Читать книгу: «Возвращение домой», страница 3

Глава 4

Мороз на стекле «мерседеса», вмещающего весь наш экипаж, рисует незамысловатые узоры. Пытаюсь не заснуть, но киваю в плечо Лайины. Какое было мое утро, когда я не работала? Я собиралась на фотосессии с подругой. Но никак не в пыльный самолет.

Поднимаемся с экипажем по трапу. Чувствую, что наконец просыпаюсь на морозном воздухе. Мы с Лайиной совсем не торопимся работать в это утро. Рассвет еще только грозится вступить в свои права, отчего и двери самолета закрыты.

– Скажи мне, моя коллега, – начинаю я, зевая. – Могу ли я не явиться на рейс, к примеру, завтра?

– В каком это смысле?

– Я просто не хочу работать.

– Не прийти на работу, потому что ты не хочешь… Тогда увольняйся. Только как ты уволишься?

– Отец мне покоя не даст, если я буду ходить по клубам. А что он скажет, если я буду сидеть дома?

– С деньгами можно и посидеть, – говорит Ина.

Пилоты, открыв дверь «боинга», машут головами, приглашая на работу бортпроводников.

– А мне вы расскажете, что обсуждаете? – слышится сзади низкий тембр. Даня плетется так же медленно, как и мы. Из его рта идет пар, задерживаясь в воздухе на несколько секунд.

Поднявшись на борт, коллеги занимают каждый свою станцию.

– Вот что, девочки. В этот раз работайте в паре. Морозиться на улице буду я, – командует Даня.

В самолете довольно прохладно, и я после ночных побегов от Ромы не решаюсь снять свое длинное пальто.

Лиза Гладкина и ее выразительная морковная помада удивляются решению Даниила. Стюард уверяет, что ему не помешает свежий воздух, а мне полезнее сегодня поработать в тепле.

Переобувшись в туфли, вытаскиваю из сумки листок, по которому легче проводить контрольную проверку своей зоны.

– Ну-ка, дай посмотреть. – Ина пробегается взглядом по расписанной печатной карточке. – Я это все наизусть знаю.

– А сколько лет ты уже здесь работаешь?

– Около пяти, кажется.

– Какие у тебя, оказывается, крепкие нервы, – прячу карточку в карман серого пиджака. – Этого бортпроводника я раньше не видела.

– Неподалеку от аэропорта есть отель, там базируется наш резерв. Это не посторонний человек, он – наш запасной коллега.

– Я никогда не была в резерве.

– В прошлый раз я весь день провалялась перед телевизором, а меня так и не вызвали в рейс.

– Вот это отпад! Я хочу несколько резервов в месяц, чтобы валяться в кровати, – радостно пищу новой идее.

Мы с Лайиной успели переставить телеги, убрать лишнее в контейнеры и распределить касалетки по печкам.

– Врач прибыл на борт с опозданием. Как и положено врачу.

Высокий силуэт направляется в хвостовую часть самолета. Широкие плечи выдают уверенность и внутренний стержень парня.

Я демонстративно задергиваю штору, чтобы не встречаться взглядами. Этому негодяю здесь не место. После его оскорблений и вчерашней выходки у меня нет настроения выстраивать диалог.

– Я и не ожидал другого. Салют, девчонки.

– Расскажи, как сильно тебя беспокоит закрытая перед твоим носом дверь? Я буду с удовольствием делать это чаще.

Печатная карточка помогает мне ничего не забыть. Все пледы и подушки посчитаны и уложены на полки. С осторожностью проверяю аварийно-спасательное оборудование и заглядываю под каждое кресло тех рядов, за которые отвечаю. Правда, считать комплекты наушников быстро надоедает.

Берусь заполнять накладные, не обращая внимания на врача в нашей кухне.

– Как твои ноги?

– Что?

– Вчера бегала по улице голая, вот и интересуюсь. – Рома отпивает воду из стакана.

– Я сейчас расскажу, как мои дела. Ты меня оскорблял на прямом рейсе, а потом выволок из клуба. Как мои ноги? Неужели ты действительно хочешь знать? – спрашиваю взволнованно. – На моей руке огромный синяк. А еще я ударилась головой, когда ты засовывал меня в такси.

Лайина, находящаяся в кухне, делает удивленное лицо. И все ее внимание теперь приковано к нам.

– А еще меня удивляет, что ты подрабатываешь на моего отца. Жалкая пешка, да и только.

Смотрю на слушателей. Один из них со сложенными на груди руками не отрывает глубокий взгляд карих глаз, в которых безвозвратно пропали зрачки.

– Ну и ну, – выбрасывает парень пустой стаканчик в мусорное ведро. – Начнем с того, что ты брыкаешься, тебя сложно удержать. Насчет всего остального… Я привык извиняться, если неправ – это логично. А что касается работы на твоего отца – мы здесь все на него трудимся, если тебе это все еще непонятно, элегантная стерва.

Рома покидает кухню, остается неприятный осадок. Устремляю взгляд в одну точку. Ина тоже ничего не говорит, приглаживая свои темные волосы, убранные в пучок.

– Что ты ему сделала? Человек не будет так выражаться, если его не обидеть.

– Просто забудь! Если я буду еще и это выяснять, с ума сойду. Просто общение не заладилось с самого начала.

К нам забегает стажерка и оставляет на столешнице несколько пачек апельсинового сока из передней кухни.

– Мне Эллина рассказывала про него еще до того, как парень заступил в рейсы. Пару раз он оказывал первую помощь случайным людям. Один раз в торговом центре, второй – это было, кажется, в кино. Почему я вспомнила, не знаю, – делает паузу Ина в своей речи. – Думаю, он хороший человек.

– Предлагаю выдать ему самолетный леденец!

«Врач, телохранитель и вышибала в одном лице», – думаю я.

– Не слишком ли ты сама груба с ним? Ведь он может отзеркаливать тебя.

Будто мне мама это говорит.

– Да мне плевать. Не все меня здесь жалуют.

Двигатели воют, бешено теряя энергию. Пассажиры проходят в салон и раскладывают на полки вещи. После морозной улицы от людей идет холодок, а я стараюсь натянуть самую дурацкую улыбку в своей жизни. Никогда я еще не чувствовала себя клоуном, пока не устроилась на работу.

Самолет в момент рассадки слегка качает пассажиров, столпившихся в проходах. Даже при огромном желании пройти вперед, я все равно не смогу этого сделать. Лайина возится в кухне, постоянно созваниваясь с Лизой, о чем говорят зеленые огонечки на потолке.

И я сегодня деятельная – помогаю людям найти свои места, выдаю ремни безопасности для детей и отвечаю на глупые вопросы.

Один мужчина спрашивает, когда их будут кормить, на что я недовольно цежу: «Никогда». Правда, вовремя вспоминаю о правилах и приношу извинения пассажиру.

Рассадка происходит и в передней части самолета – Эллина и стажерка Ники работают сегодня вместе. Новенькая пытается быть полезной, чтобы Лиза заметила ее трудолюбие. Какие же мы с ней разные, ведь я изо всех сил стараюсь угодить самой себе.

Мои мысли прерывает кто-то, хватая за брюки:

– Тетя, можно в туалет? – Маленький мальчик лет пяти смотрит на меня огромными голубыми глазами. Он напоминает мою старую куклу, которая лежит на чердаке семейного особняка.

– Сейчас рассадка, видишь. – Я не смыслю, как общаться с детьми. Подозреваю, что и он меня не понимает. – Где твоя мама?

– Вон там, – указывает ребенок на девушку, стоящую чуть дальше. Она убирает сумки на верхние полки.

– Девушка, ваш ребенок хочет в сортир, – недолго думая, подхожу к барышне.

– Ох, спасибо, я отвлеклась и не заметила, что он отошел от меня.

Слава богу, мне не придется снимать ему штаны!

Наш самолет плавно отрывается от земли, а потом пилоты убирают шасси. В иллюминаторе отдаляются огоньки еще не выключенных городских фонарей, а заснеженные дороги превращаются в игрушечные. По мере отдаления микроскопическими становятся и машины, мчащие на работу. Я разминаю шею, но когда снова поворачиваюсь к иллюминатору, ничего уже не видно. Дымка окутывает фюзеляж самолета и скрывает от нас землю.

Достаю свой телефон из кармана пиджака и вижу сообщения от Риты.

«Жаль, что из-за этого упыря ты не пошла с нами в клуб Егора».

«Он спрашивал, куда ты пропала. Сказал, что хотел бы увидеть нас снова всех вместе».

Вспоминать сегодняшнюю ночь противно. Друзья после блогерской встречи отправились в заведение нашего общего друга Егора. Мне не суждено было туда попасть из-за Ромы, который усадил меня в такси. Водитель не согласился поворачивать назад, закрыв все замки. Я разозлилась и прилепила две жвачки на дверь его машины.

Связь в облаках окончательно теряется. В дверях появляется Даниил.

– Бу-у-у! Я пришел к вам на огонек.

– Еще нельзя вставать, иди на место, – ворчит Ина строгим голосом.

– Это им нельзя, – показывает он на пассажиров. – А мне можно.

– Сегодня останешься без мятных леденцов.

– Ну и заявка. И как теперь пережить этот рейс?

Если все решают леденцы, то заверните двадцать!

– Ты нарушаешь правила, Дань, – не унимается коллега, сложив руки на груди. – Отправляйся на место до выключения табло.

– А ей нарушать, значит, можно? – кивает он в мою сторону. – Кристи, расскажи, каково это, постоянно получать взбучку?

Парень присаживается возле меня на корточки. Его светлая уложенная шевелюра не сочетается с басистыми оттенками в голосе, но я постепенно привыкаю к этому.

– Хреново! – только и отвечаю, не имея желания продолжать тему. Ребята это замечают и не подтрунивают, переведя разговор на какие-то сплетни. Теперь обсуждается Эллина и ее глупый характер.

– Так они правда встречаются, Эллина и врач?

– Возле них романтические флюиды.

– Меня сейчас стошнит! – откровенничаю я.

– Кристи, тебе обсуждать неприятно?

– Нет, перемывать косточки мне как раз нравится, – восклицаю, разворачивая обертку мятной конфеты.

С Иной и Даней я чувствую себя собой. Мне не хочется что-то доказывать и за что-то бороться.

Я не думала, что коллеги вообще будут ко мне хорошо относиться после моего прошлого, однако эти двое рушат стереотип.

Довольная завершению обслуживания, закрываю мусорные телеги, морщась от запахов открытых ланчей и касалеток. Недоеденную пищу, остатки хлеба и салатов убираю очень аккуратно, как меня учили. На своих первых рейсах ланчи я буквально швыряла в мусорный контейнер, придавливая дверцей. Сейчас складываю пластик ровно, так проще закрыть телегу.

Рука так и тянется за аппетитным тирамису, скучающим в одиноком ланч-боксе. Видимо, какой-то пассажир сдал билет, и теперь я вынуждена завороженно глазеть на его десерт. Лайина лакомится касалеткой, выбрав сегодня на обед курицу с картофельным пюре.

– Эллик, ты чем-то недовольна? – интересуется она, завидя коллегу на пороге.

– У меня не хватает пледов, – признается Эллина. Лицо стюардессы выглядит взволнованно, пухлые губы смыкаются в безнадежности.

– А как же ты их принимала, не считала?

– Ну… Вот так принимала… – мямлит Эллина, хлопая глазами и отводя взгляд в сторону.

– Она их просто не посчитала, вот и все, – встреваю я.

Виновница удостаивает меня вниманием:

– Да, я их не посчитала. А свои ты сегодня как принимала? – Собеседница намеренно повышает голос. По всей видимости, она дает понять, что я здесь не авторитет. – Лайина, я именно к тебе пришла за помощью. Если я подойду к Лизе, она точно сделает выговор. И тогда прощай моя карьера в «КиЛайн».

Я несколько удивлена, что девушка серьезно задумывается о карьере. При ее внешности и глупом поведении мне и в голову не приходила эта мысль.

– Чтобы тебя уволить, нужно получить несколько выговоров, ты же знаешь, – проговаривает Ина, ловко забрасывая опустошенную касалетку в мусорный контейнер. – В твоем случае мы вообще не знаем, сколько пледов было изначально.

– Наземная служба могла неправильно посчитать, – восклицаю я, пробуя нежный кофейный десерт, который тает во рту.

Эллина нервно крутит кольцо на пальце. Уголки губ девушки опущены, в глазах читается недоумение и даже вина.

– Я такая же требовательная, как и Лиза. Почему ты советуешься со мной?

– Даже когда ты получишь звание старшего бортпроводника, я все равно предпочту прийти за советом к тебе, – признается Эллина.

Ина как-то вскользь сообщила, что ее должны повысить за преданность компании и черты характера, подходящие руководителю.

– Ты попадаешь под материальную ответственность компании, если плед потерялся по твоей вине.

– А Кристи вообще не над чем не парится, – отрезает Эллина так, будто меня нет в кухне. Кажется, всем нравится упоминать мою персону при любом удобном случае.

– Да что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить? – не задерживается мой комментарий.

– Тебе твой папашка спишет все долги. А у меня нет такого отца.

Мой язык перестает ощущать приятный вкус пирожного.

– Да, ты происходишь из бедного класса, признаю. Но не думай, что у тебя у одной есть проблемы, – громче обычного произношу я, после чего в кухне воцаряется тишина.

Показавшиеся в иллюминаторе облака окутывают фюзеляж самолета, а Лиза Гладкина сообщает о скором снижении.

– Я просто их разложила на полке. Да, я не считала эти пледы, – признается Эллина после короткого молчания.

Ее приторные духи обволакивают каждую поверхность в кухне. Показавшаяся Лиза заставляет вздрогнуть виновницу ситуации.

– Девушки, почему вас тут много? Эллина, ты должна работать впереди, в чем дело?

Недолго думая, я выдаю то, что приходит в голову – объявляю Лизе о пропаже пледов. Сделала ли я это намеренно? Кажется, да. Будут ли у Эллины проблемы? Безусловно. И мой внутренний злюк сейчас потирает ручки, а Эллина одаряет пронзающим взглядом, от которого ни холодно ни жарко. Красная помада на губах Лизы будто истерически кричит в недовольстве от нарушения правил.

– Какие еще на сегодня будут сюрпризы? – вздыхает старшая с притворной улыбкой.

– Лиза, это недоразумение мы попытаемся исправить до конца рейса или прилета домой. Думаю, текстиль нужно заново пересчитать. – Ина решает взять на себя ответственность.

Открываю бутылку негазированной воды. Приятная прохладная жидкость растекается внутри, освежая каждую клеточку. Лайина бренчит посудой.

– Три чайника, два кофейника, щипцы кладу сюда… – сообщает она сама с себе. – Зачем ты рассказала ей?

Я ждала этот вопрос, когда все лишние вышли из кухни. Несложно догадаться, что хождение по острию ножа может привести к ссоре с коллективом, с которым еще предстоит работать.

– Ина, ты до сих пор не поняла, с кем имеешь дело. Мне всегда было плевать на «КиЛайн».

– Ты уверена в этом? Ты точно знаешь, о чем говоришь? – Коллега останавливает подсчеты в ожидании моего ответа. Между ее бровей появляется недобрая складка.

– На сто процентов.

– Не получится жить своей отличной жизнью. Ты находишься в социуме, где друг с другом считаются, доверяют и не подставляют.

Правда в том, что Эллина ранее жаловалась на меня. Я просто отплатила ей той же монетой. Мы никогда с ней не поладим.

– Я жила так долгое время, и мне знакомы нахальные мины на лицах и оскорбительные перешептывания. Все не впервой.

– А ты не думала, что эти самые лица, обращенные к тебе, – это то, что ты сама отражаешь? Ситуация с Ромой тому пример, он оскорбил тебя сегодня.

Не успеваю сообразить с ответом. Однократный слабый звук и моргающий огонек на потолке отвлекают от беседы с Иной. Снимаю трубку интерфона.

– Кристи, нужно подняться на второй этаж и посчитать пледы. Думаю, вы справитесь с Эллиной и найдете недостающий, – дает указания Лиза.

Самое последнее, что мне нужно, – это оставаться в компании с ненормальной надутой куклой. Мне казалось, что я от нее избавилась, но в итоге сама же все испортила. Вздохнув, волоку тело наверх, не обращая внимания на нотации Ины, которая твердит что-то про бумеранг.

Пробираясь по салону со спящими пассажирами с одной стороны и орущими детьми – с другой, я выстукиваю глухие шаги на ступенях двухэтажного «боинга». На моем лице явно не читается радость. Открыв шторку, вижу веселую физиономию Эллины, хохочущей с врачом в кухне.

– Ты бы лучше пледами занялась.

– А ты бы держала свой язычок. Сливать своих нехорошо, ты об этом думала?

Рост Эллины чуть выше моего, но до обаяния она явно не дотягивает.

– А кто здесь «свои»? Неужто я? Так вот сообщаю, я здесь не своя, не ваша и уж явно не твоя, дорогуша.

– Ладно, забудь. Вы квиты, – обращается Рома к своей возлюбленной. Видимо, она успела растрепать ему о нашей «ссоре». – Как и сказала Лиза, надо найти плед, не так ли? – протягивает парень. Его угловатые скулы смягчаются, когда он обращается к нам.

На выбритой задней части головы Ромы красуется татуировка в виде нескольких бутонов роз и стеблей с шипами. В сегодняшней ночи, когда он уводил меня из клуба, я не разглядела этот рисунок.

– Ты одного не понимаешь, она и тебя когда-нибудь сдаст. Всадит нож в спину.

Губы моей коллеги сжимаются. Возможно, она говорит правду, только я не реагирую на это.

В бизнес-классе второго этажа практически пусто. Пассажиры отдыхают, и я отхожу на самый последний ряд, чтобы посчитать пледы.

Открыв полку со сложенными флисовыми одеялами, с горечью обнаруживаю абсолютно ровную раскладку. Как досадно портить порядок, но посчитать их нужно. Я встаю на мягкую подушку кресла и резким рывком тяну несколько целлофановых пакетов на себя. План был спускать пледы по две-три штуки, а теперь они целой кучей валятся на меня и на проходящего мимо Рому. Парень отскакивает на другой ряд, но пледы продолжают сыпаться на нас с полки.

– Да сколько их там еще? – мычу я.

Поток пледов нарастает с мощной силой, заполняя небольшой участок в проходе, и Рома уводит меня в сторону.

– Уже во второй раз сваливаешься на голову. Как это возможно, когда салон почти пустой? – ворчит Рома, растеряв бумаги, которые держал в руках.

– Я делаю не свою работу, – показываю в сторону кухни, где до сих пор находится Эллина, не соизволив выйти помочь.

Парень недовольно вздыхает, присаживаясь на корточки. Он по листочку собирает разлетевшиеся в разные стороны бумаги.

– Бедный Ромео… Ты же согласишься, что динамика в теле хорошо сказывается на здоровье, – не могу я не съязвить, пока раскидываю пледы по рядам, чтобы они не мешались в проходе.

– Я и не ожидал ничего другого. Вот, держи. Надеюсь, это поможет быть милее. – Рома небрежно кидает на сиденье какой-то тюбик и уходит.

Глава 5

Наш самолет совершил посадку, мы дома. Правда, в моей голове не складывается пазл – после небольшой стоянки в жаркой Испании сейчас иллюминатор демонстрирует снег и метель. Непривычный контраст вызывает недоумение. Я рада быть дома, но как смириться с тем, что четыре часа назад ласковые лучи солнца согревали твое уставшее тело?

С этими мыслями спускаюсь в зал аэропорта и следую за пилотами и бортпроводниками. Плетясь сзади, не чувствую ног. Ругаю себя за то, что не переобулась в зимние сапоги, а осталась в простых туфлях.

Яркие вывески, толпы и громкие объявления о следующих рейсах «КиЛайн» немного бодрят. Только бы хватило сил добраться до дома. Проходим большие залы – раздается звонок, означающий начало регистрации на рейс. Люди с билетами несутся к свободному оператору.

Достаю телефон, чтобы вызвать такси домой. Но не успеваю ввести пароль, остановившись где-то между выходом и зоной регистрации.

– Где пропадаешь, Кристи? – слышу веселый голос Риты в трубке. Я достаточно хорошо знаю свою подругу, она пьяна. – Ты, конечно же, сегодня была в рейсе. Поэтому я решила устроить тебе сюрприз, о котором ты никогда не забудешь!

Распознаю гундеж не только из трубки моего телефона. Поднимаю голову – на балконе здания аэропорта несколько девчонок, разодетых в героинь японских мультфильмов. Они гогочут и весело машут, увидев меня. Рита демонстративно отпивает ром из бутылки.

– Что… ты… придумала?.. – не могу отвести взгляд от непокорных чертовок. Острое желание провалиться в сон уходит на второй план.

– Просто хочу разбавить твои скучные будни. Это кто, коллеги? Бог ты мой, вы все в одинаковой одежде, какой стыд.

На этом связь обрывается, Рита с подругами вприпрыжку двигаются к эскалаторам. Что они затевают, я понятия не имею, однако в следующую минуту одна из девчонок в короткой юбке скатывается рядом с движущимся поручнем. Чудом не упав с пятиметровой высоты, она ложится на конструкцию всем телом и громко хохочет.

За представлением наблюдают все в зале, включая моих коллег. Остальная толпа ряженых вместе с Ритой сбегает вниз по эскалатору, расталкивая людей с чемоданами. Какая-то взволнованная мамочка начинает громко кричать о плохой охране в аэропорту, прижимая к себе ребенка. Незнакомый молодой человек весьма нелицеприятно обращается к Рите, поучая ее морали. Моя подруга, на которой сегодня черный латексный костюм вместо твидового пиджака, лишь хохочет в ответ и быстро мчится прочь от нудного парня. Ром в ее руке, который я узнаю по этикетке, пьют все девчонки по очереди, передавая зеленую бутылку из рук в руки.

– Эй, это что, вся команда? – кричит Рита нашему экипажу. Хорошо, что некоторые коллеги успели уехать домой. – Как Чип и Дейл, которые спешат на помощь?

Опять хохот, и Рита делает глоток со словами: «За тебя, детка!» И все девушки лезут на стойки регистрации, отшвыривая печати, ручки, документы пассажиров и бумаги на пол.

Моя подруга затеяла дебош именно тогда, когда желательно не раздувать никаких конфликтов с моим отцом.

За столами «КиЛайн», что испачканы грязной обувью, девушки-администраторы нажимают кнопки вызова охраны. Люди у стоек регистрации обеспокоенно суетятся и пытаются даже стянуть одну из девчонок вниз. Рита, держа в руке бутылку, перескакивает на соседнюю стойку и выкрикивает что-то на японском, а ее подруги прыгают на движущуюся ленту, с которой пассажиры забирают свой зарегистрированный багаж. Девушка с длинными красными волосами и разукрашенным лицом весело катается на ленте, пока не подбегает охрана, чтобы снять ее оттуда.

Пилоты из нашего экипажа подзывают еще одну бригаду на подмогу, и те уже спешат с дополнительным подкреплением. Парни пытаются угомонить взбалмошных девчонок, смеющихся от своей глупости.

– Да уж. Я лучше буду терять пледы, а не голову вместе со своим лицом, – выдает громко Эллина, стоящая недалеко от Лайины, а потом быстро направляется к выходу из аэропорта.

Сегодня плед нашелся. Как мы и пророчили, он изначально был неправильно принят. Эллине в этот раз повезло, чего я не сказала бы о себе.

Представляю, что будет завтра, ведь всех собак спустят на меня. Отцовское лицо, выражающее усмешку, довольно прочно закрепилось в памяти. Слегка дернувшись, рычу на Риту, чтобы та остановилась. Однако вошедшая в кураж то ли женщина-кошка, то ли ее тень акробатическими маневрами оббегает людей на своем пути. Охрана еще долго пытается поймать хулиганку в оживленном аэропорту. Пустая бутылка рома издает неприятный звон стекла, подкатываясь к моим туфлям, а оставшийся экипаж наблюдает за спектаклем.

На следующее утро, не дожидаясь хотя бы девяти часов, я названиваю Рите, чтобы получить объяснения. Подруга не берет трубку. Никто не отвечает и после тринадцатого набора номера. Вчерашний вечер закончился вызовом полиции, на моих глазах дебоширок вывели из здания и усадили в машины. Я не представляю, в какое отделение попала моя горе-подруга, но могу предположить, что приключение ей запомнится на всю жизнь, как и мне.

Метель за окном творит безумства, накрывая город холодом, а моя темная квартира внушает одиночество. «Ну хоть бы солнце показалось», – с этой мыслью я раздвигаю пыльные шторы.

К однокомнатной квартирке недалеко от аэропорта я постепенно привыкаю, если можно так сказать. В кухне минимум мебели – стол со стульями, плита, советский холодильник, гудящий пронзительным воем, старые навесные шкафы. Въевшийся на стенах у столешницы жир вызывает отвращение. Я не люблю здесь бывать, поэтому покупаю готовую еду или заказываю из ресторана.

В единственной комнате стоят кровать с тумбой и небольшой шкаф, в который я уместила только лишь два теплых вязаных наряда, деловой костюм и платье с пайетками, в котором успела выйти в свет. Лётная форма серого цвета с лавандовой рубашкой покоятся на спинке стула, который я приволокла из кухни. Вся комната напоминает логово брошенной души, поселившейся здесь с печатью отвержения. Впрочем, ощущения никогда меня не обманывают. Когда звонит телефон, я очень расстраиваюсь. На экране отец, а не Рита.

– Что ты натворила вчера в аэропорту? Что опять за новости я читаю?

– Я тут ни при чем, это все Рита. Не знаю, что на нее нашло.

– Ты в своем уме? Попросила своих подруг разыграть какое-то шоу, а теперь даешь заднюю. Сегодня весь день крутят новости в пабликах, еще и на местном канале показали, сама посмотри.

Я поворачиваю голову, оглядев голую стену в тусклый цветочек. Кажется, мой отец забыл, куда меня поселил. Телевизор я не обнаруживаю.

– Я собиралась соблюдать приличия и никуда не вляпываться, но мои подруги… Я не виновата, что у них не все дома.

– Где подруги, там и ты. Понимаешь же, что можешь напороться на СМИ, что и произошло сегодня! – кричит отец в трубку, отчего я вздрагиваю, оторвав телефон от уха.

– А тогда зачем ты посылаешь своих друзей меня фотографировать? Ты сам подпитываешь интерес, не задумывался об этом? Папарацци стерегли меня вчера в ресторане.

Вспоминается прошлый вечер в клубе и парень с фотоаппаратом, о котором предупреждал Серж.

– Этого нельзя допустить. Твои похождения могут серьезно нам навредить. Я и отправил Романа вчера в то заведение, где ты решила «потусить». – Это слово отец выделяет с особенным выражением.

Я уверена, что еще и ладонью в воздухе крутит – обычно всегда так делает.

– Так вот, теперь твои тусовки закончились.

– Я уже несколько месяцев никуда не выхожу.

Отец делает паузу, явно обращаясь к маме, потом возвращается к беседе со мной.

– Сейчас снова упадут показатели. Это сильно влияет на рынок, на продажу билетов. Ты такая дрянь, прямо как…

С этими словами связь обрывается.

– Прямо как мама… – договариваю за него.

Чувствую, что ноги – ватные. Пью воду, чтобы прогнать неприятные ощущения после разговора. К подобным выпадам отца я уже привыкла, меня не сильно задевают его оскорбления. Случайно пролитая вода оставляет на пыльно-розовой толстовке темное пятно. Выругавшись, осознаю, что снова не была с отцом достаточно дерзкой, чтобы донести все свои чувства.

Звоню Рите – гудки есть, но она не отвечает. «Да что же это такое?» – обращаюсь к Вселенной, но вижу лишь пожелтевший ажурный потолок из пенопластовых плит.

Окончательно расслабиться мне помогает ванна с пеной, которую я, слава богам, могу здесь организовать. В дополнение к неудавшемуся дню идет бутылка вина в качестве комплимента. Припасенная на тяжелый день, она скрашивает жалкое одиночество. Ощущаю веселье, граничащее с пьянством. Поскольку музыки в квартире нет, я включаю ее на телефоне. Под спокойные ритмы Ланы дель Рей меня почти уносит в сон. Хватаю телефон, чтобы поменять композицию, и замечаю сообщение от службы. В рейс мне только через пару дней – салютую хорошей новости и одновременно задумываюсь, как теперь справляться со своими тараканами в голове без отвлекающего внешнего фактора под названием «работа». Время в рейсе летит молниеносно, это меня иногда здорово выручает.

Вылажу из ванны и пробираюсь в комнату, понимая, что последний бокал был лишним. Падаю в кровать бревном, заворачиваясь в одеяло.

Пробудившись, не понимаю, какой сейчас день, что происходит и где я. За окном каждый раз, когда зажигаются фонари, появляется силуэт дерева. Получается, я проспала с утра до самого вечера. Беру в руки телефон – на циферблате восемь часов. Впервые в жизни хочу в рейс, просто потому что угнетают стены, давит пол и страшит будущее.

На экране телефона снова никаких признаков от Риты. Копаюсь в сумке и достаю плотный пакетик. В сложное время меня выручают фольгированные карточки из разных магазинов. Ребром монеты стираю поверхность и становлюсь богаче на несколько тысяч. Улыбаюсь, ощутив спиртное на языке. Из сумки вываливается тюбик, на котором написано «Гель от ушибов». Рома решил мне подкинуть обезболивающее, чтобы не извиняться. Рука уже не так болит, а ушибленную голову все равно не излечить – швыряю тюбик обратно в сумку, вспомнив, что не убрала свою лётную форму в шкаф.

Живот урчит, прося еды. «Да погоди ты, не до тебя», – думаю я, аккуратно вешая рубашку и брюки с пиджаком. Засовываю руку в карман пиджака, чтобы достать ID-карту, но там пусто. Проверяю сумку, но здесь тоже ничего нет.

Без ID-карты мне закрыт доступ на самолет. Я, наверное, должна обрадоваться. Мимолетно улыбаюсь, глядя на убитый напольный плинтус противного оранжевого цвета.

– Но ведь отец до смерти замучает своими нравоучениями и высмеиваниями. Надо найти документ.

Осматриваю темный пол в прихожей и в кухне. К счастью, в этой лачуге не так много потаенных мест. Чешу голову – не хватало мне еще одной проблемы. Достаю папку с документами – кажется, все на месте. Только ID-карта как сквозь землю провалилась.

Утомленная поисками, решаюсь выйти в магазин за вином, сыром и какими-нибудь продуктами. По пути осматриваю снежную дорогу в надежде обнаружить потерянное. Обругав кассиршу за плохой ассортимент в вонючей лавке под названием «Продукты от Яши», отчаиваюсь в этом дне.

С повседневной рутиной я отодвигаю проблему, она будто отстраняется от меня. Однако теплый душ и на удивление вкусные вареники лишь приближают полночь. В тот момент, когда я собираю светлые волосы в хвост, до меня доходит очевидное – я могла выронить свой документ в самолете. Если это так, то у меня есть шанс вернуть его. Кто-нибудь из коллег обязательно заметит ID-карту и позвонит мне с хорошей новостью. Только вот в коллективе почти все меня ненавидят, и многим понравится мое отчисление из штата компании.

Все же захожу в приложение «КиЛайн», чтобы второй раз в своей жизни увидеть, как устроен их сайт. Лиловый «боинг» подлетает к экрану и уносит в личный кабинет.

А что, если я обронила карту, когда столкнулась с Ромой вчера? Пледы неслись вниз бешеным потоком, и в этой куче могло затеряться что угодно. Пролистывая сотрудников, нахожу номер телефона Романа. Слышу долгие гудки в трубке. Наконец, сонный голос отвечает:

– Да, слушаю.

– Врачи ложатся рано спать – я думала, что это байка.

– Кристина? Какого лешего… Сколько времени?

– Двенадцать ночи, а что? Неужели я слишком поздно позвонила?

– Если ты не поняла, то я сплю.

– Не сердись. Мне нужна моя ID-карта. Я ее выронила, когда мы вчера спасались с тобой от агрессивных пледов, помнишь?

– Чего? У меня нет твоей карты. Звони завтра.

Слышатся гудки.

– У меня нет твоей ID-карты, – снимает трубку Рома после моего второго настойчивого звонка.

– Она у тебя, потому что больше никаких вариантов, парень, слышишь? Долго я буду уговаривать тебя посмотреть мой документ в своем грязном шмотье?

– Сейчас поздно, я посмотрю завтра, окей?

– Нет, сейчас. Мне завтра в рейс, – приходится немного приврать.

– Завтра ты не попадешь в рейс, если даже карта у меня. Просто не успеешь.

В трубке хруст, будто сухую ветку сломали пополам, а потом что-то падает. Ромео, видимо, поднимается в постели, бубня что-то себе под нос. Следом громкие шуршания чуть не оглушают меня, не успей я вовремя оторвать телефон от уха.