– В принципе можно и не вмешиваться, а просто подождать, – продолжил развивать свою мысль мастер, – Аби успокоится, приток энергии, питающей и поддерживающей изменения, прекратится, и наша флора, ведущая себя как фауна, вернется в нормальную форму. Но…

Мы понимающе переглянулись. Вот именно «но»!

Ситуация в мастерской усугублялась тем, что всем растениям здесь хозяйкой была дриада. Даже тем, которые купил-принес кто-то другой. Она приглядывала, заботилась, создавала наиболее благоприятные условия всей зелени в мастерской, не деля на свою и чужую. Как итог – трансформированные растения, обзаведшись псевдоразумом, в упор никого, кроме нее, видеть не видели и других хозяев знать не желали.

Марта, например, покусанная при попытке усмирить собственную настольную орхидею, обиделась на нее насмерть и пообещала выбросить неблагодарную тварь на помойку при первом удобном случае! Разломана кадка пальмы, изгрызена стойка, покусаны стражники.

Фиалки поудирали из горшков и расползлись по мастерской.

Кусачая же орхидея, наоборот, оказалась дивно усидчивой – пыталась цапнуть всех, до кого могла дотянуться, а до кого дотянуться не могла, в тех плевалась едкой вязкой слюной-соком, но своего места не покидала. Шипела, свивала ставшие змеино-гибкими стебли в гадючьи кольца… В результате касса и учетные книги магазина оказались недоступны.

Нет, с одной стороны, в этом были и плюсы – дневная выручка теперь была вне опасности. А с другой стороны, вряд ли на нее покусились бы заполнившие лавку стражи порядка!

На третьем этаже, в присутствии дриады, этот паноптикум вел себя куда приличнее. Максимум – аккуратное прощупывание окружающего пространства. Ну, за исключением психованной шефлеры! Да и от нее, кроме стула, никто не пострадал. А кактус и вовсе оказался вполне милым… Я вздохнула, вспоминая сюрреалистичную картину: прима-мастер чешет псевдоразумное растение меж колючками, а оно в ответ урчит от удовольствия…

На первом же этаже, вдали от сурового хозяйского ока, измененные позволили себе некоторые излишества. Некоторое буйство, я бы даже так сказала!

Вообще я была рада, что мастер МакКиннон предложил помощь. Не то чтобы я сомневалась в своих силах, но все надежнее, когда рядом есть опытный… гном, который, если что, направит и подскажет. Мы решили установить по амулету в разных концах коридора на каждом этаже. Так получится охватить гасящим излучения полем всю мастерскую, и даже если кто-то из дриадских питомцев схоронился по углам, действие амулетов их все равно настигнет. И не придется потом загулявшую фиалку по всем мастерским отлавливать.

– Как тебе с нашим примой работается? – с живым интересом спросил мастер МакКиннон, пока я открывала первую коробку и осторожно разворачивала коричневатую упаковочную бумагу, в которую был бережно завернут амулет – продолговатая металлическая бляха с причудливой вязью чеканки и вкраплениями оникса.

Я бросила на старшину неуверенный взгляд. Может, обиделся, что сбежала из его ведомства к другому мастеру? Но нет, смотрит благожелательно и даже с крохотной долей сочувствия. Ну, еще бы, над этой историей с «мальчиком» вся мастерская по углам хихикает.

– Хорошо, – иронично отозвалась я. Это вам не Дейдрэ с Мартой, тут на кудряшки не пожалуешься.

Хотя работалось-то и правда хорошо. Задания мастер давал если и не всегда интересные, то всегда полезные, охотно отвечал на вопросы по делу, давал необходимые пояснения и даже прощал мелкие шпильки. А в свете того, что некоторые однокашники жаловались, что им на стажировке не камни полировать приходится, а столы мастеров вместо уборщиц, грех было возмущаться и обращать внимание на временами повышенную язвительность и общую обаятельную ядовитость Максимилиана Шантея.

– Ну и замечательно, – отозвался гном, внимательно наблюдая за моими действиями, но стоя чуть в стороне, всем своим видом демонстрируя, что установка на мне, а он тут чуть ли не просто так, погулять вышел.

Итак. По инструкции.

«Разместите на плоской поверхности».

Я положила амулет на подоконник.

«Убедитесь, что в радиусе полутора метров не существует никаких помех действию амулета».

Я бдительно огляделась. В конце концов, надо помнить, где мы находимся, мало ли что за мусор у них тут по углам валяется! А вдруг какая-нибудь мышеловка-артефакт – гений артефактной мысли?! Стоит же у мастера Шантея чудо-урна…

«Прощупайте амулет на предмет изъянов».

Короткий, непродолжительный выброс энергии, недостаточный для того, чтобы задействовать заключенную в амулете силу, иголочками пробежался по линиям, заставил полыхнуть зеленоватым отсветом ониксов и отозвался в ощущениях звонким переливом, похожим на бренчание колокольчиков. Все в порядке, рисунок создан правильно, микротрещин и повреждений нет.

«Активируйте».

На этот раз сила полилась из кончиков пальцев медленной тонкой струйкой. Главные ее накопители и источники – ониксы – начали наливаться глубинным светом, разгораясь все ярче и ярче, пока не засияли ровным, интенсивным светом.

– Отлично, – похвалил старшина. – Хорошо ты с энергией работаешь, уверенно. Давай еще один посмотрю, а дальше ты на втором поставишь, а я на третьем – и угомоним наконец этот зверинец.

Мы зашагали в противоположный конец коридора, мимо двери в общую мастерскую, к окну возле лестницы, откуда согнали метлой сердито ворчащую упитанную фиалку.

И все по-новой: распаковать, разместить, прощупать…

Вот только мы не учли коварство и злопамятность местной флоры и фауны.

Я с тонким визгом отдернула руку, когда фиалка шлепнулась на нее сверху, пытаясь обхватить многочисленными мелкими корешками, и от расстройства, что добыча ускользнула, эта многоножка листовая взяла и… сожрала амулет! Распахнула, как можно шире, фиолетовую пасть, проглотила в один присест и довольно встопорщила листья, глядя на нас двумя другими цветками с величайшим удовлетворением.

Мы с мастером МакКинноном в первые мгновения опешили, а затем разом озверевший гном – какая-то зеленая дрянь посмела при мастере-артефакторе покуситься на святое?! – с боевым кличем шлепнул метлой по подоконнику, собираясь расплющить мерзавку в травяную лепешку.

Фиалка рванула в сторону с неожиданной для такого неповоротливого на вид растения прытью и, споро перебирая корешками-ложноножками и балансируя толстенькими круглыми листьями, помчалась вперед по коридору. Старшина кинулся за ней, а я за гномом, бдительно прижимая к груди оставшиеся четыре амулета, чтобы их, пока мы отлавливаем пакостливое растение, еще кто-нибудь не сожрал.

Почуяв погоню, фиалка начала петлять, так что удары метлы всякий раз с громким трескучим хлопком приходились на пустое место. Гном от этого зверел еще больше, а широкая, вполне добродушная физиономия начала равняться цветом с бородой.

В какой-то момент шустрая обжора решительно метнулась в обратную сторону, проскочила между ногами мастера, и вот тут-то метлой уже чуть не схлопотала я. Только чудом успела вжаться в лестницу, когда она просвистела мимо с разворота и едва не переломилась от очередного удара об пол. А в следующее мгновение распахнулась дверь в общую мастерскую…

Фиалка от восторга подпрыгнула на полметра и рванула туда, так что открывший эту дверь мастер успел заметить лишь смазанное зелено-фиолетовое пятно и, поди, едва не поседел, когда следом за этим пятном в его сторону кинулся старшина с перекошенной физиономией и метлой наперевес.

Я обреченно зажмурилась. Ну все. Тушите свет. Ловля шустрой фиалки в общей мастерской однозначно закончится или смертоубийством, или порчей о’тулловского имущества. И, как следствие, смертоубийством.

– И что это у вас тут происходит? – раздался над головой голос мастера Шантея, спускавшегося вниз в сопровождении капитана стражи.

– Фиалку ловим, – честно призналась я.

Следом за этим из мастерской донеслось сдавленное ругательство и очередной звук удара метлой. Судя по продолжившемуся топоту, вновь безуспешного.

Капитана это заявление, очевидно, не заинтересовало, потому что, пожав на прощание руку прима-мастеру, он удалился в лавку, и до меня отчетливо долетело усталое бормотание «дурдом какой-то». Даже возмутиться захотелось! Что значит «какой-то»?! Между прочим, один из лучших дурдомов в городе, а значит, и в королевстве!

А вот мастер Шантей наверх возвращаться не спешил, а вместо этого облокотился рядом на перила, с интересом прислушиваясь к происходящему в мастерской.

– Я, кажется, советовал установить стабилизаторы.

– Мы и устанавливали, – поспешила оправдаться я, кивнув на прижатые к груди коробки. – Вместе с мастером МакКинноном. Их всего шесть, впритык. И когда устанавливали второй, его… – я на мгновение замялась под заинтересованным взглядом, – фиалка съела.

Прима-мастер совершенно не по прима-мастеровски фыркнул от смеха.

– Что вы, учитель?! Я сделал домашнюю работу, но ее собака съела! – прокомментировал он, и я невольно прыснула. Похоже!

В мастерской вдруг воцарилась полная тишина.

Я любопытно вскинулась, вытянула шею, но от лестницы ничего не было видно. А потому пришлось оторваться от перил и осторожно, на цыпочках, приблизиться к распахнутой двери. Мастер, кажется, последовал за мной.

Тишина.

Нетерпеливо прикусив губу, я подалась вперед, чтобы заглянуть в мастерскую…

А в следующий момент едва успела отшатнуться, когда мимо меня сначала пронеслась затаившаяся до сих пор фиалка, а следом мастер МакКиннон с растрепанной бородой и вставшими дыбом усами. Я шарахнулась с перепугу, запнулась пяткой, потеряла равновесие и уже представила, как красочно плюхнусь на пятую точку – но амулеты не уроню!.. – а вместо этого врезалась во что-то спиной и была крепко ухвачена за талию.

Мастер Шантей без особых усилий чуть приподнял меня, как куклу, помогая встать на ноги, потом встряхнул за плечи, словно проверял на устойчивость, а когда я обернулась и уже открыла рот для смущенных извинений и благодарности, вскинул руку, мгновенно подцепил кончиком пальца кудряшку и дернул!

– Боммм-к, – удовлетворенно озвучил он, и уронить амулеты мне все-таки захотелось. Кому-то на голову!

– Ну все, мое терпение лопнуло! – рявкнул вдруг мастер МакКиннон, останавливаясь и тяжело опираясь на метлу. А затем, еще более громогласно – да-да, с первого на третий: – АБИ!!! Иди призови свой дендрарий к порядку, иначе я за себя не отвечаю!!!

Не прошло и пары секунд, как послышался неторопливый размеренный стук каблуков по ступенькам. Абиес показалась на лестнице, гордая и прекрасная, спустилась, изящно придерживая подол длинной юбки, и замерла на самых нижних ступеньках, окидывая коридор таким строгим взглядом, что мне захотелось состроить глазки послушного щенка и завилять кудряшками.

Послышалось глухое ворчание. Слегка потрепанная, но по-прежнему бодрая и пухленькая фиалка медленно выползла из-под лестницы, приблизилась, выплюнула измазанный в зеленой слизи амулет под ноги дриаде и, круто развернувшись, поползла обратно.

Абиес надломила бровь, не сводя с растения взгляда. Фиалка остановилась. Помедлила и… жалобно заскулив, вернулась к хозяйке, бережно протерла амулет листиками и, ухватив его фиолетовой пастью, поднесла мастеру МакКиннону, едва ли не виляя хвостом. После чего она вернулась в свой горшок и там и окопалась, надувшись и отвернувшись цветами к окну.

Не прошло и четверти часа, как вся растительная живность в мастерской угомонилась. И если и не перестала быть живностью, то по крайней мере больше не бросалась на работников. Марта умиленно обнималась со своей орхидеей, которая извивалась и терлась об нее, как кошка. Пальма пристыженно сгребла корнями разбросанную по лавке землю и, прикрывшись осколками горшка, притихла в углу, понуро повесив листья. Даже все чересчур прыткие фиалки расползлись по местам. Только одной, той самой амулетожорливой, надоело сидеть в горшке, она заявилась в лавку и теперь развлекалась тем, что восторженно таскала к нашим ногам брошенный карандаш.

Амулеты были благополучно активированы и расставлены, так что до того момента, как растения вновь станут растениями, ждать оставалось не так уж долго.

– Даже жалко, – вздохнула ведьмочка, сгружая под прилавок принесенные мной коробки от стабилизаторов, и вновь кинула карандаш. Фиалка бросилась за ним, вывалив набок фиолетовый язык.

– Попроси Аби, пусть она тебе ее оставит, – хихикнула я.

– Ага, а потом господин О’Тулл меня убьет и уволит! Да, именно в таком порядке, – фыркнула она, опережая мой вопрос. – И все-таки интересно, кому могла понадобиться куча бумажек из разных мастерских.

– Из разных?

– Ага, – ведьмочка кивнула, а карандаш снова отправился в полет. – Мне стражник по секрету сказал, что не только у нас бумаги пропали, а еще у парочки коллег.

И правда, странно. А может, действительно конкуренты чудят? Подгадили таким образом, прибавили головной боли…

Остаток дня, слава богам, прошел без приключений. А вернувшись вечером в свою квартиру на пятом, чердачном, этаже дома № 37 по улице Зеленщиков, я подошла к окну, окинула взглядом крыши домов и внезапно зацепилась им за стоящий возле подоконника кактус. Подумала-подумала и, поддавшись внезапному порыву, почесала ему между колючками.

Довольное урчание мне, конечно же, примерещилось.

Тем же вечером

– Ну, хлопнули!

Кружки взлетели, столкнулись крутыми боками и одним махом ополовинились.

– Ребята, чтоб я еще хоть раз к этим сумасшедшим артефакторам на вызов отправился… Да пусть меня Бездна пожрет!

– Угу! – поддакнул другой стражник, закусывая пиво жирной вяленой рыбкой. – А то вот так явишься – а тебя ам, и нет! И не Бездна, а вшивая пальма…

– Жуть. Натуральная жуть! Ну, парни, будем!

В конце рабочего дня в кабачке на площади Дарованной Любви обмывали минувший день стражники. Следует признать, что вызов в мастерскую О’Тулла и его обитатели, разумные и не очень (да они все там чокнутые!), произвели на бравых ребят очень сильное впечатление…

Глава 3. Великая сила взгляда, или О любви к городу, работе и сосискам

Я сидела на широком низком подоконнике в своей скромной квартирке под крышей в доме № 37 по улице Зеленщиков, пила мелкими глотками ароматный горячий кофе и смотрела на город.

Умытое, недавно проснувшееся солнце всплывало из моря, неспешно поднималось над мачтами кораблей в городском порту. И словно замирало.

И у меня сладко замирало сердце: а вдруг сегодня оно не захочет подниматься выше?..

Но нет, вот солнечные лучи становятся длиннее, а тени – самую малость короче. Солнце чуть-чуть отрывается от корабельных мачт, и я облегченно выдыхаю – сегодня обошлось! Солнце не передумало.

О, я получила прекрасное образование и легко могу объяснить механизм процесса с точки зрения астрономии, геологии и еще пары-тройки хитрых наук. Но сейчас не время прагматичному мышлению и точным расчетам. Это время только для меня, города и свершившегося чуда.

Я мечтательно щурилась, смаковала обжигающе горячий кофе и была абсолютно счастлива.

Такое умиротворение, ощущение гармонии и единства со всем миром удается испытать нечасто. И мне его приносит утреннее свидание с городом.

Лидий – замечательное место. Он спокойный и несуетливый, но улыбчивый.

И у меня с ним взаимная любовь. Я влюблена в булыжные мостовые и черепичные крыши. В соленый, пахнущий йодом и водорослями ветер.

У меня романтические отношения со скверами и уютными кофейнями. С иглой ратуши, что видна отовсюду, и шпилями университетов – пусть ниже, но зато разноцветными и гораздо более многочисленными. С часовой башней, что знаменита на все королевство, и храмом Всех Богов на Старой площади.

Позже я вернусь в свой маленький провинциальный Берконе и займу положенное мне место в родительской лавке, продолжу по традиции семейное дело, во благовременье создам семью с достойным человеком…

Но сейчас – у меня роман с этим городом.

Я сидела, забравшись с ногами на подоконник, и сквозь приоткрытое окно любовалась ясным прохладным сентябрьским утром. Мои ноги грела старая шкура, руки – чашка, а душу – кофе.

Чудесно все же иногда без особых причин проснуться ни свет ни заря. Теперь у меня было двадцать минут – целых двадцать минут наедине с собой, а потом нужно будет собираться на работу.

Вообще Лидий – город мастеров в отличие от Арданны, надменной и суетливой столицы, где бал правят знать и торговцы. Здесь находятся самые прославленные университеты – и в их числе известная на всю страну (да и за ее пределами!) Школа артефактики. Здесь, в Старом центре, находятся знаменитые мастерские – и самые именитые мастера!

И это накладывает свой отпечаток. Здесь на многое смотрят иначе. И иначе расставляют приоритеты.

Ту же Марту из артефактной мастерской, которая не скрывает своих очень близких отношений с орком-охранником Шаеном, в столице сочли бы распутницей, и общественное мнение поставило бы ей клеймо гулящей. А в Лидии она – свободный мастер и вольна сама решать, с кем делить жизнь (и постель).

Вообще темпераментная парочка в мастерской уже стала легендой, а их стремление при случае уединиться – притчей во языцех. Их не раз заставали в самый пикантный момент в неподходящем месте, грозились страшной карой и – ничего не делали.

Я сама чуть ли не на второй день стажировки наткнулась на них в кладовке с уборочным инвентарем и с придушенным писком захлопнула дверь. А потом долго еще ходила с пунцовыми щеками и, как подозреваю, ушами!

Да и не упоминая тот случай – про который я, кстати, никому не рассказывала, – мне пару-тройку раз доводилось слышать возмущенные вопли коллег на ту же тему:

– О боги, ребята! Не на рабочем же месте!

– Слушайте! Да вы затра… Достали!!!

– Так. Еще раз застукаю – прокляну на нестояние! И не хихикать! А то тебя – на недержание!

Я ухмыльнулась, одним глотком допила оставшийся кофе, помотала головой, отплевываясь от кофейной гущи, и соскочила с подоконника.

Пора на стажировку.

Я ураганом промчалась по комнате, закрутившись в ритуальных утренних действиях и привычно пригибаясь где следует, чтобы уберечь голову. Квартира находилась на чердаке, и покатая крыша ее была для меня как неким богемным символом свободы, так и по первости источником шишек, которые благо скрывала объемная шевелюра. Кровать приткнулась в нише у самой стены. В душевой, отгороженной застиранной шторкой, даже я едва умещалась. На кухне было тесно вдвоем. Но зато посередине потолок возвышался надо мной в добрых два, а то и два с половиной роста, а уж окно – о, это божественное полукруглое окно с широким подоконником, на котором лежали подушки, – было просто пределом мечтаний.

Вприпрыжку скатившись со своего пятого этажа, я радостно вдохнула свежий солоноватый воздух, поежилась от утреннего холодка и, сунув руки в карманы куртки, поспешила на работу.

Там все шло по ставшему уже привычным порядку – лавка, улыбчивая Марта, «спящий» Шаен. Заглянуть в общую мастерскую, поприветствовать однокашников и мастеров, с которыми работала в начале стажировки, выслушать насмешливые пожелания удачи, показать язык Юджину, предложившему переименовать меня из Нинон в Николаса. А потом лестница на второй этаж – через ступеньку вприпрыжку, походя пощекотав листья фиалки. «Доброе утро, Дейдрэ! Ух ты! Да, я обязательно загляну к тебе, как выпадет минутка, посмотреть на заготовки заказа для городской ратуши».

Неожиданность приключилась только в дверях мастерской мастера Шантея, когда я, распахнув дверь, налетела на собственно мастера, в этот самый момент выходившего. Прима озадаченно вскинул брови, а я, поддавшись шальному веселому настроению, не придумала ничего лучше, чем отрапортовать:

– Здравствуйте, мастер Шантей! Стажер Аттария для прохождения стажировки прибыла! Какие будут распоряжения?

И вытянулась по стойке «смирно», щелкнув каблуками.

Искреннее недоумение и даже, не побоюсь этого слова, ошеломление на лице мастера были мне настоящей наградой. Первую пару секунд. А потом мужчина смерил меня насмешливым взглядом с этих самых каблуков до выбившихся локонов, которые я мгновенно пригладила, и расплылся в усмешке:

– Значит так, стажер Кудряшка, я уезжаю, вернусь во второй половине дня, список поручений на столе.

Я открыла рот, чтобы в который раз возмутиться насчет «Кудряшки», которой он взял за привычку меня величать последние несколько дней, но мастер перебил суровым командирским:

– Приступить к исполнению!

– Есть приступить к исполнению, – недовольно проворчала я. Раз уж сама начала игру, отступать негоже.

Впрочем, стоило двери закрыться за спиной, настроение вновь взлетело в мгновение ока, я едва удержалась от того, чтобы попрыгать, хлопая в ладоши. Целых полдня в гордом одиночестве в мастерской прима-мастера! Никаких подколов и покушений на мои волосы! И можно повоображать, что я уже в своей мастерской, сама себе хозяйка!

День определенно обещал быть удачным.

Чуть позже я свято уверилась в мысли, что мастер Шантей обладает даром предвидения и заранее решил наказать подмастерье за излишнее остроумие, потому что список оставленных мне заданий поражал разнообразием скучнейших занятий, венцом которых было составление перечня необходимых для грядущих заказов реактивов и материалов. Нужно было ознакомиться с предварительными сметами, выписать, что требуется, проверить по внутреннему каталогу. А за ним надо еще сходить к Кайстен, чего я откровенно опасалась. После того как прима-мастер взял меня в подмастерья, она, очевидно, записала меня в соучастницы по делу о краже тех несчастных двух сапфировых каратов, и каждый поход за материалами превращался в настоящую пытку… После проверки следовало составить список недостающего и акты запросов – по одному на каждую позицию.

…Интересно, кто занимался этим до меня? Ни в жизнь не поверю, что Макс Шантей сам возился с подобной рутинной нудятиной!

В итоге это задание, хоть оно и значилось где-то в середине списка, я откладывала как могла. И не зря! Потому что на обеде выяснилось, что каталог сейчас лежит у Дейдрэ и она с радостью мне его одолжит, что позволит мне минуть мучительную стадию общения с въедливой кладовщицей. Звезды сегодня на моей стороне, не иначе.

Мастер Шантей вернулся за пару часов до окончания рабочего дня, мимоходом поинтересовался, как продвигается «боевое задание», удовлетворился отчеканенным ответом «планомерно, согласно выданным инструкциям» и с головой ушел в работу, уже не обращая на меня внимания.

Я же, вооружившись каталогом и обложившись сметами, набрасывала пока что черновой вариант списка. Работа шла на удивление бодро, и я ею даже невольно увлеклась, мимоходом оценивая имеющиеся в распоряжении мастерской редкости и дорогостоящие материалы. Да если кому-то удастся ее ограбить, то это не только самому можно всю жизнь жить припеваючи, но и внуков обеспечить. Либо и вовсе лишиться необходимости думать о пропитании и завтрашнем дне – на плаху за подобное, может, и не отправят, а вот к каторге пожизненно приговорят как нечего делать… Так или иначе, а вопрос хлеба насущного будет решен!

Одной рукой я придерживала каталог, норовящий соскользнуть со столешницы, площади которой для такого количества бумаг явно не хватало, другой делала записи, то и дело засовывая карандаш в зубы, когда требовалось перевернуть страницу или притянуть новую смету. После того как я добрых пять минут искала его, когда он закатился в бумажки, и чуть не вернула тщательно разобранные документы к первородному хаосу, из виду я старалась этот коварный предмет не выпускать. Потому что карандаш мой был последний, а таскать их у мастера Шантея, после того как увидела, что у него гвозди могут делать, я опасалась.

…Вот кстати, надо еще запросить у Аби карандаши…

Я щелкнула ногтями по боку большой глиняной чашки, активируя прикосновением цепочку рун, а те, в свою очередь, неторопливо подогрели напиток. Холодный горячий шоколад – большей гадости не придумаешь, а давать ему остывать, заработавшись, – неуважение к такому восхитительному напитку. Именно такое заявление сделал мастер Шантей, когда после очередного моего возвращения из «Горшочка» не с пустыми руками водрузил эту кружку на стол передо мной. Нет, он над ней, конечно, не сам корпел сумрачными осенними вечерами – на донышке значилось клеймо одной из артефактных мастерских, но столь неожиданная забота о временном подмастерье меня озадачила. Хоть она и была приятна.

Я поднесла ароматный напиток к лицу, мысленно помянула беса – карандаш в зубах здесь определенно некстати. Не глядя сунула его в пучок и откинулась на спинку стула, поводя затекшими плечами и подпирая каталог коленом.

Чашка приятно грела ладони, а я мысленно уже перенеслась к окончанию рабочего дня. Что бы такое сегодня приготовить на ужин? Может, забежать по дороге в мясную лавку, которую нахваливала мне Марта? И купить там большущих сосисок! Они будут весело шкворчать на сковородке, а мне будет вкусненько-о…

Я блаженно зажмурилась в предвкушении, поставила чашку на отведенное ей место и по привычке покосилась в сторону прима-мастера – чем он там занимается? На одно короткое мгновение мой взгляд встретился с задумчивыми серыми глазами зачем-то обернувшегося артефактора. Он едва заметно улыбнулся мне и каким-то своим мыслям. Я ответила ему улыбкой и качнулась вперед, чтобы снова приняться за работу.

Пальцы безуспешно хватанули воздух над бумагами. Так. А где карандаш?

Я сунулась в каталог. Под список. В сметы. Озадаченно поскребла макушку. Окинула стол рассеянным взглядом. Снова переворошила все листы, стараясь не перемешать уже наметившиеся стопки – отработано, не отработано, требует уточнения.

Вот гад! Зарекалась же упускать из виду эту заразу!

Снова пролистала каталог. Подняла его. Потрясла вверх ногами. Из страниц вывалился исчерченный ювелирными расчетами лист и линейка. Карандаша нет.

Лист я отложила в сторону, чтобы потом занести Дейдрэ: мало ли что там. Побарабанила пальцами по столешнице. Заглянула под стол. Ничего там не увидела. Вздохнула и полезла целиком, а вылезая, пребольно стукнулась макушкой. Раздраженно потирая ее, выпрямилась и изумленно уперлась взглядом в не пойми как оказавшегося рядом мастера Шантея.

Я открыла было рот, чтобы поинтересоваться, чего изволит высокое командование, но мгновенно, с благоприобретенным рефлексом шарахнулась в сторону, когда мужчина вскинул руку, потянувшись к моим волосам.

Артефактор, судя по всему, кое-какие рефлексы тоже приобрел, потому что цели своей все-таки достиг. Выхватил из пучка карандаш и вручил мне с лицом, полным праведного негодования.

– О чем ты только, позволь узнать, думаешь, Кудряшка? – назидательно проговорил он.

Нет, честно, я даже хотела извиниться. Правда хотела. Ровно до того момента, как меня, потерявшую бдительность, в который раз уже дернули за локон. И мастер Шантей, покровительственно ухмыльнувшись, вернулся к себе за стол.

И вот тогда я ка-а-ак кинула в него каталогом!

…Мысленно.

Вместо этого пришлось удовольствоваться сердитым взглядом в спину, обтянутую светло-голубым свитером. Вот бы он красиво между лопатками влетел. Или выше. В затылок с коротко стриженным ежиком темно-русых волос. У-ух, было бы здорово!

Я плюхнулась обратно на стул. Задорная злость внутри сидеть не хотела и требовала отстаивания моих нерушимых прав на самоидентификацию.

– Мастер Шантей, – с достоинством произнесла я. – Мое имя Нинон Аттария, можно стажер Аттария, и именно так я и прошу меня называть!

– Хорошо-хорошо, – на удивление покладисто согласился мужчина, но добавил прежде, чем я успела поверить своим ушам: – Стажер Кудряшка.

Я даже зубами заскрипела с досады. И не обзовешь же его в ответ! И вовсе не потому, что страшно получить втык, а потому, что в голову не приходит ничего столь же метко-язвительного, а размениваться на мелочи в такой момент не хотелось, ибо возможность высказаться у меня скорее всего будет всего одна. Нет, не выгонит. Хуже. Завалит какими-нибудь совершенно дурацкими заданиями.

– Знаете, мастер Шантей, – все-таки не утерпела я. – Однажды я все же одолжу у мастера-ювелира ее фамильное кайло!

– И она даже тебе его даст, – благодушно отозвался мой личный доставатель, нимало не озаботившись нависшей над ним угрозой моего возмездия.

– Думаете? – Здесь явно чуялся подвох, но любопытство – страшная вещь, и я покорно заглотила наживку.

– Конечно! Ты ей нравишься. Мелкая, нахальная и с зубодробительным именем. Ну, просто гнома!

Я задохнулась от возмущения, а затем отвернулась и зло вгрызлась в кончик свеженайденного карандаша, возвращаясь к прерванному делу. В этот самый момент раздался стук в дверь.

На громкое шантеевское «войдите» в дверях показалась Абиес в сопровождении некоего представительного господина. В одной руке он держал шляпу, в другой – богато украшенную трость, а из кармана сюртука свисала толстая золотая цепочка карманных часов.

– Мастер Шантей, – церемонно произнесла дриада, соблюдая безупречную дисциплину в присутствии постороннего. – Господин Голден желает заказать у нас артефакт, но исключительно в кратчайшие сроки, и упорствует в своем желании, несмотря на то что свободных мастеров, способных выполнить его заказ, у нас сейчас нет. И поскольку господин очень сильно настаивал, я взяла на себя смелость привести его к вам, чтобы вы с ним самостоятельно решили, брать или не брать сверхурочную работу.

Что-то мне подсказывало, что, не стой этот многоуважаемый господин рядом, вся эта речь выглядела бы примерно так: «Макс, там какой-то хлыщ требует артефакт, да побыстрее, возьмешься или мне его послать куда подальше?» И оралась бы она с третьего этажа на второй, после трели гаечным ключом.

– Если вы его убедите, подниметесь, мы оформим заказ. – Это предназначалось уже клиенту, и, плавно и неторопливо развернувшись, Абиес зашагала обратно в свой кабинет.

С некоторых пор надолго оставлять его пустующим дриада не любила.

Макс повернулся на стуле, окинул возможного клиента беглым взглядом и поднялся, протягивая ладонь для рукопожатия, после чего пригласил мужчину за небольшой столик возле стены, на котором лежала лишь стопка чистой бумаги да карандаши – для набросков, а рядом стояли два стула. Мастер периодически принимал клиентов для обсуждения проектов, и этот уголок для бесед с ними и был отведен.

– Видите ли, – уверенно начал господин Голден, не дожидаясь наводящих вопросов. – Я собираюсь сделать предложение одной замечательной особе, и в честь этого мне хотелось бы преподнести ей необыкновенный подарок. Я долго размышлял, что именно может им стать, пока меня не осенило – артефакт! Ценная вещь, которая одновременно может быть изысканным украшением и приносить пользу. Вашу мастерскую мне рекомендовали как лучшую в городе по работе с драгоценностями, а мне требуется именно драгоценность.