Проводник

Среда, 30 апреля 2014 года

Шкафчик со стаканами неожиданно ринулся к лицу Виктора, и с грохотом ударил его в лоб. Стакан легко выпрыгнул из мыльных рук и разбился о железный бортик раковины.

Экстренное торможение поезда. За всё время работы проводником, с Виктором такое случалось неоднократно, и каждый раз кажется, что не ты летишь в стену, а стена на тебя. Впрочем, согласно теории относительности, и то, и другое верно, подумал Виктор, прижав мыльную ладонь ко лбу. Мысль показалась ему забавной, но заставить себя улыбнуться он не смог – слишком сильной была боль.

В коридоре вагона послышались шаги. Мужчина, который ехал в вагоне Виктора, появился в дверях купе.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Кто-то сорвал стоп-кран. У вас всё в порядке?

– Да, мы, к счастью, все сидели в этот момент, я ребёнка удержал, чтобы не свалился. А вы ушиблись? У вас кровь на лбу.

– Да, об шкаф, – Виктор небрежно махнул на шкаф рукой, а затем осторожно ощупал ссадину на лбу. – Ничего, пустяки. Пойду, посмотрю, что произошло.

Виктор открыл дверь и выглянул на улицу из тамбура вагона. Дождь прекратился, но туман стал ещё гуще. Даже земли под поездом не было видно, железные колёса просто уходили в непрозрачную, чёрно-синюю взвесь.

Виктор достал из кармана пачку сигарет, и хотел закурить, когда полоса жёлтого света из соседнего вагона разрезала туман – кто-то тоже открыл дверь. Виктор, не задумываясь, побежал в соседний вагон. Ещё с дальнего его конца он заметил силуэт человека в окошке двери, ведущей в тамбур. Когда Виктор подошёл ближе, сердце его радостно забилось: это был механик Евгений Михайлович. Зачем-то он надевал противогаз, и Виктор, со смешанным чувством радости и недоумения подбежал к двери. Евгений Михайлович медленно спускался по ступенькам вагона. Виктор рванул дверь на себя, и она оказалась закрытой.

–Михалыч, куда вы?! – закричал Виктор, стуча ладонью по стеклу. – Михалыч, что случилось?!

Электромеханик как будто не замечал криков, и всё также медленно ступал со ступеньки на ступеньку. Виктор подбежал к большому окну в коридоре, открыл его и по плечи высунулся наружу. Теперь он сбоку видел, как человек в противогазе, скрестив руки на груди, медленно, шаг за шагом отходит от поезда, всё глубже погружаясь в чёрную гущу.

–Михалыч! Что вы делаете?! – что было духу, заорал Виктор, но мужчина никак не отреагировал.

Теперь только голова в противогазе выступала над нечёткой чёрной поверхностью.

Ошеломлённый Виктор тяжело дышал, высунувшись в окно, и ничего, кроме его дыхания не было слышно в ночной тишине. Голова Михайловича ещё не успела погрузиться полностью, когда поезд плавно тронулся.

Воскресенье, 14 июня 2015 года

Солнце всё ещё стояло низко на востоке, но уже успело высушить росу и ярко отражалось в зеркально гладкой поверхности озера. От предрассветной прохлады не осталось и следа. Виктор Карлов ступал по густой траве, щурясь и прикладывая козырьком ладонь ко лбу. Он оставил машину в тени между двух исполинских тополей и теперь пешком спускался к берегу. Рыжий кокер-спаниель в припадке радости бегал вокруг хозяина, размахивая длинными ушами и рассекая мордой заросли кустарника и высокой травы.

– Что скажешь насчёт того мыска, Феликс? – спросил Виктор у собаки, рукой указывая на тенистый участок береговой линии, выступающий в озеро на несколько метров. Услышав своё имя, пёс остановился и уставился на руку Виктора, – Всё с тобой ясно, беги уже, – Виктор махнул на собаку рукой и, не спеша, пошёл назад к машине, чтобы взять вещи.

К полудню поднялся вполне ощутимый ветер, и поверхность озера покрылась волнами. Тем не менее, было жарко, и Виктор в одних плавках сидел в складном кресле, наблюдая за поплавками. Феликс теперь лениво лежал у его ног.

– Ну что, друг, пора обедать? – Виктор похлопал собаку по боку, – В полдень мы с тобой точно ничего не поймаем.

Он неохотно встал и, зевая, потянулся. Две сумки лежали на шерстяном одеяле в тени, и Виктор, присев на корточки, стал копаться в одной из них. В предвкушении трапезы, Феликс внимательно следил за руками хозяина. Виктор извлёк банку пива, пакет, наполненный помидорами и огурцами, и запечённую куриную тушку, завернутую в фольгу.

– Не трогать! – он пригрозил собаке пальцем и пошёл к озеру.

Он зашёл в воду почти по колено и, наклонившись, стал мыть руки и умываться, а когда закончил, посмотрел на Феликса: тот сидел возле импровизированного стола, и, поминутно облизываясь, не отрываясь, смотрел на свёрток фольги. Виктор невольно рассмеялся, глядя на эту картину.

Вернувшись к одеялу с пожитками, первым делом он развернул фольгу, оторвал от тушки одно крыло и протянул его собаке. Затем он уселся поудобнее, прислонившись к дереву спиной, открыл банку пива и приступил к трапезе. Он отрывал большие куски курицы и понемногу откусывал от них, запивая пивом. Кости он также отдавал Феликсу.

– Хочешь ещё? – спросил он, когда закончил есть. По всему было видно, что Феликс хочет ещё, и Виктор протянул ему второе крыло, и ещё кусочек грудки. Собака с охотой принялась чавкать и хрустеть.

Виктор вытер руки салфеткой, допил пиво, и закурил. Так он сидел, облокотившись на ствол дерева. Покончивший с обедом Феликс подошёл и сел рядом. Виктор положил руку на его гладкую спину. Шелковистая шерсть блестела в тех местах, где на неё попадали солнечные лучи, просочившиеся сквозь ветви тополя.

– Пойдёшь со мной купаться, Феликс? – спросил Виктор, гладя животное от затылка до хвоста. Пёс покладисто задирал голову всякий раз, когда хозяин касался его затылка, а лохматый хвост подметал песчаную почву, двигаясь, как стеклоочиститель.

В какой-то момент шерсть собаки стала слишком мягкой. Настолько мягкой, что спускаясь вниз по холке, рука Виктора провалилась на несколько сантиметров внутрь. В первое мгновение Виктор инстинктивно отдёрнул руку и уставился на Феликса. Его шерсть рассыпалась на глазах, превращаясь в тёмно-серую пыль, и весь силуэт собаки как будто растекался, теряя форму.

– Феликс… Феликс! – Виктор попытался взять собаку на руки, но его ладони не встретили сопротивления и провалились внутрь её туловища, поднимая в воздух густое облако чёрной пыли. А затем, её тело рухнуло, рассыпавшись бесформенной кучей чёрного пепла.

Виктор ещё долго ворошил этот тёплый порошок, тяжело дыша и повторяя имя своей собаки.

Среда, 30 апреля 2014 года

Виктор бежал в своё купе, на ходу распахивая и оставляя открытыми двери. Мужчина из его вагона стоял в тамбуре, но Виктор, не обратив на него внимания, спешно зашёл в своё купе и закрыл за собой дверь. Теперь он чувствовал необходимость отстраниться от всего, что происходит в поезде.

– Возьми себя в руки, – говорил он себе, закрывая за собой дверь на замок. – Ты должен взять себя в руки.

Он с ногами залез на диван, поджал колени и обхватил голову руками. Нужно разобраться, думал он. Нужно спокойно разобраться во всём и решить, что делать. С самого начала с этим поездом было что-то не так. Сначала чокнутый начальник несёт какой-то бред, потом эта странная женщина со своими вопросами, а теперь поездной электромеханик зачем-то сошёл посреди перегона. Нужно поговорить с кем-то… С кем-то адекватным.

Тут его осенило: та толстая женщина в вагоне с солдатами! Стоп… Куда девались солдаты? Он стал вспоминать, как возвращался от начальника поезда и понял, что он не проходил через вагон с военными. Нет, ты не мог не проходить его. Значит, ты его проходил, но военных в нём уже не было. Значит, военные вышли, хотя, я не помню, чтобы поезд останавливался. Возможно, они перешли в другой вагон, да, вполне возможно. Но та толстая проводница, где она? Где, чёрт возьми, вообще, все проводники?

Он достал из кармана брюк пачку сигарет. Успокойся, продолжал думать он, закуривая. Пассажиров нет, вот все и позакрывались, точно так же, как и ты сейчас. Он подошёл к окну и открыл форточку, чтобы от сигаретного дыма не сработала пожарная сигнализация. Дождь снова лил, как из ведра, и мелкие холодные капли попадали Виктору на лицо, проникая сквозь узкую щель форточки. Было приятно ощущать эту прохладу, и Виктор почувствовал, что понемногу приходит в себя.

Выбрасывая окурок в форточку, он заметил, что на улице заметно посветлело. Он приподнялся на носках, чтобы выглянуть наружу. Поезд ехал по берегу какого-то огромного водоёма. Тёмная поверхность воды начиналась в метре от рельсов и уходила за горизонт. Тумана больше не было, и линия горизонта чётко вырисовывалась между серым небом и тёмной поверхностью воды. Виктор не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь проезжал мимо этого водоёма, но даже не это его сейчас беспокоило. Что-то было не так во всей этой картине. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять: дождь шёл снизу вверх. Ещё какое-то время он стоял так, пытаясь осознать то, что видели его глаза и, ощущая, как подпрыгивает сердце в груди.

Выйдя из оцепенения, Виктор открыл дверь, выбежал в коридор и припал лбом к окну, выходящему на противоположную сторону вагона. Картина, которую он видел, была в точности такая же, как с другой стороны поезда.

– Нет… – сказал он, обхватив голову руками, – Нет, это всё невозможно… Вы видите это?! – крикнул он пассажирам.

Никто не ответил на его крик, и Виктор понял, что вагон пуст.

Нужно найти хотя бы кого-нибудь, подумал он, и побежал в соседний вагон.

– Есть кто-нибудь?! – кричал он в темноту, пробегая по пустому вагону.

Ни в вагоне, ни в купе проводника, ни в тамбуре не было никого, и Виктор побежал в следующий вагон, и он тоже оказался пустым. В следующих пяти вагонах было так же пусто, а потом Виктор сбился со счёта, и просто бежал, бежал и кричал, пока не упал, задыхаясь от истерики и быстрого бега.