Читать книгу: «Горбатый Эльф», страница 27

Глава 27. Поединок

На залитом солнце косогоре росли старые одичавшие яблони. Когда-то здесь был сад, и жили люди. Очень-очень давно – от некоторых яблонь остались только извивающиеся змеями серебристые стволы с давно осыпавшейся корой, окруженные порослью дичка. Другие были еще живы, их ветви клонились до земли под тяжестью жестких зеленых плодов с темным чахоточным румянцем на бочках. Брейд сорвал яблоко покрупнее и поспелее на вид, надкусил, старательно разжевал, и отшвырнул огрызок.

– Зубы переломаешь. Эй, Балтазар – привал!

– Не рано ли? Всего ничего прошли.

– К сожалению, мне надо передохнуть. Бессонная ночь сказывается.

Все, как по команде, уставились на Брейда. Он был бледным, с черными кругами под глазами – но точно так же он выглядел всю прошедшую неделю. Чтобы Брейд признался в слабости, ему должно быть совсем уж плохо. Никто не стал задавать вопросов, уселись в кружок под тенистым деревом, каждый со своим яблоком в руке.

– Может, соберем их, испечем на костре? – спросила Тайра, морщась от терпко-кислого вкуса во рту.

– Попозже. Сначала уточним кое-какие детали по поводу нашего маршрута. Тайра, вспомни, пожалуйста, все, что тот мальчишка рассказывал тебе о колдуне, своем хозяине?

– Ну, ему то ли сто одиннадцать, то ли сто тридцать семь лет… – Брейд краем глаза заметил, как ухмыльнулся Видий, – он злой, трусливый и жадный, иногда лечит людей, охраняет край от ракайских солдат… Кажется, все.

– А как звали его, не помнишь?

– Готфрид, кажется.

– Все правильно, герцог Готфрид Ильмарский, некоторые подозревают его в колдовстве. Твой эльф, как я и предполагал – тот самый мальчишка-раб, который прошлым летом передал мне карту пещеры.

– Так это была ваша карта?

– О чем я тебе говорил – мы попадем прямо в объятия Готфрида, – вмешался Видий.

– Подожди. Ланс, расскажи, пожалуйста, поподробнее о той вылазке Фаркенгайта в Ашеру, где тебя покусала собака. Что вообще ваш отряд делал в Кадаре? Зачем вам понадобилось преследовать моих людей – даже если допустить, что Фаркенгайт не знал, что это мои люди, какое ему было дело до парочки разбойников, едущих из Синтейна в Кадар?

Брейд видел, как съежилась Тайра и пожалел, что допрос ведется в ее присутствии.

– Мы остановились в Тилуане, на постоялом дворе. Наутро собирались ехать дальше, в лесную деревню, где, по слухам, прятался один из взбунтовавшихся баронов. Тех двоих мы еще вечером видели, они с нами в харчевне ели – но тогда мы не знали, кто они. Ночью Фаркенгайт разбудил нас и велел их схватить, вроде бы он получил информацию, что это преступники. Мы вломились к ним в комнату, но там никого уже не было. Тогда Фаркенгайт приказал нам догнать их, если получится – взять живьем, чтобы допросить. И, главное, забрать у них какой-то важный документ. Сказал, что все получат хорошее вознаграждение. Его кто-то нанял, как мы поняли.

– Не знаешь, кто?

– Один из наших ночью выходил по нужде и видел, как Фаркенгайт разговаривает во дворе с каким-то знатным господином.

– Не говорил, как он выглядел?

– Нет, к сожалению. Я не думал, что это имеет значение, иначе бы расспросил.

– Не важно, Ланс. Можешь посмотреть на него сейчас, вот он сидит.

Видий вскочил на ноги.

– Ты с ума сошел, Брейд?

– Пожалуй, да – иначе давно бы понял очевидное. О карте я рассказывал двоим – тебе и Ашве. Но только ты знал, что я посылаю своих людей на разведку в пещеру. И даже тебе я не стал говорить, где она находится. Ты уехал из моего замка в тот же день, что и Риггид с Отисом. Вернулся через месяц, а вчера ты сам сказал, что прошлой осенью был в Тилуане. Там ты и нанял Фаркенгайта.

– Брейд, это просто дурацкое совпадение. Наш с тобой разговор мог кто угодно подслушать…

Видий поймал направленные на него взгляды. Полный ужаса – Литании, острый, как нож – Тайры, задумчивую тяжесть в глазах Балтазара и Ланса. У одного только Брейда выражение лица осталось прежним: холодное внимание, и более ничего.

– Ладно, сдаюсь. Я идиот, мне надо было сразу все тебе рассказать – но погибли твои люди, и я чувствовал себя виноватым. Надеюсь, ты все-таки поймешь меня и простишь.

Когда я узнал о пещере, я понял, что это единственный наш шанс. Плевать на диковинное оружие, плевать на амулеты – тайрин шарик, конечно, оказался хорош, любой разведчик за него глаз бы отдал – но все это мелочи по сравнению с драгоценными камнями. На них можно нанять армию, любую армию, десятки тысяч наемников, и уничтожить Янгиса за месяц. Брейд, я хотел только одного – видеть тебя императором. Сколько раз мы с тобой говорили… А тебя не интересовало ничего, кроме амулетов. Какие-то Ключи, какое-то познание судьбы, вся эта мистическая дребедень. Ну, хорошо – собрал бы отряд и пошел в пещеру, так нет, отправил туда двух остолопов. Даже если бы они не погибли, нагребли бы мешок драгоценностей – и все, ищи ветра в поле. Я хотел забрать у них карту, а потом привести в пещеру хотя бы сотню воинов и вывезти драгоценности. И подарить тебе империю, которой ты достоин.

Фаркенгайт не справился, карта исчезла, теперь мы знаем, куда, – он кивнул на Тайру, – а ты лежал на кровати и писал стихи. Вот тогда я и взял у тебя оригинал. Если бы ты согласился на восстание, я возвратил бы тебе карту в ту же минуту, но ты решил действовать другим путем – через Литанию, отдать ей Ракайю. Тогда мне это показалось глупостью, сейчас я готов признать твою правоту. За карту прости, сейчас я тебе ее верну.

– И, чтобы никто не мог оспорить права Литании на престол, ты решил на всякий случай убить Тайру? Ты трижды предал меня, – Брейд вытащил меч из ножен и шагнул к Видию, – защищайся.

– Брейд, клянусь, этого я не делал. Я просто пытался угомонить взбесившегося пса, чтобы он не выдал нас, а он кинулся на меня. Я готов извинится перед Шмелем за царапину на его шкуре и отдать ему свой обед, – Видий дружелюбно улыбнулся Тайре.

– Я стояла на тонувшей кочке, а ты заставлял меня прыгнуть в трясину! Когда я отказалась, ты просто бросил меня – и сама прекрасно утону, да только Шмель тебе мешал – лаял, звал на помощь, вот ты и решил зарубить его. Ты и матроса того убил, я сразу поняла, – Тайра почти кричала, не помня себя от злости. Но тут до нее дошло, к чему могут привести ее слова, и она замолчала, растерянно глядя на Брейда.

– Он был шпионом Янгиса и увязался с нами, чтобы узнать наш маршрут. Брейд знает об этом. А ты могла перепрыгнуть, просто перепугалась.

– Освободите поле боя.

– Не надо, Брейд, – Литания ласково, как ребенка, взяла его за руку, – пусть он просто уйдет от нас.

– Она дело говорит, – поддержал Балтазар, – сейчас нельзя тратить время на драку, и так уже полдня потеряли. А этот, если виноват, пусть проваливает.

– Простите меня, госпожа, – Брейд высвободил руку и холодно поклонился, – возможно, я лишаю вас единственной поддержки, но из Видия получится очень плохой император. Не лучше Янгиса.

Он отстранил Литанию и вытолкнул Видия на открытую лужайку между деревьями. Губы Литании кривила нехорошая усмешка. Все события со дня отъезда из Дафноса приобрели ясность и смысл. Значит, Брейд просто подарил ее лучшему другу. Для него она всего лишь корона, полоска блестящего металла, которую Брейд не пожелал надеть на свою голову. А вот Видий не побрезговал престолом, сразу же запел о любви. Они оба не лучше Янгиса. Пусть дерутся, если хотят.

– Чего ты ждешь, доставай меч.

– Я не буду драться с тобой, Брейд. Ты сильный боец, раньше я не смог бы справиться с тобой. Но сейчас ты отравлен и еле держишься на ногах. Я не стану сражаться с умирающим.

– Защищайся, или я зарублю тебя, как свинью, – Брейд замахнулся, Видий заглянул в его побелевшие глаза, и понял: еще миг – и меч действительно опустится ему на голову. Он отступил и неохотно встал в стойку.

– Я вызываю тебя на Божий суд. Обвиняю тебя в предательстве, гибели двух моих слуг и покушении на жизнь госпожи Тайры. Призываю Единого Всевидящего быть свидетелем моей правоты и да будет мне порукой его справедливость.

– Я клянусь, что в гибели твоих слуг нет моей вины, и что я не пытался убить госпожу Тайру. Призываю Единого Всевидящего быть свидетелем моей правоты и да будет мне порукой его справедливость, – довольно твердо ответил Видий.

Мечи скрестились.

– Его что, и правда отравили? А ведь похоже на то, – пробормотал Балтазар.

– Он был на суде у Янгиса, – ответил Ланс, – он ничего ни ест и пьет какие-то настойки. Я видел.

Брейд стоял выше по склону и медленно шел на Видия, нанося косые удары сверху, спокойно и методично, как жнец в поле. Видий не пытался атаковать, отводил падающий на него меч и отскакивал так далеко, что иногда это выглядело почти бегством.

– Брейд, все, что я делал, было ради тебя и Ракайи! – выкрикнул Видий, но только зря дыхание сбил: ответом ему был следующий удар.

Звон стали стал более редким, противники понемногу выдыхались. Они вышли на ровную площадку, но Видию это не помогло – Брейд стал разнообразить выпады. У Видия уже не хватало сил на прыжки и увертки, и он перешел в атаку, о чем тут же пожалел – меч был выбит из его руки.

– Подними, – сказал Брейд и остановился, чтобы протереть глаза. Его лицо было залито потом.

Видий заметил пот и тяжело вздымающуюся грудь. Теперь он снова кружился и отскакивал, заставляя противника как можно больше двигаться, изматывая его, но чувствовал, что рука уже начинает дрожать. Он пропустил удар, клинок рассек куртку и звякнул по кольчуге, боли не было. Попробовал атаковать, опять чуть не потерял меч – и увидел, что Брейд согнулся пополам и зашелся в приступе лающего кашля.

– Все, Брейд, достаточно. Каждый из нас по-своему прав. Я уйду.

Брейд, не переставая кашлять, замотал головой. Когда он, наконец, выпрямился, стало видно, что его борода вымазана кровью. Он снова встал в стойку. Ланс подошел к нему и положил руку на плечо.

– Брейд, ты не можешь больше сражаться. Я буду биться вместо тебя, Вы не против, граф?

– Отойди. Я сказал – пошел вон! – прохрипел Брейд.

Это было не похоже на поединок, скорее уж на агонию. Оба берегли остатки сил, обменивались несколькими ударами и, шатаясь, расходились в стороны. Опять сходились. Видий уже не пытался щадить Брейда, метил то в голову, то по руке. Зрители, как завороженные, подходили все ближе в ожидании последнего удара. Литания без остановки шептала какую-то молитву.

– Да прекратите же! – Тайра вытащила шарик и терла между ладоней, как будто хотела высечь из него огонь, – ЭРВИН!!!

– Не три ты его так сильно, он все-таки стеклянный, а не алмазный, – сказал эльф, выбираясь из-под веток яблони.

– Посмотри, они тут… Сделай что-нибудь!

– Уже ничего не сделаешь, Брейд же объявил Божий Суд.

– Ну и что?! Забери одного из них куда-нибудь, хоть в прошлое, хоть в будущее!

– Нельзя. Если прервать поединок, оба вскоре умрут. Знали бы вы, какие силы вызываете, когда клянетесь или вот такое устраиваете, – Эрвин кивнул на поле боя, где противники обменялись еще двумя-тремя ударами и снова разошлись.

– Какие еще силы? Он же Единого в свидетели призвал. Единого МИЛОСЕРДНОГО!

– Можно подумать, что вы к Его милосердию обращаетесь. Нет, к одной только справедливости – как вы ее понимаете.

– Ты только трепаться можешь? Больше ничего?

Эрвин уселся в траву, прислонившись спиной к яблоне.

– Садись и смотри. Неужели ты сомневаешься, на чьей стороне правда?

Тайра отошла подальше. Эльфам плевать на людей. Все кончено.

Снова лязг стали. Видий отскочил, Брейд сделал слишком длинный выпад и упал на одно колено. Видий шагнул вперед – кажется, чтобы подать ему руку. Небрежный взмах вслепую – лишь бы отмахнуться от помощи, и Видий, скривившись, зажимает рану на голени.

– Хватит! Брейд, хватит! Божий Суд до первой крови!

Глухие удары грохотали в ушах Брейда, почти заглушая эти далекие бессмысленные крики, но он понял и ответил:

– Нет. Мы будем драться насмерть. Вставай, или умрешь на карачках.

На Брейда было страшно смотреть – серая мокрая маска с пустыми глазами, окровавленный рот.

– Хорошо. На ноги подняться хоть дашь? Ладно, драться – так драться.

Теперь Видий бился всерьез. Он почти не двигался с места, перенеся тяжесть на здоровую ногу, но рубил наотмашь, вкладывая в каждый удар всю боль и отчаянье. Исход поединка уже не зависел от скорости и ловкости, только от грубой силы. У Брейда ее не осталось. В последний раз он перехватил падающий клинок над самой головой и медленно-медленно отжал лезвие в сторону. Снова закашлялся, замахнулся и упал плашмя вслед за своим мечом. Видий постоял, посмотрел на него, сел на землю и задрал штанину. Рана была неглубокая, но кровь текла широким потоком.

– Переверните его, – Литания нащупала бьющуюся жилку на шее Брейда, – и дайте воды.

Ей протянули сразу три фляжки.

– Позвольте мне, госпожа, я умею – Эрвин взял одну из фляжек, смочил Брейду лоб и влил несколько капель в полуоткрытый рот. Литания, нахмурившись, смотрела, как невесть откуда взявшийся мальчишка массирует виски и уши Брейда, потом кивнула и занялась Видием.

– Ногу дайте, надо промыть рану.

Литания смыла кровь и бинтовала рану полосками ткани, отрезанной от нижней юбки. Видий наклонился к ней и тихо сказал:

– Я хочу, чтобы вы знали: вы мне нравились. Мне и правда нужна была ваша корона, но вы сами – намного больше. Надеюсь, вы хоть пару раз вспомните обо мне.

– И поэтому вы решили убить мою дочь?

– Я не стал бы ее убивать, хотя она терпеть меня не может, – улыбнулся Видий. Помолчал и добавил, уже серьезно, – но ночью, на болоте, мной овладел страх. Возможно, я действительно хотел оставить ее на волю судьбы, чтобы она не погубила нас всех, я не знаю. Скорей всего, я вернулся бы, не смог бы ее бросить. Литания, даже если я виноват, поверьте: сейчас нельзя идти в пещеру, это смертельная ловушка. Отговорите их, прошу вас.

– Замолчите, иначе я сама вас зарежу, – Литания затянула узел, – а теперь уходите. Как можно быстрее, пока Брейд не пришел в себя.

– Куда мне идти?

– Куда хотите. Мне все равно, выживете вы, или нет.

Видий дохромал до своей котомки и обернулся. Все смотрели на него, не говоря ни слова. Он снял с пояса меч и, опираясь на ножны, заковылял вниз по склону, в сторону Тилуана. Немного погодя из зарослей донесся глухой звон железа – Видий вырубал себе посох.

Врачебное искусство эльфа возымело должное действие, Брейд уже полусидел, опираясь на локоть, и пил неизвестно откуда взявшееся вино из незнакомой фляжки. Напиток не причинил Брейду ни малейшего вреда.

– Ты кто, мальчик? – спросила Литания.

– Он мой друг – он раб Готфрида Ильмарского, – ответили Тайра и Брейд почти хором.

– Я – Эрвин, госпожа – ответил эльф.

Тайра насторожилась: она же помнила, что эльф запретил произносить его имя.

– К Готфриду я не вернусь, – ответил он Тайре, и вновь обратился к Литании:

– Я пришел отвести вас в пещеру, в прошлом году я обещал это вашей дочери.

Да, Тайра упоминала об уговоре. И еще она называла этого мальчишку…

– Ты – эльф? – спросил она напрямик.

– Да, госпожа. Вставайте, нам пора идти. Янгис будет здесь к концу дня.

– Значит, нас действительно преследует император собственной персоной?

– Да. И с ним Чистейший, Третий. Он выслеживает вас не хуже легавой собаки.

Дорога постепенно поднималась в гору. Брейд остановился, чтобы перевести дыхание, и подозвал идущего следом Эрвина.

–Тайра уверена, что ты можешь провести нас через пещеру. Я и сам хотел бы туда попасть. Это безопасно?

– Я этого не говорил, ваша светлость. Но другого шанса остаться в живых ни у кого из вас просто нет.

– Мы можем пойти через перевал.

– У Старой Крепости Янгис разделит отряд надвое. Сам отправится к пещере – ему тоже хочется добраться до сокровищ, часть всадников пошлет в сторону Марсы. Он купил новых коней в Тилуане. Завтра к вечеру они догонят нас и перебьют.

– Откуда ты можешь это знать? Ты что, тоже провидец?

– Я эльф. Мы умеем перемещаться в пространстве и времени.

– И ты видел наше будущее? Тогда ты должен точно знать, куда мы пойдем, если ты видел нас убитыми…

– В случае с перевалом – да. А если пойдете в пещеру – там еще штук пять вариантов для каждого из вас. Прошлое неизменно. Ну, почти. А будущее – это целый букет возможностей, и мы, в отличие от людей, можем подробно рассмотреть каждый его стебель.

– Примерно так я и представлял природу времени. Для своего возраста ты неплохо разбираешься в философии. Ну а теперь объясни, почему я должен тебе верить? В мире полным-полно предсказателей, кому-то удается что-то угадать, кому-то нет. Я не стану рисковать жизнью своих друзей без надежных доказательств.

– Никто не верит на слово, прямо обидно, – с этими словами Эрвин исчез, Брейд даже поводил рукой вокруг себя, вот тут же он шел, с левого края тропинки. И увидел его довольную рожицу, выглядывающую из-за скалы, стоящей далеко впереди.

– Я видел однажды подобный фокус. В Гилатиане, на собрании секты Идущих. Их учитель точно также появлялся ниоткуда, даже, по-моему, летал.

– Там было только отражение. Зеркала и немножко магии. Где вы видите здесь зеркала?

– Ты что, тоже был на собрании?

– Ну да, я как раз и ставил то зеркало.

– Ну-ну. Оказывается, я многого не знаю о тебе. Тогда, может быть, объяснишь мне, что означает слово «Идущие»? Куда они путь держат?

– Идущие к смерти, естественно. Сами-то они считают, что идут к великим победам. Ну как, вы убедились, что эльфам подвластно пространство и время?

– Не вполне. Про пространство я уже поверил. А что насчет времени?

– Даже не знаю, что придумать. Хотите, пирожок горячий принесу?

– Ты его стащишь из кухни в Тилуане, если умеешь мгновенно перемещаться. Дам тебе задание посложнее. Про будущее можно что угодно насочинять, так что лучше отправляйся в мое прошлое и расскажи мне что-нибудь, о чем могу знать только я. Сумеешь?

– Конечно. Ерундовое задание. Но вдруг я обнаружу что-то, о чем вам неприятно вспоминать?

– Не беспокойся. Я не совершал ничего такого, о чем не мог бы рассказать тебе сам.

– Значит, вы уникум. Единственный человек в это мире с абсолютно незапятнанной совестью.

– Любое пятно кажется светлым на черном фоне, – ухмыльнулся Брейд.

На этот раз эльф объявился на десять шагов впереди и выглядел несколько смущенным.

– Что ты там раскопал? Студенческую попойку? Посещение салемского борделя?

– Вы уверены, что хотите это знать?

– Или ты выполняешь наш договор, или с этой минуты я считаю тебя мошенником, и мы идем на Марсу.

– Воля ваша, герцог. Вы помните, что сказали своей жене через месяц после свадьбы, когда выпускали ее после трехнедельного заключения в башне?

Брейд поморщился. Да, эльф постарался – выискал самый мерзкий и унизительный сюжет в его жизни.

– Приблизительно да.

– Вы сказали так: – «Я не могу всю жизнь держать вас взаперти, как зверушку. Я готов предоставить вам свободу, но запомните – если вы снова выйдете за рамки приличий, на этот раз я убью не вашего любовника, а вас». Кстати, этот несчастный парень вам не снится?

– Я был уверен, что вижу сцену насилия, пока она не закричала: – «Что ты наделал!». Скорей всего, тот конюх просто не посмел отказать своей госпоже. Остальных я не убивал.

– Вы до сих пор не поняли, зачем Миранда так явно, как будто на показ, изменяла вам?

– Она была одержимой. Распутной. Наслаждалась моим унижением.

– Да нет, все не то. Просто она хотела умереть и не могла решиться наложить на себя руки. Одержимой она и вправду была, только не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Сивилла – всего лишь женщина, связанная с кем-то из бессмертных. Бессмертные, конечно, разные бывают– но Миранда дружила с обыкновенным лесным духом, он даже пытался ее спасти. Ваша светлость, неужели вы не знали, что до свадьбы Миранда была обручена с графом Виндомом?

– Я слышал об этом. Считал, что она должна быть признательна за избавление от этого наглого тупого подонка.

– Правильно, он таким и был. А кроме того, Виндом был могучим и бесстрашным воином, красивым, как… ну, как эльф. И он обращался со своей невестой, как с прекрасным цветком, дышать на нее боялся. Миранде было всего шестнадцать, он был ее богом.

– Почему она мне не сказала?!

– Миранда боялась и ненавидела вас. Была уверена, что вы и так все знаете. Вы и знали бы, но в то время вас занимали только собственные утраты – потеря близких и невозможность завершить ваше образование.

– Я поверил бы в твою версию, но ведь и в Салеме она продолжала в том же духе. Там-то кому ей было мстить?

– Она и не мстила. Подрабатывала предсказаниями, воспитала приемную дочку, выдала ее замуж с хорошим приданым. А потом захотела родить собственного ребенка. Она понятия не имела, что тот гвардеец – жених ее горничной. Миранда слишком часто думала о смерти, вот и приманила ее к себе.

– Достаточно, Эрвин. Ты убедил меня в своих способностях, мы пойдем в пещеру. А теперь сделай так, чтобы я тебя больше не видел.

Эльф послушно растворился в воздухе.

Темный дым, заволакивавший сознание Брейда во время поединка, снова выполз откуда-то из-под ребер. Значит, он все-таки подцепил эту заразу у хоггопоклонников. Или она всегда в нем сидела в ожидании своего часа? Черный морок гнева, иногда он выпускал его на свободу. Не сейчас. Эльф ни в чем не виноват, Брейд сам потребовал доказательств. Кто мог знать, что мальчишка наткнется именно на эту историю, вроде бы давно погребенную под фундаментом его дальнейшей жизни? Хотя… Во время болтовни о пятнах на совести в памяти мелькнуло именно это: горящие корабли и перекошенное страхом лицо того паренька, пытавшегося голой рукой оттолкнуть падающий на него меч.

Похоже, эльф умеет читать мысли. Тогда его доказательства ничего не стоят – зачем путешествовать во времени, вполне достаточно порыться в воспоминаниях. Надо будет подумать об этом позже, когда перестанет мерещиться хорошенькое личико Миранды с оленьими глазами, полными яростного вызова. Впервые Брейд радовался тому, что яд с каждым днем все сильнее разрушает его тело. Только довести бы их всех до Салема живыми, никого больше не потерять по пути.

Целительное действие эльфийской магии понемногу сходило на нет. Чем круче становились подъемы, тем меньше сил оставалось у Брейда. Вскоре его обогнал Балтазар, чуть позже появилась и Литания. Некоторое время она молча шла рядом, потом спросила:

– Почему вы не рассказали про отравление?

– Я не хотел лишать людей надежды. Не слишком весело идти вслед за подыхающим вожаком.

– Мне-то вы могли сказать. Я бы попробовала помочь – я немного разбираюсь в травах.

– Я принял все возможные противоядия еще в Гилатиане, иначе давно бы последовал за графом Виндомом. И у меня есть целая коллекция настоек от одной деревенской знахарки. Она неплохо знает свое дело, судя по тому, что я еще жив. Надеюсь, что и до Салема дотяну.

– Говорят, в Салеме есть очень хорошие врачи.

– На них я и рассчитываю, – соврал Брейд, – ну а в крайнем случае с вами останется Ланс. Я написал завещание на него, так что мое поместье в любом случае окажется в вашем распоряжении. А если в пещере действительно хранятся сокровища, он сумеет собрать войско и вернуть вам престол. Я предполагал, что это сделает Видий, но Ланс неплохо показал себя в походе, думаю, что он справится.

– Поэтому вы и поручили Видию меня обхаживать? Ради престола? – голос Литании срывался от гнева.

– Ради Ракайи. Я попросил Видия оберегать вас и помочь вам свергнуть Янгиса, а «обхаживал» он вас, как вы выразились, по собственной инициативе. Я считал, что ваши чувства взаимны.

Литания ответила ему неловкой пощечиной, концы пальцев слегка мазнули по виску Брейда, и это разозлило ее еще сильнее.

– Вы торгуете мной, как лошадью на базаре! Империя, корона, Ракайя – а я только ступенька у подножия трона?!

Брейд поймал Литанию за запястье и не дал ей убежать назад по тропинке.

– Литания, ну перестаньте, не плачьте. Лаэрта, Лита, но ты же сама всегда отталкивала меня… Пойдем, а то нас догонят, и все увидят, какая ты зареванная…

Брейд осторожно вел почти ослепшую от слез Литанию по тропинке, не позволяя себе даже стереть мокрые потеки с ее щек. Все неправильно, все слишком поздно.

– Лита, я хотел бы всегда быть рядом с тобой, но это не в моей власти. Не думай обо мне и живи дальше. Ради детей, и да, ради Ракайи.

– Я соберу войско, Брейд. Даже без Ланса, сама – я знаю многих, кто откликнется. Я же вижу, что Янгис уничтожает Ракайю. Но пока ты жив – почему мы должны делать вид, что едва знакомы? Сколько бы нам не осталось, это наши дни.

– Я не имею права привязывать тебя. Я уже труп, Лита. Бравиет протянул пять лет с помощью лучших врачей Кадара, и твоя мать не отходила от его постели в последние два года. Я не хочу такой участи ни для тебя, ни для себя.

– Тогда вообще никто не должен привязываться друг к другу – ни один человек не знает, что его ждет завтра. Мы оба можем погибнуть в пещере. Или только я, а ты останешься жить. Зачем убивать настоящее ради будущего, которое может не наступить?!

«Хуже уже не будет» – подумал Брейд и сделал то, чего ему больше всего хотелось в последние несколько минут: достал сравнительно чистый, хотя и слежавшийся в кармане, платок и вытер мокрый нос Литании. Дальше они шли вместе.

– Посмотри, что с ним творится, – Тайра показала Лансу шарик, неожиданно выпустивший сноп золотых лучей и снова принявший прежнее обличье, – жаль, что я не всегда понимаю его.

Эльф весьма кстати возник рядом.

– Эрвин, а что означает пучок золотых лучей? Только что вспыхнул и погас.

– Иногда у шариков бывает хорошее настроение.

– Как он может радоваться и давать советы, если это простое стекло?

– Не совсем простое. Когда-то один астролог вложил в него треть своей души, отправляя сына в дальнее плаванье.

– И как, это помогло его сыну?

– Поначалу помогало. Ну а потом Путеводная Звезда отговорила парня от выгодной сделки – задешево купить большой фальшивый алмаз, и еще помешала похитить юную, но очень опасную ведьмочку, вот он и продал амулет одному фокуснику. Вскоре парень погиб в пьяной драке. Потом шарик еще много раз перепродавали, никому он не нравился; так, в конце концов, он и оказался на алтаре. Люди не любят, когда их отговаривают от ошибок.

– Бедный астролог… И себя изувечил, и дурака не спас. Как можно жить без куска души?

– Получше, чем многие – она у него и без этой трети большая была.

Тайра задумалась. Что-то в этой истории зацепило ее – то ли досадное сходство неразумного сына с нею самой, то ли неразрешимый вопрос – стоит ли пытаться спасать дураков. Наконец, она собралась с духом.

– Ланс, ты не мог бы отстать шагов на двадцать? Мне нужно кое о чем спросить Эрвина, – и сама пошла побыстрее, чтоб не слишком растягиваться

– Ты не знаешь, этот… – Тайре трудно было произнести его имя, но она все-таки договорила, – этот Видий выживет?

– А тебе не все равно? Если хочешь, гляну.

Эльф исчез и возник шагов на пять сзади Тайры. Промахнулся.

– Пока ничего нельзя сказать. Если все-таки потащится в пещеру – то помрет, еще по дороге. А решит пойти на Тилуан – может, и выживет, если с охотниками не разминется.

– Ты можешь на это повлиять?

– Смотря чего ты хочешь. Ага, понял, – еще одно мгновенное исчезновение, – ну все, нашли они его. Я оленя в его сторону погнал. Странные вы существа: то убиваете из-за грубого слова, то спасаете злейшего врага. Из-за него погиб твой отец, он хотел утопить тебя – даже я не стал бы помогать на твоем месте.

– Он мог раз двадцать убить Брейда, и не сделал этого. Только защищался, рискуя своей жизнью. По-моему, он заслужил, чтобы и над ним хоть кто-то сжалился.

Эльф посмотрел на Тайру с уважением.

– Давай я твои яблоки понесу.

Тайра с радостью избавилась от увесистого узелка, он ужасно мешал собирать росший на обочине кизил.

– Эрвин, а ты не слышал нарратскую легенду о пяти птицах? Там была дама на единороге, мне почему-то кажется, что она из ваших.

– Слышал, конечно – это же про мою маму. Она не очень-то любит вспоминать эту историю, всего четыре раза рассказывала.

– Подожди, это когда было? Я так поняла, что этой легенде лет триста.

– Ну, около того. Ты что, не знаешь, что эльфы бессмертны?

– Тогда та дама не могла быть эльфийкой, она же умерла.

– Это у вас она умерла. Если тебе интересно, я расскажу. Ты же ее пра-пра… ну, в общем, внучка в семнадцатом колене.

– Расскажи. Я что-то такое предполагала, поэтому и спросила тебя.

– Когда-то мама жила на холмах Наррата, у озера Иэр. На Празднике Первоцветов – у нас много праздников, когда эльфы собираются вместе, – она познакомилась с моим отцом. Они назначили свадьбу на тот же день следующего года, в память об их первой встрече. Но беда была в том, что отец жил в горах, и не мог перебраться к маме, иначе наша долина осталась бы совсем без эльфов и захирела. А мама любила Наррат, особенно Иэр, ей не хотелось покидать свою родину. В ночь перед свадьбой она решила в одиночестве покататься вокруг озера, и обещала вернуться к рассвету.

Мы все умеем делать наше тело… ну, материальным, что ли, но только ненадолго. Иначе навсегда в нем застрянешь, тогда только смерть поможет вернуться в наш мир. Вообще-то воплощаться ужасно неприятно, примерно, как тебе надеть латы в жаркую погоду, но мама любила. Ей нравилось плавать в озере, скакать на единороге и ощущать удары ветра в лицо, есть человеческую пищу. Ну, в общем, мама каталась всю ночь, потом ей захотелось увидеть восход солнца. А потом она почувствовала, что ее тело стало твердым, как скорлупа, и она больше не может превратиться в свет. Дальше ты знаешь, эта ваша легенда на удивление правдива.

– И эльфы не спасли ее?

– Как они могли ее спасти? Сразу убить? Или отнять у князя, чтобы она еще лет шестьдесят дожидалась своей свадьбы? Она выбрала свой путь и должна была пройти его до конца. Она сама говорит, что заслужила это: слово свое нарушила, единорога загубила, а он был один из последних в вашем мире. Даже у нас их мало, иногда они сбегают к вам, но очень редко.

– А свадьба? Как я понимаю, твой отец простил маму?

– Он-то конечно – отец даже рвался воплотиться вслед за ней и драться с князем Нарратским, еле удержали. А что свадьба? Она состоялась в назначенный день, ведь гости были уже приглашены. Ну, по-другому у нас со временем, вам это объяснять бесполезно.

Ланс шел последним, и ему было грустно. Для него никого не было ближе, чем эта девочка. Он не позволял себе думать о будущем – понятно же, что в Салеме ее выдадут за какого-нибудь знатного и богатого сеньора. Как можно выдать Тайру замуж против ее воли, он не очень представлял, но потомок обедневшего рода, к тому же практически лишенный наследства – уж точно не пара для дочери ракайской императрицы. Поэтому он просто радовался каждому часу, отпущенному судьбой, рядом с этой девушкой, живой и яркой, как пламя свечи. Воображал ее сестричкой и старался не замечать, что сердце начинает колотиться слишком быстро, когда она улыбается ему. Время изгнания и бегства оказалось лучшим, что было в его жизни.