Проводник

Четверг, 10 марта 2016 года

Сидя за кухонным столом и попыхивая сигаретой, Виктор Карлов задумчиво смотрел на то, что осталось от его собаки. Перед ним стояла трёхлитровая стеклянная банка, до половины заполненная чёрным порошком. Виктор глубоко затянулся, положил сигарету в пепельницу, откупорил капроновую крышку и, наклонив банку набок, сунул в порошок указательный и средний пальцы. Облачко пыли поднялось над горлышком банки, как поднимается над пеплом, если его поворошить. Только это облачко было куда гуще, чем бывает над пеплом, и поднималось мгновенно, стоило коснуться поверхности порошка или тронуть банку. Пальцы проникли внутрь чёрной субстанции, практически не встречая сопротивления, и свободное пространство банки тут же заполнилось тёмной взвесью всколыхнутого вещества. Виктор вынул равномерно покрытые чёрным пальцы и стал их внимательно рассматривать, перетирая пыль между большим и указательным. Затем он встал, сполоснул руку над раковиной, закупорил банку и взял сигарету из пепельницы. Так он стоял какое-то время возле стола и курил, продолжая смотреть на банку. Он не знал, что это за вещество, однако знал, что раньше оно было его кокер-спаниелем.

Виктор сунул окурок под струю воды из крана, кинул его в мусорное ведро, ещё раз сполоснул руки и быстро вышел из комнаты. Через несколько минут он уже вышел из подъезда и переходил улицу, направляясь к аптеке.

– Мне нужна ёмкость для анализов.

– Моча? Кал? – быстро спросила аптекарь.

– Ээ… – Виктор не был готов к такому вопросу. – Моча. Да, давайте лучше мочу.

Аптекарь секунду посмотрела на него с приподнятыми бровями, а потом сунула в окошко пластиковую баночку в герметичном пакете.

– Спасибо, – бросил Виктор и выбежал на улицу.

Вернувшись в квартиру он, не снимая куртки, пошёл на кухню, распаковал ёмкость для анализов и положил в неё несколько чайных ложек порошка из банки, поднимая густое облако тумана над поверхностью стола. Затем он закрыл ёмкость, потряс ею, чтобы убедиться в том, что она плотно закрыта и снова поспешил к двери, на ходу запихивая пластиковую баночку во внутренний карман куртки.

Площадка возле подъезда была заполнена автомобилями и, обведя её взглядом, Виктор нашёл свой синий «Форд» восемьдесят девятого года. На его крыше и капоте ещё лежали остатки тающего, водянистого снега, хотя остальные машины были уже сухими.

Виктор имел глупую привычку разговаривать со своим автомобилем, но на этот раз он только спросил: «Готов?», перед тем как повернуть ключ в замке зажигания. Машина послушно вздрогнула и завелась, как бы отвечая на вопрос хозяина.

Виктор включил навигатор и, пока машина прогревалась, ввёл адрес частной химической лаборатории.

Среда, 30 апреля 2014 года

Табличка на двери купе гласила: «Начальник поезда М.А. Маутов». Виктор не знал такого начальника и, когда дверь отъехала в сторону, увидел грузного лысого человека, смотрящего на него из тускло-жёлтого тумана. На столе громоздилась радиоаппаратура, и казалось, что этот человек навсегда застрял между столом и стенкой.

– Заходи, дверь закрывай, – сказал М. А. Маутов. Голос его был высоким и хриплым, и Виктор подумал, что ему, наверное, здорово удаётся перепевать AC/DC.

В купе было жарко и пахло собакой. Виктору вспомнилось, как он залезал в собачью будку, когда был ребёнком. Он сел на диван напротив начальника, положил отчёт на свободный угол стола и стал ждать.

Маутов говорить не спешил. Он сидел, сложа руки на огромном животе. Форменный его китель был расстёгнут и, вероятно, не сходился. Приколотая над петлицей, стандартная железнодорожная брошь, изображающая колесо с крылышками, была дополнена острым шипом с завитушками. Шип шёл вертикально вниз от золотого колеса, и Виктор подумал, что за все годы работы ни разу не встречал такой замысловатой броши. Неловко ёрзая на диване, он пытался понять, куда смотрит начальник, но лампочка освещала их лица сверху, и вместо глаз на лице начальника играли тени от бровей.

– Я знаю, тебе сейчас непросто, Витя, – наконец произнёс он.

– Да нет, – рассеянно ответил Виктор, – вовсе нет, у меня всего четыре человека в вагоне, и те скоро выходят, так что бывало…

– Это не тебе решать, – резко оборвал его Маутов.

– Что?

– Это не тебе решать.

– Гм… Извините.

– У тебя, наверное, много вопросов? – теперь его хриплый тенор снова зазвучал сдержано. Виктор пожал плечами:

– Да нет же. Всё понятно, я же не первый день работаю.

Начальник удивлённо приподнял голову, и Виктор понял, что сейчас он точно смотрит на него.

– Ты же ещё ничего не понял, – медленно прохрипел М.А. Маутов. Теперь его локти стояли на столе, и он всё ближе придвигался к Виктору лицом, как будто хотел лучше его рассмотреть. – Ты ведь совсем ничего не понял!

Молния ярко осветила купе, и в белом холодном свете Виктору на мгновение показалось, то у начальника вместо глаз зияют два тёмных отверстия.

– Что… что я такого должен был понять?

– Иди, Витя. Я потом тебе объясню. Мы ещё увидимся.

Виктор вылез из-за стола и вышел из купе. Когда он закрывал за собой дверь, начальник смотрел на него точно так же, как когда он заходил. У него был умный, пронзительный взгляд и красивые голубые глаза.

Вторник, 9 февраля 2016 года

Виктор всматривался в своё лицо, стоя перед зеркалом в ванной комнате. Густая щетина, тёмные короткие волосы, тонкие морщинки в уголках глаз. Неужели у меня всегда было такое лицо? Наверное, всё дело в щетине, я слишком зарос. Да, мне просто пора побриться, думал он, открывая шкафчик за зеркалом и вынимая кожаный футляр с опасной бритвой. Рядом с этим футляром стоял и обыкновенный бритвенный станок с тремя лезвиями, но Виктор решил, что в данном случае опасная бритва будет куда эффективнее.

Лезвие легко и приятно ходило по коже лица сверху вниз, оставляя за собой чистую и гладкую кожу. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Виктор отложил бритву, умылся и внимательно осмотрел лицо, оценивая качество бритья. Несколько волосков осталось над правым уголком рта. Виктор снова взял бритву, плавным движением снял волоски и, уже отодвигая лезвие от лица, допустил им крохотное движение вдоль по щеке. Тихо выругавшись, он прижал место пореза средним пальцем левой руки, а затем наклонился ближе к зеркалу, чтобы оценить глубину пореза. Он убрал палец и увидел, как капелька крови набухла в верхней части пореза и поползла вверх, прочерчивая ровную красную полосу от щеки к глазу. Бритва со звоном упала в раковину, и Виктор почти вплотную прижался к зеркалу, наблюдая, как кровь наполняет ложбинку под нижним веком и ползёт выше, к брови, растекаясь по морщинкам и минуя глазное яблоко.

Виктор закричал.

Среда, 30 апреля 2014 года

Когда Виктор вышел из купе начальника поезда, поездного электромеханика Евгения Михайловича в коридоре уже не было, и штабной вагон был таким же пустым, как и большинство других вагонов. После странной беседы с начальником Виктору было не по себе, и хотелось поскорее вернуться в своё купе. Он спешно шёл вдоль идущего поезда, выходил из очередного безлюдного вагона, на несколько секунд погружался в шум и холод тамбура, а затем, громко хлопая массивными дверями, попадал в такой же мрачный, неживой вагон.

Виктору очень хотелось поговорить хотя бы с кем-нибудь. Беспричинная паника преследовала его в тёмных коридорах вагонов, подступая всё ближе, и заставляя сильнее ускорять шаг. Что-то необъяснимо иррациональное было во всём происходящем: огромный и пустой, никому не нужный, возглавляемый, к тому же, чокнутым начальником поезд с грохотом мчался сквозь грозу, и то, что Виктор сначала принял за страх, было ощущением гнетущего одиночества. Он осознал это уже у себя в вагоне.

Свет здесь горел не только в коридоре, но и в пассажирских отсеках. Четверо пассажиров уже сидели в ожидании прибытия: супружеская пара и двое маленьких детей. Мальчик постарше дремал, положив голову на плечо матери, а другой, помладше – у отца на руках.

– У вас всё хорошо? – тихо спросил Виктор. Теперь, рядом с живыми людьми, ему было намного лучше и, было похоже, что они испытывают такие же чувства.

– Да, спасибо, – мужчина улыбнулся и осторожно, чтобы не разбудить ребёнка, кивнул головой, – мы уже на следующей станции выходим.

– Да, я знаю, – Виктору хотелось сказать ещё что-нибудь, но он боялся потревожить сон детей, да и не придумал, что сказать, и поэтому просто пошёл к себе.

Люминесцентные лампы по прежнему не хотели включаться, и купе проводника освещала одна тускло-жёлтая лампочка. Хорошо бы, поскорее Михалыч пришёл, думал Виктор. И дело тут было не в освещении. Просто хотелось, чтобы он пришёл, и они поговорили о чём-нибудь, как это бывало раньше.

Ливень за окном, пустые вагоны, странный начальник – всё это было настолько непривычно для Виктора, что смутное ощущение нереальности происходящего стало овладевать им. Успокойся, мысленно обратился он к себе. Что тебе вообще не нравится? Сядь и отдыхай, или ты хочешь полный вагон пассажиров? Тогда уж точно не до всяких этих дурацких мыслей будет. Да, наверное, это всё от безделья. Займись хоть чем-то, чаю себе завари, например.

Он достал из шкафчика стеклянный стакан, ополоснул его и вставил в подстаканник, а затем кинул внутрь чайный пакетик и два кубика прессованного сахара. А ведь этот лысый придурок забыл взять с меня деньги за проданный чай – Виктор улыбнулся от этой мысли.

Он всматривался в темноту за окном, пока кипяток тоненькой струйкой тёк в стакан из краника водяного котла. Дождь всё ещё шёл, но грозы больше не было. Всё за окном было заполнено чёрным туманом, и только в том небольшом промежутке, куда просачивался жёлтый свет из окна, можно было увидеть проносящиеся мимо бетонные столбы и мелькание дождевых капель.

Виктор больно облил пальцы горячим чаем, когда кто-то мягко коснулся его плеча.

– Простите, я не хотела вас напугать, – сказала женщина. Она стояла в коридоре, прислонившись спиной к стенке. Она была незнакома Виктору. – У вас есть кофе?

– Ничего, – спокойно, насколько это было возможно, сказал Виктор. Он поставил стакан и энергично тряс рукой, охлаждая обожжённые пальцы. – Есть. Двадцать рублей.

– Мне двойной, пожалуйста.

– Тогда сорок рублей, – сказал Виктор, и женщина молча вынула из кармана пятидесятирублёвую купюру и положила возле котла.

Виктор зашёл в рабочее купе и принялся возиться с кофе. Теперь женщина стояла в дверях, наблюдая за ним. На ней был красный свитер с воротником под горло и старомодные чёрные джинсы-клёш. Волосы, явно покрашенные в чёрный цвет, были распущены и свободно лежали на плечах. Виктор не успел, как следует разглядеть её лица, но заметил, что женщина значительно старше его, и что от нее пахнет спиртным.