Читать книгу: «По лисьим следам и хлебным крошкам», страница 2

Выражение маминого лица неуловимо изменилось. Из разочарования в непонимание, из непонимания – в сочувствие. Она поглядела на Аглаю сверху вниз, погладила по волосам, как маленькую.

– Ну, чего ты, – почти проворковала она. – Ничем не хуже, просто у нас другие традиции. Зачем нам чтить чужого бога и отмечать чужие праздники?

– Потому что зимой нашего нет? – наобум спросила Аглая.

Мама вдруг рассмеялась. Аглая в последнее время не часто слышала её смех – тяжело быть радостной, когда живёшь почти что отшельницей и общаешься только с детьми да, изредка, с неразговорчивым лешим. На неожиданный звук из дальней комнаты высунулась Лада, воротник которой был усыпан крошками.

– Иди сюда, моя маленькая, – позвала мама, не оборачиваясь: шаги своих дочек она различала на слух. – Сядь рядом с сестрёнкой.

Лада послушно плюхнулась рядом с Аглаей, прижалась плечом к плечу. Мама наклонилась, смахнула с её одежды крошки, и только потом продолжала:

– Твоя сестрёнка говорит, что у нас зимой праздников нет. А я скажу, что это неправда – вот, совсем недавно, в начале декабря, был Карачун¹, а сейчас – Коляда. Можно прыгать через костёр, по гостям ходить…

Тут она неловко умолкла: им-то ходить было не к кому. Не к лешему же, честное слово…

– Так ведь у них так же! – воспользовавшись маминым промедлением, выпалила Аглая. – Люди и по гостям ходят, и через костёр прыгают. Значит, и мы так праздновать можем?

– А где мы костёр разожжём, в лесу? – мама вновь покачала головой. – Опасно это, девочки, только внимание привлечём.

На лице Аглаи легко можно было прочесть разочарование. Да и Лада, казалось, расстроилась: только услышала про гулянья, и тут же узнала, что они для семьи под запретом – никакому ребёнку такого не пожелаешь! Вон, и губа нижняя дёрнулась, будто вот-вот заплачет.

– Ладно, – увидев это, смилостивилась мама. – Быть, Аглая, по-твоему.

Та просияла.

– Но осторожно! – осадила мама. – Отпразднуем, но тихо, без шума. Сходим, поздравим лешего. Ужин приготовим. У людей на базаре дичь продадим, сладостей вам купим. Орешки в меду в эти дни, пожалуй, можно себе позволить…

Тут уж Аглая не выдержала – кинулась на шею маме. Лада за спиной заверещала, бросилась к ним же в объятья. Мама опять рассмеялась – надо же, второй раз за день!

– Ну, хватит-хватит, – она аккуратно высвободилась из объятий девочек. – Надо хорошенько подумать, как это провернуть, чтобы нас не заметили. По-хорошему, послать бы кого-нибудь вместо нас торговать…

– Так ведь некого.

Мама задумчиво поглядела на Аглаю, но промолчала. Покивала только – мол, права ты Аглая, права. Но той показалось, что сделано это было как-то неискренне.

На следующий день Аглая проснулась позже обычного. Когда она открыла глаза, сестрёнки в спальне уже не было, а из большой комнаты доносился грохот посуды и голоса. Аглая нахмурилась: говорила не только мама.

Вставая и одеваясь, девушка продолжала прислушиваться. Постепенно она разобрала, что в комнате был какой-то мужчина. Это Аглая категорически не понравилось: чужие в их дом допускались редко, а чужие мужчины вообще никогда. Даже леший обычно топтался на пороге, хотя уж ему бы мама в визите не отказала – хранитель леса немало помог им при переселении, и сейчас частенько интересовался делами семейства. Вот только в обычный дверной проём он, бывший ростом с дерево, никак не прошёл бы.

– Мы будем слишком заметны, – меж тем, увещевала мама незнакомца. – И речь не о рыжих волосах, их-то мы можем и спрятать. Но представь, как будет выглядеть чужая женщина, которая невесть откуда является в деревню, да ещё и со связкой беличьих хвостов?

Аглая аккуратно приоткрыла дверь. В щелочку она видела край стола, всё остальное закрывала мамина спина. К кому она обращалась, понять было нельзя.

– Наконец проснулась? – мама едва заметно повернула голову, показывая, что вот теперь она говорит с Аглаей.

Скрываться больше не было смысла.

– Доброе утро, – она, смачно зевнув, вошла в комнату.

Благодаря печке, там было теплее, чем в спальне. Маленькая Лада спокойно сидела на полу, перебирая игрушки: деревянных мишек, зайчиков и волков – кого угодно, кроме лисичек. Мама суетилась у плитки, следя за греющейся водой для чая. А за столом, подальше у окна, сидел незнакомец.

– Здрасьте, – кивнула ему Аглая.

– Доброе утро, – мужчина доброжелательно, располагающе улыбнулся, отчего доверия к нему не добавилось ни на йоту.

Он был очень, очень подозрительным.

Во-первых, потому что был симпатичным – немного худощавым, но жилистым и в целом хорошо сложенным, с тонкими и немного лисьими чертами лица. Аглая могла бы принять его за своего собрата, если бы не тёмные волосы и зелёные, цвета хвои глаза.

Во-вторых, потому что был очень сдержанным. Говорил вроде бы вежливо, но без каких-то подробностей – вон, даже не посчитал нужным представиться. Сидел в открытой позе, рук не прятал, вертел в ладонях пустую кружку, а глазками по сторонам так и стрелял: явно видел, как исподтишка прислушивается к разговору Лада, как подозрительно поглядывает на него Аглая.

И, в-третьих, потому что явился сразу после того, как мама заявила, что за помощью их семье обращаться не к кому. А ведь мама от своих девочек обычно ничего не скрывала, даже самого постыдного – обе, например, знали, что их папа был человеком, что любовь с ним была нарушением закона, что именно из-за этого их семья оказалась изгоями. Но этого человека и Лада, и Агата видели впервые.

– Ну, чего замерла? – недовольно спросила мама.

От неё тоже не укрылось, как Аглая смотрела на гостя. Послушная до поры до времени, та отвела взгляд, села за стол и принялась изучать древесные узоры. Комната погрузилась в неуютное молчание, только булькала вода в кастрюле да поскрипывали половицы под мамиными ногами.

Вдруг крышка кастрюли застучала. Мама подхватила полотенце, сняла воду с огня и щедро плеснула в чайник. Засушенные листочки заплясали внутри – среди прочего, Аглая узнала листья пустырника, который обычно давали им для спокойного и крепкого сна.

– Пара минут, и будет готово, – мама улыбнулась и наконец-то опустилась на один из стульев, ровнёхонько между Аглаей и подозрительным гостем. – А ты скажи пока, что насчёт нашей просьбы?

Незнакомец ответил не сразу. Пожевал невесть откуда взявшийся в руках прутик, поглядел в потолок. Аглая уже готова была обрадоваться – вот он откажется, и тогда на базар и за хлебом пошлют её! – но тут мужчина перевёл взгляд на маму и медленно, с лёгкой неохотой кивнул:

– Можно. Мне и самому пора туда наведаться, да всё откладываю. Не люблю я людей, смотреть на них тошно.

Аглая коротко зыркнула в его сторону, удивившись – не человек. Принюхалась, пытаясь понять, с кем столкнулась, но не учуяла ничего, кроме запахов леса, через который незнакомец прошёл.

– Понимаю, но нам самим туда путь заказан, – мама, убедившись, что чай заварен, поднялась и принялась разливать его по кружкам. – Тем более, старшая моя там набедокурила…

– Мам! – сорвалось у Аглаи.

Незнакомец с любопытством поглядел на неё, и Аглая снова потупилась. Щёки от стыда загорелись: повела себя, как ребёнок, как дурочка, да ещё и мама – нашла, кому обо всём разбалтывать!

– Расскажешь?