Читать книгу: «Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 2», страница 2

Глава 3

Я оказался прав. Стены хоть и были солидными, на вид имея два метра толщины, но в высоту вряд ли достигали семи метров, что значило, можно будет обойтись «кошками» и штурмовыми лестницами, а осадные башни не разворачивать.

Когда мы подъехали ближе, я увидел на стенах многочисленных лучников, которые периодически пытались попасть со стен в наши разъезды, которые двумя дугами огибали город, узнавая местность и чем можно тут поживиться.

– Может, стоит с ними переговорить, мой царь? – поинтересовался у меня Иамунеджех. – Мне интересно, что такого им наговорили купцы, если они решили напасть на такую большую армию.

– Это мне тоже интересно, но ещё более меня заинтересовал цвет волос у нападавших, – задумчиво сказал я. Он непонимающе посмотрел на меня в ответ. – Гонец. – Я подманил к себе легионера, который подбежал и упал на колено.

– Мой царь!

– Найди в обозе Танини, пусть напишет и распространит приказ по войску, всех рыжеволосых пленных-мужчин никому не отдавать, а беречь как девственность своей сестры.

– Слушаюсь, мой царь. – Гонец поднялся на ноги и бросился назад, туда, где шёл обоз и находился мой писец.

Желающих спросить у меня, зачем мне столько рыжих, не нашлось, так что мы продолжили движение, и, пока легионеры организовывали лагерь, я проехался и осмотрел город со всех сторон. Только под вечер, когда солнце скрылось за горами, мы вернулись обратно в уже готовый лагерь. Танини помог мне переодеться, умыться и принёс ужин.

– С виду город не выглядит серьёзным, мой царь. – Ели мы в привычно тесной компании центурионов первых когорт легионов и остальных моих военачальников.

– Думаешь, обойдёмся ночной вылазкой? – задумчиво спросил я Хопи, который сидел напротив меня.

– Я могу её возглавить, – согласился он.

– Сходим вместе, давно я не разминался, – ответил я, вызвав переглядывание присутствующих, – хочу сам убедиться, что нас не ждут внутри более крупные силы. На стенах подозрительно много лучников.

– Усилить патрули? – поинтересовался Ментуиуи.

– На всякий случай, – согласился я, – меня сильно смущает, что в таком небольшом городе на каждом участке стены почти по сто лучников.

– Да, здесь всё же не Керма, – согласился со мной военачальник, – хорошие луки дороги для простых горожан, если они просто набрали рекрутов в ополчение.

– Дадим им пару ночей успокоиться, – закончил я посиделки, – а потом заглянем в гости.

– Я подготовлю нужных людей и инвентарь, – склонил голову Хопи.

Закончив ужин, мы разошлись, Танини убрал за нами остатки еды и стол и поинтересовался, что я буду делать.

– Работать, Танини, неси папирус, – вздохнул я.

Вытащить из памяти всё полезное, что я помнил о налогах, оказалось непростым делом, к тому же ещё на ходу адаптировать статьи под местные реалии. Процесс шёл медленно, но делать это было нужно, я, как никто, понимал важность этого документа. На его основе, по сути, и будет строиться вся моя дальнейшая политика.

***

На третью ночь, когда иудеи оказались успокоены нашим ничегонеделанием и отсутствием попыток пойти на штурм, мы сделали ночную вылазку. Сняв с себя всё звякающее и бренчавшее, я выстроил двадцать добровольцев с «кошками» и гладиусами, которые закинули мечи на спинные крепления, чтобы они не мешали нам взбираться наверх, а поверх повесили щиты, которые были меньше, чем пехотные варианты, но имели схожую с ними форму.

– Готовы? – поинтересовался я, осматривая их в последний раз.

– Да, мой царь, – за всех ответил Хопи, и я, махнув рукой военачальникам, которые сгрудились возле моего шатра, вместе со своими легионерами растворился в ночи.

Идти хоть и было не сильно далеко, но стояла ночь и без факелов почти ничего не просматривалось, если бы Хопи две последние ночи не ходил по этому маршруту, запоминая ориентиры, даже при том, что они всё время и тренировались действовать по ночам, было бы нелегко. Мне, который подобными тренировками занимался крайне редко, было тяжелее всех, но я верил их навыкам, а потому лишь шёл в середине группы, стараясь не шуметь и не наступать на ноги впереди идущему. Я задумался о том, что будем делать, когда заберёмся наверх, так что едва не пропустил, когда центурион наконец тихо сказал:

– Пришли.

Я встряхнулся и посмотрел, как он показывает на отблески факелов наверху стены, рядом с нами.

– Я заметил, что здесь последние ночи было меньше всего охраны, – продолжил он, говоря в руку, так, чтобы слышно это было только нескольким людям рядом.

Он отдал приказ, и один из легионеров, размотав принесённую с собой «кошку», с первого раза закинул её на стену. Звука удара металла о камень практически не было слышно. Здорово помогала ткань, смоченная водой, как говорил Хопи, это лучшее, что они придумали, тренируясь закидывать «кошки» на каменные стены. Подёргав и убедившись, что «кошка» держится крепко, легионер стремительно взобрался наверх, вызвав у меня приступ зависти. За царскими делами я как-то не мог участвовать во всех их тренировках, что отлично показала сегодняшняя ночь.

«Раскормил кабанов», – с мыслью, что так же быстро наверняка не смогу, я подошёл к верёвке и полез по ней, двигаясь хоть и быстро, но не так проворно, как первый легионер.

Едва я перелез через стену, как тут же присел, чтобы скрыть фигуру, почти сразу над стеной появилось лицо Хопи, и мы, дождавшись, когда нас станет четверо, двинулись к небольшой башенке, где горел свет. Первое, что мы там увидели, – это нарушение устава караульной службы, поскольку пятеро охранников спали, лёжа на деревянных лавках, а тот, кто должен был сторожить их сон, уснул сидя сам, прислонившись спиной к стене и опершись на копьё.

Я провёл пальцем по горлу, и Хопи со своим опционом скользнули вперёд, вытаскивая кинжалы. При виде того, что у каждого из них он был свой, я тут же понял, что забыл о ещё одной такой важной вещи в экипировке легионера, как кинжал-пугио.

«Блин, – я едва не хлопнул себе по лбу ладонью, – точно, надо будет обязательно заказать их мастеру Аменемхету для легионов».

Пока я корил себя за забывчивость, пять человек лишились жизни, а шестой, с заткнутым ртом и связанный, отправился вниз на верёвках за стену. Вскоре новость о том, что спать здесь любят многие, пришла и из соседней башни. Мы, которые пришли только с целью разведки, переглянулись.

– Грех не воспользоваться ситуацией, – тихо сказал я, и центурион кивнул. – Отправь гонца к военачальникам, пусть проведёт пару когорт под стены, не используя факелы. Мы пока попробуем взять ворота, – сказал я, показывая в сторону двух створок, до которых было метров двести. Они были хорошо освещены, и, судя по двигающимся теням, там точно не спали.

Спустившись по каменной лестнице, мы перебежками стали передвигаться по тёмному пространству, которое не было никак освещено. На пути, правда, один раз попался патруль, который мы пропустили мимо себя, затаившись в нише. Дождавшись, когда он пройдёт, мы побежали дальше, остановившись, только когда до ворот и охранявших его солдат осталось несколько десятков метров, которые невозможно было преодолеть так, чтобы нас не заметили. Я повернулся к Хопи.

– Думаешь, успел уже твой солдат предупредить остальных? – тихо сказал я прямо ему в ухо. – А то у нас будут большие проблемы, когда мы начнём шуметь.

– Должен был, я бы точно успел, – ровно так же шёпотом ответил он.

– Тогда вперёд и без лишних криков.

Раздался шум металла, когда все снимали щиты, поскольку мечи уже были обнажены, а затем молчаливыми тенями мы бросились вперёд. Пожалев, что не захватил с собой дротики, я взял в руки несколько кинжалов, которые на время попросил у легионеров, и с ходу метнул их в ближайших к нам солдат, которые стояли небольшой группкой и разговаривали. Едва они завалились на землю, как тут же раздались громкие крики.

– Нападение!

Я, краем глаза видя, как вражеские солдаты падают под ударами своих легионеров, выбежал на двух иудеев, кричавших громче всех. Кожаные шлемы, короткая кожаная куртка и небольшой щит с копьём – вот и всё их оружие. Сменив ногу с левой на правую, я, прикрывшись щитом, врезался в первого, сбив его с ног, и, пока он вставал, мечом взмахнул в сторону второго, видя открывшийся в страхе рот и дрожащие руки, когда он попытался ткнуть меня копьём. Отведя наконечник щитом в сторону, я сблизился с ним и, сделав небольшой выпад, ударил мечом в горло. Металл, скрипнув о кости позвоночника, глубоко вошёл в плоть, и я, дёрнув его на себя, вытащил меч, сразу поворачиваясь к тому, кого сбил первым. Полностью встать он так и не смог, а потому, приволакивая ногу, пытался укрыться щитом и выставить в мою сторону копьё, которое успел поднять. С ним возиться я не стал, поднял копьё только что убитого и броском, пробившим щит и его самого, пришпилил солдата к земле.

Расправившись с ближайшими противниками, я быстро огляделся, видя, что хоть бой и кипит, поскольку стали стрелять со стен проснувшиеся лучники, а также сбегаться копейщики, но два огромных деревянных бруса из запоров ворот уже снимались легионерами, и мне нужно было помочь, чтобы их не пристрелили в процессе.

Заметив упавшее со стены тело бойца, который держал в руке лук, а рядом лежал его колчан, который упал вслед за хозяином, я, оборвав кожаные ремешки, быстро вырвал упругое дерево из рук трупа и, найдя в колчане не поломанные от падения стрелы, стал их посылать в лучников, которые были ближе всего к снимающим брус. Словно снопы пшеницы, они как подкошенные падали замертво, когда мои стрелы пробивали им головы.

Видя, что больше целых стрел не осталось, я начал поднимать копья убитых и пускать их в дело, прореживая оставшихся лучников. Остальные, видя это, тут же попрятались в башнях, переведя свою стрельбу на меня, как на самого опасного, что дало время легионерам открыть ворота, в которые тут же хлынули сначала когорты моей охраны – их легко было отличить от остальных легионеров по внушительным габаритам и лучшему снаряжению, – а затем и пехотинцы.

Едва мне вручили мой лук, а также стрелы, врагов сразу резко стало убывать. Их не спасали щиты, поскольку стрелы, разогнанные порывами ветра, били с такой силой, что просто роняли их владельцев на землю. Бросившиеся на стены легионеры добили засевшие там остатки врага, и вскоре мне можно было выдохнуть, поскольку, кроме охраны, кругом больше никого не было. Войско устремилось дальше в город. Только сейчас над городом раздался первый тревожный звук чужого рога, и он повторился ещё несколько раз, пока окончательно не утих.

Вытирая потные, грязные руки и лицо поданным мне влажным полотенцем, я перевёл взгляд на Хопи, которого перевязывали. У него была ранена нога и неглубоко рассечена щека.

– Плохо тренировался? – спросил его я.

Центурион скривился.

– Проклятый лучник, мой царь, – всё же ответил он.

– Вернись в лагерь, я позже тобой займусь, – приказал я, и он, поклонившись, пошёл, хромая, на выход, ему по моему знаку кинулся помогать один из легионеров. – Идём к дворцу градоправителя, – сказал я, опуская в колчан новый пучок стрел и убирая меч в спинные ножны.

Охрана окружила меня, и мы направились туда, где шёл бой.

Вид валяющихся кругом трупов, а также крики повсюду, в основном женские, уже стали для меня привычны. Всё ровно так же, как и при любом другом штурме. Пока город был не захвачен, насилие разрешалось, так что многие легионеры отрывались на полную, хотя таких оказалось и не большинство. С введением отпусков те, у кого не было семей, тратили свои деньги на развлечения и шлюх, поэтому их в первую очередь интересовала добыча, ну а насилие было лишь приятным, но далеко не обязательным бонусом.

– Мой царь. – На подходе к невысокому зданию, которое оказалось всё же выше окружающих его деревянных построек весьма жалкого вида (этому городу было далеко до египетского величия и каменных построек) меня перехватили два гонца.

– Да, слушаю, – остановился я.

– Юг города захвачен, – уведомили они меня, – вторые ворота также захвачены.

– Отлично. – Я потянулся к руке, но понял, что, отправляясь на разведку, конечно, не стал надевать украшения. – Ваши имена? – поднял я на обоих взгляд.

Они с поклонами назвались, на что я кивнул.

– Я вас запомню, воины.

Довольные, они низко поклонились и бросились в обратный путь, а им на смену прибыли другие гонцы, уведомляя меня, что мои войска продвигаются всё дальше и захватывают всё больше и больше территории. Прибывший последним уведомил, что захвачены три иудея, назвавшиеся правителями города, их привели к центральной площади и ждут меня.

– Ведите, – согласился я, и мы, чуть скорректировав маршрут, добрались до нужного места быстрее. По сравнению с царством Керма окружающие нас дома поражали своей простотой и отсутствием удобств. Даже на центральных улицах отсутствовало каменное мощение, не говоря уже про остальное. Городок был явно бедноват, тем самым вызывая ещё больше вопросов, откуда в нём так много лучников. Эти вопросы я и адресовал избитым, лежащим на земле трём иудеям, которые при приближении толпы охраны, а затем и меня явно поняли, что по их души прибыл кто-то важный.

– Господин… – начал было один из них, а переводчик едва успел перевести только это слово, как стоящий рядом легионер с замахом с такой силой пнул иудея в живот, что тот перевернулся и, выпучив глаза, стал задыхаться и глотать воздух, не в силах больше дышать.

– Перед тобой, сын гиены, царь Верхнего, Нижнего и Южного Египта Менхеперра, – плюнул на него в ярости легионер, который его пнул, – и не смей открывать свой грязный рот, пока тебе не разрешили!

Иудеи, поняв, кто перед ними, распластались на животах, уткнув лица в землю. В том числе и тот, что едва мог дышать, с трудом заняв эту позу.

– Почему в городе столько лучников? – Я кивком поблагодарил легионера, попросив стоящего рядом опциона узнать потом его имя, а сам заговорил с иудеями.

– Нас предупредили об идущей армии, великий царь Египта, – дрожащим от испуга голосом ответил один из них, – из ближайших городов прибыли наши братья, чтобы остановить на время великого царя, дав возможность другим городам собрать войско.

– Кто предупредил? – задал я следующий вопрос.

– Финикийские купцы, – неожиданно для меня ответил он, хотя я предполагал услышать совсем другой ответ.

– Кто? – удивился я. – Говори правду, пока с тебя не сняли кожу.

– Купцы из города Тира предупредили нас три месяца назад, что великий царь, весьма возможно, обратит свой взгляд на нас, – едва не плача от страха, ответил он, – они сказали, что лучше нам собрать армию против великого царя Египта.

Я погладил подбородок.

«Надо будет отправить гонца с письмом Небамон, пусть расследует с мужем это дело», – решил я, делая себе заметку.

– Ваши купцы предупреждали вас?

– Да, великий царь, но лишь недавно, – ответил он.

Это совпадало с тем, что я знал, а вот новости о тирцах были весьма любопытны.

– Сколько ваших городов рядом? – спросил я его.

– Я знаю о шести самых крупных, великий царь, – ответил он.

– Какое войско они могут собрать? – задал я следующий интересующий меня вопрос.

– Это нам не известно, великий царь, – с трясущейся челюстью ответил третий, – тридцать, может быть, сорок тысяч ополченцев.

Мои воины переглянулись, цифры были приличные.

– Вытрясите из них все подробности, – узнав главное, отдал я их легионерам, – я возвращаюсь в лагерь.

– Слушаюсь, мой царь, – ответил мне с поклоном один из опционов Хопи, и я, не слушая завывания и рыдания иудеев, просивших о пощаде, отправился в обратный путь на колеснице, которую доставили мне в город всадники. По этой причине обратный путь я проделал в комфорте, прибыв в лагерь, отдался в руки Танини, который накинулся на меня и стал выпытывать все подробности ночной атаки и штурма, параллельно занимаясь моей помывкой и переодеванием.

Я не стал ничего скрывать и пересказал ему, заодно поинтересовавшись, где Хопи, ведь я велел ему ждать меня в моём шатре.

– Я здесь, мой царь, – послышался его голос с дальней лавки, – рана на ноге стала беспокоить, я не смог больше стоять.

Поднявшись со стула, я подошёл к нему и, попросив Танини поставить рядом больше масляных ламп, осмотрел раны. Со щекой можно было разобраться быстро, а вот на ноге – да, раневой канал точно требовалось обработать.

– Неси мне иголку, нитку, горячую воду и много самого крепкого вина, – обратился я к Танини и затем посмотрел на вздрогнувшего Хопи. – Будешь о том, что тебя лечил сам царь, рассказывать потом своим внукам.

Он покачал головой и скептически заявил:

– Всё равно в это никто не поверит, мой царь.

На что я рассмеялся и приказал ему лежать смирно.

Глава 4

Когда я закончил чистить раны и штопать Хопи, в лагерь вернулись четыре центуриона, попросившиеся на доклад. Хопи как раз унесли, чтобы не тревожить рану на ноге, так что, вымывшись и сменив одежду, я устроился на любимом стуле, когда военные вошли внутрь.

– Твоё величество. – Они склонили головы, остановившись напротив меня.

– Какие новости?

– Город взят, согласно распоряжению твоего величества, сейчас фильтруется население, – ответил один из них.

– Есть медь, но золота и серебра очень мало, мой царь, – продолжил второй, – похоже, и правда столько охраны здесь было лишь для того, чтобы задержать нас как можно дольше.

– Тогда есть ли смысл здесь оставаться? – поинтересовался я.

– Я считаю, что нет, мой царь, – отрицательно покачал головой один из центурионов, – можно оставить на охране пару когорт, пока иудейские наёмники не закончат работу с пленными, а самим двигаться дальше.

– У остальных такое же мнение? – поинтересовался я, поскольку сам думал ровно так же.

Центурионы согласились со своим собратом, так что я принял решение так и поступить. Остаёмся здесь, только чтобы ограбить город и разделить добычу, после чего можем идти дальше.

***

– Мой царь, иудейские купцы прибыли в лагерь и просят об аудиенции. – Вышедший ненадолго из шатра Танини вернулся и обратился ко мне с вопросом.

Я, по локоть в проклятых чернилах, накидывающий черновики для налогового кодекса, чтобы по ним потом диктовать Танини уже полный текст, поднял голову от листов папируса.

– Ну, раз просят, давай примем их, – пожал я плечами.

– Сейчас? – удивился он. – Может, пусть подождут, как обычно, пару дней?

– Да мне просто интересно, как они будут выкручиваться, – хмыкнул я, с отвращением отбрасывая гусиное перо от себя, – зови, а то я уже устал и проголодался.

– Тогда подам и обед твоему величеству? – спросил он.

Я согласился.

Иудеев позвали в шатёр через час, когда была готова еда и я обедал, зачерпывая мясную подливку куском лепёшки. Сразу упавшие на колени иудеи подползли ко мне ближе, став зачитывать мою полную титулатуру и все царские обращения.

– Разрешаю говорить, – сказал я, запивая кусок мяса вином.

– Великий царь, мы принесли плохую весть, – обратился ко мне, как обычно, самый старший из них.

– Да? – удивился я, промачивая рот тканевой салфеткой. – Это какую же?

– Ближайшие города собрали ополчение, какое только смогли, и шестидесятитысячное войско движется сюда, – трагическим тоном объявил он.

Я почесал затылок, это, безусловно, было много, но если это и правда ополчение, то качество этого войска точно было не лучшим.

– И что дальше? – Я вернулся к блюду с едой, накалывая на золотую вилку ровный кубик мяса, заботливо порезанного Танини так, как я люблю.

– Мы прибыли предупредить великого царя об этом, – он поднял голову, удивлённо посмотрев на меня, – встреча с таким огромным войском сулит опасность!

– Сколько у них колесниц? – поинтересовался я, тщательно прожёвывая мясо.

– У иудеев нет колесниц, они не нужны в горах! – удивлённо ответил он.

– Я тут осматривал ваши старые доклады, – жуя, я обратился к нему, – удивительное дело, во всех из них нет городов, относящихся к иудеям! Хотя я не приказывал вам вычленять кого-то из этого списка.

Лица иудеев побелели от страха.

– Но, великий царь, как возможно?! – заломил руки старший. – Это ведь наш народ! Нас бы проклял бог-отец Эль за подобный поступок.

– Какой такой Эль? – не понял я, даже перестав жевать. – У вас же бог Яхве, насколько я помню.

Глаза у иудеев стали размером с мою тарелку.

– Великий царь Египта знает наших божеств? – заикаясь, спросил старший.

– Божеств? А их у вас несколько? – Я лишь немного помнил все эти иудейские перипетии превращения их религии из политеизма в монотеизм, так что новая информация была интересна в качестве исторической справки, которую можно было получить из первых рук.

– У нас много богов, великий царь, – поклонился он, – какие-то люди верят в бога-отца Эля, какие-то в богов Баала и Яхве, кто-то приносит жертвоприношения богине-матери Ашере. Они все есть в нашей общей вере, после того как сыны Израиля поселились на Ханаане.

– М-да. – Таких подробностей я не знал, поскольку не сильно интересовался религией в прошлой жизни, если бы не сестра мамы, которая сильно веровала, а потому была у нас частым гостем, собирая подношения на храм или оставаясь нашей с сестрой няней на время отъезда родителей. – Ладно, это неважно, – встряхнулся я от внезапно нахлынувших воспоминаний. – Данные об иудейских городах! Вы их мне не предоставили.

– Великий царь, мы не могли совершить подобное зло по отношению к своим сородичам, – тихо сказал старший.

– Что не мешает вам угонять их в рабство, – напомнил я ему.

– Мы не убиваем их, даём еду, воду, облегчаем путь. – Голос иудея сел, так что продолжил второй, видя, что тот больше не может говорить:

– Великий царь, мы беспокоимся за войско царя и приехали предупредить его о большом войске наших собратьев, – сказал он.

– Это типа такой жирный намёк, чтобы я поворачивал обратно? – хмыкнул я, но он не поддался на подначку, лишь поклонился в пол.

– Решать такое может лишь твоё величество Менхеперра, – ответил он глухо.

Я стал вспоминать местность, которую очень хорошо разведал за те дни, пока мы ждали ограбления города. Здесь была плохая позиция, чтобы атаковать, а вот защищаться было вполне себе неплохо. Не сильно большая долина, в которой могут разбежаться колесницы, обстреливая врага издалека, холмы рядом с городом, на которых преимущество шестидесятитысячного войска уже не казалось таким большим. Полученный опыт полководца говорил мне, что если слова купцов правда, то отсюда не нужно никуда уходить, нужно перенести наш лагерь ближе к стенам города, укрепить его, и пусть невысокие, но всё же стены города послужат лучникам отличной защитой и местом, откуда будет удобно стрелять по врагу сверху вниз. Если не случится чего-то непредвиденного, иудеи сами придут в западню, ещё не зная об этом.

– Готовьте большое количество повозок и обозов, – наконец после длительного обдумывания решил я, разрушая тишину в шатре, – скоро у нас будет очень много пленных.

Иудеи вздрогнули, и глаза их снова расширились.

– Великий царь решил дать бой такому огромному войску?

– Да, так что готовьте караваны, скоро на невольничьих рынках Египта снова будут иудеи, – ответил я и сделал жест рукой, означающий конец разговора.

Танини сразу об этом громко сказал, и иудеи ползком удалились из шатра.

– Позови мне Ментуиуи и Менхеперресенеба, – приказал я ему.

Когда военачальники прибыли, я пригласил их ближе к столу, отодвигая еду и доставая чистый лист.

– К нам движется сборное войско иудеев, – сказал я, – по словам купцов, шестьдесят тысяч.

Ментуиуи удивлённо покачал головой.

– Много, согласен. Поэтому нам надо это подтвердить или опровергнуть, – я посмотрел на Менхеперресенеба, – войско огромное, должно быть видно издалека.

– Выеду завтра сам на его поиски, мой царь, тем более из этой долины всего один вход и один выход, – ответил он.

Я быстро накидал на листе схему будущей обороны, показывая её обоим.

– Что скажете? – обратился я к ним.

Ментуиуи задумчиво пожевал губы.

– Судя по всему, мы не отступаем, мой царь? – Он поднял на меня взгляд. – Если данные от купцов верны, шестьдесят тысяч будут против наших двадцати.

– Шестьдесят тысяч ополченцев, едва умеющих держать хреновое оружие, против десяти тысяч пехоты, десяти тысяч лучников и тысячи колесниц, – уточнил я, – это Менхеперресенебу и нужно будет узнать в первую очередь. Сколько их точно и какого качества там воины.

– Всё равно это в полтора раза больше, чем было при Сева, мой царь, – покачал головой Ментуиуи, – никакой полководец не стал бы испытывать своё везение у богов, решив противостоять такому количеству противников.

– А я всё же попробую, – разочаровал его я и, разорвав лист, приказал: – Начинайте переносить лагерь и рыть укрепления. Позже скажу Иамунеджеху всё, что нужно будет ему сделать, в подробностях.

– Конечно, мой царь, – склонили головы оба, откланиваясь и покидая шатёр.

Утром, прощаясь с Менхеперресенебом и его сотней колесниц, я тихо только ему на ухо прошептал ещё один приказ, который его развеселил, и он кивнул, сказал, что понял.

***

После отъезда дальней разведки работа в лагере и городе закипела. Были привлечены все пленные, которых не успели увезти, и они рыли землю вместе с легионерами. Их всё равно приходилось кормить, а так хотя бы они приносили пользу, уставали и не помышляли о том, чтобы нам сопротивляться. Хотя после того, как мы угнали почти половину в рабство, вряд ли у них в головах могла появиться подобная мысль, но всё же бесплатный труд был нам хорошей подмогой.

Когда я следующим утром объезжал строящиеся укрепления, внезапно откуда-то слева раздались громкие крики, затем плач, и, заинтересовавшись, я отправил опциона разобраться, что там происходит. Он быстро вернулся, сказав, что иудеи бросались на копья и мечи, но не давали легионерам разобрать какую-то могилу, собранную из больших каменных блоков, которые пригодились бы нам для обороны.

– Что это там за могила такая? – удивился я и направил в сторону шума колесницу.

Подъезжая ближе, я увидел, что на земле уже лежит десяток трупов, иудеи всё так же упрямо кучковались возле небольшого каменного склепа, защищая его собственными телами. Матери выставляли впереди себя грудных детей в качестве хоть какой-то защиты, что, впрочем, не сильно стесняло египтян, которые иудеев просто ненавидели.

– Что за шум, а драки нет? – поинтересовался я, останавливаясь.

– Мой царь, – ко мне подбежал один из опционов, – мы хотели разобрать этот склеп для защитных баррикад, как нам приказал господин Иамунеджех, но иудеи словно взбесились и не дают этого делать.

– Я разберусь. – Я шагнул вперёд, спрыгивая с колесницы, и моя охрана мигом раздвинула ряды солдат, а иудеи повалились на колени.

– Кто говорит на египетском? – спросил их опцион, замещающий раненого Хопи.

На коленях вперёд двинулся пожилой мужчина.

– Я говорю, господин, – обратился он, а потом упал лицом в землю, поворачиваясь в мою сторону. Меня тут уже все знали, в том числе и пленные. Охрана и солдаты быстро зуботычинами объясняли всем, что нужно делать, когда я появляюсь рядом.

– Чья это могила? – спросил я, задав основной вопрос, поскольку и так было понятно, что она важна для них.

– Иисуса Навина, великий царь Египта, – мужчина, не отрывая лица от земли, произнёс имя вслух.

Это имя я знал.

– Осия, сын Навина, из колена Ефремова? – решил уточнить я. Тётка была сильно набожна и надоедала нам с сестрой постоянно. Причём она была безобидна, так что отец с мамой оставляли нас с ней, когда куда-то надолго уезжали, и бедные дети вместо сказок и мультиков, которые она не признавала, слушали её чтение Священных Писаний. То ещё развлечение по вечерам для детей обеспеченных родителей.

Мой простой и невинный вопрос погрузил в тишину всех сынов Израилевых. Они застыли словно статуи, ошеломлённо смотря на меня, им не потребовался даже перевод, чтобы услышать знакомые названия.

– Да, всё верно, великий царь, – дрожащим голосом ответил мужчина.

Я покачал головой, удивляясь тому, где мне пригодились эти бесполезные знания, полученные от тёти.

– Могилу не трогать, – приказал я опциону, поворачиваясь в сторону колесницы.

– Слушаюсь, мой царь, – склонился он, тут же поворачиваясь и отдавая приказы.

Видя, что легионеры больше не покушаются на склеп, иудеи снова превратились в послушных пленников, начав копать могилы для только что погибших неподалёку от этого места.

***

Через три дня вернулись две колесницы Менхеперресенеба, принёсшие новости о том, что да, гигантское войско, идя от города к городу, пусть и нескоро, но будет здесь. Двигается оно очень медленно, часто останавливаясь на привалы.

– Господин Менхеперресенеб ещё просил передать твоему величеству, – передо мной стоял с поклоном молодой воин, гордый порученной ему задачей, это было заметно как по его сияющим глазам, так и по взволнованному голосу, – что твоё величество Менхеперра был прав, это просто ополченцы, – продолжил он, – никакого строя, никакой защиты, просто копья, щиты и небольшое количество лучников с пращниками. Похоже, они и правда ради нас собрали со своих городов почти всё мужское население, которое может держать в руках оружие.

– Отлично, воин, – я снял с себя серебряный браслет, которых у меня после посещения Митанни было просто вагон и маленькая тележка, и протянул его парню, – царь тобой доволен.

– Моё сердце и душа принадлежат моему царю! – Он сначала бухнул себя по груди кулаком, так что едва не закашлялся, потом поклонился и попытался взять браслет. Уронил его, покраснел и страшно смутился.

– Не переживай ты так. – Опцион, меня охранявший, сам нагнулся, поднял браслет и надел его на руку испуганному пареньку. – Если его величество доволен, то бояться тебе нечего. Иди отдыхай.

– Благодарю, господин. – Парень, перепутав, низко поклонился не мне, а опциону, смутился и, чтобы ещё чего не натворить, повернувшись, побежал к своей колеснице.

Мы, не став ругать его за подобные просчёты, с улыбкой проводили бегство совсем юного парня.

– Танини, – сказал я, и моя тень из-за спины тут же выдвинулась.

– Мой царь?

– Узнай, из какой семьи парень, пошли письмо главе его рода, – приказал я, – пусть Небсений приложит к нему какой-нибудь красивый золотой браслет, а в письме поблагодарит от моего имени главу рода за то, что вырастил хорошего сына и воина, который преданно служит своему царю.

– Слушаюсь, мой царь, – тут же ответил Танини, снова уходя за спину.

Один из центурионов, который слышал мой приказ, сделал пару шагов ко мне ближе, охрана его, конечно, пропустила.

– Мой царь, – он смущённо посмотрел на меня и попросил, – а можно такое письмо отправят и в мою деревню? Можно даже без браслета. Я вырос в таком бедном и маленьком поселении скотоводов, что просто приход письма от самого царя Египта будут там обсуждать многие годы, передавая его следующим поколениям.