Лейтенант Красноштанов лежал на спине и разглядывал пронзительно синее небо. Формально он был в боевом выходе, но за последнюю неделю ни одного живого японца им так и не попалось. По этой причине вся его группа в составе еще восьми бойцов точно так же безмятежно расположилась рядом в позиции «лежа на спине».

Лейтенант понимал, что такое безделье расхолаживает бойцов. Но война катилась к своему неутешительному для японцев финалу, и мыслями все давно уже были дома. Дома был и он – уже не лейтенант, а простой иркутский учитель.

Сейчас, через четыре года войны, пройденной им от звонка до звонка, он понимал, что учил детей совсем не так и не совсем тому. И ему до смерти хотелось взять в руки мел, подойти к доске и рассказать им, как на самом деле надо жить.

Какой-то отдаленный звук нарушил тишину. Лейтенант приподнялся на локтях, прислушался. Тренированные бойцы тут же бесшумно вскочили, схватив оружие, и рассредоточились по периметру.

– Иван? – позвал лейтенант.

– Да, слышу, – отозвался его земляк. – Вроде двигатели. Наверное, наши.

– Там? – лейтенант махнул рукой в сторону скрытой кустарником балки километрах в двух от них.

– Да.

– Идем.

За многие месяцы совместных действий они в совершенстве отработали тактику разведки. Бойцам даже не нужно было ничего командовать – он просто показал им рукой направление. Спустя мгновение никого не было видно – только ветки кустарника чуточку шелохнулись, выдавая бесшумно двигающихся разведчиков. Примятая ими трава распрямилась, и даже зоркий глаз такого же разведчика, как они, не смог бы определить, что здесь только что отдыхал советский разведвзвод.

Звук приближался. Он был приглушенным, как будто в уши натолкали ваты, но вскоре стало понятно, что едет целая колонна техники. Лейтенант короткими перебежками приблизился к краю балки и, оказавшись на открытом пространстве, упал в траву.

Он ошибся. Звук шел не со стороны балки, а из распадка между двумя сопками, намного правее того места, где находился его взвод. До колонны было километров пять – именно поэтому звук и казался таким глухим. Причудливым образом отражаясь от неровностей рельефа, гул моторов создавал иллюзию того, что враг находится прямо перед ними.

Лейтенант посмотрел в бинокль. Да, это был именно враг. Впереди шли два средних танка Чи-Ха, за ним два бронеавтомобиля, в кузовах которых явственно различались характерные японские кепи. Затем следовали четыре больших грузовика. Замыкали колонну еще два танка – на этот раз легкие Ха-Го.

«Серьезно», – присвистнул лейтенант. В другое время его действия были бы совсем иными – он был разведчиком, а не обычным солдатом. Но сейчас, в июне 1945 года, япошек никто всерьез как противника не воспринимал – хотя ужасов об их обращении с пленными он наслушался сверх всякой меры. Однако сил его взвода для борьбы с такой колонной не хватило бы в любом варианте – танки в этом раскладе были лишними.

Он поднял руку, посвистел и показал два пальца. Минут через десять-пятнадцать колонна должна была втянуться в балку, и времени было совсем мало.

Шурша травой, к нему подполз узбек Рома. Как самому безотказному во взводе, ему вечно доставалось таскать громоздкую радиостанцию «Север».

– Давай, – скомандовал Красноштанов. Рома расчехлил рацию, раскрутил антенну с привязным к концу грузиком и закинул ее на куст. Лейтенант привычно щелкнул тумблером.

– Роза, Роза, я Астра-семь. Прием.

– Астра-семь, я Роза, на связи, – отозвалось в наушниках.

– Роза, квадрат сорок три, колонна десять единиц, броня. Прошу поддержки с воздуха. Срочно.

– Астра-семь, понял, квадрат сорок три. Принято. До связи.

Он снял наушники, бросил на землю. До конца боя будет не до рации. В том числе и радисту Роме.

Лейтенант жестами показал всем рассредоточиться по краю балки, на расстоянии метров сорока друг от друга. Старшина с MG-42 пристроился между двух расположенных рядом кустов – это была лучшая позиция для этого места.

Сам лейтенант расположился неподалеку от него. Пулемет имел наиважнейшее значение в подобных атаках, и если бы старшину убили, медлить со сменой пулеметчика было нельзя. Лежать без укрытия посреди травы было крайне неуютно. Лейтенант вытащил запасные магазины к своему MP-40, разложил перед собой. Не очень густо – всего шесть запасных. И четыре гранаты.

Колонна приближалась. «А что, интересно, везут?» – размышлял Красноштанов. «Если снаряды – то из мг-шки засадить, и вполне может сдетонировать. Да так, что там ад будет.»

Танки уже втянулись в балку, выстроившись цугом. Балка была узкой, по ее дну едва виднелись следы старой дороги. Лейтенант помахал старшине, показал на пальцах пять и шесть – в надежде, что в грузовиках все-таки снаряды. Помощь, похоже, опаздывала.

Передний танк поравнялся с ними. Лейтенант пристроил MP, прицелился по солдатам, сидящим в бронеавтомобилях. «Эх миномет бы», – мелькнула запоздалая мысль. Он всем телом чувствовал, в каком напряжении находятся все его бойцы, ожидающие его первого выстрела.

«Ну что, пора», – подумал он. Аккуратно дернул затвор, положил палец на спусковой крючок. И услышал ровный гул моторов слева.

Тройка Ил-2 заходила на небольшой высоте со стороны солнца. Японцы, судя по всему, их не видели – солнце било им в глаза. Лейтенант, наоборот, видел их очень хорошо.

«Сейчас всю славу летуны заберут», – беззлобно подумал он и нажал спусковой крючок. Как обычно, он бил короткими очередями, в три-четыре патрона, каждый раз находя новую цель. Он видел, как повалились несколько солдат в кузове бронеавтомобиля, как брезент грузовика распорола очередь из MG.

Дальнейший бой виделся отрывками, как в плохом кино. Вот, шипя, срываются с направляющих эрэсы, и взрывом подбрасывает один из танков. Вот очереди его солдат косят разбегающихся японцев. Вот выстрелы из ШКАСов разрывают кабины грузовиков…

Самолеты пролетели над колонной, выбивая все живое, и ушли за сопку. Два уцелевших танка беспомощно крутили башнями, не видя врага. Какой-то японец стрелял в небо из «Арисаки», вокруг него вскипали фонтанчики песка от пуль, но в цель никак не могли попасть. Один из грузовиков медленно накренился, из разорванного тента посыпались бумаги и коробки.

Самолеты развернулись и снова пошли в атаку. Замыкающие колонну легкие танки оказались беспомощны перед эрэсами – их уничтожили за несколько секунд, подлетев почти вплотную. Еще грохот нескольких выстрелов – и самолеты исчезли, оставив после себя вонь сгоревшего топлива и порохового дыма. Мгновенно наступила совершенно гробовая тишина.

В балке, мгновенно превратившейся в ад, не было никакого движения. Лейтенант свистнул, со всех сторон ему отозвались такие же свистки.

– Потери? – уже не скрываясь, крикнул он. В ответ ему было молчание.

– Идем, посмотрим. Рассредоточились. Старшина, на месте, держи контроль.

Он поднялся и пошел вниз, зорко поглядывая перед собой. Японцам терять было нечего – брать в плен их не было никакого смысла.

Впереди что-то пошевелилось, вверх взметнулась рука. – Тасуке! – раздался хрип. Просьбу оборвала короткая очередь. Больше живых не было.

Лейтенант подошел к единственному не загоревшемуся грузовику – тому самому, который завалился на бок. Из кабины свисал японец с наполовину снесенным черепом. Острым краем изуродованной дверцы ему распороло живот, и на песок, пульсируя, медленно сползали фиолетовые кишки.

Лейтенант осторожно обошел труп и остановился перед развороченным взрывом стальным ящиком. Внутри виднелась расщепленная древесина какого-то густо-красного цвета. Он поддел носком сапога дверцу ящика – она, лязгнув, упала на песок.

В стальном корпусе лежал поврежденный взрывом еще один, деревянный ящик, покрытый странной вязью. Лейтенант попробовал открыть расщепленную дверцу – она не поддавалась. Тогда он подцепил замок штык-ножом – жалобно скрипнув, дверца открылась.

Внутри лежало что-то – он сразу не понял даже что это. Нагнулся, взял в руки. Это была небольшая кожаная шкатулка, украшенная все той же вязью.

– Лейтенант, – окликнули его сзади. «Потом разберусь», – подумал он, развязывая на ходу вещмешок и бросая шкатулку туда.

Часть 1. Северная страна

Глава 1. 1977 год, где-то в Японии. Токио, округ Нэрима

В дверь кабинета раздался осторожный стук. Генерал Кёкатсуна оторвался от лежащего перед ним документа и нажал кнопку. Кто не имел права входить в кабинет начальника штаба разведки Управления национальной обороны Японии – тот не смог бы дойти и до этой двери.

– Кёкатсуна-сан, у меня есть очень странная новость, – не здороваясь, с коротким поклоном сообщил недавно приближенный им к себе крайне способный аналитик Синпуру-сан. Здесь, в высших эшелонах японской разведки, традиционные церемонии не приветствовались.

Генерал приподнял брови. Аналитик положил перед ним газету. Рядом лег листок с переводом.

– Хм. Русская детская газета? – с сомнением посмотрел он на аналитика. Тот молчал. Генерал пробежал глазами перевод – он неплохо читал по-русски, но не хотел терять времени. Текст ему ничего не дал. Однако понапрасну аналитик не стал бы его беспокоить, и генералу не хотелось демонстрировать тому свою некомпетентность, задавая глупые вопросы.

Он присмотрелся к фото. Обычная девчонка держала в руках русский парадный армейский китель времен войны, на котором не было свободного места от наград. Качество фото было отвратительным, как всегда в русских газетах, но три ордена Славы он рассмотрел. Обладатель кителя наверняка был достойным солдатом.

Он по-прежнему не понимал, с какой целью аналитик принес ему эту газетку. Синпуру-сан, однако, допустил на своем лице весьма довольную улыбку – к счастью для него, это не было улыбкой превосходства над генералом.

– Вот это фото в увеличенном размере. Наши специалисты постарались улучшить качество, – аналитик положил на стол еще один отпечаток. Генерал внимательно посмотрел на девочку, китель с наградами, затем его профессиональный взгляд упал на комод, видневшийся в правом верхнем углу. Его глаза изумленно округлились.

– Да, – коротко сказал аналитик и положил перед ним еще один машинописный лист. – Владелец кителя, Николай Красноштанов, закончил войну в предгорьях Хингана. Был ранен, в настоящее время проживает в Иркутске.

Генерал схватился за голову. Аналитик постоял еще минуту, потом расценил молчание как приказ выметаться. Дверь тихо закрылась за ним. Генерал подумал и поднял телефонную трубку. Минуту помедлил, потом осторожно положил трубку. Сложил документы в папку, папку убрал в свой портфель. В кабинете повисла гробовая тишина, буквально пронизанная напряжением его мыслей.

Наконец Кёкатсуна-сан открыл сейф, вынул из своего портмоне ключ и распахнул дверцу внутреннего отделения. Достал бумажный пакет, извлек из него несколько пожелтевших, явно старых фотоснимков. На одном из них была изображена шкатулка с резной вязью. Шкатулку держал в руках молодой человек в богатом одеянии. При некотором старании в нем можно было обнаружить черты будущего императора Хирохито.

На второй фотографии шкатулка стояла на столе. Она была раскрыта, и был виден лежащий в ней камень яйцевидной формы. От камня шел свет.

На третьем снимке император стоял на коленях, в протянутых руках у него был камень. Губы императора замерли в какой-то фразе.

Генерал снова сел за стол, поднял трубку черного телефона без номерного диска. Дождался короткого вопроса, помедлил, потом сказал:

– Мы нашли его. Россия.

Глава 2. 1977 год, где-то в Японии. Кобе, округ Сума

Хидои-сан был удивлен.

Многим непосвященным казалось, что удивить эту неуклюжую с виду тушу, более всего напоминающую отдыхающего гиппопотама, невозможно ничем. Они ошибались – Хидои-сан был гибким, проворным, эмоциональным и весьма утонченным человеком.

Тяжелая жизнь, действительно, отучила его удивляться многим вещам. Но сейчас его удивление было безмерным. Встреча, которая ему предстояла, происходила впервые за всю многовековую историю Якудзы.

Сначала он подумал, что его разыгрывают. У человека, который решился бы на это, не было ни одного шанса дожить до утра, сохранив в целости свою физическую оболочку. Затем, по здравому размышлению, он решил, что это тонкая игра полиции.

Однако его собственная разведка в течение суток выяснила, что все верно: с ним действительно хотел приватно встретиться на нейтральной территории руководитель штаба разведки Управления национальной обороны. Лично. И вот тогда Хидои-сан сильно удивился.

На всякий случай местом для встречи он избрал яхту очень богатого человека, о долге которого Якудзе знал только хозяин судна и сам Хидои-сан. Яхта дрейфовала в нескольких километрах от входа в Токийский залив, и атаковать ее было весьма затруднительно – разве что с подводной лодки. Впрочем, мощные гидролокаторы, стоявшие на всякий случай, исключали и эту возможность.

Генерал был в штатском. Он прибыл один, чем несказанно удивил главу Якудзы. Его самого сопровождал Рава-сан, пара десятков самых бесстрашных и опытных головорезов прятались по уголкам яхты. Внешне условия встречи были, однако, соблюдены – на палубе были они втроем.

Генерала привезли в закрытом катере. Хидои-сан с любопытством наблюдал, как по-европейски мощная фигура поднимается по трапу. Если верить генералу, ни одна душа на свете не знала, что он здесь. Хидои-сан не привык верить никому и ничему, но его забавляла мысль, что он легко мог отправить столь могущественного человека на корм акулам.

Впрочем, такие мысли не мешали ему изображать радушного хозяина. Теплый саке был разлит в чашечки, чайник с чаем дымился на краю стола. Они обменялись европейским рукопожатием.

Ритуал требовал полчаса поговорить о посторонних вещах, но они оба знали ничтожную цену ритуалам. Как и жизни в целом. Поэтому генерал с ходу огорошил Хидои-сан крайне грубым заявлением:

– Вы должны понимать, Хидои-сан, что в случае, если вы хоть чуточку не доверяете вашему спутнику, после нашего разговора вам придется его убить.

Как правило, после таких откровенных слов любой собеседник Хидои-сан жил ровно столько, сколько требовалось, чтобы поднять руку и дать знак головорезам. Но ввиду особой важности переговоров Хидои-сан стерпел.

– Если будет нужно – я убью даже вас, – вежливо ответил он.

Генерал вполне удовлетворился ответом. Он достал из папки фотографию и протянул ее Хидои-сан.

– Вам нужна эта девочка? – не скрывая улыбки, спросил Хидои-сан. – Могу доставить вам сотню таких же.

– Нет. Мне нужна шкатулка за ее спиной.

Хидои-сан помолчал. Затем, не прекращая мыслительного процесса, иронично спросил:

– И что же, ваша м-м-м… фирма не может достать какую-то шкатулку?

– Может. Но эта шкатулка находится в России. И…

Хидои-сан минуту подумал, потом кивнул. Если бы людей генерала поймали, крупного международного скандала было не избежать. Он сделал безразличное лицо и протянул фото назад.

Генерал понял безмолвный вопрос.

– Пятьсот. Миллионов. Долларов, – делая паузы между словами, сказал он.

Лицо Хидои-сан оставалось бесстрастным.

– Вам лично. На счет в США. Плюс паспорт любой страны. И гражданство любой страны. Только вам. Ваша м-м-м… организация… нас не интересует.

Повисло молчание. Хидои-сан думал. Он получил достаточно информации, чтобы не задавать лишних вопросов. Минуты тикали. Все присутствующие молчали. Наконец по короткому кивку главы Якудзы стало понятно, что решение принято.

Хидои-сан повернул голову в сторону стоявшего рядом Рава-сан. Тот кивнул.

– Юми? – спросил Хидои-сан.

– Да, – ответил Рава-сан.

– Это та женщина, которая в Гонконге… – начал фразу генерал. Тут Хидои-сан изумился настолько сильно, что даже не счел нужным это скрывать.

– Откуда…

– Мы знаем только то, что это была женщина. И что она была вашей. Очень… опытный агент, – поспешно ответил генерал.

Наступило гробовое молчание. Оба переваривали то, что услышали последние несколько мгновений.

– Какие гарантии? – наконец спросил Хидои-сан.

– А у меня? – спросил в ответ генерал.

– У нас несколько разное положение, не находите? – язвительно осведомился Хидои-сан.

– Мы переведем деньги на счет этой вашей Юми. Вас запишем ее наследником. На то имя, которое вы мне скажете сейчас. Документы положим в банковскую ячейку в банке в США. Ключ будет у вас. Код ячейки вы узнаете, когда привезете шкатулку.

Хидои-сан промолчал, обдумывая предложение.

– Вы же не собираетесь после этого оставлять женщину в живых? – уточнил генерал.

Глава 3. 1977 год, где-то в Сингапуре, округ Ни-Сунь-Саут

Банкир Пу-чанг оторвался от скрученной в трубочку стодолларовой банкноты. Кокаин, гигантскую дорожку которого он только что всосал, привычно ударил в мозг.

Он бросил банкноту на пол и хлопнул в ладоши. Дверь осторожно приоткрылась.

– Давай, – махнул рукой банкир.

В комнату втолкнули одетую в короткое ситцевое платье девочку. Дверь захлопнулась. Пу-чанг оценивающе осмотрел начавшую округляться фигуру ребенка.

– Подойди, – сказал он по тагальски. Девочка замерла. Было видно, что ее трясет от страха.

Банкир рассмеялся. Он подошел к девочке, провел рукой по ее плечу. Ощутил дрожь, довольно улыбнулся.

– Не бойся. Ничего плохого тебе не сделают.

Девочка кивнула и задрожала еще сильнее.

– Сколько тебе?

– Тринадцать лет, – дрожащими губами ответила она по-бутуански.

– Отлично, – банкир плотоядно потер маленькие руки. – Ты девственница?

Девочка порозовела, на глазах ее появились слезы. Она кивнула.

Пу-чанг почесал свою промежность, потянул за пояс. Халат на нем распахнулся, открыв поросший редкой шерстью живот. Девочка присела и заплакала, в ужасе глядя на обнаженного мужчину.

– Сейчас, сейчас… – проговорил банкир, рассматривая ее рельефно выступающую грудь. – Ну-ка, встань.

Девочка неохотно встала. Он обхватил ее поперек тела, приподнял. Она забилась в его руках.

– Как мне нравится это, – сказал Пу-чанг, бросая ее на кровать. Девочка зажмурилась, закрыла руками лицо. Он рванул на ней платье – оно не поддалось.

– Я сама, – сквозь слезы сказала девочка. Она села, стягивая через голову платье. Плотоядному взгляду банкира предстали трогательные трусики с нарисованными цветочками.

– Ой-хо! – радостно завопил Пу-чанг, бросая ее навзничь и разрывая трусики. Рукава халата стесняли его действия, и он поспешил освободился от остатков одежды. Девственно-гладкий лобок возбудил его. Он схватил ее за промежность, с урчанием впился зубами в торчащий сосок девочки. На мгновение он подумал, что грудь ее не так уж и мала для такого возраста, и даже…

Она громко завизжала, одновременно сделав неуловимое резкое движение рукой. Банкир хрюкнул и уткнулся лицом ей в грудь. Не переставая кричать, девочка выскользнула из-под массивного тела.

Ее крики переросли в протяжные стоны. На ходу натягивая платье, она подскочила к столу, попробовала выдвинуть верхний ящик. Он не поддавался. Девочка засунула пальцы за резинку белого носка, вытащила оттуда упругую проволочку. Несколькими уверенными движениями согнула ее, наклонилась к замочной скважине. Через минуту замок тихо щелкнул. Она снова издала крик отчаяния, выдвинула ящик стола, быстро пробежала глазами его содержимое. Достала блокнот, раскрыла, удовлетворенно кивнула. Закрыла ящик, снова поколдовала над замком.

На достигнутом она, однако, не остановилась. Подойдя к банкиру, она осмотрела его тело. Аккуратно сняла один из перстней, поднесла к лампе, всмотрелась в тусклый блеск платины. Подняла подол платья, засунула в пришитый изнутри карман блокнот и перстень.

Не прекращая стонать, взяла со стола «паркер». Осмотрела его кончик, кивнула. Замолчала, подошла к двери, прислушалась. Потом, наклонив голову, толкнула дверь.

Охранник, стоявший за дверью, удивленно посмотрел на нее, но сказать ничего не успел. Острие ручки вонзилось ему в трахею, одновременно с этим девочка нанесла удар ногой в солнечное сплетение. Охранник, по своему весу раза в три превосходящий девочку, как подкошенный рухнул на пол. Выдернув «паркер», девочка взвилась в воздух и в полете нанесла удар ступней по горлу ногой второму охраннику, изумленно взирающему на происходящее. «Паркер» вонзился ему в глаз. Охранник схватился руками за лицо и забился в судорогах.

Девочка остановилась, прислушалась. Вернулась к первому охраннику, резко повернула его голову вбок. Раздался тошнотворный хруст, извивающееся тело застыло.

Девочка провела пальцем по его шее, помазала кровью внутреннюю часть своих бедер. Затем натерла щеки, несколько раз ударила себя по лицу. Послюнила палец, размазала тушь под глазами. И направилась к выходу.