Уй

IV

Хейдар проснулся от мерзкого шкрябающего звука по керамической поверхности. Лилака в зале не было. Голова раскалывалась. Шкрябающий звук втыкался в неё, словно множество иголок разного размера.

С трудом приподнявшись, невольно покряхтывая, он сел и стал смотреть на Ленизу, упорно и бессмысленно оттирающую орнамент с сегмента на полу.

– Знаешь, Лениза делала это столько раз в жизни, что я даже не могу точно сказать, какая ты из её версий. Из какого временного периода.

– Я и есть Лениза.

Хейдар вздохнул, не желая вести один и тот же разговор.

– В какой-то момент мы окончательно приняли и смирились с тем, что эти узоры и попытки удариться в культуру были простым отчаянием. И они ничем не отличаются от идолизации и точно так же никчёмны и бессмысленны даже, особенно в масштабе двух человек. Культура – это пропаганда, и она нужна там, где есть общество и где нужно единение.

– Зачем ты мне всё это говоришь?

– Затем, что можно разочароваться в своих идеалах без демонстративного разрушения и сноса памятников. К тому же, это требует гораздо меньше усилий.

Лениза бросила свое занятие, но продолжила сидеть к Хейдару спиной.

– Почему вы стали такими? – спросила она, не оборачиваясь. – Почему вы относитесь к нам так враждебно? Мы с вами единое целое, разве нет?

– Если бы мы были единым целым, вы бы так и остались мёртвым прошлым, а не ворохом отдельных личностей, живущих параллельно в одном теле. Вас слишком много, и нам приходится поневоле наблюдать за каждым из вас, словно за кишащими паразитами в собственном сознании.

– Вы загнали себя в угол, и это всего лишь последствия ваших собственных решений и действий.

– Правда? – усмехнулся Хейдар. – И ангелы не имеют к этому никакого отношения, верно?

Личность в теле Хейдара сменилась, взгляд снова загорелся в тот момент, когда Лениза обернулась.

– Что он имеет в виду? – спросил альтернативный Хейдар у альтернативной Ленизы. – Я думал, что ангелы не имеют сознания и полностью подчиняются нам.

– Я не знаю, Хейдар. У машины эволюции много составных частей, и мы знаем внутренний механизм только одной из них, и быть может, мы чего-то не знали или упустили.

Когда взгляд Ленизы снова потух, альт-Хейдар осторожно спросил:

– Так значит, хозяева вселенной не такие уж и хозяева? – спросил альт-Хейдар, прищурившись.

– Мне кажется, ты забыл, что я вижу и слышу каждую свою версию в каждый отдельно взятый момент, даже когда я сплю.

– Допустим. Но что ты теряешь от того, что ответишь на мой вопрос?

– Помнишь сказку про Олькена?

– Должны ли мы мириться с тем, что вы духовно мертвы? – разочарованно и упрямо спросил альт-Хейдар.

– Ваши новые друзья в телах ассембледов вам этого ещё не объяснили, но я советую: спросите их, что они планируют с вами сделать. Вернее, с нами и нашими телами, ведь мы все в них заперты.

V

Сев в индивидуальный транспортный под, Лили задумалась на минуту. Быть может, всё это бессмысленно. Быть может, ей стоит сдаться, стереть себя, свою настоящую память, оставив лишь одну позаимствованную, вернув тело хозяину, и он продолжит обычную жизнь, выполняя задачи, назначенные ему в обществе. Будет ходить в бары по пятницам. Покупать информацию. Платить налоги. Ходить на проповеди.

Словно в подтверждение всем этим мыслям в поде включилось яркое приветствие, с которого улыбался очередной чиновник рядом с ассембледом этого месяца: «Выполняя общественно полезные дела, вы можете увеличить свою жизнь! Берите пример с какого-то там отличника, чьё имя забудут через минуту, бла-бла-бла».

Быть может, всего этого не было тогда, когда она проснулась. Это была чья-то злая шутка. Кто-то подсунул ей ложные воспоминания, чужую личность. Но зачем?

Нет. С этим невозможно мириться. Вокруг миллионы вопросов без ответов, кишащие и кричащие, не дающие расслабиться ни на мгновение. Источник, из которого ползут гадюки и никак не иссякают, отравляя саму жизнь, сознание и мышление. Возможно, все ответы там, под куполом. Если их там нет, то и это хоть какое-то начало. Нужно лишь пробраться туда. Встретиться лицом к лицу с пустотой или с богами и спросить, наконец, какого черта здесь происходит.

Берге… Кто знал, что священники – всего лишь ходячие библии и пользы особой не представляют. В конце концов, что он о тебе знает, чтобы считать его близким другом?

Да брось, он знает лишь то, что ты сама ему позволяешь знать.

Где-то внизу, под подовыми магистралями, в лесах и степных лугах, кишела старая жизнь. Странная, чужеродная, жестокая.

Мир был полон голубовато-зелёных, синих, фиолетовых, сизых тонов, рассеянно отражающихся на матовых белых поверхностях, и к вечеру эти тона становились более насыщенными и тёмными, освещённые холодным светом лун и фонарей. Высоко над городом тихо светился символ порядка и процветания общества – купол. Мерцая из-за столбов-деревьев при движении по магистралям, он словно дразнил Лили своей недосягаемостью и таинственностью.

Лили смотрела от скуки на волнующуюся ниву слабо освещённой зелени, простиравшуюся далеко внизу. Волны серебристого света казались спокойным механическим морем, разбивающимся об опоры.

Она вдруг заметила сверкающую точку, которая постепенно увеличивалась в размерах, взмывая вверх, приближаясь.

Было поздно, подовые магистрали были пусты. Вскоре точка приняла отчётливые очертания, фигура поравнялась с подом Лили, заглянула в под, затем продолжила своё движение вверх. Когда фигура пролетала яркие билборды, можно было разглядеть особое изящество линий её тела.

Лили смотрела заворожённо на теперь уже удаляющуюся фигуру птицы с двумя змеиными головами. Реактивные двигатели в крыльях подсвечивались голубоватым пламенем, и тем же оттенком подсвечивались десятки пар глаз, включая глаза на крыльях. И только шесть солнц на груди светились жёлто-оранжевым оттенком. Красивая и страшная машина богов, встретить которую вот так просто до комендантского часа считалось удачей, пусть даже и плохой.

Матово поблескивающая высокая фигура золотого цвета постепенно скрылась в высоте, видимо, направляясь на экранирующий свод, опушённый стволами. Ангелам не был нужен космический лифт.

На лике одной из шести лун, проблёскивающей сквозь стволы, промелькнули несколько точек.

Что-то случилось на своде. Быть может, она прочтёт об этом в завтрашних новостях.

На Лили накатило странное ощущение, будто она подглядывала в чужую квартиру, а не в будущее. Встряхнув с себя это ощущение, подвигав плечами и помотав головой, Лили вышла из пода у своей квартиры. Быть может, этого не будет в новостях. Но от этой мысли в голову закрадывалась другая: что, если Лили видела то, чего нельзя было видеть? И шесть лун казались гигантскими свидетелями, готовыми дать показания против неё.

Перед гибернацией Лили подмешала в ампулу успокаивающего. У роли врача в обществе были свои преимущества. Вспомнился Озен, который таскал эти ампулы у Лили в таких количествах, будто его не волновало, если его дизассемблируют на тридцать лет раньше среднего.

Впрочем, какая разница, если Лили получала то, что ей было нужно, за свои услуги.

Тело Лили прожило сорок семь лет, и первые сорок шесть были просто безупречны. Такие ассембледы претендовали на очень долгую жизнь и на появление на билбордах в качестве ролевой модели.

Было не очень понятно, зачем жить скучной жизнью и ограничивать себя во всём, чтобы подольше пожить этой скучной жизнью, ограничивая себя во всём. Старая всем известная дилемма: насладиться яркой короткой вспышкой и угаснуть, или долго и упорно гнить?

Быть может, боги намеренно выставляют ассембледовы настройки так, чтобы в обществе появлялись такие изгои, абсолютно правильные и невыносимые.

Даже Сайер, коллега, чудак и нелюдимый хирург, находит радость в вещах, которые ведут к негативной карме. И уж тем более Сайер ни за что не станет делать что-то сверх своих обязанностей, чтобы заработать положительную карму и хотя бы частично покрыть свои минуса.

Быть может, это ложь, и карму на самом деле можно перезаписывать?

Тогда почему чиновники не живут дольше среднего? Или они намеренно вписываются в средние показатели?

VI

– Где я, и что это за место? – спросила Лениза несколько испуганно. – Почему я такая старая? – спросила она с тревогой в голосе, рассматривая свои руки и кинувшись разглядывать слабое отражение на полу. – Хейдар, это ты? Ты тоже старый?

– Сколько тебе лет? – спросил Хейдар спокойным ровным голосом.

– Шестнадцать, – ответила Лениза. – Что за вопрос? Я что, впала в кому и мне теперь тридцать?

– Забавно, ты ничего ещё не знаешь, – сказал Хейдар, горько усмехнувшись, а затем вздохнул.

– Это шутка? Это сон?

– Долго рассказывать, – ответил он, глядя в сторону своим потухшим взглядом. – Помнишь, когда мы были маленькие, как-то в одно очень тёплое лето – лето с грозами, с ливнями, с росой на траве, с головастиками в овраге – ты сидела, загорелая с головы до пят, у калитки, и ковыряла занозу в стопе?

– И ты вышел с куском хлеба со сметаной и малиновым вареньем? Помню, это было не так давно.

Хейдар вздохнул.

В Ленизе что-то будто всколыхнулось, и лицо и глаза вдруг стремительно стали меняться. Она порывалась что-то сказать. Каждая личность пыталась выбраться на свет и что-то сказать Хейдару.

– Иногда их сложно обуздать, – ответила какая-то из альт-Лениз.

– Согласен, – ответил альт-Хейдар.

– Что нам делать? В текущем положении мы не способны ни на что, и я сомневаюсь, что единственной целью нашего появления было сохранение жизни этих двоих, чтобы сидеть в запертом зале и бесконечно заунывно вспоминать прошлое без возможности выбраться.

– Наивные слова, – ответил теперь уже оригинальный Хейдар.

– Хейдар, неужели тебя устраивает текущее положение дел? – отчаянно спросила альт-Лениза.

– Я лишь наблюдаю за происходящим, у меня нет выбора.

Лениза вернула контроль над телом, глаза потухли.

– Помню когда-то давно на каждом углу было модно кричать о том, что все люди травмированы в той или иной степени, и что это важно, – она вздохнула и легла на холодный пол. Лежа на боку, вырисовывая что-то пальцем на полу, она продолжила: – Что признавать свою травму, говорить о ней, смотреть на мир сквозь призму своей травмы и понимать, что она влияет на тебя и твои решения – это важно. И почему-то, видимо в силу возраста, я наивно верила в это. Почему-то я не понимала, что если мне плевать на чужие травмы и проблемы, что если мне нужно как-то жить и разбираться со своим багажом, всем вокруг ровно так же наплевать на меня, и если им нужно знать о моих проблемах, то только с целью манипуляции и шантажа. Я не понимала, что разговорами о травме и ментальных отклонениях нас отвлекали от наших амбиций, лелея в нас позицию вечной жертвы, готовой открыто признавать свою неполноценность, мириться с ней и подставлять вторую щеку. Это только потом я осознала, что самое правильное отношение человека к человеку – настороженное и вежливое равнодушие с неусыпной готовностью атаковать при малейшем намёке на опасность. И всё же так устроен человек, что он ищет тепла и сочувствия. И я хотела, чтобы все вокруг превозносили и любили меня, но без взаимности с моей стороны. Я всегда была изгоем, моей семьёй был только ты. Я не доверяла никому, кроме тебя. Я находила в тебе то тепло, которого мне так не хватало, пусть и в странной форме. Что я всегда находила удивительным, так это способность человека приспосабливаться к новой норме, которую ещё вчера он считал невозможной. И я привыкала. И я распознала социальные коды и подходы, и я поняла, как очаровывать людей, как играть нужную роль. А потом не стало людей, и некому стало манипулировать нашими слабостями, как и мне стало абсолютно некем манипулировать. И к этому я тоже привыкла. Что бы с нами ни происходило в прошлом, это осталось в прошлом, как и все те люди, что влияли на нас с тобой.

VII

Утро в Купольном городе начиналось с восхода. Шесть гигантских светильников-солнц на небесном экране поднимались из-за дымчатого горизонта и двигались параллельно друг другу на протяжении дня. Восход был раньше общего времени подъёма, и многие ассембледы, включая Лили, предпочитали время подъёма немного раньше положенного, наблюдая за восходом, за тенями от зданий-деревьев. Наблюдали за роботами, заканчивающими неизменный маршрут очистки и мойки. Они обманчиво казались живыми, усердными и хозяйственными. Глядя с балконов на гигантский мир на восходе, многие заправлялись техническими жидкостями на день, вставляли ампулы питания в разъёмы, проводили ежедневное техническое обслуживание тела, не торопясь, словно мир ненадолго застыл. Кто-то, как мог, вымывал остатки коктейля из тела после похода в определённые заведения. Это было прекрасное время, когда ассемблед всё ещё был хозяином своей жизни и его не очень волновали общее благо, боги и общество в целом.

Наконец, ассембледы направлялись в центр ветки, садились в предназначенные для них поды, чтобы стройными рядами отправиться на выполнение назначенной им роли в обществе.

«Утренние поды не ждут» – фраза, произносимая ассистентом в поде каждым утром, являлась своего рода «добрым утром» от общества и раздражала почти всех.

Сев в под и зафиксировавшись, Лили привычно помахала рукой и улыбнулась своим соседям, которые так же привычно помахали в ответ, хотя они даже не знали имён друг друга.

На мониторе привычно высветилось значение кармы вместе с остальными показателями, на которые мало кто обращал внимание.

– Отличного дня! – поприветствовал голосовой интерфейс. – Ваша карма держится на приемлемом уровне, но можно и лучше! Зачитать список рекомендаций по улучшению кармы?

– Зачитай, – ответила Лили с заметным раздражением. – Я же не могу сама отправить запрос в АПИ и посмотреть свою карму, не так ли?

– Ваша карма повысилась благодаря вашему желанию стать лучше! – сказал голос после нудной тирады. – Хотите ответить на вопросы по содержимому лекции, чтобы получить дополнительные баллы?

– Валяй, машина, неси свой экзамен, – ответила Лили, всё больше мрачнея.

– Какую предпочтём музыку и подсветку сегодня? – спросил помощник после пытки вопросами.

– Без музыки и подсветки, пожалуйста, как обычно, – ответила Лили.

Под тихо скользил по магистрали, и Лили смотрела в монитор, на котором крутили новости об ассембледах, которые повышают свою карму добровольными общественно-полезными работами и достигают впечатляющих результатов. Но Лили привычно не воспринимала информацию с экрана, думая о своём, пока карма от направления её взгляда немного росла.

– И помните, что ваша карма влияет на продолжительность вашей жизни, – дружелюбно напомнил интерфейс по прибытии в клинику.

– Может ли моя карма влиять на уровень твоей пассивной агрессии? – спросила Лили, выходя из пода.

Карма снова немного упала, но Лили этого уже не увидела.

– Сайер взял отгул на сегодня, – вместо приветствия сообщила Алинук на рабочем месте. – Придётся нам с тобой выполнять его обязанности сегодня.

– Интересная история, – саркастически ответила Лили. – А это зачтётся нам в карму?

– Ха-ха, хорошее у тебя настроение с утра, поругалась с помощником? – догадалась Алинук.

– Что с Сайером стряслось-то хотя бы? Он опять ловит рыб в пруду, пока ангелы не видят?

– Чёрт его знает, но наверняка что-то серьёзное, иначе отгул бы ему не дали.

– Ну, раз так, мы идём в бар сегодня, отказы не принимаются. Ненавижу лишнюю работу, – пробурчала Лили.

– Ок, без проблем. Только давай захватим кое-кого из соседнего отделения, – попросила Алинук.

– Хм, как интересно, и кого же?

– А вот и познакомитесь.

– Как там с плановыми промывками радиаторов? – поинтересовалась Лили. – Ненавижу их, – добавила она. – Унылее работы не придумаешь. И какой только грязи не собирается в радиаторах, иногда просто уму непостижимо, откуда она взялась и что ассемблед такое делает, что в радиаторе порой буквально экскременты животных оказываются, – Лили словно не хватало повода для нытья на пустом месте.

– Их сегодня мало в расписании, могу забрать на себя, – предложила Алинук. – Давно делаю промывку на автомате, не особенно задумываясь. Зато сегодня несколько плановых полных техобслуживаний, которые я ненавижу.

– Почему ненавидишь? – удивилась Лили. – Бывает, вылезает что-то весьма интересное и необычное, когда, казалось бы, тело работать уже не должно с такими поломками и износом, но почему-то работает.

– Такое бывает редко. В основном скучный проходняк.

– Что тебе не нравится больше всего в плановых обслуживаниях?

– Пневматика, наверное. Иногда визуалка, из-за бюрократии для доп. диагностики. Странно, что гораздо проще ассембледа направить на доп. диагностику в случае проблем по вычислительной части.

– Расскажи про своего самого интересного пациента, – попросила Лили.

– Сложно выбрать, – задумалась Алинук. – Ну, наверное, расскажу про первого интересного. Это было давно. Я только начала практиковать, всё казалось в новинку. Пришёл ко мне ассемблед на плановое, всё как обычно, по расписанию, вовремя, как положено. Ничего не предвещало… А он был странный какой-то, знаешь, и вот трудно было понять по нему, что именно не так. То ли он шутит, то ли всерьёз. В общем, посреди процедуры он вдруг отключился и перестал вообще реагировать на происходящее. Я тогда так перепугалась, это невозможно передать словами. Долго рассказывать не буду, в общем, после нескольких месяцев разбирательств выяснилось, что у него плохо работало охлаждение. И вместо того, чтобы пойти к врачу на диагностику, он просто периодически поливал головной радиатор тупо водой. Даже не спиртом, а просто водой. Додумался, в общем. Ну и, сама знаешь, тело, конечно, защищено от воды, но не от постоянного её воздействия, не зря же ассембледам возбраняется подходить к водоёмам. Вода в итоге попала куда не следовало, повредила контакты, и в итоге вышло из строя большое количество систем, а визуалка у него еле держалась только на запасных камерах.

– Как вы поняли, что он охлаждал себя водой?

– Следы перегрева и резкого охлаждения с последующей деформацией, особенно на тонких листах радиаторов, коррозия и показания свидетелей.

– Мог ли он иметь доступ к водоёмам?

– Мы думали об этом, но в радиаторах не было следов жизни из водоёмов. Да и ангелы не пускают к водоёмам никого, от их взора нельзя ускользнуть.

VIII

Вечер был унылый и тяжёлый. Рабочий день заканчивался, шесть солнц постепенно спускались к горизонту, добавляя оттенки золота на все поверхности. Сизые растения становились чуть зеленее.

– Окей, я не собираюсь нормально разговаривать завтра с Сайером, и ты не сможешь отговорить меня от этого, – предупредила Лили.

– Я не только не стану отговаривать, я, пожалуй, даже присоединюсь, – ответила Алинук, перекладывая стопку накопителей.

– Что это за куча? – спросила Лили, чтобы немного развеять уныние.

– Новая порция на хранение в архив. Не понимаю, почему всё это говно нельзя просто удалить.

– Очевидно, чтобы на каждую жалобу было доказательство, какие плохие из нас врачи, – заметила Лили.

– Ах да, само собой, – засмеялась Алинук. – Ну всё, я готова, что у тебя?

– Пару вещиц дозаполнить, и всё.

– Хорошо, я буду ждать внизу на парковке. Встретимся там.

Алинук сидела в поде вместе с другим коллегой. Лили припоминала, что он работал хирургом.

– Привет, Лили, – поздоровался он.

– Кемдер утверждает, что знает лучший бар в пригороде! Звучит восхитительно и заманчиво, не находишь? – воскликнула Алинук. Казалось, усталости от рабочего дня у неё совсем не осталось.

– Да, разумеется, – сказала Лили, улыбнувшись.

В под со стороны Лили внезапно постучали, Лили вздрогнула, подняла глаза и увидела за стеклом Берге.

– Ой, – невольно произнесла она. – Ребят, подождите секунду.

– Само собой, – ответила Алинук. – Если что, есть свободное место, – добавила она, пока Лили снимала свою фиксацию к поду.

– Берге, что ты тут делаешь? – удивлённо сказала она, выбравшись из пода. – У меня от испуга запасные камеры включились на голове.

– Я не намеревался тебя пугать. Надеюсь, не помешал, – сказал он явно в хорошем расположении духа.

– Что-то случилось? – уклонилась от ответа Лили, пытаясь выяснить, почему Берге решил прийти к ней на работу.

– Нет, просто сегодня священники читали проповедь для пациентов, и я решил зайти за тобой после рабочего дня. Я вижу, вы с коллегами уже имеете планы, – тут стало очевидно, что Берге было некомфортно, но он не хотел уходить. – Не буду вас отвлекать, думаю, мы сможем поговорить как-нибудь в другой раз.

Лили не дослушала конец фразы. В её голове вдруг промелькнула мысль. Как и все такие мысли, а именно глупые и рискованные, она была стремительной и спонтанной, словно предупреждающей о том, что над ней нельзя долго размышлять, а нужно просто действовать сейчас и разгребать последствия позже.

– Берге, хочешь знать, как действительно живут те, кому ты читаешь проповеди? – решительно спросила она, смотря ему прямо в камеры. – Хочешь увидеть реальность, с которой ты живёшь бок о бок каждый день, но о которой ничего не знаешь? Хочешь понять тех, кому так хочешь помочь, но не помогаешь, потому что в своей бесконечной правильности ты эгоистично игнорируешь реальность?

Берге немного опешил:

– Так, Лили, стоп. Слишком много обвинений. Что ты несёшь? – удивлённо спросил он.

– Да или нет? – нетерпеливо спросила Лили.

– Я отвечу да, потому что ты явно хочешь услышать от меня «да», – произнёс он недоверчиво. Попроси его кто-то другой, он не согласился бы никогда и ни за что.

– Отлично, садись в под, – ответила она и полезла в него первой.

– Отличная компания! – обрадовалась новому лицу Алинук, вводя точку назначения. – Познакомишь? – обратилась она к Лили.

– Это Берге, – быстро ответила она, прежде чем Берге мог успеть что-то ответить сам. – Берге, это Алинук и Кемдер, мои коллеги.

– У, как интересно, – заинтригованно произнесла Алинук. – Берге, чем ты занимаешься?

– Я помогаю ассембледам, – уклончиво ответил Берге.

– Значит, агент разведки, – включился в разговор Кемдер. – Угадал?

На воцарившееся неловкое молчание Кемдер отреагировал несколько обиженно:

– Смешная же шутка, ребят, ну вы чего?

– Иногда меня пугает, что мы так сильно похожи в своём поведении друг на друга, – задумчиво произнесла Лили. – Мне кажется, большинство ассембледов начинают своё утро одинаково. Все мы думаем, что мы сами выбрали свой распорядок утра, но так ли это? Есть ли этот выбор, и есть ли свобода воли, или всё это лишь иллюзия?

– Что может быть лучше после неудачной шутки, чем серьёзный депрессивный вопрос, – усмехнулся Берге.

– Мне интересно, как вы познакомились, – спросила Алинук, повернувшись к задним сидениям, насколько это позволял фиксатор.

– Действительно, – добавил Кемдер.

– Я помог ей однажды, – ответил Берге, не зная, как избежать прямого ответа.

– Любопытно, – произнёс Кемдер с оттенком недоверия. – Значит, это не ты к ней на приём пришёл, а она к тебе? Психотерапевт что ли?

– Лили весьма интересная личность, трудно ускользнуть от такого обаяния и остаться равнодушным, не находите? – Берге извивался, но лгать ему раньше не приходилось, и это было заметно.

– Точно не разведчик, – заключил Кемдер. – Ладно, мистер секретность, не будем тебя теребить, не сдавай только наш бар властям, он слишком хорош.

– Что ж, у меня теперь завышенные ожидания от этого заведения, – улыбнулась Алинук.

Подовая магистраль в какой-то момент изменилась внешне. Она всё ещё прекрасно работала, но навигатор местами переставал показывать расположение, некоторые метрики на дисплее перестали отображаться или показывали неверные значения. От конечной станции нужно было пройти ещё некоторое расстояние по весьма интересным местам.

– Давно не ходил на своих двоих, – посетовал хирург. – Непривычно без асфальта и без возможности использовать колеса.

Расположение бара было неплохим: незаметный вход с охраной и пропуском по паролю скрывался у основания заброшенного жилого дома-дерева в полупустынном районе купольного города и не был заметен со стороны. Дерево выглядело очень депрессивным: ветви кое-где пообломались и попадали вместе с листьями-квартирами, а где-то продолжали висеть на растянутых коммуникациях – трубах и проводах, готовые вот-вот упасть со ствола, упирающегося в небо, в самую скорлупу. Осколки и россыпи строительного материала, обрывки коммуникаций валялись повсюду. Всё поросло пушистой сизой травой, даже сами дома-деревья были заселены растениями. Кое-где росли небольшие рощицы деревьев и кустарников. Трава была выше роста ассембледов. Порхали бабочки, в траве рыскали мелкие животные. По сломанной ветке пробежала кошка.

– Как ты узнал про это место, Кемдер? –поинтересовалась Лили.

– Скажем так, оно само меня нашло, – ответил Кемдер уклончиво.

–Как вы думаете, сколько этому зданию лет? – спросила Алинук, медленно поднимая глаза по стволу к самой верхушке.

– Я бы сказал, что не меньше двух сотен, – предположил Кемдер. – Судя по форме листьев, окон, ветвей. Я видел фото и видео тех времён. Ассембледы тогда выглядели иначе, с тех пор их тела сильно изменились.

– Думаю, было как минимум две-три версии, – подтвердила Алинук.

– Да, – продолжил Кемдер. – Так вот, требования к жилищу были несколько иные тогда.

– Интересно, как выглядела тогда жизнь в целом, – задумчиво произнёс Берге.

Они помолчали.

– Почему чиновники не утилизировали это всё и не переиспользовали? Неужели обновление коммуникаций и подовой магистрали оказалось сложнее, чем сооружение абсолютно новых зданий с нуля? – Лили надеялась, что кто-то из их компании уже интересовался этим вопросом и знал ответ.

– Вероятно, ты права насчёт стоимости обновления. Скорее всего мы это уже не узнаем. Возможно, старые версии домов не подлежали обновлению вовсе, ассембледов старого поколения дизассемблировали по истечению срока службы, а дома к этому моменту уже разрушились частично без поддержки? – рассуждал вслух Кемдер.

– Почему тогда магистраль в таком хорошем состоянии?

– Хм, возможно, потому что она сделана по другой технологии, лежит под землёй и не подвержена борьбе с собственным весом, устремлённым в высоту, и возможно, потому что её всё ещё поддерживают. Я не знаю, куда ведёт эта магистраль, она старая, но отнюдь не заброшенная, – продолжил рассуждения Кемдер.

– Есть ли способ узнать про всё это как-то более подробно? Всё это очень любопытно, – добавила Алинук.

– Нужно иметь знакомого архитектора. Такие данные не являются открытыми, и их нельзя отыскать в библиотеке, к сожалению, – ответил Кемдер.

– Используют ли такие магистрали курьеры? – задумался вслух Берге, разглядывая сизовато-фиолетовые волоски ковыля в траве.

Бар был освещён мягким холодным светом. Освещение было проложено вдоль коммуникационных труб, идущих вдоль стен, а затем завешено светлым полотном. Ассембледы сидели группами в центре большого помещения, словно на проповеди. Мебели не было.

– Дамы и господа, занимайте свои места, поторопитесь заказать ампулы у бармена и запустить их в действие! – прозвучало из динамиков. – Шоу скоро начинётся!

Ребята прошли к бармену-ассембледу и заказали привычные ампулы.

– Нужно показать нашему другу прекрасное, но не переусердствовать: он новичок, – обратилась к бармену Лили по поводу Берге, говоря на пониженных частотах, чтобы её было лучше слышно. Бармен кивнул и протянул капсулу.

– То, что вам нужно. Не волнуйтесь, будет мягко и приятно. До комендантского часа вас отпустит, и вы успеете вернуться, как ни в чём не бывало, – по манере общения казалось, что бармен всегда находился под воздействием своих коктейлей, будто это было его образом жизни и настроением. Видя такое, не хотелось оставаться в стороне.

– Не думала, что ты поедешь с нами, – сказала Лили, отойдя вместе с Берге в сторону, попутно заменяя ампулу с техлимфой у него в руке на ампулу с коктейлем. – Вот так, – сказала она, закрывая крышку отсека, – теперь ты сделаешь то же самое с моей ампулой.

Берге не стал отпираться и повторил действия по замене ампулы в руке Лили.

– Откуда мне было знать, куда ты меня зовёшь, – оправдывался он. – Я не знаю, чего ожидать от сегодняшнего вечера, Лили.

– Теперь, что важно знать о работе данного коктейля, – заговорила Лили, игнорируя опасения Берге. – Под его воздействием восприятие визуальной информации приводит к невероятному удовольствию, по этой причине ты поневоле начинаешь воспринимать и обрабатывать информацию со всех своих камер, даже запасных, как в случае критической ситуации. Происходит это всё в цвете, обработка изображений идёт с колоссальной скоростью и проходит дополнительные лишние этапы. Всё это, как ты понимаешь, вызывает гигантское потребление топлива, поэтому в желудочный отсек нужно подсоединить дополнительное питание через шланг. Что мы сейчас и сделаем. Отсек отходов нужно опорожнить заранее, так что идём в уборную.

– Боги, почему так сложно? – вздохнул Берге, нервничая.

– Спокойно, у тебя есть я, я прослежу, – улыбнулась Лили. – Вставать, как ты понимаешь, во время действия ампулы, нельзя. Да тебе и не захочется.

– Как долго всё это длится? – поинтересовался Берге.

– Тебе покажется, будто прошла вечность, а на деле пройдёт всего пятнадцать минут. Да, в отличие от многих других коктейлей, после данного опыта ты будешь чувствовать себя очень бодрым. Такого типа смеси наиболее популярны, так как на работе все устают, очевидно. Будешь свежим, как после гибернации, – Лили похлопала Берге по плечу, пытаясь уловить в нём любые следы негативных эмоций: паники, страха. Быть может, Берге мог это скрывать. Внешне никаких признаков страха заметно не было.

– Знаешь, Берге, я хотела так же добавить, и это очень серьёзно: если после сегодняшнего приключения ты не пожелаешь более со мной общаться, то я прошу – просто забудь обо всём, что было. Мы все живём этой жизнью, даже полиция посещает эти заведения.

– Лили, я никогда даже не подумаю об этом, – сказал Берге нетерпеливо. – Только меня ошеломляет всё это, и я должен всё это переварить, знаешь, слишком много противоречий, давай мы поговорим обо всём этом позже?

– Хорошо, Берге, идём, нужно найти место в зале.

В зале все ожидали, на кого-то уже начало действовать, но шоу ещё не началось. Кемдер и Алинук сидели неподалёку. Берге с удивлением рассматривал ассембледов: все они имели интересные съёмные модификации, многие имели удаляемые узоры, которые назывались «тату». Съёмные пластинки-маски на лицо, съёмные пластины на руки и плечи, цепи, кольца, всё звенело и сверкало. Он слышал о таком, и он читал проповеди о том, что всё это неправильно, что боги одарили ассембледов самым правильным и функционирующим телом, а потому его не нужно осквернять.