Дыра

– Совок, ты!.. То есть… рядовой Совок, что это? – возмутился полушепотом Костя, указывая на корягу.

– Да блин, я потерял где-то пистолет…

– Рядовой!.. – Костя пригрозил ему кулаком, а затем отмахнулся. – Ладно, идем дальше.

На мгновение я и вправду ощутил себя солдатом, проникающего в стан врага. Забавно, как дети с таким усердием возводят в игру такую ужасную вещь, как война.

И вот впереди мелькнул объемный силуэт в черной майке. Без сомнений это был Бутер. Убедился я в этом, когда уловил запах докторской колбасы и хлеба с майонезом. Собственно, свою кличку он получил весьма заслуженно, поскольку за все дни, что знал Рому (так его звали в действительности) он ни разу не показался на улице без завернутого в целлофан бутерброда.

– Рыжего не видать, – прошептал я.

– Да ныкается рядышком наверное… – заключил Костя и обратился к Совку. – Рядовой, пойдешь вперед, будешь приманкой.

– А че я то? Чего не Слава?

– Приказы не обсуждаются!

Закатив глаза, Совок зашагал вперед.

И тут началось.

Совсем как в кино, Совок наступил на самую сухую в лесу ветку, хруст которой можно было услышать, кажется, из самой Москвы.

Бутер среагировал незамедлительно и всем свои весом повалился на землю, спрятавшись за валежник. Совок закричал от прилетевшей ему в живот и плечо пластиковой пульки неизвестно откуда, и повалился на землю. Мы же с Костей и переглянуться не успели, как пара пулек угодила и в нашу сторону, к счастью, никого не зацепив.

Затем в бой вступил Бутер. Как следует укрывшись за валежником он начал стрелять из своего пистолета по съежившемуся Совку.

– Убил, убил, убил! – кричал победоносно Бутер.

– Нет, ранил, ранил! – протестовал Совок.

– Нет, убил!

Затем уже досталось и нам.

Рыжий появился позади нас из ниоткуда, облаченный в жилетку и штаны цвета хаки, которые ему сшила мать (этим он хвастался при любом удобном случае). Разумеется, мы с Костей схлопотали по пластиковой пуле из его дробовика. Умерли ли мы? Конечно нет! Рыжего мы начали поливать в ответ, забыв про все правила. Пульки неприятно щипали, но боль от них не вставала ни в какое сравнение от позора проигранной битвы.

– Да все, пацаны, мы выиграли! – заявил Рыжий, растратив все пульки.

– Нечестно! – возмутился Костя. – У тебя вон маскировка какая, хрен заметишь.

– Зато у вас рации, – парировал Рыжий. – И вас трое.

– С Совком считай, что двое, – отмахнулся Костя.

– Да иди ты!.. – огрызнулся Совок.

– А чего нет то, рядовой Совок? Нас убили по твоей неосторожности…

– Это ветка виновата, а не я!

– Ладно, ребят, забейте, – попытался я успокоить их обоих. – Давайте просто еще раз сыграем.

– Да сами играйте в эту чушь, – Совок недовольно отбросил свою корягу-пистолет. – Я домой пойду. Там сегодня в девять «Хищника» показывают со Шварцем. Его лучше посмотрю.

– Да хорош ныть.

– Не, я серьезно, – голос Совка был серьезен как никогда. – Делайте чего хотите, но без меня. Я «Хищника» пойду смотреть.

Костя, выдохнув, подошел к Совку и протянул ему мизинец.

– Ладно, давай без обид, – сказал он. – Мир?

Большие голубые глаза посмотрели на Костю исподлобья.

– А «Хищник» у меня на кассете есть. Я тебе дам его посмотреть.

– Ладно, – сказал Совок, и взялся своим мизинцем за его.

– Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись! – начал Костя.

– А если будешь драться, то я буду кусаться… – подхватили мы с Рыжим и Бутером.

– А кусаться – ни при чем, будем драться кирпичом. А кирпич ломается, дружба начинается! – закончили мы все вместе.

– Ну все, пацаны, пошли покушаем, – объявил Бутер.

Впятером мы уселись на небольшой пустырь посреди луга и дружно начали грызть запасенные на подобный случай большую пачку чипсов, а запивали их бутылкой с колой.

– Хорошо покушать, – довольно пробурчал Бутер.

– Ты, наверное, кроме как о жратве, больше ни о чем и не думаешь.

– Ну почему же, думаю… – все тем же довольным тоном продолжал он. – Думаю о том, как круто, что до школы еще целых два месяца и можно ни хрена не делать!

– Это да, – согласился Рыжий.

– А я в школу хочу, – произнес я, обратив на себя сочувствующие взгляды.

– Ну ты больной, – ответил Костя. – Чего там делать то?

– Да не знаю… – говорю. – Просто, нравится…

– Ага… – съехидничал Бутер. – Не школа тебе нравится, а тот, кто в ней учится в параллельном… – Он артистично похлопал ресницами и намеренно низкими голосом произнес: – Соловьева.

Все тут же захихикали, наверняка заметив мое раскрасневшееся лицо.

– Да не… – попытался я в защиту.

– Ага, ага! – атаковали они меня.

– А Славка влюбился, влюбился! – даже Совок осмелел и подключился к остальным.

– Ну хорош, пацаны.

Но пацаны, в особенности Бутер, останавливаться не желали. Тема влюбленности в таких вот мальчишеских шайках была равносильно смертельному приговору.

Наш любитель докторской колбасы достал из кармана платок, натянул его на свои кудрявые волосы и принялся расхаживать по сторонам, выпятив локти в стороны.

– Ой я Алиса Соловьева и в меня влюбился Славик!

Все пацаны хихикали как гиены, а я хотел сквозь землю провалиться. А всего то стоило один раз сказать ребятам, что светловолосая Алиса Соловьева – красивая девчонка.

Почему-то к горлу подступила злость, и я захотел наброситься на Бутера и выбить из него всю дурь. Клянусь Богом, я почти это сделал, но карма сделала за меня всю работу, когда толстяк грохнулся на землю, споткнувшись.

Разумеется, его громкое падение не обошлось без ответного смеха остальных, которое я спокойно могу назвать «ржанием». Постигшее толстяка наказание меня тоже порадовало, и я покатился со смеху. Кажется, мы могли бы хихикать до самого вечера, если б не испуганный и отрезвляющий вопль Бутера:

– Пацаны, пацаны, тут что-то есть!

Все мы подбежали к месту, куда указывал Бутер.

– Что это? – спросил Совок, посмотрев на Костю. Но тот лишь пожал плечами.

Все мы окружили округлый и железный прут, торчавший из земли. Судя по густому слою ржавчины, эта штука, чем бы она не была, пролежала здесь достаточно долго.