Погоня за миражами

Что знают о новом океане люди?

Он стал гуще. Приливы и отливы почти сошли на нет. Отъятая вода любым возможным способом стремится вернуться в океан, а он ревёт, всеми силами стараясь заполучить часть своей плоти обратно.

Так же постепенно менялась экосфера. Дожди стали другими, они разили, словно стрелы разъярённого небесного бога, и пахло от них то тухлыми яйцами, то лилиями. Растения и животные мутировали: часть вымерла, какие-то выжили, но изменились.

Возможно, этот ход ферзём был задуман не океаном, а самой Землёй, матерью-Тиамат, что породила на свет чудовищ. Своеобразная инъекция против человечества.

Но она не возымела должного эффекта. Дети уже достаточно повзрослели, чтобы дать отпор своей взбесившейся прародительнице. За спиной естественных мутаций, начавшихся в организмах с первым тревожным звоночком, встали суровые надзиратели – инъекции, стимулирующие иммунную систему. Конечно, далеко не каждый человек получил право благополучно дожить положенный ему век, но человечество выкарабкалось. Выкарабкалось, встало на ноги и зареклось отныне оделять вниманием престарелую ворчливую мамашу.

А что же с океаном? С океаном ничего не поделаешь. Теперь это просто много отравленной воды, в которой обитают какие-то новые существа. Теперь по ней скользит разве что тень лайнеров, которые поддерживают сообщение между континентами. «Мокрый кризис» породил множество неразгаданных загадок, оставил вопросы, на которые не так-то просто найти ответ, и приравнял современного человека к человеку доисторическому, представления о мире которого основывались на домыслах и хитросплетениях мифов.

Гравитационный шиф уже второй день идёт за миражом «Акюрейри». Первый помощник на палубе рассеянно смотрит в иллюминаторы. Капитан отдыхает. Больше живых людей на флигендешифе нет, вся команда – просто функции, действия, движения механических и информационных частей судна, для наглядности заключённых в блестящую обёртку с весёлой рожицей – псевдоинтеллектом.

«Идёт за миражом» – громко сказано. Мираж пропал, стоило моргнуть, пропал, оставив след лишь на записывающей аппаратуре и слегка разогрев работающую на холостом ходу надежду. «Мы движемся в том же направлении, – думал Ларссон, – И не изменим ему до конца жизни».

В то, что рано или поздно оно приведёт бродяг к цели, уже никто не верил.

Большинство вопросов, которые поставила перед людьми обновлённая планета, отложены в «долгий ящик» с комментарием «разгадается как-нибудь само», но какие-то до сих пор штурмуют с вилами и топорами.

Например, была земля под названием Исландия, которая однажды просто взяла и исчезла.

Спустя почти пятьдесят лет с одного из межконтинентальных лайнеров вдруг увидели землю – там где её не могло быть ни по старым картам, ни по новым. Запросив разрешение на смену курса, над ней сделали круг. Записи с линз членов экипажа и пассажиров, а также с видеорегистратора воздушного судна до сих пор гуляют по пространству; они более чем обнадёживающие. Там есть люди! На зелёных склонах, между речек, водопадов и ползучих ледников, в тени вулканов, будто опята под камнями, угнездились домишки и даже целые посёлки. Пасётся скот. Столица, старик Рейкьявик с белоснежной бородой и безумными голубыми глазами-крышами как ни в чём не бывало полощет ноги в мёртвой воде Атлантики.