– Надо будет, и кочерга сгодится! Вот подкрался бы кто-нибудь ночью… Пока ты тут храпака задавал! А я бы – хрясь! И отоварила бы его по репе! Мало бы не показалось! – сказал, как отрезал, маленький Ангел, – и вообще, мне нужно настоящее оружие! Лётчикам на войне оружие полагается? Там, ружьё, какое ни то? Или ещё что-нибудь?

– Ружьё ей… ты ещё саблю попроси. И коня…

И видя её негодующий взгляд, внёс ясность:

– Да полагается, полагается! Пистолет. Токарев, ТТ.

– А мне дадут? – оставив обиду, с надеждой спросила Агния.

– Дадут, дадут. Всё дадут. – поспешил её успокоить Андрей, – всё, собирайся давай, пора уже в столовую на завтрак идти!

***

С утра моросил противный, осенний дождь. Вчерашний снег растаял почти весь. Под ногами смачно чавкала грязь. Идя из столовой после завтрака на КП, Чудилин особых иллюзий насчёт того, что всё сразу образуется в первый же день, не питал. Так оно и вышло: нач.штаба отправил его к инженеру полка, а тот, на ходу выслушав Чудилинское: « …готов получить техника и самолёт!», продолжая размашисто идти, только отмахнулся:

– Самолёты свободные есть, аж две штуки, но у одного двигатель менять надо, а у второго фюзеляж и левая консоль как решето, и обшивка с половины стабилизатора сорвана. Надо делать, а людей лишних нету – вчера утром пара мессеров на аэродром выскочила, прошлись над полем разок, штурманули, а там как раз техники самолёт в укрытие закатывали. Ну, и всех, что там были, одной очередью и прострочили. Четыре человека – сразу, да пятеро раненых, двое из них тяжело. Так что извини – с техником придётся подождать! Побудешь пока в резерве…

Не солоно хлебавши, Чудилин вернулся на КП.

Нач.штаба, капитан Зеленко, обернулся:

– Ну, с инженером что, разобрались?

– Разобрались, – с досадой выдохнул лейтенант, – самолёт есть, но надо ремонтировать, а техников, говорит, свободных вообще нет ни одного. Сказал, что мессеры вчера утром в гости наведались. Ну и прошлись по стоянке… народу поубавили. Как раз техники, говорит, и были.

– Да, было дело, – кивнул капитан, – охотники. Они к нам частенько наведываются, Да это, наверное, те же самые, что тебе по дороге встретились, ведь ты вчера около 13.00 к нам в расположение прибыл?

– Что-то около того.

– Ага, а они минут за сорок до этого здесь отметились. Они самые…. Так, вот что лейтенант! – нач.штаба поправил ремень, – ты не кипишуй, и лошадей не гони. Придёт и твоё время, – капитан подошёл и ободряюще хлопнул лейтенанта по плечу, – займись пока бытовыми делами, осмотрись, – он покосился на дырочку в Чудилинской шинели, – вещевое довольствие, наконец, получи!

Чудилин окончательно расстроился, виду, правда, не показывал, а в голове крутилась одна единственная, дрянная мысль: «всё, безлошадный…». Да-а… всё вышло так, как он изначально и предполагал…. Держа себя в руках, и никак не показывая того, что у него творилось в душе, лейтенант козырнул:

– Могу быть свободным? – и, получив подтверждение, он вышел из землянки, в которой расположился КП. На выходе его ждала Агния, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Ну?

– Баранки гну! – раздражённо ответил Андрей, – пошли, потом расскажу.

– А что с техником? Не дадут?

– Ага! Дали уже! – лейтенант еле сдерживался, – говорят, нет техника. Вчера те самолёты, что обстреляли нашу машину, дальше полетели. И прямиком на этот аэродром выскочили. И здесь порезвились – четверых убили, пятерых ранили. А это как раз и были техники. Так что теперь даже некоторые из тех, кто летает, тоже без техников остались. Мы тем более в пролёте. Не до нас им теперь. В резерве пока, говорят, побудешь. Да что я тебе рассказываю? Сама же слышала, как мне это инженер полка говорил! Приехал воевать, здрасьте-пожалуйста! Тьфу! – он горестно сплюнул.

– И, что дальше? – она сочувственно смотрела ему в глаза.

– Ждём. Сидим в резерве… Получаем довольствие, обустраиваем быт, он помолчал, и полминуты спустя добавил: – ладно, умереть всегда успеем, – и, увидев её расширенные глаза, невесело улыбнулся, – шучу.

– Дур-р-ак!! – она в сердцах стукнула его кулачком в грудь, – что ты такое говоришь? Не шути так.

– Ладно, прости, больше не буду, – ему стало стыдно за своё грубое обращение: она то в чём виновата?

Дождь зарядил по полной, и стало ясно, что погода на сегодня окончательно испортилась. Агния молча шла рядом, пытаясь примериться к его широкому шагу. Она прекрасно чувствовала смятение его мыслей, но понимала, что сейчас любые попытки успокоить его ни к чему хорошему не приведут.

Сначала они зашли на склад вещевого довольствия и сполна получили всё то, что им не выдали вчера: еле-еле унесли в четырёх руках. Кроме этого оба получили личное оружие – у каждого теперь был пистолет ТТ в кобуре и запасной магазин с восемью патронами. Дойдя до своего жилья, они разложили всё это богатство на обеих кроватях, и настроение у Чудилина заметно приподнялось.

Агния тонко уловила изменение его эмоционального состояния и, улучив момент, попросила:

– Слушай, Андрюш! А пойдём, ты мне самолёты покажешь, а? А то мы всё по каким-то складам да столовым ходим!

Идея Андрею понравилась:

– А почему бы и нет? Времени у нас навалом. Айда! – он махнул рукой и вышел из избы. Девушка торопливым шагом последовала за ним, через каждые пять-шесть шагов поправляя кобуру на правом боку. Кобура мешала, непривычно давила на бок. Агния, догнав лейтенанта, несильно затеребила его за рукав:

– Андрей, а Андрей…

– Ну? – он, нахмурившись, обернулся.

– А это… из пистолета-то я стрелять не умею… Научишь?

– Научу, научу. Потом. – отмахнулся он от неё, как от назойливой мухи – все его мысли в данный момент занимали самолёты, и ни о чём ином думать в данный момент он уже не мог.

Лётное поле располагалось в трёх сотнях метров от полуразрушенной деревни, и их разделял небольшой перелесок. Здесь же, немного особнячком от сохранившейся части деревни, в большом бревенчатом доме, находилась столовая для лётного состава и некоторые хозяйственные службы. Склад вещевого довольствия обретался в большом крепком сарае, тоже стоявшем неподалёку.

Шагая по дороге, которая вела к лётному полу, Чудилин читал наставления своему стрелку:

– Только ты вот что: не особо там ушами хлопай, и пальцем не тычь!

– Это как, ушами хлопать? – изумился ангел.

– В смысле, никак не проявляй своего удивления. А то у окружающих возникнут неудобные вопросы. Ведь все они уверены, что ты – борт.стрелок, который обучался несколько месяцев, и ты хорошо шурупишь во всех вопросах, так? И никакого удивления у тебя возникать не должно в принципе. Верно?

– Верно, – она, соглашаясь, кивнула, – а шурупить – это как?

***

Вид аэродрома Агнию поразил, она ошарашенно пялилась на острые, задранные вверх бронированные носы штурмовиков, на широкие распластанные крылья. Самолёты были покрыты камуфляжем, некоторые уже поверх камуфляжа были закрашены белой извёсткой. Бочки, штабеля ящиков, что-то ещё, крупное и объёмистое, накрытое брезентом; машины, передвижные печки для прогрева двигателей, обилие техников, мотористов, вооруженцев, которые, как муравьи, копошились вокруг техники, – всё это было для неё внове, всё поражало воображение.

Она шла, открыв рот, рядом с лейтенантом, и чуть ли не ежесекундно теребила его за рукав, задавая вполголоса очередной вопрос. Недалеко от них раздался хлопок, – в паре десятков метров от них крутнулся винт одного из Илов²⁰, гулко ухнуло, отдавшись в печёнках, и полсекунды спустя мощный, низкий гул заполнил всё вокруг.

Девушка от неожиданности вздрогнула, схватилась за рукав Андрея.

– Движок прогревают! – наклонился он к ней, и прокричал ей в ухо: – видать, что-то проверяют там!

– А что, полетят? – она тянулась снизу к его уху, пытаясь перекричать 12-цилиндровый, сорокалитровый двигатель, работающий на самых малых оборотах.

– Никуда они не полетят! Погода нелётная! Просто проверяют! – говорить действительно было трудно, и он поспешно потащил её, зажимающую уши, подальше от этого места.

Пройдя вдоль стоянок, прикрытых маскировочными сетями, под которыми стояло около трёх десятков Илов, они, наконец, вышли к другому краю лётного поля, где на козлах стоял один из штурмовиков. Фюзеляж его был выставлен в «ноль», а его центроплан²¹ облепило несколько вооруженцев, один сидел в кабине. За дальностью расстояния (а до них было около ста метров), было не разглядеть, чем именно они там занимаются. Рядом с самолётом стояли несколько ящиков, один из них был открыт, и в его нутре просматривалась лента с остроносыми 23-мм снарядами для пушек ВЯ-23²².

– А это что они такое там делают? – опять затеребил его за рукав ангел.

– Пристреливать оружие будут сейчас, – замедлив шаг, пожал плечами Андрей.

– А это как? И почему они этот самолёт на это… на эти деревяшки взгромоздили?

– Всё просто. Вот смотри! – Чудилин показал ей пальцем на видневшийся в четырёх сотнях метров от них большой деревянный щит, на который смотрел нос штурмовика, – во-о-он там, видишь? Это мишень. Вот туда сейчас и будут стрелять.

Вооруженцы, копавшиеся на центроплане Ила, тем временем гуртом слезли на землю по лесенке, приставленной к задней кромке крыла, и торопливо отошли подальше за хвост. Один из них остался в кабине.

– А зачем будут стрелять? – не унимался любопытный ангел.

– Ну как зачем? Это обязательно надо делать после того как….

Договорить он не успел: самолёт содрогнулся от короткой очереди, из стволов выметнуло огромные и ослепительные в утренних сумерках языки пламени, через долю секунды их обоих накрыл оглушительный грохот залпа, отдавшийся эхом от дальней кромки леса. От неожиданности немного вздрогнул даже Андрей. Девушка же буквально осела на землю, безвольно повиснув у него на руке. Ноги её подкосились, левой рукой она мёртвой хваткой вцепилась в рукав его шинели, да так, что маленькие костяшки её пальцев побелели.

– Господи!!! Так…так…так громко!! – она с перепугу таращила на него почти круглые глаза.

– Да ладно, не дрейфь! Нормально! – снисходительно рассмеялся лейтенант, поднимая её на ноги, – это с непривычки. Потом привыкнешь.

– Мне кажется, я к этому не смогу привыкнуть… – она замотала головой.

– Придётся.

Вооруженцы снова полезли по лесенке на центроплан самолёта. Чудилин же, как будто о чём-то вспомнив, потянул её к самолёту:

– А ну-ка, пойдём!

– Зачем ещё?! – она, испугавшись не на шутку, упёрлась ногами, – а вдруг он опять стрельбанёт?

– Не стрельбанёт, вон, видишь, – он показал рукой на вооруженцев, – опять полезли на крыло, – пока регулируют, никакой стрельбы не будет, пошли!

Она, крепко держа его за рукав, настырно упиралась ногами в землю. Он обернулся:

– Так, слушай! Ты мой стрелок? – он строго посмотрел на девушку.

– Да! – и упрямый взгляд из-под девичих бровей.

– А раз ты стрелок, то ты не должна бояться стрельбы! – он подождал секунду, и, стряхнув её руку, пошёл один. Она сорвалась с места, и побежала, догоняя его…

Пока шёл до Ила, стоявшего на козлах, сообразил, что, скорее всего, его дело – табак. Вряд ли у оружейников найдутся гильзы крупнее, чем те, что только что вывалились при стрельбе из окон выброса гильз в нижней части консолей штурмовика.

А вспомнил он минуту назад вот о чём: что неплохо бы им для дома сделать коптилку. А для этого требовалась гильза средних размеров, идеально 37мм, от пушки НС-37²³. Или чуть побольше…

А ещё пару минут назад, проходя мимо самолётов на стоянках, он не видел там ни одного самолёта с пушками НС-37, все с ВЯ-23. Отличить-то просто: торчит этакая оглобля из каждого крыла чуть ли не на два метра – увидишь, мимо не пройдёшь! Но, с другой стороны, может, всё-таки есть? Ведь, в конце концов, он ещё не знаком с расположением всех самолётных стоянок, может, где в отдалении и стоит звено самолётов с такими пушками? Просто он их ещё пока не увидел…

Короткий разговор с оружейниками развеял все надежды: на вооружении полка все Ил-2 были только с пушками ВЯ-23.

– Лейтенант, бери эти, – хлебосольным жестом оружейник повёл рукой в сторону выпавших на землю нескольких гильз, – для коптилки, и правда, маловаты, зато какую зажигалку козырную можно сочинить! Эх!

– Да не курю я! – махнул Чудилин в расстройстве рукой, – ладно, спасибо, мужики…

– Слышь, лейтенант! – окликнул его другой оружейник, – а ты к зенитчикам сходи, у них этого добра – как грязи! Вон они на окраине аэродрома стоят! – он показал пальцем на задранный в небо ствол 37-мм зенитки.

– И то верно, – хлопнул себя по лбу Чудилин, – спасибо! А ну-ка, пошли! – увлёк он за собой свою спутницу.

Пока топали по раскисшей земле до зенитной батареи, Чудилин успел объяснить Агнии, что такое гильза и как из неё делается коптилка.

– Ну не вечно же нам при свечке сидеть? – пошутил он, – а светильник сделаем, сразу светлее станет. Удобство!

Агния рассмеялась в ответ:

– Удобства у нас на дворе! А это так, что-то вроде масляной лампадки, что у образов ставят.

Лейтенант не нашёлся, что ответить, и продолжал идти, молча меся грязь.

Гильз на батарее тоже не оказалось – вчера эта зенитка огонь открыть не успела, а то, что настреляли пару дней назад, народ уже успел растащить.

– Не ты же один коптилку себе хочешь сделать? – усмехаясь, спросил степенный зенитчик, – Да ты не журысь, лейтенант! Вон там, за опушкой, на том конце поля, стоит ещё одна батарея – я видел, они вчера стреляли – мессеры как раз на них выскочили. Жалко промазали, – он не спеша раскурил свёрнутую загодя цигарку, – Километр отсюда, не больше. Только по полю не ходи – там дальше болотина – не пройдёшь. Вон там, – он показал рукой, – по лесу дорожка идёт, хоть и вкруговую, зато посуху. Чуть подольше получится, но зато как раз к батарее и выйдете.

Пошли по указанному зенитчиком направлению, и действительно, вышли на дорожку, которая по осеннему лесу шла в обход аэродрома. Агния шла рядом. Донимала его множеством вопросов, он думал о своём, невпопад ей отвечал. Она остановилась:

– Ну что ты всё время о другом думаешь?! Я же тебя об одном спрашиваю. А ты всё о другом думаешь, – и встретив его удивлённый взгляд, быстро пояснила: – о том, как бы умереть побыстрее!

– Это как? – насторожился Чудилин.

– А так! – она стала его передразнивать: – «где я техника найду?! Когда у меня самолёт будет?! Когда я полечу фашистов громить?!»

– А о чём ещё я должен думать? Я боевой лётчик! – вспыхнул в негодовании лейтенант, – я что, сюда прибыл на земле сидеть? Пока остальные летают? Ну, день, два… А потом будут уже в глаза смеяться! Безлошадный…²⁴

– Безлошадный? Зачем тебе лошадь? И кстати, кто такие эти мессеры, фоккеры, юнкерсы и хейнкели²⁵? Вчера в столовой о них очень многие…. Э-э… думали.

– А ты, получается, всем окружающим вчера в бошки залазила, так значит?! – опешил от неожиданности лейтенант. – И тебе не стыдно? Чужие мысли подслушивать?

Она смущённо потупилась:

– Стыдно. Очень, – она вскинулась: – а что я могу поделать? И не влазила я к ним в головы. Эти мысли у них вот так, – она покрутила пальцем вокруг своей макушки, – вьются. Никуда лезть не надо, они и так хорошо видны.

Встретив его недоверчивый взгляд, пояснила:

– Это только если надо вытащить из памяти что-то глубоко закопанное в ней, вот тогда надо в голову лезть, понимаешь?

Чудилин вздохнул, махнул рукой: мол, ладно, пошли дальше.

– А всё-таки, кто такие эти самые мессеры, фоккеры и прочие?

Он тяжело вздохнул, и, пока они шли по лесной тропинке, стал ей терпеливо растолковывать технические аспекты, касающиеся авиации противника, её деление на истребители, бомбардировщики, транспортные самолёты, и разведчики. Всё то, что является аксиомой для любого советского пилота, но совершенно непонятное для ангела-хранителя, спустившегося с небес для того, чтобы взять под личную защиту одного из этих пилотов.

– А безлошадный это кто?

– А это я! – горестно взмахнув руками, сокрушённо ответил ей лейтенант, и наткнувшись на её непонимающий взгляд, стал терпеливо пояснять: – безлошадным называют лётчика, у которого нет самолёта. Поняла?

– Ага! – ангел понятливо кивнул, – это я поняла, а скажи ещё вот что…

Так, оживлённо болтая, они подошли к небольшому сухому дереву, упавшему на дорожку, и перегородившему её. Лейтенант Чудилин подошёл с стволу. Взялся за него со словами:

– Подожди, сейчас, 10 секунд, и пойдём дальше – оно сухое!

И уже вознамерился дёрнуть, как вдруг Агния бросилась на него, и с криком:

– Стой!!! Не трогай!!! – сильно боднула головой его в бок, и опрокинула его на землю.

– Ты чего? Сдурела?! – опешил он.

– Нет, нет… Нельзя! Там смерть. Твоя смерть… – она быстро заговорила, глядя на него расширенными глазами.

– Да какая смерть, – хохотнул он, – это ж дерево!

– Нет, нет, стой!! Где-то там. Посмотри, я не знаю. Взорвётся. Должно было… Я видела, – она глубоко вздохнула, на пару секунд прикрыла глаза.

– Там, она показала рукой. Посмотри осторожно.

Чудилин, поняв, что здесь что-то не так, осторожно шагнул в ту сторону, что она показала. И стал внимательнейшим образом оглядываться. И точно! Через полминуты он обнаружил тонюсенькую стальную проволочку, идущую от ствола поваленного дерева. Заметить её было бы практически невозможно, если бы не бисеринки дождевых капель, которые, как маленькие жемчужинки, оседлали тонкую струну. Проследив глазами за проволочкой, он увидел, что она заканчивается где-то у ствола соседнего дерева. В сопровождении девушки он сделал туда несколько шагов и увидел… Ну, конечно! Вот она: среди корней и веток угадывалась ребристая тушка гранаты.

– Это что? – услышал он сзади голос девушки.

– Это – то самое, – сиплым голосом сказал он, – граната. Как ты про неё узнала?

Он протянул руку к гранате.

– Не трогай!!! – округлив глаза, завопила Агния.

– Не бойся, я умею. – он предельно осторожно, удерживая скобу, тщательно разогнул усики. После чего медленно расслабил пальцы, удерживающие скобу. Затем аккуратно вывинтил взрыватель. Агния расширенными глазами наблюдала за его манипуляциями.

– Хитрые гады. К дереву приладили. Кто бы это мог быть?

Агния продолжала молча и напряжённо наблюдать за его манипуляциями.

– Вот и всё – сказал он, – теперь не взорвётся.

– Выкинь!!!

– Зачем? Себе возьмём. Пригодится.

– Тогда дай мне!

– Не сейчас. Вот объясню, куда, как и зачем – тогда и дам. Ты вот лучше объясни мне, как же ты о гранате узнала, а?

– Я увидела взрыв. Бабах! И ты умер, – её пальчики нервно дрожали.

– Как увидела? Его же не было?

– Заранее увидела…. Ну, как бы тебе объяснить… – она замялась, нервно облизнула высохшие губы, – я могу предвидеть твою смерть. Я как бы вижу с опережением.

– И задолго ты видишь?

– Незадолго. За несколько секунд. Не больше.

– И ты должна успеть?

– Да.

Они помолчали.

– Как вчера в машине? – Чудилин пытливо всматривался в её глаза.

– Да, – она отвела взгляд.

– А если бы не успела, и я дёрнул?

– Тогда пришлось бы, как вчера – ложиться на тебя и закрывать, – она подняла на него глаза, – но я же успела и так, без этого.

Она помолчала, что-то припоминая.

– А вчера не успела, – она вздохнула, и отвернулась в сторону.

Дорога наконец-то выпетляла из кустов, впереди показалось поле, а недалеко от опушки леса расположилась зенитная батарея….

Глава 8. Схватка на дороге.

Поболтав со словоохотливыми зенитчицами минут 10, и прихватив три 37-мм гильзы, они двинулись обратно. Чудилин мог бы ещё долго трепаться с этими весёлыми девчатами, но уже с третьей минуты разговора он начал ловить на себе осуждающие взгляды Агнии, потом она стала потихоньку теребить его за рукав, а затем и вовсе толкнула локтем под ребро и когда он обернулся, сердито посмотрела ему в лицо:

– Ну, пойдём уже!

– Ладно, лейтенант, идите уже, а то ваша пассия нас побьёт ещё, чего доброго! Вы девушка, не сердитесь на нас, сидим здесь целый день, караулим, и поговорить-то не с кем! – потешались девицы-хохотушки.

И уже серьёзно, на прощание:

– Вы там поосторожнее ходите: третьего дня наводчик из соседнего расчёта пропал. А вчера нашли, мёртвого. Зарезали его.

– Кто?

– Не знаем… говорят, вроде как местные. Бандиты, бывшие полицаи, что ли. Немцев прогнали, а эти остались.

– Ладно, пошли, – Чудилин обернулся к зенитчицам: – спасибо, девчата. И за гильзы и за предупреждение.

Когда отошли метров 50, Агния дёрнула его за рукав:

– Чего ты так долго?

– Да не долго. Просто поговорил.

– Долго! – она насупилась, и несколько минут они шли молча.

– Слушай! – вдруг встрепенулась она, – а кто такие бывшие полицаи?

– Предатели своего народа. Немцы когда на нас напали, все пошли с ними воевать. Но не все, конечно. Нашлись и такие, что к немцам в услужение подались. А у фашистов ведь как: хочешь нам служить – убивай своих. Вот они и убивали.

Помолчали. Лейтенант посмотрел по сторонам.

– Слушай, а мы, похоже, немного сбились. Вроде как другой дорогой сюда шли. Ну, да. Точно! Не было вот этой ямы.

– Может, вернёмся?

– Да ладно! Всё равно в ту сторону идём. Так и так выйдем к аэродрому. Ну, чуть дольше получится…

Прошли ещё километра полтора, и по прикидкам лейтенанта, они уже должны были выйти к аэродрому, но дорога продолжала неспешно петлять сквозь лес.

– Вроде в ту сторону идём? – сам с собой рассуждал Чудилин, – в ту: вон и моторы слышно, как гоняют…

Недалеко, максимум в километре от них был слышен гул прогреваемых техниками моторов.

– Мы точно туда, куда надо, идём? – Агния тревожно смотрела на него снизу вверх.

– Точно. Скоро придём. Просто немного кругаля дадим, вот и всё. Но по любому выйдем.

Помолчали полминуты, и тут ангел выдал:

– Слушай, а борт.стрелок он же из пулемёта стреляет, да?

– А с чего ещё-то? – усмехнулся лейтенант.

– А где он стоит? Я что-то там на самолёте его не видела!

– Здрасьте-мордасти! Приехали! Да сзади же из-под фонаря торчит! Не видела она! – всплеснул руками Чудилин, – вот ей Богу, ляпнешь что-нибудь подобное на людях, мне вовек не отмыться!

– Торчит? – обиделся ангел, – да что там торчит-то?! Палка какая-то железная! А пулемёт он не такой! Колёсики где? И ствол у него вот такой, – она показала руками, – толстенький, туда ещё воду заливают. Я сама видела!!! – в запале прокричала она.

– Да где ты такое видела?

– Там!!! У себя…. Давно…. На той войне… – она осеклась.

Андрея пронзила внезапная догадка.

– Тьфу-ты! – расхохотался он, держась за живот, – да это же «Максим»! Ну, понятно, других-то пулемётов ты тогда, в Империалистическую войну, вряд ли бы увидела.

– Ох, не могу, – он хохотал, вытирая слёзы, – колёсики! Воду заливать! А-ха-ха! Ну, насмешила, давно так не смеялся!

– Я рада, что подняла тебе настроение, – сухо сказал ангел, – но ты можешь нормально объяснить?

– Ладно, объясняю нормально, – просмеявшись, Андрей немного успокоился, – то, что ты видела тогда, называется пулемёт «Максим». Они и сейчас есть, в наземных войсках, у пехоты. У нас же, в авиации, машинки посерьёзнее. Та длинная палка, которую ты заметила на самолёте, и есть пулемёт. Твой пулемёт. Он крупнокалиберный, очень мощный. Называется УБТ. Расшифровывается так: универсальный, Березина, турельный. Поняла?

– Теперь да.

Из-за ближайшего поворота выкатилась бричка. До неё было метров сорок-сорок пять. От неожиданности лейтенант даже слегка вздрогнул – так внезапно это произошло. Они бы, конечно, услышали её и раньше, но все звуки заглушал недалёкий рёв работающего авиационного мотора. На бричке ехали несколько человек.

Агния как-то сразу подобралась, насторожилась, и через секунду выдала:

– Они тебя сейчас будут убивать.

В голове вихрем пронеслись предупреждения зенитчиц об осторожности.

– Прямо здесь?

– Да, слушай, – скороговоркой тихо и быстро застрекотала она, – Они хотят тебя убить. Все трое. Сначала тебя, потом и меня. Иди спокойно, пистолет не трогай. Схватишься за него – они застрелят тебя прямо сейчас. Поравняемся с ними – и я тебя смогу прикрыть. Тогда и стреляй. А сейчас спокойно иди…

Обдумывать слова Ангела-Хранителя времени уже не оставалось. В истинность сказанного Агнией Чудилин поверил сразу и безоговорочно. Мгновенно вспотели ладони, адреналин ударил в голову, сердце в груди набрало бешеный темп. «Спокойно, спокойно» сам себе говорил Чудилин, стараясь не показать своего волнения, и мерно шагая навстречу приближающейся бричке. Теперь уже можно было разобрать, что на ней ехало четверо: три явно местных мужика и какая-то женщина. «Баба не в счёт» – мелькнула мысль.

Лошадью правил хмурый сутулый пожилой дядька со злыми, колючими глазами, за ним, развалясь на сене, полулежал широкоплечий здоровяк, недобро щурясь на идущих им навстречу людей в военной форме. На левом борту брички сидел, свесив ноги, улыбающийся молодой парнишка, в необъятных размеров кепке. Когда до брички оставалось метров десять, Чудилин разглядел, наконец-то, их четвёртую попутчицу. На сене сидела, неловко подогнув под себя ноги, и зажатая с обоих сторон парнем и здоровяком, девушка в военной форме. Голова её была непокрыта, волосы растрёпаны, губы разбиты. Из уголка рта стекала свежая струйка крови. Лейтенант встретился с ней глазами – в них билось немое «помогите!».

Бричка почти поравнялась с ними.

Парень в кепке перекинулся быстрым взглядом с широкоплечим, тот, на мгновение прикрыв глаза, деловито и коротко кивнул, и парень, не переставая улыбаться, сунул руку в сено справа от себя и быстро вынул её оттуда.

Но уже с винтовкой.

Время замедлилось: Чудилин завороженно смотрел, как поднимается вверх ствол винтовки, как медленно спадают с неё высохшие стебельки сена. Его собственная рука как-то вяло и слишком медленно (так ему казалось), расстёгивает кобуру, вытаскивает пистолет. А в трёх метрах от него дуло уже уставилось на него своим чёрным зрачком. И он чувствовал, что не успевает – парень в кепке выстрелит первым, прямо ему в лоб. Он даже на мгновение представил себе эту картину, как пуля входит ему точно над носом, и вырывая из затылка куски черепа, разбрызгивает на близлежащие кусты его окровавленные мозги. «Всё….» мелькнула запоздалая мысль.

Каким-то гибким, неуловимо змеиным движением, как распрямившаяся пружина, Агния метнулась к едущей мимо них бричке, и схватилась рукой за самый срез дула винтовки, оттолкнув его на несколько сантиметров. Тут же оглушительно бахнул выстрел. Тугой жгут пламени отбросил назад её маленькую ладошку, пуля прошла её навылет, даже не заметив преграды. Через микросекунду пуля вошла в её шею, и ничуть не замедлившись, пробила и её, и взыкнув у самого уха Чудилина, улетела дальше, сшибая ветки с деревьев.

То, что случилось дальше, Андрей потом неоднократно прокручивал в памяти, и каждый раз ему виделась падающая Агния, парень в кепке со злой улыбкой, судорожно передёргивающий затвор своей трёхлинейки, и расширенные глаза широкоплечего, который, нащупав под сеном обрез, запоздало поднимал его своими здоровенными лапами на линию огня.

Чудилин не был выдающимся стрелком, но он был лётчиком, а значит, имел быструю реакцию и верный глаз. На самом деле, всё произошло достаточно быстро: всего одной секунды ему хватило, чтобы выдернуть ТТ из кобуры и дослать патрон; первую пулю он всадил в левое плечо молодого парня (с другой стороны от него сидела девушка, и Чудилин автоматически скорректировал линию стрельбы немного правее). Мгновенно перебросил огонь на широкоплечего: два выстрела – оба в правую руку. Пожилого горбатого злыдня завалил в последнюю очередь – тот, понадеявшись на двоих молодых подельников, слишком поздно полез в карман за лежавшим там наганом, запутался в полах, зацепившись мушкой за край кармана, и не успев выстрелить, тоже получил две пули в правую руку.

Лошадь, тянувшая бричку, тревожно вздрагивая, всхрапывая, и прядая ушами, остановилась.

Метнувшись к бричке, и держа бандитов на мушке, Чудилин левой рукой схватил обрез и бросил его себе под ноги. Туда же последовала трёхлинейка, наган он взял в левую руку. Сердце бешено колотилось, вброшенный в кровь адреналин казалось, наделил тело сверхсилой и сверхскоростью.

Он наклонился к Агнии. Она лежала на земле, подогнув ноги, и прижав обе руки к горлу. Сквозь её пальцы толчками пробивались струйки крови, стекали по её запястьям и капали на землю. Одна из ладоней была разворочена пулей и обожжена. В глазах плескалась боль. Она что-то прохрипела. Андрей наклонился к ней.

– Большой, добей большого, у него….

Чудилин краем глаза заметил, как широкоплечий, натужно хрипя от боли и грузно ворочаясь, вытаскивает оставшейся здоровой рукой у себя из кармана пиджака немецкий вальтер. Ни капельки не жалея скотину, лейтенант дважды выстрелил, и с двух метров одним из выстрелов разнёс ему локоть этой руки. Куда попала вторая пуля, он в горячке боя так и не понял. Не теряя драгоценные секунды, он засунул револьвер за голенище сапога, а левой рукой схватил выпавший из руки бандита небольшой немецкий «Вальтер».

Весь бой длился не более 5…6 сек. Девушка на бричке так и продолжала сидеть, с широко раскрытыми глазами, ошарашенно глядя на окружающее её действие. С обеих сторон она была забрызгана кровью раненых бандитов, которые, мыча, хрипя и подвывая от боли, судорожно дёргались, лежа на сене. Бросив «Вальтер» на землю, лейтенант Чудилин поднял трёхлинейку, затем быстро сунул ТТ в кобуру, и не теряя ни секунды, перехватив винтовку поудобнее за цевьё, от души впечатал приклад в лоб молодого бандита. Плечистого постигла та же участь, только по затылку – он лежал в телеге ничком, лицом вниз. Пожилой дядька, увидев такие расклады, попытался увернуться от приклада, поэтому получил им дважды – сначала по горбу, потом уже и по голове.

Лейтенант малость отдышался, и от души вмазал каждому по башке ещё по разику – для верности. Надёжно вырубив всю троицу, Андрей, бросив винтовку, наклонился опять к Агнии. Осторожно подхватил её снизу под плечи, бережно приподнял, заглянул в глаза. Она была в сознании, что-то пыталась ему сказать.

– Всё, всё, спокойно, – приговаривал лейтенант, – всё хорошо, мы их сделали. Больше не рыпнуться. Отбегались, сволочи. Ты полежи спокойно. Ведь ты не умрёшь? Ведь так?

20. Ил-2 – основной самолёт штурмовой авиации, имел бронированный корпус (бронирован был только нос и средняя часть фюзеляжа) и мощное вооружение. Экипаж: два человека – лётчик и бортстрелок. Полётный вес более шести тонн. Чтобы таскать всё это хозяйство, самолёт был оснащён рядным двигателем водяного охлаждения мощностью 1720 лошадиных сил.

21. центроплан – та часть крыла, которая непосредственно примыкает к фюзеляжу, а точнее, та его часть, что ограничивается стойками шасси.

22. ВЯ-23 – авиационная пушка «Волков-Ярцев, калибр 23мм», устанавливались на Ил-2

23. НС-37 – авиационная крупнокалиберная пушка «Нудельман-Суранов, калибр 37мм», с 43-го года устанавливалась на отдельных партиях Ил-2, проходивших войсковые испытания.

24. «безлошадный» – лётчик, у которого временно нет самолёта.

25. сленговые названия немецких самолётов, распространённые у советских лётчиков.