Баганутый. Том 5

Глава 5. Геноцидист

Гоблин визжал и брызгал слюной, копошась ручонками в собственных потрохах. А я смотрел на это и смеялся.

– Визжи, червяк, визжи! Громче! Пусть все услышат! Громче, я сказал!

Я наступил на кровоточащий кусок мяса, проталкивая внутрь свои кожаные сапоги брендовой марки.

– Умоляй! Умоляй о быстрой смерти, ничтожество! Аша!

Я обернулся. Побелевшая Элизиума смотрела на гоблина глазами, наполненными ужасом и… чем-то еще. На лице Аши странное выражение. Словно она что-то забыла. Что-то важное, значимое, особенное. В глубине ее души что-то просыпалось. Воскресало. Она пялилась на меня взглядом, в котором невозможно что-то прочитать обычному смертному.

– А… а?

– Подойди.

Королева нимф послушалась.

– Смотри, – ткнул я пальцем в дерьмо. – Что ты видишь? Высшую расу?

Недолгая пауза.

– Не.

– М… ама…

– Тогда что ты видишь?

– Гоблина.

Я наступил сильнее. Из глаз и ушей червя потекла кровь, и он перестал визжать. Только забулькал.

– Да, Аша. Ты видишь перед собой гоблина. Ничтожную падаль. Ошибку некроморфов прошлого. Таракана, которого противно давить голыми руками. Юркого, шустрого, голодного паразита, не заслуживающего существования. Когда я был в матке, то почувствовал тех, кто сотнями лет порождал эту гниль. Вместе с силой они подарили мне ненависть. И возможно сейчас во мне говорят именно они. Матери, девушки, эльфийки, гномихи, страдающие века… эпохи. Ты!!!

Я гаркнул так, что гоблин булькнул особенно отвратно.

Элизиума не дернулась, посмотрела мне в глаза.

– Моя дочь работает на гоблинов? Собирает с эльфов дань на новых маток? И с гордостью заявляет об этом? Ты! Дочь творца и всевидящей древних кентавров. Ты! Кто ты такая, ответь?!

Меня никогда не разрывала такая злость. Белая, холодная. Я и не знал, что можно так злиться. Голоса и злоба тех, кто ненавидит гоблинов до кипения крови, проснулись в моей голове.

Элизиума посмотрела мне в глаза, перевела взгляд на гоблина, до крови закусила губу и отвернулась. Я почувствовал ее злость.

– Очнись! Очнись и пой, Элиза! Пой, я сказал! Папа явился все изменить! Ах-ха-ха!

Эхо моего голоса разнеслось по всей цитадели зла. Хотя… зла ли? Тараканьему логову…

Я рассмеялся и провернул ногу в кишках. Гоблин пискнул последний раз.

***

Мы молча смотрели на булькающий кусок мяса. Аша вздохнула, посмотрела на Элизиуму:

– Ну… как-то так.

Валькирия не могла выйти из своего специфического шока. Она открыла рот, закрыла. Проморгалась, села на пенек, как после десяти лет в трудовой каторге.

– Нам конец… конец… же? Да, мам?

– Ну. Может да. Может не.

– Не может быть «не», мам. Нашей жизни конец. Мы убили гоблина.

Я не обращал внимания на нытье. Огляделся, молча подошел к столешнице с полочками. Судя по мусорнице, здесь должно быть что-то вроде… Ага, вот. Я вытащил мешок очень похожий на полиэтиленовый, но все же с какими-то фэнтезийными отличиями. Вернулся к гоблину, молча стал упаковывать дерьмо.

– Что ты делаешь, отец? – опустошенно спросила Эла.

Аша вопросов не задавала. Она помнила меня.

– Как что? – удивился я. – Веди меня в своей центр.

Тишина.

– Прости, отец? Что?

– Веди меня на свою работу. Там же есть шпили?

Тишина.

– Нет.

– О, да-а-а.

– Нет-нет-нет. Мама, нет же?

Аша посмотрела на меня. Вздохнула. Посмотрела на дочь и… улыбнулась.

– Мама, нет! Нет-нет-нет!

***

Пока мы шли к машине, я быстро расспросил Ашу о современном мире. Узнал, что хранители стали ниже воды и тише травы. То ли пропали, то ли затаились. Доган единственный, с кем она редко общается, но он никогда ничего лишнего не говорил.

– А некроморфы?

– Говорят, что вымерли. Их магия не ужилась с современным миром. Тела распадаются…

– А что с магией то?

И то, что я услышал мне понравилось. Магия действительно уходит из Варгарона. Она, как разочарованная богиня, увидела, что творится в мире и, махнув на прощание, ушла прочь… в иные миры. Куда-то туда… далеко. А почему понравилось? Так потому что из меня магия пока никуда не делась. Я был долго законсервирован сильными чарами, и так быстро меня не ослабить. Да, я чувствую, будто протекаю. Кап… Кап… Я теряю что-то важное и очень нужное. Поэтому нужно спешить.

Элизиума обреченно плелась позади нас, но держала гордую осанку. Это хорошо. Хоть она и говорит, как сопливая девчонка, я чувствую в ней противоборство. В ее душе что-то оживает, увеличивается. О да, расти высоко-высоко. Говорят, что дети превосходят своих родителей. Это было бы… интересно.

Аша всю дорогу странно смотрела на меня:

– Ты сильно изменился, Трайл.

– Ты тоже.

На этом все. Мы подошли к магакару или как там его. Сели. Еле-еле поместились втроем. Да еще и вонючий мешок впритык.

– Тесновато тут с вашими крыльями. Неужели Королева нимф и валькирия не умеют летать? Вам они для красоты?

– Не. На полеты нужно разрешение. Гоблинам не нравится, что кто-то выше них.

– Ну вы и тряпки.

– Не.

И хихикнула.

Аша оживала. Моя старая добрая Аша оживала. Вот ради таких моментов и стоит жить дальше и вытворять всякую дичь.

– Элизиума? – посмотрела я на дочь, втыкающую в прострацию. – Тебе не скучно?

– Что это значит, отец?

– Тебе не скучно существовать? Года, века? Неужели ты не променяла бы все это на год жизни?

– Я… не знаю, как по-другому. Таких как ты больше нет, отец. Они все остались в легендах и детских сказках. Я что-то чувствую… не могу понять что.

Я решил блеснуть вековечной мудростью:

– Ты чувствуешь огонь. Он разгорается и скоро будет пылать. Я позабочусь об этом.

Едрить меня семеро философов. Вот что значит сотни лет проспать в консервной банке с самим собой.

– Мама, ты какая-то странная. То есть… еще страннее, чем обычно.

– Не.

– Вот об этом я и говорю, мам. Ты разве не боишься?

Аша долго не отвечала, выкручивая руль-оленьи рога и поворачивая на перекрёстке пустого ночного города. И все равно умудрилась не уступить дорогу какому-то разбибиковшемуся хмырю на главной дороге. Я высунулся из окна, махнул тонированному стеклу, мол «извини, мужик. Женщина за рулем страшнее обезъяны с гранатой». Вроде увидел, поморгал фарами, похожими на рождественские шарики.

– Не боюсь, Эл.

Элизиума замолчала. А я стал нагло рассматривать все прелести своей дочери. Ну… а чо? Красивая же. Твою мать, какая же красотка. Вся в меня.

– Отец, ты меня… разглядываешь?

– Не, – резко отвернулся я.

Спалился. Неудобно-то как.

Аша многозначительно посмотрела на меня. Я улыбнулся болванчиком. На удивление, не почувствовал от нее осуждения. Так, легкое любопытство. Блин, как хорошо, что никто не узнает, что я жесткий извращенец, поглядывающий на дочек. Ну а херли? Я знаю ее только один день. Да и тешит меня мысль, что я – лишь душа, переселяющаяся из тела в тело. По сути, Ашу, точней Нимфу, поимел Реордан, а я сейчас вообще Ваулур. Меня просто заставляют называть ее дочерью. Хотя… очень странно, но я вижу в ней себя. Какие-то мимолетные движения, привычки. Хотя бы то, что она постоянно накручивает себе на палец волосы. И смотрит иногда так, что хочется провалиться сквозь землю. Словно рентген, сканирующий душу космическими глазами. А глаза и правда космические. Даже не знал, что такие бывают. Если приглядеться, то в них можно увидеть что-то яркое и в огромных количествах. Переплетение звезд.

– У тебя красивые глаза, – не удержался я и козырнул оригинальным комплиментом.

Валькирия проморгалась.

– Да? Ну… спасибо. Наверное. Мне часто это говорят.

Мог бы и догадаться.

– Что у тебя за сила?

Элиза задумалась:

– Я чувствую других. Не всех, но многих. А некоторым могу внушать свои мысли. Слабым, таким как гоблины. Поэтому я работаю в центре. Но об этом никто не знает.

– И что? Гоблины с тобой нормально себя ведут?

– Когда как… – уткнулась Элиза в круглое окно. Видимо разговор окончен. Но я и так все понял.

Злость.

«Буэ-э-э-э!» – прозвучала мерзкая фентезийная бибикалка.

Аша резко затормозила, когда ее подрезали. Блатная машина, похожая на позолоченную колесницу без коней, встала перед нами, преграждая проезд. Из нее вышел… да неужели? Гоблин? Какой сюрприз.

Элизиума заерзала.

Аша открыло окошко и сразу же посыпался шквал сквернословия о родословной всех нимф в пятидесяти поколениях. Червь еле дотягивался своей макушкой до дверного окошка, но базарил, как настоящий огр:

– Ти-и-и сто, сучка гоблин-и-и-и, делаешь? Ти-и-и не видишь номери-и-и-и! Я в центри сами-и-и главниии. Элизи-и-и? Ах ты дряни-и-и-и. Это твоя маммани-и-и. Вылазити, пипикварн-и-и-и говняки-и-и эльфи-и-и. Я вам раскази-и-и как ездити-и-и-и.

Аша вздохнула, посмотрела на меня в безмолвном «может не надо?».

Моей улыбке позавидовал бы сатана.

***

Через полчаса я наслаждался видами ночного города, стоя на самой высокой башне центра по дискредитации. Грязный воздух щекотал ноздри, сильный ветер ворошил седые волосы. Варгарон светился миллиардами разноцветных огней. Нет, это не Москва. Такого города невозможно вообразить даже в самых смелых фантазиях дрочеров на темное фэнтези. Вместо веревки у меня был буксировочный трос. Вместо гирлянд, два пованивающих гоблина, один из которых был блатным донельзя сотрудником центра. Не самым главным, конечно. Понтовался больше. Но в первой пятерке точно. Какой-то там зам зама.

Я, конечно, хотел подвесить на кишках, но стало противно. Да и тонкие они, как Блюмова пиписька. Порвутся. Зато я разукрасил гоблинов в стиле Джека-потрошителя. Вывернул наизнанку, запихав в вонючие пасти гоблинские членюсики. О, Асмодей. Это мне еще долго будет сниться…

Вздохнув полной грудью аромат гоблинского дерьма, я привязал тощие ножки по обеим сторонам троса и перекинул его через громоотвод. Ногой отправил червей в полет. Они чавкающе ударились о каменную стену башни, оставляя на ней кроваво-коричневый след.

Я спрыгнул чуть ниже, посмотрел вверх. Э, так не годится. Утром их могут заметить, да и замять дело. Молча снимут, а потом никакого тебе освещения в СМИ и бурной славы для забытого всеми бога.

Надо как-то сделать заметнее, что ли…

О, да я чертов гений!

Погладил себя по щечкам.

Хороший мальчик.

***

Взгляд со стороны

Звуки революционного гномьего изобретения.

Магадио, оно же Радио Попова.

Красивый женский голос эльфийской девы вещал на весь город:

Главные новости: неслыханный и беспрецедентный террористический акт произошел сегодня в центре Гоблинбурга. Неизвестные проникли в благотворительный Центр Дискредитации имени Шнейпи Первого. Террористы ворвались в здание, связали орков охранников и подожгли здание. Пожар мгновенно охватил все помещения. По предварительной оценке экспертов он был магического происхождения. Прямо сейчас каменное здание пылает и десять бригад пожарных не могут справиться с огнем. Наш специальный корреспондент в прямом эфире.

– Калдерьбримор, что у вас происходит?

– Здравствуйте, Аландаэль, плохо слышно пшш… пш… пш…

– Калдерьбримор, что у вас? Слышите меня?

– Пшш… пш… Жуть! Что со связью? Ой, ты ёпка Ашхаи! Что говоришь там написано? Трайл вернулся менять? Кровью? Кто там висит? Третий советник Бдзын и неизвестный? Что за… Это же Пшш… пш… пипиквар… гоми… бл… пшш… пш… Такое нельзя говорить. Пш… пш… да что со связью?!

– Кхе-м, к сожалению, у нас какие-то неполадки в эфире. А теперь о других, более хороших новостях. Сегодня Великий Бздр Второй утвердил указ об увеличенных сборах с низших рас на льготные выплаты для гоблинов-эмигрантов из…

***

Я был доволен. Улыбался себе, глядя в окошко. Надо же, под утро город прямо ожил. Ух ты, как всех на разговоры поперло. Шушукаются, ругаются, дерутся. Еще чуть больше хаоса, и я почувствую себя Джокером из фильма «Джокер», ехавшим в полицейской машине после выступления в прямом эфире.

– Аш, слушай, мне кажется, получилось неплохо?

– Эм…

Элизиума смотрела в пустоту своими космическим глазами и шептала:

– Мы все умрем… Мы все умрем… Мы все умрем…

Я похлопал ее по плечу. Элиза вздрогнула.

– Да не ссысь ты, дочка. Провремся. Я не могу остаться тут, но и вас оставлять в этом аду нельзя. А ведь у меня всего три дня.

– Мы все умрем… Мы все умрем… Мы все умрем…

Я вздохнул:

– Аша, кого ты мне родила?

– Ну. Дочь.

– Она трусиха.

– Ну. Не привыкла. Сотни лет жила спокойно. Сам представь.

– О, я тоже сотни лет жил спокойно. Представил, спасибо.

– Ик…

– Ты почему икать стала?

– Не знаю.

Я сузил глаза:

– Я чувствую ложь, Аша.

– Ну. Заикала, как ты пропал…

Тишина.

– Ясно, – отвернулся я к окну. – Прости. Наверное, надо было лучше думать, прежде чем лезть к вампирам.

– Угу.

– Мы все умрем… Мы все умрем… Мы все умрем…

– В следующий раз пойду с армией, – хмыкнул я. – Слушай, а меня тут правда забыли? Ивана Грозного вот никто не забыл. А Гитлера помнить будут еще тысячи лет. Хотя тот еще засранец был.

– Ну…

Элизиума резко замолкла. Мы посмотрели на нее:

– Ты – сказка, отец. Я много работала с гоблинами. В самых верхах. Они тебя ненавидят. Ты убил какую-то древнюю матку и их знаменитого шамана из прошлого.

– А, это… Да я там только мимо прошел. Даже помню плохо. Вот ведь злопамятные…

– Это была их самая старая матка, отец. Одна из первых.

– Хм, да, она была непростая, это точно. Я плохо понял, но мне кажется, в ее составе была эльфридка. Она сохранила разум и… вроде как мне помогла. Хотя я тогда чуть не умер.

– Ты – бич гоблинов. Когда матка умерла, они все это почувствовали.

– О, мне это нравится.

– Они делают все, чтобы о тебе забыли. Наказывают, убивают, пытают, сжигают манускрипты. Имя Трайл для многих как оскорбление. Даже для низших рас. Лишь эльфы хранят в своей памяти… истинного тебя, отец.

Я зевнул, закинул руки за голову и облокотился о мягкую сидушку.

– Мило. Разбудите, как приедем. Я устал.

И я действительно устал. Пребывание в этом мире вытягивает все силы. А кровь Аши перестала быть такой питательной. Магия покидает ее.

Я не успел уснуть.

– Пап?

– М?

– А ты правда великий герой из другого мира? Ты правда вел за собой армии и боролся с демонами? Ты убил их ценой своей жизни?

Я открыл глаза. И долго не отвечал.

– Ага, – закрыл глаза. – И погиб от апперкота. Страшная сила.

Еще рано.

Слишком скоро меня стала будить Аша. Хотя я точно знаю, что ехали мы полдня.

– Трайл, просыпайся. Мы приехали…

– Еще минутку…

– Трайл!

– Ладно-ладно. Вот ведь…

Мы вышли из машины. Я огляделся. Ну и вонь.

– Аша, это свалка?

– Да.

– Они здесь?

– Да.

– Замечательно место.

Горы мусора вздымались со всех сторон. Вонь горящих покрышек, черный дым, крысы и кизрумы точно описывали местную атмосферу. Я пнул надкусанный БигМак столетней давности, выглядящий еще свежим. Небо не видно из-за смога. Земля не проглядывалась из-за местного аналога пластика.

– И это фэнтези мир, который я пытался спасти? Всего за двести лет вы переплюнули Землю. Аша?

– А?

– Ты помнишь дикие земли? Твой дом. Чистейшие ручьи, хвойный запах, яркое солнце и голубое небо? Ты помнишь сатиров, нимф, удары гномьего молота о наковальню и свист эльфийских стрел?

Аша не посмотрела на меня.

– Нет, Трайл. Я не помню.

– А я помню. Вампиры ничего не забывают.

Мы шли между мусорных холмов, зажимая нос и глядя под ноги. Длинное платье Аши измялось, стало грязным. Моя шикарная обувь превратилась в валенки из сморщенного ануса верблюда.

– Вроде где-то здесь.

– Мама, значит это правда? Легендарные друзья Трайла все еще живы? Я думала, это сказка…

– Это сказка, – кивнула Аша.

Аша показала пальчиком на груду мусора, огороженного неказистым заборчиком.

– Еще остались те, кто помнит тебя, Трайл. Они охраняли это место много зим. Погибали за эту свалку. Но гоблины так и не нашли их.

Я кивнул.

– Что нужно сделать?

– Убрать мусор. Они глубоко.

– Ага, понятно. Да без проблем. Я же бог. Почему бы не поковыряться в гоблинском дерьме. Тут работы на неделю.

– По-другому никак.

– Ну-ну.

Я глубоко вздохнул:

– Техника обители земной тверди…

Аша замотала головой:

– Будет шумно.

– Круг третий.

– Мама! – ухватилась за руку матери Элизиума. – Только не говори мне, что это…

– Ага. Древняя магия эльфов.

Пробуждение матери земли.

Земля, что магию забыла, очнётся от сна веков…

Глава 6. Психопати

Ух ты ж…

Вот это меня прет…

Ну и откат.

Вот отчего я после огненного заклинания в центре гоблинофикации проспал полдня. А я думал, мне показалось. Мол, ну с кем не бывает после вековечного погребения.

А это еще что за хрень? Я даже боль чувствую. А ведь это всего-то третий круг.

Вонючая куча мусора зашевелилась. Я даже успел трухануть, что случайно создал мусорного элементаля. Трэшовую Годзиллу – бича современного Варгарона. Но вроде пронесло. Мусор вздыбился вместе с землей и развалился на части, освобождая расчищенную площадку. Растревоженный хлам завонял так, что я стал сомневаться в его естественном происхождении и незаметно нюхнул свою вампирскую подмышку.

Не… точно мусор.

Тяжело дыша, я посмотрел на Ашу:

– Твою Годзиллу за жирнющий зад, Аша, чего мне так плохо-то?

– Магия уходит.

Дочурка смотрела на мое магичество с нескрываемым восторгом:

– Отец… это…

– М-а-а-агия, – развел я рукам.

– Нет. Да. Это прекрасно. Я больше века не видела ничего подобного. Маги сейчас рождаются очень редко и не доживают и до пятидесяти.

– И почему так происходит? Раньше было проще…

– Никто не знает. Магия просто уходит.

Я задумался. Технологии и магия. Часто слышал теории, что одно не может ужиться с другим. Либо эволюция идет одним путем, либо другим. Читал, что раньше и на Земле была магия. Древние майя и египтяне. Раса атлантов. Забытые боги – Иисус – он же пророк Мухаммед, Зевс, Будда, Шива, Один и прочие. По письменам, которые многие не воспринимают всерьез, говорят, что мир был полон чудес и невероятных существ. Но потом что-то произошло, и мы пошли по иному пути. Кто-то в этой Вселенной строго сохраняет баланс.

– Ладно, че дальше-то? Копать?

– Не.

Аша зашла за ограждение, замотала головой, сосредоточилась:

– МейрДжаХад…

– А можно без джихада?

– Не. МейрДжаХад бейн Ара…

– Ара, слыш чо…

– Трайл, не…

– Извиняюсь.

Аша завела пафосное песнопение.

– Может лучше лопатами?

Земля задрожала, вздыбилась, разошлась во все стороны. Один за другим появлялись эмм… яйца. По-другому никак не назвать. Прочные, энергетические яйца вырывались из земли и, мигнув ярким светом, пропали. Один за другим на грязной земле оказались… ох…

Мое отсутствующее сердце заболело.

Как давно я не видел эти лица. Я уже стал их забывать. Надо же…

Прекрасная зеленокожая Кая распростерлась на земле и просто сопела, словно не была под землей сотни и сотни лет.

Эльфоподобный Гурон с моим бывшим, но очень красивым лицом..

Астария. Даже спящая она выглядела величественно. Спящая ледяная королева. Вот она удивится, если гоблин у нее затребует «пососати-и-и-и».

Эхзолл отличался от стальных. Его лицевые мышцы сокращались, он стонал, будто пытаясь проснуться.

Катарсия улыбалась и бубнила что-то на своем. Йолопуки надувал пузырь носом. Драник и Усик похоже сдохли. Ну наконец-то.

Дриайя бледная, но вроде дышит. Ох, а она действительно неплоха. Очень компактная и формистая молодая гномиха. С такой можно устроить замечательное пати извращенств. Ну… она стоя может отсосать…

«Больной ублюдок»

«Пшла на! Я уснул в самом соку и не трахался двести пятьдесят семь лет. Никакая мудрость не спасет»

А это что за вяленый кусок недоразумения? Блюм? Ты, сука мохнатая, уснул вылизывая себе яйца? Серьезно. Свернулся и чавкает у себя под хвостом, как соску новорожденный сосет. Мерзкий извращенный ублюдок. Сколько тебя учил правилам приличия, так и остался аморальным хреном.

«На себя посмотри»

«Ты еще тут?»

Последний энергетический кокон заставил меня напрячься.

– Какого…

Эльфийский ребенок сладко спал, обнявшись с корягой.

Тодордан?

Я посмотрел на нимфу в красном:

– Аша? Это что, – ткнул я пальцем в маленького Тодо.

– Ам-м… мальчик?

– Да неужели? О, спасибо, капитанша очевидность. Какого Асмодея он тут делает?

– Не знаю.

– Доган про него не говорил?

– Не.

Я выругался всеми паскудными сквернословиями, которые только знал. Удивленная Элиза зашевелила губами, пытаясь повторить самые хитровыдранные фразы.

– Отец, это оркское наречье?

– Хуже. Твою ж налево…

Я сел на помятый золотой унитаз. Наверное, местный глава ГИБДД выбросил, поменяв на платиновый. Мд-а, и что мне теперь с ним делать? Все, кто здесь дрыхнет – бывалые вояки и тупые качки. Польза будет от каждого. Один Йолопуки разгонит половину города, как Грета Тунберг на мясном фестивале.

«Не играть по правилам». И как? Может настало время «доверять правилам?». Мол так надо – смирись. А то ведь придется парня сдать в детдом.

Твою муть. Не могу я так поступить. Мелкий хоть и недоросль, но все-таки Зеленая Анаконда. А мы своих не бросаем. Он пошел за мной и моя принципиальная позиция – беречь тех, кто в меня поверил.

– Элиза, есть идеи?

– Я не понимаю, почему ты спрашиваешь меня, отец. Я напомню, что здесь не по своей воле…

– Да что ты? – вспылил я. – А по чьей же? Твою жизнь так легко испортить другим? Ты могла бы уйти из дома, пойти к гоблинам и сдать меня. Сказать, что явился сам Трайл и убил гоблина. Получила бы медальку за отвагу. Но ты же так не сделала, верно?

Почувствовал от Валькирии злость.

– Не будь эгоистом, отец. Я сделала это ради мамы.

– А ты попыталась ее уговорить не идти за мной? Хоть как-нибудь? Вы прожили вместе сотни лет, Ашу я знаю не больше года. Думаешь, она бы не прислушалась к тебе? Я чувствую ее. Ты ей важнее, чем я. Просто она понимает, что вокруг одно дерьмо.

Элизиума открыла рот, но я поднял руку:

– Хватит. Даже сейчас у тебя есть выбор. И если ты и в будущем будешь меня винить, то лучше проваливай прямо сейчас.

– Трайл… – занервничала Аша.

Элиза смотрела на меня космическими глазами. Еще немного и меня засосёт в эту черную дыру. Я выдержал этот взгляд и дождался, когда валькирия отвернется, радуя меня идеальными полупопиями, плотно сжатыми черной материей. Офигеть, это что же за фасон платья такой, где даже размер попки учитывается? Если бы ткань была телесного цвета, я бы только впритык понял, что она не голая.

«О.С.Т.А.Н.О.В.И.С.Ь.»

– Надеюсь, разговор окончен. Аша, разбуди их, пожалуйста. Что-то мне хреновато. Посижу на этом… агрегате сдерживания внутренних дел… тьфу ты… шлаков. Отдохну.

Нимфа кивнула. Красивая… Ладно-ладно, завязываю.

– Трайл… – замерла Аша, втыкая в мусорный клубок отходов гоблинской жизнедеятельности.

– Ну?

– Насчет Каи…

Я посмотрел в спину нимфы.

– Что с ней?

– Она тебе сделает плохо.

Интересно девки пляшут. О письме Итерны я никому не говорил.

– С чего ты взяла?

– Ну. Раньше я могла видеть струны.

– Это все объясняет, Аш. Не томи, пожалуйста. У нас очень мало времени.

– Это кентавры только могут. Видят их, переплетающиеся судьбы. Кая душит твою судьбу. Берет так и… кхрк.

– Кхрк, да?

– Тяжело объяснить. Я никому не объясняла. Всевидящие, в отличие от видящих, часто отличают неизменные струны судьбы. У Каи она не меняется и тянется к твоей. Стягивает ее. Как петелька на шее. Может не стоит ее… ну… будить?

Я хмыкнул.

– Если все так неизменно, то есть ли смысл рыпаться, а?

– Смыла… нет. Все случится.

– Что случится?

– Что-то плохое. Ты же знаешь, что говорить о будущем бессмысленно. Его никто не видит и не понимает. Все провидцы могут только чувствовать.

– Ага, ясно. Да, Аша, я в куре. Даже не так. Я знаю, что она меня предала. Не спрашивай, откуда. Но знаешь, что? Сколько бы я ее не сканировал, я не вижу в ней злых помыслов. Она не желает мне зла. Наоборот. Только хорошего. Понимаешь теперь, почему я в крайней степени замешательства? Помнишь Эридраса? Блаженного Лайра. Ему еще Астария отс… прислуживала.

– Да.

– Я его убил. Потому что почувствовал в нем злой умысел. Была еще причина, но это неважно.

– Ты убил Эридраса? – развернулась Элиза. – Того самого?

– Что, еще одна знаменитость?

– Конечно. Он и еще одиннадцать аристократов остановили натиск орков в эльфийские земли. А потом он просто пропал. Никто не знает, что с ним случилось.

Аша зацепилась пальчиками себе за нижнюю губу:

– Это плохо.

– Почему?

– Один из тех, кто ждал тебя все это время и помог сохранить это место, был его слуга. Ты его назвал Леголасом. Он много лет пытался разобраться, что случилось с его господином.

Я поморщился:

– Хм, нежданчик. Я думал, он тогда ушел с концами.

– Нет, он вернулся. Мы с ним многое пережили. Он помог мне с вампирскими чарами. Я думала позвать его на помощь, как только мы тут закончим.

– Я-я-ясно… Так, ладно. Об этом разговоре ни слова. Никому. Аша, Элиза, понятно?

Аша кивнула, а Элизиума проигнорировала. Я посмотрел на нее:

– Понятно же?

– Очень хорошо понятно, отец, – холодно посмотрела на меня дочь. Черт, похоже я слишком рано доверился ей. Ладно, похер.

Я продолжил:

– Так вот. В Кае я не чувствовал никакой угрозы. Я натура чувствительная и убивать тех, кто ко мне так хорошо относится, не готов. Это, не говоря уж о том, что у нее в животе моя… эээ… еще одна прелесть. Слышишь, Элиза? У тебя будет братик или сестрёнка. Ты рада?

– Не могу сказать, что чувствую радость, отец. Я знала про нее.

– Много тебе рассказали, как я погляжу. Аша, буди. И ротик на замочек, иначе я… огорчусь. Эридрас пропал, ясно? Споткнулся в волчью яму или был изнасилован орком и покончил жизнь самоубийством, не выдержав позора на эльфийскую аристократическую попку. Мне срать. Вы ничего не знаете. Буди. С Каей я сам разберусь.

– Отец, а что, если эта Кая просто забыла, что предала тебя? Что если она потеряла помять? Или у нее ее отняли? Тогда она не будет ничего помнить, и ты ничего бы не почувствовал. Я сама очень давно попалась на это. Меня подставил очень хороший друг. Это возможно. У эльфов были специальные обряды, если высший аристократ терял свою маску, но знал слишком много. Сейчас это тоже есть. Но только для самых влиятельных гоблинов.

Я задумался. Умная девчонка. Вся в меня. Да, это действительно могло бы сработать. Дерьмо. Вообще-то это полностью объясняет, как можно предать, но при этом об этом не думать и не чувствовать. Возможно, кто-то умный знал о моих возможностях и просто меня переиграл.

– Память можно восстановить?

– Я не уверена. Может быть. Лучше спросить об этом какого-нибудь эльфа, пережившего тебя.

Я встал с унитаза.

– Буди, Аша.

Нимфа подходила к каждому по очереди, клала им на лоб ладонь и что-то бубнила.

– Это Доган тебя научил?

– Да. ТрэшЛакал…

– Не стоит его лакать. Что это за язык? Я не понимаю…

– Хранитель сказал, что это знания некроморфов.

Первой очнулась Кая, заморгала глазами, резко встала:

– Ой… Я умерла. Ой, кто ты? Ой, Аша! Ой! Ой, какая красивая!

Элизиума улыбнулась. Похоже, орчиха ей понравилась.

– Кая, ты как? -спросил я.

– Я как? Даже не знаю. Трайл… это ты?

– Как ты догадалась?

– По улыбке. Ты всегда страшно улы… А что происходит? Где песочек? Что-то мне… страшно.

– Элиза, могу я тебя попросить объяснить всем просыпающимся, что происходит. Или нет. Ты… успокой их. Ну ты же умеешь, как я. Потом соберем оперативку.

– Как скажешь, отец. Что такое оперативка?

– Увидишь.

Следующий – Гурон.

– Я иду к тебе… камень… моя Дри…и…иии…

Гурон в теле эльфа-вампира крякнул, резко сел на задницу:

– Жопа склирса.

Изрек он гномью мудрость и, замотав головой, схватился за нее рукой.

– Йолопуки, молотом тебя по… что он мне подлил в грог?

– Гурон, бро, это не бодун.

Гном посмотрел на меня заплывшими глазами:

– А ты что за склирз? Где я? Где моя Дри?

– Я – Трайл. А это моя дочь Элизиума. Она тебе проведёт краткий ликбез и вернет в реальность. С возвращением в мир живых, дружище.

Пробуждение Дриайи оказалось скучным. Ну а что? Какая-то тупенькая девочка поохала, поахала и пошла обниматься с Гуроном, с раскрытым ртом слушая вступительную речь Элизиумы. Кстати, умная у меня дочка. Так все красочно и четко объясняет. Прямо распирает от отцовской гордости. Трахать такую в попку будет жаль…

«Звук Фейспалма»

Йолопуки.

Тролль вскочил на ноги:

– Маленькие камушки! С Йолопукой решили драться? Да Йолопуки вас разнесет! Как мелких маленьких гномишек! Как Гурончика! Что? Где вы? Испугались Йолопуки?! О-о-о-о…

– Ах ты склирз вонючий!– оторвался от лекции возмущенный гном.

Астария.

Медленно открыла глаза, оставшись лежать на спине. Только ледяные глаза свирепо смотрят во все стороны.

– С… сколько прошло времени?

– О, Асти, с пробуждением тебя, моя холодная королева.

– Рео? – скосила глаза Астария в мою сторону. – Что с твоим лицом?

– Я самый. Ты проспала двести пятьдесят семь лет. Добро пожаловать в будущее, где гоблины трахают эльфийских королев.

Астария закрыла глаза, медленно и глубоко задышала.

– Это невозможно.

– О, нет, Асти. Возможно. И ты в самом центре этого возможного. Не сделаешь нам мороженного?

– Тебе весело, Рео?

– Крайне. Давно так не веселился. Ты, кстати, хорошо выглядишь. Не могу оторвать от тебя глаз…

– Я убью тебя, Рео. Ты добиваешься этого?

– Нет, что ты. Я надеялся, что мы поможем друг другу. Всячески.

– Ч… что с эльфами? Причем тут гоблины?

– О, прошу тебя, моя дорогая, вон там моя дочь всем все рассказывает. Прошу, присоединяйся.

– Что за вонь?..

– Так воняет свалка. Это такое скопище гоблинских испражнений. Тут ты проспала последние две сотни лет. Кстати, у меня для тебя трон.

Я кивнул в сторону золотого сортира:

– В нашем мире только элита могла позволить себе такие. Ну как, они отвечают за ПДД. Ну там палочкой махнуть мотоциклисту, штраф за превышение выписать…

– Что ты несешь?..

– Хорошее настроение. Рад вас всех видеть. Я, между прочим, не могу похвастаться крепки сном, как у тебя. Но об этом спроси у Элизиумы.

– Ты… хорошо, Рео. Давай поиграем.

Астария не встала, а вспорхнула, лишь мимолетом осмотрев местные красоты, сморщив точеный носик. Отошла к остальным, вклиниваясь в разговор и задавая вопросы, интересные только ей, не обращая внимание на бурчащего Гурона.

А Блюма я пнул.

– Вставай, педераст ушастый.

Ну как пнул. Подцепил на носок и запульнул в то, что мне показалось мягким. Я же не живодер. Кот заверещал и с визгом улетел в какую-то смердящую блевотину.

Аша, удивленно посмотрела на меня:

– Так я же… его еще не пробудила. Как ты это сделал?

– О, это наша с ним магия. У нас с Блюмом она своя. Атмосферная.

Честно говоря, я щас охерел, что он проснулся. Блин, обидится ведь.

Пока орущий котоящер выпутывался из объятий богомерзкого мусора, проснулась Катя и ее два урода, на которых я даже внимания не обратил.

– Катя, ты в будущем!

– Что-о-о-о-о?! – мгновенно подскочила эльфика. – Где-е-е?! Правда? Не может быть? Ты – Трайл? Конечно, ты Трайл. О, а почему так голова боли?! О, а где песок? Что так пахнет вкусно? Ого, сколько тут всего. Мы в будущем? А где песок? А, понятно. Прошло много времени. Даже песка нет. Значит больше сотни лет. Пустыни так просто не пропадают. Ого, сколько вас тут. А это кто? О, этих я знаю! Аша! Красивое платье. Трайл, а кто это такая крылатая? О, на тебя похожа…