Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром

Старые и новые жители посёлка старались лучше понять друг друга, правда, попервости тунгусы были несколько шокированы навязчивой доброжелательностью русских. Но после первого медосмотра новоприбывших, устроенного Дарьей, когда на ноги было поставлено несколько приболевших было детишек и начато лечение посредством мазей с антибиотиками выявленной у многих взрослых трахомы, первоначальный лёд недоверия был растоплен.

Окончательно доверие тунгусов было завоёвано особенно тёплым отношением к их детям, к которым соскучившиеся по своим родным, оставленным на той стороне, русские так и льнули, стараясь угостить их чем-нибудь вкусненьким или просто потискать и поиграть. Участники экспедиции давали детишкам имена, которые наиболее подходили по созвучию к тем именам, к которым они привыкли у себя дома. Так по посёлку уже шныряли Димки, Маши и Ванюшки, которые с удовольствием откликались на эти имена.

Избы в центре посёлка поначалу хотели было обкладывать кирпичом, но Соколов не позволил – кирпич пригодится на печи. А вообще, он практически весь израсходован на первый уровень семи сторожевых башен, расположенных по периметру посёлка. Вячеслав заметил, что неплохо бы использовать для строительства известняк, но с кирпичом получалось меньше мороки, так что отличный белый камень решили оставить на потом. Зато, наконец, около берега реки была заложена баня – предмет чаяний многих людей в посёлке, соскучившихся по нормальной парилке. Так что теперь ещё одной проблемой станет меньше. Однако появилась проблема новая, которая была в общем-то ожидаемая, но отодвигаемая многими на второй план.

За прошедшие пару месяцев со дня первого нападения местных на русскую экспедицию туземцы больше не тревожили пришельцев. Они даже не показывались вблизи посёлка, хотя по Ангаре они сплавлялись регулярно, дозоры морпехов постоянно наблюдали их небольшие лодочные караваны к Шаманьему камню и обратно. На Белой они не появлялись до определённого момента.

Так как последнюю группу чужих туземцев проводили по Ангаре сутки назад, нового их появления не ожидали в ближайшие шесть-семь дней. Тем более неожиданным стало их сегодняшнее появление. В тот день, как обычно, группа рыбаков, под присмотром трёх морпехов, рыбачила ранним утром на Ангаре. Двое воинов наблюдали за излучиной реки с невысокого, поросшего скрывающим людей мелким кустарником холма. Третий морпех находился на корме большой моторки и приглядывал за рекой по её течению с юга на север. Три остальные посудины рыболовной партии представляли собой берестянки тунгусов, в каждой из них находилось аккурат два человека.

Прибежавший к месту ловли морпех из секрета на холме оповестил рыбаков об опасности, им грозящей. Лодки начали подгребать к берегу, быстро вытягивая из воды сеть. Хотя все старались уйти с середины реки к берегу незамеченными, сделать это не удалось. Небольшая флотилия из пяти лодок незваных гостей всё равно выскочила из-за излучины Ангары неожиданно скоро. До посёлка от Ангары вверх по Белой было порядка четырёх километров, так что уйти под защиту поселения было невозможно, поэтому лодки пристали к берегу, и люди, приготовив оружие: огнестрельное – наших людей и луки тунгусов, стали ждать подхода чужаков. Их лодки были заметно крупнее берестянок, примерно подходя размерами под моторку, в каждой лодке было по четыре-пять человек, вооружённых луками и копьями.

Расстояние между чужими воинами и поселковыми рыбаками неуклонно уменьшалось.

– Не стрелять первыми, подпустим поближе! Посмотрим, может вообще обойдётся? – Ринат не стал форсировать события.

Тунгусы заметно нервничали и, если бы не морпехи и пара мужиков, точно бы дали стрекача. Тем временем незнакомцы уже были в нескольких десятках метров, на первой лодке различались двое туземцев с нацеленными в рыбаков луками. Позади них стоял высокий человек, не походящий своим видом на жителей Приангарья, на голове его красовался остроконечный шлем, красный кафтан облегал мощную фигуру, а дополняла картину внушительная борода.

Вдруг он поднял вверх согнутую в локте руку, ладонью к готовым к бою поселковым. Не надо быть восьми пядей во лбу, чтобы догадаться о его желании показать мирные намерения и о том, что он был главным среди чужаков. Саляев, также встав на берегу, повторил жест высокого незнакомца.

– Фёдор, сними предохранитель, заходи повыше направо, держи берег под прицелом. Игорь, ты в траву левее, тоже держи их на прицеле, – Ринат отправил по флангам автоматчиков. – Мужики, готовьте пистолеты, – закончил расстановку сержант. – Чёрт, жаль, укрытия никакого. Как на ладони тут!

Туземцы на носу лодки опустили луки по приказу высокого мужчины. Флотилия чужаков стала приставать к берегу. Первым сошёл на землю предводитель незнакомцев, Ринат протянул ему руку. Тот спустя мгновение протянул свою, и таким вот нехитрым способом эпохальное знакомство состоялось. Первый раз пришельцы из страны со странным названием Российская Федерация встретили своих предков из Московской Руси.

– Ринат, – представился Саляев.

– Пётр Бекетов, казацкий сотник из Енисейского острожка. Ты сам-то казанец никак?

– Нет, не казанец, я из Альметьевска, – улыбнулся в ответ Ринат.

– Не ведаю о сём граде. С какого острожка будете? В Енисейском вас не было, неужто из Красного Яра? Сызнова нас, енисейских, опередили? Много ли ясаку собрали? И пошто брацких данников побили, а жён их и детишек увели? – Бекетов засыпал Рината вопросами.

Ринат растерянно развёл руками:

– Я половину сказанного тобой не понял, Пётр. Что это за брацкие данники?

– Брацкие людишки с Уды-реки жалились нам, что де казачки побили крепко их улусных данников, да забрали всю рухлядь да оленей, жён и детей. Опричь вас никого нет в этой стороне.

– А-а, Ринат, он нам про тунгусов толкует, – просветил Саляева один из мужиков. – Нехрена нам заливать про них. Они сами напали, Олега стрелами в бок истыкали! А кто ещё нападёт, мы и их угомоним. – И внимательно посмотрел на двух туземцев, оставшихся сидеть в лодке Бекетова.

– Сами, говоришь, напали? – Бекетов прищурился и глянул на своих туземцев. – Или вы ясак выколачивали со злостию?

– Какой ещё, на хрен, ясак?! – продолжал яриться мужик.

– Пётр, а как вас по батюшке? – спросил Ринат.

– Иванов сын.

– Так вот, Пётр Иванович, вы своим людям скажите, чтобы не обходили нас. А то мы нервные бываем. И копья подальше уберите. Убрать, я сказал, копья!! Назад давай! – крикнул Ринат на двух казачков, опасно подходивших к и так нервничающим мужикам.

Силы были явно неравные, но знали об этом только морпехи. С нашей стороны было два морских пехотинца с АКМ, два мужика с пистолетами, третий с «калашом», да двое туземцев взрослых с луками и четыре подростка. К тому же третий морпех контролировал ситуацию на холме из засады со снайперской винтовкой. Неравные и несмотря на то, что казаков было явно больше. Кстати, тихой сапой казаки в лодках раздули фитили страшных на вид пищалей. Было ясно, что если грянет, то крови будет много.

Ринат насчитал не менее двадцати человек казаков и двоих туземцев. Конечно, использовав автоматы, можно было покрошить их всех, а Женька с холма мог поработать по казакам с пищалями. Но и они могут удачным выстрелом положить тут поселковых, трава больше не скрывала рыбаков, а укрыться на отлогом берегу было совсем негде. Да и, чёрт возьми, вовсе не хотелось начинать знакомство с предками с кровавой бани, жалко – свои люди же. Кстати, о бане.

– Пётр Иванович, я предлагаю не доводить дело по перестрелки с жертвами, тем более жалко в вас стрелять. Давайте-ка обсудим все вопросы у нас в посёлке. Тем более только баню отстроили. Там и поговорите с нашими начальниками.

– Чудно ты сказываешь, казанец. Но ты прав, нет нужды в кровопускании, поговорим после баньки. Показывай путь к вашему острожку.

Ринат понял, что попал. Сейчас вести их к посёлку – значит, раскрыть место пребывания своих людей, место посёлка. А отправить кого-либо на моторке, значит дать возможность Бекетову подумать о засаде. Чёрт, что делать-то? Блин, да что я мельтешу-то! У Женьки, сидящего в засаде, есть рация, парень наверняка всё правильно передал. Нервишки!

– Мотор не заводи, на вёслах пойдём. Нечего их нервировать сейчас, а то опять вопросами закидает, ни к чему это пока, – выдал Ринат скороговоркой мужику у мотора лодки.

Тот, поняв, кивнул. Бекетов сотоварищи грузились на свои лодки.

– Женька! Выходи! Мы уходим, – крикнул Ринат в сторону холма, сложив руки рупором.

Бекетов внимательно посмотрел на Рината, на холм и, покачав головой, сам себе усмехнулся.

– Женя, радировал на базу? – спросил Саляев проходящего мимо него к моторке Лопахина с рацией за спиной.

– Саляев, вот реально обижаешь!

Казаки, шедшие на лодках за моторкой, вели себя довольно беспечно. Над водной гладью то и дело раздавались сальные шуточки, следующие за ними грохоты смеха, дурные вопли. Ринат, поглядывая на лодку Бекетова, шедшую за ним, заметил, что Пётр Иванович не принимает участия в веселии казаков, а явно погружён в свои мысли. За берегами зорко следили двое туземцев. Всё веселье казаков как ветром сдуло при приближении к посёлку.

Первая же башня на островке, обложенная до середины кирпичом и крытая черепицей из смеси глинозёма с известняком, с двумя часовыми на верхней площадке, заставила их уважительно смолкнуть и внимательно присматриваться к бойницам.

На досках причала уже стояли Соколов, Сазонов и Кабаржицкий. Новиков и бойцы организовали прикрытие с берега, две башни – на острове посреди реки и на берегу перекрывали пространство подхода лодок и места высадки казаков. Саляев заметил, что Бекетов явно разглядел заранее это обстоятельство, но сотник сохранял бесстрастное выражение лица.

«Серьёзный мужик, с ним надо ухо востро.»

Лодки тем временем начали причаливать. Соколов подал Бекетову руку, с её помощью, сохраняя равновесие, Пётр Иванович ступил на мостки, те лишь жалобно скрипнули. После рукопожатия и знакомства Вячеслав предложил пройти в избу.

– Только прошу вас, оружие оставить в башне. Вы у нас гости и опасаться вам нечего, прошу понять нас.

– Отчего же не понять? Братцы! Бронь и оружье оставляйте тут, – обратился к казакам и стрельцам Бекетов.

Те, глухо поворчав, оружие сдали, причём всё – вплоть до ножей.

Россиянам предстояла серьёзная беседа с представителем Московского царства.

Глава 6

Посёлок Белореченский. Ранняя осень

Вячеслав, позвав Новикова, негромко ему сказал срочно слать моторку в базовый лагерь к Смирнову и немедленно везти его сюда. А заодно оглядеться на реке, если покажутся ещё лодки с чужаками, сразу же радировать и, не сближаясь, моментально отправляться обратно, если столкновение с чужаками будет неизбежным.

– Пётр Иванович, пойдёмте пообедаем и поговорим о делах наших, – обратился Соколов к Бекетову.

Тот обернулся на своих людей и вопросительно посмотрел на Соколова.

– Ваших товарищей тоже накормят, не беспокойтесь, – сразу понял казацкого сотника инженер.

Бекетов кивнул и направился за Вячеславом. В избе уже ждала гостей Дарья и помогавшие ей туземки. Входя в дверь, Бекетов несколько замешкался: сложив пальцы двуперстием для того, чтобы перекреститься на иконы в красном углу, он не нашёл взглядом ничего того, что полагалось иметь в любой русской избе. Сотник озадаченно оглянулся на Вячеслава, тот пожал плечами и заметно покраснел.

Все расселись на лавках за длинным столом, заставленном лебединой песней взятых с собой запасов пищи. Картофельное пюре с тушёнкой, рис с курицей, на сладкое – джемы и шоколад. Конечно, украшением стола стала косуля, принесённая охотниками, и рыбные копчёности – заслуга увечного тунгуса Алгурчи, ставшего местным гуру рыбной ловли. За столом, помимо Вячеслава и Бекетова, находились: Сазонов, Кабаржицкий, Дарья, Галдана, Ирина из почвоведов да казацкий десятник Бекетова Афанасий Хмелёв, выделяющийся чёрной и по-цыгански курчавой растительностью на лице и рваным ухом. Принялись за еду, заводилой был Афанасий – он хватал всё, что было рядом, особенно налегая на мясо косули.

– А хлебушка у вас нету? – проговорил набитым ртом Афанасий.

– Нет, хлеба у нас нет. Что был – давно кончился, сами страдаем, – ответил Сазонов.

– Голодно было в пути? – спросил Бекетова Вячеслав.

– Да-а! Мы уж корешки копали и жрали! – ответил за Бекетова Афанасий и тут же осёкся, натолкнувшись на колючий взгляд сотника.

Подняв руки в извиняющемся жесте, Хмелёв больше рта не открывал.

– А дорога была долгая от Енисейска? – продолжал Вячеслав.

– Восьмая седьмица пошла, как вышли с острожка.

– А что вы так вышли, холода ведь уже стоят по ночам?

– Так ведь надо было застолбить места сбора ясака и привести под высокую государеву руку брацких людишек. А то ить красноярцы опередят. Да и казачки Якова Хрипунова на зимовку в Енисейск уже прибыли. Они тоже могут опередить нас, енисейских.

– У вас что, конкуренция? – Сазонов заулыбался.

– Что у нас? – не понял Бекетов.

– Ну, вроде того, что вы представляете одного государя, а хотите опередить друг дружку в сборе ясака.

– Да, а как же? Кто в казну больше рухляди мягкой сдаст, тот и жалованье получит, и на службе повысить себя сможет.

– Рухляди?

– Меха, Вячеслав, шкурки звериные, – Кабаржицкий разъяснил своим современникам смысл слова.

– Обождите. Вы не собираете ясак?! – до Бекетова дошло понимание этого факта лишь только что.

– Нет, не собираем, зачем он нам?

Ответ Вячеслава поверг Петра Ивановича в глубокий шок:

– Как?! А что вы посылаете в казну?

– Пётр Иванович, надо вам объяснить кое-что. Мы не собираем ясак и не шлём ничего в казну. Мы граждане другого государства, которое… хм, довольно далеко отсюда. Царя у нас нет. Не знаю, может, это и нехорошо, но царя нет.

– Вы беглые, что ль? Схизматики? – Бекетов сузил глаза, брови его сошлись на переносице, широкие ладони сжались в пудовые кулачищи.

Афанасий также напрягся и стал озираться по сторонам, видимо, ища в доме варианты для драки. Повисла неприятная пауза, оставалась лишь искра до пожара.

– Стоп-стоп, Пётр Иванович, – Дарья решила встрять в разговор, дабы немного остудить горячие головы разбушевавшихся мужиков.

– Мы не схизматики и не беглые. У нас есть своя страна и она… да, она далеко отсюда.

– А царь наш, Михайло Фёдорович, известен вам?

– Романов Михаил Фёдорович нам, конечно, известен, он взошёл на престол в 1613 году, чем окончил великую смуту в государстве. Избрание было трудным, отметались кандидатуры как служивших оккупантам Мстиславского и Ивана Романова, так и боровшимся с ними Шереметева и Воротынского. Потом влиятельные люди стали выдвигать на трон молодого стольника Михаила Романова, который после удачного «голосования» отблагодарил своих новых друзей поместьями. Те, конечно, хотели править от имени молодого царя, неопытного во всём и весьма болезненного. Ну там всего понамешано, интриг море, столкновения интересов, агенты влияния Польши и Швеции, Англия, как обычно, сунулась в московские разборки. Сейчас, кстати, правит патриарх Филарет, замешанный в Тушинской измене и переговорах с оккупантами-поляками. И в отравлении князя Василия Голицына, реального претендента на русский престол. Русский Ришелье, блин!

Бекетов обалдело уставился на Кабаржицкого, который выдавал такую информацию, за которую легко получить удобное местечко на дыбе.

– Что за год ты назвал? – на автомате спросил Бекетов, всё ещё продолжая переваривать полученную информацию.

– Тысяча шестьсот тринадцатый, или по-вашему – семь тысяч сто двадцать первый.

– Да, видно, что вы не из наших краёв. Однако соглядатаи ваши в Москве имеются.

Вячеслав сделал жест рукой, который можно было трактовать как «пусть так».

– А скажите, почему у вас ни часовенки, ни церквушки, даже иконки нет ни одной? Вы не веруете в Господа Бога нашего вседержителя? – затронул Бекетов важную для него тему. – Я и креста на вас не вижу.

– У меня есть крестик, – похвасталась Дарья.

– И у меня тоже есть, – Кабаржицкий продемонстрировал сотнику свой крестик.

Бекетов заметно удовлетворился этой демонстрацией православных крестов. Факт того, что поселковые люди принадлежали к одной с ним вере, заметно облегчал Петру Ивановичу общение с этими странными людьми.

– Вина, я смотрю, у вас тоже нет, – протянул разочарованно Бекетов.

Сазонов ответил, что не только вина, но и табака в посёлке не держат, на что сотник разочарованно запустил пятернёй в волосы.

– Что табаку не курите, я и так вижу, да и ноздрей рваных нету у твоих людей.

Между тем Кабаржицкий зашушукался с Вячеславом. Бекетов поморщился, считая, что они не хотят посвящать его в какие-то знания, и снова принялся за остывшее мясо.

– Вячеслав, наша ситуация непонятна Бекетову. Мы не сможем ему объяснить наше положение, какие там, к чёрту, путешествия во времени? Какая, нафиг, Эр Эф? Мы ему мозги спалим такой информацией или он нас за идиотов посчитает, или за секту какую-нибудь. Потом нагрянут сюда с очистительной миссией во славу Господа.

Вячеслав, слушая, кивал.

– Короче, я не знаю, что ему говорить. В уме вертится только дикая мыслишка о новгородцах на Аляске.

– О чём ты, Володя!? – округлил глаза Вячеслав.

– Смотри, Андреич, – негромко проговорил капитан. – Сведения о новгородцах, бежавших в шестнадцатом веке от натиска строящих общерусское государство москвичей, есть. Ещё в сорок четвёртом году на Юконе нашли остатки новгородских построек, до этого, ещё в двенадцатом веке, новгородцы ходили за Урал. Говорят, что ходили по Иртышу, по проливу между Азией и Америкой. За то, что всё это правда, я поручиться не могу, но про новгородцев в Америке сведения достоверные. Упираем на это?

– А чего остаётся? Про Ельцина и Горбачёва ему рассказывать, что ли?

– Хорошо, – Владимир склонился к уху сидящего справа Сазонова.

Афанасий, насытившись, уже дремал за столом. Разговоры его более не интересовали, и десятник, отпросившись, полез спать на полати ещё тёплой печки.

– Пётр Иванович, так что там с данниками… брацкими, да?

– Брацкими, – кивнул Бекетов, – мне жалился князёк брацкий с Уды, именем Немес, что де казачки крепко побили одно из его двух кыштымов, а всех, кто остался живой, забрали себе.

– Второй кыштым – это Хатысма, брат Тутумэ-Ползающего, – кивнув, вставила туземка.

– Ясно, Галдана. Так, Пётр Иванович, врёт ваш князёк, как сивый мерин. Во-первых, насколько я понял, это именно он натравил на нас своих данников. Они атаковали нас, но воины из них получились никудышные. Побили мы их сильно, а жён и детей забрали к себе в посёлок, чтобы они с голоду не поумирали, так как мы почти всех мужиков у них убили.

– Что ж, уразумел я, Вячеслав Андреевич. Тут мне всё ясно. Меж прочим, я сам в начале лета уже плавал усмирять тунгусов, что напали на отряд нашего енисейского атамана Максима Перфильева сотоварищи. Тогда побили немного казачков. Так я взял с них аманатов, ясака, а тунгусцы обещали больше не нападать.

– Что за аманаты?

– Заложники, – объяснил Кабаржицкий.

– Владимир, ты у нас не кандидат исторических наук, случаем? – рассмеялся Сазонов.

– Нет, товарищ майор, – Владимир вежливо ощерился в ответ.

– Майор? У вас полки иноземного строя? – удивился Бекетов.

– Нет, полки у нас самого русского строя, просто некоторые воинские звания пришли к нам из других стран.

– Так где же ваше государство, Вячеслав? И много ли там бояр, таких как ты?

Соколов, посмотрев на Кабаржицкого, сокрушённо покачал головой и предложил тому самому рассказывать. Владимир начал с того, что напомнил Бекетову становление Московского царства и походы москвичей на Новгород. Тот кивал, подмечая, что псковские и новгородские земли и сейчас имеют некоторые вольности и привилегии. Владимир продолжал о том, что несколько тысяч сторонников новгородской вольницы решили уйти из-под руки Москвы и жить согласно своим желаниям на новом месте. Которое они нашли за Синским царством, за далёким студёным морем, да за горами высокими.

– Там и есть наша страна, – капитан закончил свой рассказ.

– А тут вы зачем? Ох, не верю я тебе, Володимир, хоть и складно ты сказываешь.

– А тут мы для порядка и контроля. Разведываем, что да как, – неожиданно вставил Сазонов. Вячеслав кивнул, подтверждая сказанное. Дарья лишь хмыкнула.

– Ладно, други, пора и мне на боковую, а то ишь, как Афанасий храпит. Выспаться мне надо, а под вечер и обещанную вами баньку опробовать.

Бекетов, сняв лёгкий зипун, полез на полати к своему десятнику, сразу пихнув того в бок, чтобы он перестал храпеть. Помогло. Туземки убирали со стола, а Соколов с Сазоновым вышли из избы на крыльцо.

– Курить охота, Алексей, аж жуть. – Вячеслав мечтательно закатил глаза.

– Нет уж, раз такие дела, пора бросать, Андреич! Меня вот волнует, как там наши Карпинский с Коломейцевым, добрались ли до первой базы?

Посёлок Новоземельский. Ранняя осень

Тем временем оба бойца уже подруливали к знакомому белому пляжу. На шум мотора лодки сбежались практически все обитатели первого лагеря, или уже, как и Белая Речка, вполне себе посёлка. Тут периметр поселения также был отстроен частоколом, поставлены башенки, сделаны двое ворот – в сторону Байкала и по направлению течения Ангары. Поставлен кирпичный ангар, куда таскали хорошую глину с речушки в двух километрах от посёлка. Конечно, она была не так хороша, как на Белой речке, но всё же для кирпичей и черепицы она годилась вполне. Смирнов принял бойцов в только что отстроенной просторной избе, где была жарко натоплена печь. Так что пришлось стаскивать верхнюю одежду, садясь за стол. Смирнов без помощи туземцев наладил в посёлке рыбную ловлю и охоту, поэтому еды хватало, да и запасов пока оставалось немного. Он всё сокрушался, что де нету овощей на рассаду, да хорошо бы организовать огородики и свинарник.

– Что-что, но вы, полковник, в председатели колхоза сгодились бы! – пошутил профессор Радек, уже давно пришедший в себя после глубокой депрессии.

– Николай Валентинович, рад что вы уже шутите!

– А что, Пётр, дальше убиваться смысла нет, будем жить, – подошёл Фёдор Сартинов.

– Парни, вы давайте не шуткуйте, а выкладывайте, не так просто же примчались под вечер. Лясы поточить и потом можно будет.

– Короче, – начал Карпинский, – держитесь, мужики! Объявились тут русские казачки на Ангаре, конец нашему милому затворничеству настал.

Капитан БДК аж присвистнул, присутствующие за столом перестали жевать. Тяжёлая пауза держалась довольно долго. А потом посыпались вопросы. Карпинский отдувался за двоих, а Ванька тем временем уплетал солёную рыбу. Оставив посёлок под начало сержантов Зайцева и Васина, Смирнов, Петренко и Радек, за шиворот оторвав Коломейцева от рыбы, погрузились в моторку и отбыли на вторую базу, чаще именуемую Белой речкой, в багровом свете вечернего солнца.

В Белореченский посёлок моторка пришла в закатном сумраке, на башне уже горел маяком огонь, а на ночное патрулирование периметра посёлка выходили три тройки морпехов. Казаки, отоспавшись днём, уже попарились на славу в бане и сейчас сидели у костра в центре посёлка.

– Где Вячеслав? – спросил Смирнов у бойца на воротах, установленных между двумя башенками у входа в посёлок со стороны причала на реке.

– Женька! – крикнул тот в приоткрытую дверь нижнего яруса более крупной башни. – Проводи полковника к Соколову. Они с сотником в избе сидят, как из бани вышли.

Смирнов, пересекая внутреннюю площадь посёлка, удивлённо мотал головой, насколько же здесь стало многолюдно. Отовсюду доносится говор и детские звонкие голоса.

– А это что? – Смирнов указал на груду тряпья у костра, которую палками поддевали и кидали в огонь.

– А-а, Андрей Валентинович, это сейчас тунгусов после казачков в баню запускаем группами. Сегодня у нас банный день получается, у туземцев просто блох много, да и пахнут они того… не очень. А тряпьё их Вячеслав приказал сжечь к чёртовой матери, чтобы заразу не разносить. Потом и чумы их разберём в костёр, чтобы в посёлке этого добра не было. Вон у них два барака есть, пускай обживают, там места навалом.

– А одежда как же? У них есть разве ещё?

– Есть, есть. Меха у них есть, кожа тоже, ткани имеются, кое-чего мы подкинем. Пускай шьют. Зато чесаться не будут.

– Как с мылом?

– Есть немного, варим. Но нам жира надо больше, тунгусов растрясём на жир, – улыбнулся Евгений и, видя удивлённое лицо полковника, добавил: – В смысле на материал, зверя какого, например.

Спустя пару минут Лопахин указал Смирнову на крупный дом, стоящий в центре посёлка:

– А вот мы и пришли, кстати, это изба Вячеслава, местный сельсовет, – хихикнул Лопахин.

Стоявший у крыльца бородатый мужик, увидев Смирнова, метнулся в избу, и сразу оттуда вышел Вячеслав с Кабаржицким. Смирнов душевно обнялся с Соколовым и обменялся рукопожатием с Владимиром.

– Тут такая штука, Андрей, я почему с тобой хотел переговорить заранее. Владимир правильно указал на то, что мы не можем рассказывать о том, что с нами произошло.

– Что ты имеешь в виду, Андреич?

– Короче. Смотри сам, как ты будешь объяснять путешествия во времени и пространстве современникам первого Романова на троне?

– Нас сочтут за шарлатанов, а хуже того – за сектантов или еретиков. – вставил Кабаржицкий.

– Ну и что вы предлагаете? – Смирнов был совершенно сбит с толку.

Владимир с Вячеславом принялись на пальцах рассказывать их легенду. Минут через семь-восемь полковник, наконец, уяснил основные тезисы выступления дуэта.

– Уф, Андрей Валентинович, с бойцами и то проще вышло, – улыбался Владимир.

– Дык мне положено знать больше! – воскликнул полковник.

– Ну смотри, Андрей, не заговорись теперь с сотником.

И троица вошла в избу. Разговор был долгий, закончили далеко за полночь, когда уже в посёлке спали все, кроме часовых и дозоров вокруг стен. Смирнов и Бекетов остались весьма довольные взаимным знакомством и заключили устный договор о дружбе, если можно так выразиться. Больше говорили о сотрудничестве и положении русских служилых и вольных людей в Сибири, стараясь огибать острые углы вопросов Бекетова об их государстве. Отделывались общими фразами и туманными объяснениями, что де, далека страна наша. Смирнову пришлось описывать местность Аляски, западной Канады и северо-запада США, говоря о мифическом государстве беглых новгородцев, больше упирал на скудость почв, отсутствие драгоценных металлов и особенно пушного зверя. Что де в Сибири оного во сто крат больше.

– Стало быть, Сибирская землица вас тоже привлекает, а говорили, что ясак не собираете… – насторожился Бекетов.

– Я думаю, что земли и её богатств тут всем хватит, – ответствовал Смирнов.

– Так-то оно так, но ить иные казачки так не станут рассуждать. А хватятся за пищали да сабли.

– Ну а на других казачков у нас и свои пищали есть, – хитро прищурив глаз, отвечал полковник.

Бекетов кивнул. Далее разговор пошёл в более конструктивном русле, Бекетов должен был разграничить территорию сбора ясака. Смирнов неожиданно для остальных принялся с жаром участвовать в обсуждении этого вопроса. Сошлись на том, что точкой разграничения сторон станет место впадения в Тунгуску, как Бекетов называл Ангару, реки Уды, где он в последний раз получал ясак и приводил туземцев в московское подданство. Смирнов обязал увязать факт прохождения линии границы с тем, что казаки должны держать поселение на линии разграничения. Иначе граница пройдёт по первому жилью енисейцев. Сотник обязался до снега соорудить на Уде острожек, а Вячеслав обещал ему в этом помочь.

Ещё Смирнов спросил о капусте, а особенно интересовался поросятами, может ли атаман привезти им такой подарок? Бекетов вяло кивал, Смирнов это заметил и объявил сотнику, что мы мол, отплатим не только помощью в строительстве острожка.

– Сейчас! – воскликнул он и выскочил из избы, оставив озадаченного сотника в ещё полном недоумении.

Вячеслав и Владимир, поглядев друг на друга, в унисон пожали плечами. Несколько минут спустя Смирнов вернулся с торжествующим блеском в глазах и с большим чехлом за плечом.

– Вот!

– О-о, Андрей, ты свого «Ижака» отдашь? Мы же хотели пострелять как-нибудь вместе! – воскликнул Вячеслав.

– Ничего, постреляем из чего-нибудь другого.

– Да, твоя любовь к хрюшкам дорого нам стоит! – рассмеялся инженер.

Бекетов не сводил глаз с чехла, угадывая в нём очертания оружия.

– Нравится такая игрушка, Пётр Иванович? Да уж! Отличная штука, классический вариант, плюс автоматическое выбрасывание стреляных гильз, надёжность и простота использования в различных климатических условиях, так-то! А медведя или кабана без проблем завалит!

– Айда на двор, стрельнём, полковник! – глаза сотника азартно загорелись.

– А что? Пойдём!

– Ополоумели?! Ночь на дворе! Народ спит же давно, – отрезвил парочку Вячеслав.

– А… ну да. Завтра постреляем, Пётр Иванович.

– Так мужики, я спать, – заявил Кабаржицкий.

– Спокойной ночи, Володя. Если тебя эти ненормальные не разбудят, конечно, – хмыкнул Соколов.

Капитан согласно закивал и отправился спать в свою комнатушку, которая была выделена ему на втором этаже барака, ставшего казармой морпехов. Туда же, в стоявший в сторону леса барак, приютили и большую часть казаков и стрельцов Бекетова. Остальные расположились в более комфортабельных избах. Троица же, в лице сотника, полковника и инженера, продолжила свой ночной разговор, правда продержались они недолго. Причём Бекетов так и заснул, с ружьём в обнимку.

А наутро к Вячеславу заглянул один из его строителей, Сергей из Мурманска, главный весельчак и балагур в местной бригаде, но сегодня он, судя по его озадаченному виду, пришёл не просто так, лицо его выражало серьёзность и настороженность. Прежде чем войти, он хорошенько осмотрелся по сторонам.

– Заходи, Серёга, чай будешь? Только принесли.

– А, – махнул рукой Сергей, – не до чая мне, еле утра дождался. Тут дела такие затеваются, аж страшно становится.

– Что случилось-то, Серёжа?

– Короче, бойцы наши, что с казачками общались, затевают что-то. Они недовольны нашим сегодняшним положеньицем. Вчера солдатики уши-то свои развесили, а казаки рады стараться – давай заливать про казацкую вольницу, туземных жён да золотишко.

– И?

– Некоторые горячие головы желают с казаками уйти, вольной жизни им захотелось. Надоела рутина поселковая.

– А мужики чего?

– Мужики в норме, так ведь и в основном взрослые все, понимают, что к чему. Новиков тоже в курсе, они с Саляевым уже общались. К Смирнову и Сазонову пойдут, потом к тебе, видимо.

– Понятно… Ладно, Серёга, спасибо, что зашёл, рассказал.

– Ну так что делать будешь теперь?

– Ясно что, собрание нужно провести, начистоту пообщаться. Сначала с майором поговорю, конечно.