепко сжимая в руках ключ от собственной свободы. Ключ – это, конечно, разрешение, наше разрешение себе покинуть свои каморки, выйти из них – сделать всего один шаг – оглядеться вокруг, задать вопросы, потребовать уважения, поделиться креативностью, высказать мнение, поискать любви, воззвать к справедливости – быть.

ЗАМОК. Я боюсь спорить. Это только создает проблемы.

Как спорить с людьми, которых мы любим? Наши доводы становятся гнилыми, слова – уродливыми, пути к сердцу закрываются, и чувство любви сменяется обидой, а потом гневом. Как бороться с задирами, которые в детстве всегда одерживали над нами верх, а сейчас, как наши работодатели, вправе вышвырнуть нас и тысячи таких, как мы, с работы – обычно на Рождество? Как можно спорить с кем бы то ни было? Как можно ругаться с родными, портить отношения с друзьями, вызывать неприятие коллег по работе, злить работодателей и изолировать себя от общества? «Спорить себе дороже». Наш опыт это подтверждает. Разве мы не уяснили, что безопаснее тихонько сидеть, склонив голову, и, что называется, молчать в тряпочку? Разве в наших умах не отзываются эхом слова великого лидера индейского племени не-персе, известного нам как вождь Джозеф, который, капитулируя, со слезами на глазах заявил: «Я больше никогда не буду воевать»?

Этот страх, который лишает нас способности мыслить и действовать, – как с ним справиться? Я чувствую, как он сводит мне живот перед каждым выступлением в суде. Я чувствую его каждый раз, когда начинаю перекрестный допрос важного свидетеля, владеющего ситуацией гораздо лучше меня. Вдруг я потерплю неудачу? Вдруг я буду выглядеть некомпетентным? Как мне осмелиться спорить с таким экспертом? Не придется ли мне покинуть зал суда под укоризненные взгляды присяжных и злорадные ухмылки оппонентов, ставших свидетелями моего позора?

КЛЮЧ. Страх – наш союзник. Страх нам помогает. Страх – это энергия, которая преобразуется в силу – нашу силу.

Страх – это друг и враг, союзник и противник. Страх вызывает неприятные, болезненные ощущения. Я их терпеть не могу. Тем не менее страх бросает мне вызов. Он обостряет мои чувства. В присутствии страха я становлюсь внимательным, наблюдательным и настороженным, как воробей, то и дело оглядывающийся по сторонам. Даже здоровый олень, величаво расхаживающий по лесу, срывается с места от малейшего хруста ветки. Страх заставляет его обратиться в бегство. А иначе как бы он вырос до таких размеров? Олененок, который ничего не боялся и никуда не убегал, а стоял, уставившись огромными глазищами на охотника, сейчас красуется на крыле автомобиля в качестве победного трофея.

Я научился не стыдиться своего страха, а признавать его. Без страха невозможно быть смелым, ибо разве смелость не есть способность действовать наперекор страху? Можно ли назвать храбрецом солдата, который не понимает опасности, которой он себя подвергает? А безумца? А глупца? Кто смелее – маленький мальчик, впервые стоящий на сцене и исполняющий сольную партию перед учениками воскресной школы, или великая оперная дива, поющая в Метрополитен-опере?

Страх говорит о том, что я жив. Мертвые не боятся. Страх – это болезненное подтверждение моего существования. Преодолевая страх, я утверждаю свое «я». Самоутвердиться – значит набраться мужества открыть спор; собственно, все споры всегда открываю я. Самоутверждение, как однажды заметил Пауль Тиллих, – это «мужество быть». Как только мы признали свой страх, как только мы его прочувствовали и приняли, мы также провозгласили истину «Я существую!», и теперь можно начинать спор.

В зале суда я иногда веду безмолвный разговор с самим собой о своем страхе, пока присяжные вполне резонно переглядываются и гадают, что занимает этого странного человека, который молча стоит перед ними, устремив глаза в пол.

Мой разговор с самим собой, как правило, звучит примерно так:

– Как ты себя чувствуешь, Джерри? – спрашиваю я.

– Присяжные смотрят и ждут, когда я начну излагать свои доводы, – отвечаю я. – Я не могу просто стоять и молчать.

– Я спросил тебя: как ты себя чувствуешь?

– Ты знаешь, как я себя чувствую.

– Что ты чувствуешь?

– Ты знаешь, что я чувствую.

– Ты боишься выступать?

– Ну хорошо. Я боюсь.

– Это нормально. Ставки высоки. Прокурор хочет уничтожить твоего клиента. Он хочет уничтожить тебя.

– Я не хочу об этом думать. Не сейчас. Не здесь.

– Бояться – это нормально. В такой ситуации следует бояться. Давай. Прочувствуй это.

– Но присяжные смотрят.

– Подождут еще пару секунд. Страх – это энергия. Если ты почувствуешь свой страх, ты сможешь почувствовать и его силу, и ты сможешь превратить эту силу в свою силу.

Внезапно я поднимаю глаза на застывших в ожидании присяжных. Я слышу свой тихий, отчетливый голос: «Дамы и господа присяжные». Внезапно я смутно осознаю, что что-то происходит с моим страхом. Я заглянул ему в глаза. Я заставил его стушеваться. Он ретируется, как поджавшая хвост дворняжка! Боль отступает. Я чувствую прилив сил. И мое выступление начинается.

Спор вопреки своему страху порождает магическое «да», простое утверждение нашего бытия. Спор вытекает из нашего авторитета. Он изливается из нас в виде наших мыслей и чувств, в виде наших звуков, музыки, ритмов. Когда мы даем себе разрешение, спор прорывается наружу из наших легких, из наших глоток, из слов, сформированных и обласканных нашими губами, из слов, рожденных нашими сердцами. Когда мы даем себе разрешение, мы заново открываем свою волю к победе и становимся – можно так сказать? – возрожденными гладиаторами.

ЗАМОК. Даже если и так, зачем спорить? Зачем испытывать боль? Зачем идти на риск потерь?

КЛЮЧ. Искусство спора – это искусство жизни. Мы спорим, потому что мы должны это делать, потому что этого требует жизнь, потому что жизнь, по большому счету, и есть спор.

В определенном и важном смысле спор – это подарок. Мы дарим себя Другому. Без этой самоотдачи мы никогда не преуспеем как личности или как родители. Не отдавая себя Другим, мы никогда не сможем добиться признания как артисты или уважения как сотрудники. Мы никогда не сможем выиграть дела своих клиентов или заслужить любовь коллег. Короче говоря, наш успех в этой жизни зависит от нашей способности отдавать себя и пробуждать этим даром, или талантом, самосознание других людей. Когда меня в чем-то убеждают, этот опыт можно сравнить с воскрешением того, что я когда-то знал и принял, но забыл. Это те самые моменты прозрения, когда человек хлопает себя по лбу от внезапного осознания чего-то. В моем понимании мы занимаемся внутриличностными археологическими раскопками. Докапываясь до истины в словесных баталиях, мы лучше узнаем себя и параллельно открываем какие-то вещи о других обитателях Вселенной. В этом и состоит магия спора.

Я спорю, потому что я должен спорить. Иногда я спорю, чтобы выяснить рациональность какой-то мысли или состоятельность какого-то плана. Иногда я спорю, чтобы получить представление о чьих-то знаниях или почерпнуть эти знания. Мы постоянно самоутверждаемся. Единичная кукуруза, посаженная в подвале, не сможет себя опылять. Ей нужны другие растения, солнце, ветер. Жизнь – поиск истины, стремление к справедливости, проявление креативности – не может процветать в изоляции. Без конструктивных споров, в спокойной и дружелюбной манере, дети никогда не смогут ощутить настоящую родительскую любовь и заботу и стать зрелыми, самодостаточными взрослыми.

Без спора нация становится пустошью, где ничего не растет, не цветет, не создается и не живет. Тысячи простаивающих заводов, миллионы безработных, перемещение целых отраслей промышленности за рубеж, бездумное уничтожение природных ресурсов, упадок системы образования, трущобы, переполненные бетонные клетки, которые мы называем исправительными учреждениями, распад судебной системы, нравственный упадок нации – все это свидетельствует о насущной потребности наших лидеров, работодателей, педагогов и людей в целом выдвигать и слышать доводы друг друга и обмениваться «подарками», пылящимися в наших психологических каморках.

Искусство спора – это искусство жизни. Если мы преуспеваем в спорах, мы будем процветать и расти. Мы сможем совершать массу добрых дел и испытывать безмерную радость. Мы сможем предотвратить войны и спасти Землю. Наш успех в жизни, наше культурное бессмертие зависит от нашей способности спорить. Если мы станем экспертами в споре, то, возможно, даже сможем опротестовать свой путь через пресловутые Врата рая. Осмелюсь предположить, что святой Петр редко встречает кандидатов, в совершенстве овладевших этим искусством.

ЗАМОК. Если бы я был выдающимся оратором, или проповедником, или, на худой конец, имел такой же подвешенный язык, как у моего соседа, – тогда да. Но у меня нет таланта спорить.

КЛЮЧ. Вы обладаете силой, которой ни у кого больше нет.

Мы фокусируемся не на проявлении собственной уникальности, а на подражании «фишкам» и манере других. Нам говорят, что, если мы будем выглядеть как другие, вести себя как другие и спорить, как другие, мы сможем преуспеть. Мы сможем быть как Джон Уэйн, или сельский священник, или Элвис, или Линкольн, или Иисус, или Майкл Джордан. По крайней мере, носить обувь того же бренда. По крайней мере, есть те же хлопья. Нас учат стремиться к одноликости и усердно работать над подражанием. Но разве мы не признаем тот факт, что ценность бриллианта определяется его уникальностью? Тогда почему мы стремимся избавиться от собственной уникальности? Почему мы имитируем чей-то образ мыслей, перенимаем чью-то систему убеждений и принимаем чьи-то ценности? Почему мы одеваемся, как другие, говорим, как они, и даже пользуемся тем же парфюмом? Почему мы стремимся к чьим-то целям и чьими-то методами? Почему мы признаем чей-то авторитет и умаляем свой? Разве в своем стремлении стать похожими на других мы не отбрасываем то, что делает нас ценными выше всякого понимания?

Вечный поиск принятия как одного из социальных механизмов является формой психического самоуничтожения. Меня бесит мысль о нашей потребности соответствовать общепринятым канонам – отказаться от того, что отличает нас от других, и стать просто безликими серыми мышками! Как вообще можно спорить, не имея собственного авторитета? Копируя кого-то, мы убиваем свою личность, а мертвые, как известно, бессильны. Копии – это по определению подделки, и, как подделки, мы ничего не стоим. Какое преступление мы против себя совершаем!

Мы занимаемся самоуничижением и тогда, когда передаем свой авторитет другим – церкви, политической партии, учению, работодателям, McDonald’s, который говорит нам, чего мы сегодня заслуживаем, Budweiser и Toyota, которые навязывают нам свое понимание радости и смысла жизни. Когда мы отрекаемся от своего авторитета в пользу условностей, веяний моды, политкорректности – то есть любого физического или юридического лица, заявившего о своем авторитете, – что от нас остается? Пустое место? А как пустое место может осмелиться спорить? Если мы и подаем голос, то это не более чем вялое бормотание или, что еще хуже, взрыв бессильной ярости. Никем не услышанные, мы продолжаем тянуть свою лямку.

Я утверждаю, что, когда спор начинается с меня, когда моя аргументация исходит из моего авторитета, она будет столь же уникальной, как отпечатки наших пальцев. Только в данном случае я говорю об «отпечатках» нашей личности. Они отличают нас от всех остальных представителей человеческого рода. Ключ к успешному спору – понять это и поверить в это. А посему наша главная задача – найти этот индивидуальный «отпечаток души», эту «изюминку», присущую только нам.

Я слышал достаточно много красивых речей судебных адвокатов. Но под красивой оберткой не было ничего. Вообще ничего. В итоге речь признавалась словоблудием очередного технически подкованного попугая. Аргументация может вызывать аплодисменты в зале. Она может вознаградить выступающего похлопываниями по плечу. Но она никогда не станет решающей.

В то же время я слышал речь молодой испуганной женщины, стоявшей перед присяжными в простеньком платье и с наспех собранными в пучок волосами. Я наблюдал за тем, как она мучительно подбирает слова. Я видел, как она запинается, краснеет, как на ее глаза наворачиваются слезы. Я чувствовал ее озабоченность. Я восхищался тем, как она спотыкается и снова продолжает сражаться. И ее выступление, без сомнения отражающее ее уникальность и исходящее из самых глубин ее души, подействовало на слушателей. Эта женщина не заканчивала престижных университетов. Она не была лучшей ученицей в школе. Ее не провожали восхищенными взглядами прохожие. Она ничем не выделялась из толпы. Но ее выступление привлекло к ней внимание. Оно было уникальным. Оно было аутентичным, подлинным, и поэтому ее доводы были признаны состоятельными.

ЗАМОК. Зачем кому-то меня слушать?

КЛЮЧ. Вы сами себе авторитет. Этого достаточно.

Как я могу настаивать на том, чтобы другие меня слушали, когда у меня нет ни образования, ни знаний, ни компетенций в определенной области? В этой стране есть тенденция уповать на мудрость «простого человека», ибо «простой человек» знает жизнь лучше многих из нас.

В состав коллегии присяжных входит горничная отеля. Каждый день она работает до седьмого пота за несколько долларов, а вечером, после долгих часов уборки всего, что мы после себя оставили, после выдраивания наших туалетов и смены наших грязных постелей, она плетется домой, в свою полупустую крошечную квартирку на другом конце города. Она уже в годах. У нее болят кости. Упав в изнеможении на кровать, она мысленно переносится в те времена, когда ее муж лежал рядом с ней. Но он уже давно умер. Его сторона кровати пуста и холодна. Женщина тихо плачет в своей одинокой комнате, и ни один высокооплачиваемый психотерапевт не сможет облегчить ее страдания.

И вот сейчас эта горничная отеля сидит в коллегии присяжных. Она стесняется своего вида. Она надела свое лучшее платье – то, что купила на похороны мужа, – но у нее старые туфли и нет денег на прическу, как у сидящей рядом жены банкира. Когда ей задают вопросы, она смущается своего просторечья. Адвокаты говорят с другими присяжными. Они говорят с женой банкира. Они говорят со школьным учителем. Они говорят с менеджером местной сети магазинов. Они говорят с сотрудником электротехнической компании. Но они почти не говорят с ней. А ведь кто больше знает о людях, если не она? Кто больше знает о бедности и горестях, о тяжком труде и одиночестве? Кто отличается большим мужеством? Эта женщина – настоящий кладезь знаний. Когда она говорит, другим присяжным приходится внимательно ее слушать, потому что у нее мягкий голос, и ей трудно находить слова. Но слова, которые она выбирает, исходят из ее сердца, потому что она не умеет спорить по-другому. И по своему опыту я могу сказать, что люди в конце концов будут ее слушать и уважать, потому что она обладает авторитетом, которого нет у них.