Крылья рух

Часть первая

I

Амарель смотрел на сыр и яйца, которые жена старосты выложила на стол, и неохотно слушал чтение молитвы Четырём Богам. До чего набожный старик попался! И любопытный – он не только хотел посидеть с таким необычным гостем, как «огненный волшебник», за трапезой, но и хорошенько расспросить. К счастью, староста не знал, что его гость – бывший колдун хана Эрекея.

Недалеко отсюда были выжженные леса и пара деревушек, которые дракон когда-то обратил в пепел. Амарель старательно обошёл их стороной, ведя в поводу тёмно-гнедую лошадь, которой так и не придумал имя. Эту лошадь Амарелю дал кто-то из воинов Эсфи взамен его серой, погибшей на Мервенской равнине.

– Да будут Четверо Богов милостивы к нам, – закончил староста и принялся с хрустом жевать очищенную луковицу. Выглядел он как обыкновенный немолодой крестьянин, только одежда поновее и без заплат. – Угощайся, огненный волшебник. Закололи бы для тебя поросёнка…

– Не надо, – Амарель успел заметить, что деревня еле сводила концы с концами, и лишний кусок не полез бы ему в горло. Он и от сыра-то отрезал немного.

– Откуда путь держишь? – спросил староста и крикнул жене, чтобы поставила на стол не дешёвое вино, а то, что получше, в погребе припасённое. Амарель запихал себе в рот целое яйцо и был слишком занят, чтобы ответить на вопрос.

– Из Эльдихары, наверно, – решил староста, и Амарель кивнул. – А там у вас, волшебников, школа есть?

От удивления Амарель едва не подавился. Он не слышал, чтобы дэйя открывали школу – наверное, какие-то местные выдумки.

– Н-нет, – он справился с половиной яйца и теперь мог говорить с набитым ртом. – Мы… мы сами учимся… владеть своим даром.

А ведь и вправду было бы хорошо открыть школу. Королевские Лисы в Гафарса брали учеников, но только для того, чтобы те им преданно служили, как рабы, а Эсфи всё устроит бескорыстно, ради блага дэйя. Амарель был в ней уверен.

– Как так нет школы? – староста расстроенно покачал головой. – А мой-то старший сын к вам подался. У него дар…

– Какой дар? – спросил Амарель из вежливости.

– Пока не знаем, какой, но дар непременно есть, – уверенно отозвался староста, оглянувшись на жену – крепкую, молчаливую женщину с недовольным лицом, которая принесла запылённую бутылку вина, со стуком поставила на стол и скрылась. – А то отчего из рук у него всё валилось? Ни корову подоить не мог, ни в поле пахать, ни дрова рубить, ни рыбу ловить, когда господин граф разрешит рыбную ловлю… И косой, боги благословили. Значит, дэйя!

Амарель едва не рассмеялся, но вместо этого стал есть сыр. Старшему сыну старосты и так, и эдак будет лучше в городе – дэйя он или нет.

– А ты на севере что ищешь? – допытывался староста, наполняя кружки вином. – Неужели драконьи сокровища? – Он хмыкнул в бороду, и Амарель серьёзно подтвердил:

– Именно! Слышал, в Драконьих горах кто только ни побывал, и ничего не нашли. А я найду, – и он придвинул к себе кружку.

– Шутишь? Или вправду туда идёшь? – Староста неодобрительно зацокал языком. – Зря только время потеряешь. Нет там сокровищ. И слава дурная ходит – что сам огненный дух эти горы проклял. Смотри, сгинешь!

Амарель улыбнулся – ох уж эти сказки и легенды. А староста всё больше хмурился и рассуждал, забыв о вине:

– Говорят, и драконье проклятье лежит на этих местах. Хорошо, сами драконы померли… последнего королева Эсферета с её войском извели. Ишь, в Бей-Яле прятался, чтобы потом напасть!..

Вот теперь Амарель перестал улыбаться. Староста мрачно продолжал:

– Деревню Тирма из нашей общины начисто в прах обратил. И дома, и людей, и скотину. Ты, наверное, видел пепелище, волшебник.

– Не видел, – через силу выдавил из себя Амарель. Он разглядывал тёмно-рубиновую жидкость в своей кружке, не желая слушать старосту, но голос того барабанил по ушам:

– Наша-то деревня чудом уцелела! Не добрался злодей. С ним, говорят, ещё ханский колдун был, но колдуна мы не видели. Те, кто видел, сказывали, что у колдуна на голове рога, весь в чешуе, из ноздрей дым, изо рта огонь, даже из глаз огонь! Дар у него был, как твой.

Интересно, мог ли староста подумать, что у этого колдуна хватит совести вернуться и стать гостем северян, которых он должен был жестоко усмирить? Пожалуй, нет. Амарель совсем не походил на злодея, даже если бы молва обошлась без рогов и чешуи, и прекрасно о том знал. И по северу он путешествовал в тёмно-коричневом плаще, пряча под ним одежду из драконьей кожи.

– Хоть кто-нибудь уцелел из Тирмы? – тихо спросил Амарель, склоняя голову к кружке. Жаль, что волосы отросли не настолько, чтобы скрыть его лицо.

– Одна девчонка уцелела, – вздохнул староста, с шумом отпил из кружки. – Только с ума сошла…

Амарель вдруг вспомнил, как утром зашёл в деревню: чавкающая под сапогами грязь, мычание коров, кряканье уток и гогот гусей, колодезный скрип и… девчонка лет пятнадцати. Лохматая, с бессмысленным взглядом, она сидела и мазала себе грязь на щёки, а вокруг с визгом носились деревенские ребятишки.

– В общине теперь только три деревни, – ворвался в мысли Амареля голос старосты. – Еле перебиваемся… трое лошадей пали…

Амарель слушал его, ковыряя ногтем деревянную столешницу и жалея, что не может прямо сейчас сбежать. Спрятаться. Что-нибудь сделать, чтобы отвращение к самому себе перестало грызть его изнутри. Уже ничего не хотелось – ни есть, ни пить, ни выдумывать истории, чтобы удовлетворить любопытство старосты.

– Говоришь, в горах огненный дух? – очнувшись, Амарель перебил старосту, который продолжал монотонно бормотать. – Так мы с ним поладим. Пора мне в путь.

Вино Амарель так и не допил.

…– Не ожидал от тебя, – спокойно, чуть удивлённо прозвучал голос Сверна.

Зелёный камушек лежал в костре, разожжённом на берегу озера. Амарель стоял почти по колено в воде – плащ он сбросил, положив на землю так, чтобы искры от горящих веток не могли до него долететь.

– Я обойдусь без лошади, – Амарель мысленно представил утомительный поход по горам, затосковал, но тут же напомнил себе, ради чего идёт. – И без денег.

С собой у него было два десятка медных церов, которые Амарель отдал старосте для той девчонки. Уж наверняка в городе что-то можно для неё купить на эти деньги. Хоть бусы, хоть новое платье взамен того, в прорехах, что было на ней.

Староста задумался, а потом оживился:

– Девчонка, стало быть, не просто сумасшедшая?

– Я посмотрел на неё, – на ходу сочинял Амарель, – и понял, что её благословили Четверо Богов! Так и выжила одна из всей деревни.

Лучшего объяснения своей щедрости он бы не сумел придумать…

– И теперь с ней станут почтительно обращаться? – вернул его из воспоминаний голос дракона.

– Да. Надеюсь, староста побоится класть мои церы в свой карман, – Амарель нагнулся и стал мутить воду, надеясь выловить потом мелкую рыбку. Он пробовал такой метод несколько раз, но всё не получалось – рыбка ускользала. – А лошадь им пригодится для пахоты.

Отдавая лошадь и деньги, Амарель почувствовал себя лучше, достойнее, а значит, он поступил правильно.

– Это же не твоя вина была, – несмотря на шум, Амарель ясно расслышал, что сказал Сверн. – Я жёг деревни, леса. Я мог этого не делать! Взять тебя в охапку и улететь…

– Нет, моя! – Закусив губу, Амарель с удвоенной силой задвигал руками в воде. – И нужно… нужно делать всё…

Он не договорил – и Сверн не отозвался. Уже идя к берегу с двумя трепыхающимися рыбками, зажатыми в кулаках, Амарель закончил:

– …Что можешь, когда встречаешь тех, кто… пострадал из-за тебя.

Получилось неуклюже, но Амарель не в храме с проповедью выступал. Сверн должен понять! Рыбок Амарель бросил на траву, и они дёргались и подпрыгивали, пока он хмуро рассматривал свои окровавленные ладони. О чешую ободрал, пока сжимал скользких серебристых рыбок, не давая им вырваться.

Ничего. Достаточно было вызвать своё волшебство, чтобы кровь перестала капать. Амарель покатал в ладонях огненные шарики, прикрыл глаза. Он больше не был ханской собакой на привязи, он мог греться в своём пламени когда угодно, и разве есть что-то прекраснее этого?

Есть. Память подкинула поцелуй с Мэриэн – её губы, раскрывшиеся навстречу ему, словно Мэриэн ждала, надеялась и любила так же, как и сам Амарель… Возможно ли счастье для них? Несмотря на то, что Амарель успел натворить в прошлом? После поцелуя он всерьёз задумался об этом. Но сначала Драконьи горы. А потом – обратно в Эльдихару, чтобы поговорить с Мэриэн. Лишь бы не оттолкнула!

– Всё будет хорошо, Сверн, – Амарель сел на берегу, снял сапоги и вылил из них воду, а затем надел снова. Рыбки перестали подскакивать и лежали смирно, только очистить их от чешуи, выпотрошить – и на угли. Давно хотелось свежей рыбы, пусть и отдающей на вкус тиной.

– Ты помни, что я говорил: Райфана потребует жертву, – бесстрастно ответил Сверн.

Амарель пожал плечами, глядя, как блестела рыбья чешуя в свете солнца. Здесь, разумеется, было холоднее, чем в Эльдихаре или Сархэйне. То и дело набегали серые тучи, молнии ломаными линиями сверкали у Амареля над головой, а дождь хлестал его по щекам и ледяными каплями затекал за ворот.

– Я готов.

– Если он потребует полжизни… – начал Сверн.

– Ты отдал за меня полжизни, – оборвал его Амарель, – и я… не пожалею.

Солнце спряталось за тучи, со стороны гор начал дуть ветер, и пламя костра поколебалось. Амарель разжал кулаки, кинул два тёплых рыжих шарика, и огонь заплясал веселее.

– Наша драконья жизнь не то, что ваша, человеческая, – хмуро напомнил Сверн. – Если тебе суждено прожить лет пятьдесят, а Райфана возьмёт двадцать пять, то через шесть лет я останусь без друга.

Да, если так, Сверна опять ждало одиночество, а Мэриэн… даже если примет Амареля, недолго они проживут вместе…

– Сначала надо добраться до гор, – уклончиво ответил он Сверну, достал нож из-за пояса и стал осторожно чистить рыбу. Славный был нож, а стоил всего пять медных церов. – И найти древнее святилище.

– Ты-то доберёшься, – усмехнулся Сверн. – Я тебя знаю.

Губы Амареля сложились в улыбку, а со стороны Драконьих гор донёсся сильнейший порыв ветра, и пламя костра взметнулось вверх.

II

Пятьдесят огромных, толстых томов в кожаных обложках, с пергаментными страницами, которые исписаны сверху донизу торопливо бегущими строками. Пятьдесят книг, выстроенных в пять рядов на полу библиотеки. Пятьдесят… совершенно бессмысленных, никчёмных сочинений! Сжав губы, Эсфи подняла руку, после чего тома один за другим стали взлетать и опускаться на верхние полки.

– Ваше Величество, – Эсфи чуть не подпрыгнула: так бесшумно подошла Мэриэн. Да и дверь отворила без стука. Не оборачиваясь, Эсфи неохотно произнесла:

– Ничего нет! То есть, есть… но как Верховный жрец рассказывает, с Премудрым Керфеном и злыми драконами!

Мэриэн встала рядом и нахмурилась:

– И что теперь?

Эсфи чихнула. Сколько бы ни убирали в библиотеке служанки, протирать пыль на верхних полках они ленились. И теперь эта пыль набилась в нос, в рот, села на простое платье из голубого шёлка, которое Эсфи надела с утра. Наверное, она вся пропиталась пылью, надо будет полежать в ванне.

– Теперь? – Эсфи смотрела, как последний том, шурша страницами, опускался на полку. И наступила тишина – в детстве Эсфи говорила няньке, что книжки «спать легли» – а когда их откроешь снова, они проснутся.

– Да, теперь, – повторила Мэриэн. Она могла стоять и ждать ответа, ничем не выдавая своего нетерпения… или раздражения. У Эсфи так никогда не вышло бы.

Она повернулась и заявила как можно увереннее:

– Теперь ты поедешь в Гердению. Собирайся.

– Я? В Гердению? – Мэриэн моргнула и скрестила руки на груди. – А кто будет заниматься делами во дворце?

– Я и королевский совет, – Эсфи поправила корону. – И… совет дэйя, конечно, тоже!

– Ах вот оно что, – помолчав, ответила Мэриэн с непонятным выражением лица. – Совет дэйя. Арна.

Эсфи решительно замотала головой, думая, что угадала её мысли:

– Вот здесь ты неправа! Арна поедет вместе с тобой. Ей давно хотелось побывать в Гердении, и она меня упрашивала, чтобы я послала её с твоим отрядом!

– Отрядом, – пробормотала Мэриэн.

– Двадцать человек, из них пятеро дэйя. Барон Лойс, – Эсфи принялась загибать пальцы, – Арна, Жонглёр… ты же знаешь Жонглёра? Ещё Моррис, он, как ты помнишь, чувствует, хороший будет день или плохой. Его дар вам пригодится! И Гедэй.

Гедэй был тем бей-ялинским лекарем, который попал в плен в сражении на Мервенской равнине. Они с Релесом изобрели чудодейственную мазь для Тарджиньи, и от её шрамов остались едва различимые следы. После этого Гедэй остался во дворце, а теперь Эсфи хотела отправить его в поход вместе с Мэриэн. В отряде всегда нужен лекарь, и вряд ли она могла с этим поспорить!

– Погоди, а как же дела с Беартом Сатремом? – сдвинула брови Мэриэн. – Я хотела поговорить с ним. Нет ли каких-то трудностей…

Эсфи улыбнулась, радуясь, что избавила Мэриэн от хлопот. Все эти беседы, дела, распоряжения, а сколько Мэриэн приходилось думать, чтобы всё устроить!

– Я поручила лорду Бэрну дела, связанные с морской торговлей. Он сказал мне, что Сатрем смог выбить цену побольше на алмазы, – Эсфи заметила, что Мэриэн перестала хмуриться, но и на улыбку не отозвалась. Лицо у неё стало загадочным, и Эсфи это сбивало с толку.

– А мастера из цеха, которые хотели поговорить со мной…

– С ними поговорил лорд Гэртон.

– Хорошо, но это ведь не всё…

– Остальные дела я поручила совету дэйя, – Эсфи никак не могла понять, отчего в глазах Мэриэн не мелькало облегчение. – А твоим герцогством займусь я, – Эсфи поднялась в воздух и поплыла к двери библиотеки.

– Значит, ты прекрасно можешь обходиться без меня? – раздался у неё за спиной задумчивый голос Мэриэн.

– Я думала, ты обрадуешься, – Эсфи оглянулась через плечо.

– И без Тарджиньи, – продолжала Мэриэн.

Эсфи снова фыркнула. Обойтись без Тарджиньи несложно – хотя бы потому, что она ничего толком не сделала. Побыла немного в Эльдихаре, а потом с Кариманом, эмегенами и небольшим отрядом стражников полетела в Эмгра. Оттуда Тарджинья направится к джиннам, и вернётся ли – неизвестно! Перед полётом она целовала Эсфи и Мэриэн в щёки, оставила им красную пирамидку, чтобы приносила удачу. Заверяла обеих в своей дружбе, обнимала на прощанье…

– Эсфи, подожди, – услышав это, она развернулась у самой двери. – А если я откажусь ехать в Гердению? Бросать тебя, чтобы ты сама… всё испортила? – Мэриэн усмехнулась почти с вызовом.

«Я и это предусмотрела», – подумала Эсфи и отрезала:

– А я вам приказываю, Ваша Светлость. Вы поедете в Гердению и узнаете о драконах всё, что только можно! И кстати говоря, – Эсфи перевела дух, – голубя с письмом, что ты едешь, я им уже отправила. Наверное, они встретят тебя.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Мэриэн склонилась в коротком поклоне.

– Не смею перечить Вашему Величеству.

Эсфи сидела во главе длинного, уставленного подносами с едой стола, и косилась на недовольное лицо Мэриэн.

«Но она должна понять, что я уже не ребёнок, и могу со всем справиться», – сказала Эсфи ларму, сидевшему у неё на плече. Крохотную голову его украшала шляпа из жёсткой зелёной ткани, украшенная искусственными цветами, очень похожими на цветки дуба. Королевские швеи знали в своём деле толк.

«Я думаю, надо было подождать, пока вернётся Тарджинья», – повторил Анриэ в десятый или, может быть, двадцатый раз – Эсфи устала считать.

Между делом она отметила, что сегодня Мэриэн надела то самое платье с кармашком, моду на который ей так и не удалось ввести. Придворные дамы полагали, что это неженственно, да и совсем ни к чему; носовые платки там держать некрасиво, а для денег есть кошель. Эсфи признала, что они правы, но за Мэриэн было, пожалуй, обидно. Ещё раньше Мэриэн предлагала одеваться почти как бей-ялинки – то есть, платья укоротить и сделать удобными, как халаты. И эта идея не прижилась при афирском дворе…

– Цветной фейерверк! – провозгласила Арна. Она успела выпить кубок вина, и на её худых щеках играл румянец, а глаза довольно сощурились. Эсфи улыбнулась: Арна теперь вела себя хорошо. Больше никаких глупостей об «избранности» дэйя, только верная служба своей королеве.

Все дэйя, кто сидел за столом, поддержали Арну выкриками. Она подняла руки, и её сосед с соломенными волосами и розовым, как у младенца, лицом – тоже. Этого молодого человека звали Феррей, и он был родом из семьи бедного ткача – вот и всё, что о нём знала Эсфи. Его привёл Лойс.

– Красота! – восторженно ахнули придворные дамы. Искры, которые по воле Арны сверкали и рассыпались под потолком, были то золотыми, то алыми, а порой и чёрными, как перья ворона, и всё благодаря Феррею. Эсфи тоже загляделась на фейерверк – и ей пришла в голову замечательная мысль.

– А не устраивать ли вам иногда представления для детей-сирот… вдов… бедняков… всех, о ком сегодня говорили Благородные Сёстры? – вырвалось у неё.

За столом стало тише, и Арна почтительно склонила голову, на время перестав творить волшебство:

– Если вам будет угодно, Ваше Величество.

Эсфи перехватила взгляд Мэриэн: встреча с Сёстрами была ещё одним из тех дел, от которых её освободили. Благородными Сёстрами называли тех, кто с юности решил посвятить себя Четырём Богам. Но поскольку женщины не могли стать жрецами, они собирались не в храме, а в большом деревянном доме. Там хранились деньги, старая одежда, обувь – всё, что можно было передать беднякам, сиротам и нищим вдовам. Некоторые из них жили в доме. Когда пришли бей-ялинцы, деньги они забрали себе, всех обитателей выгнали, а дом сожгли. Сегодня Благородные Сёстры просили Эсфи помочь им снова его построить, и, конечно, она согласилась.

«Надеюсь, ты не очень много взяла из казны?» – так и читалось в глазах Мэриэн. Эсфи вспыхнула и отвела взгляд. Довольно с неё и скупости лорда-казначея, чтобы ещё Мэриэн принялась отчитывать!

– Ваше Величество, – раздался нерешительный голос. По левую руку от Эсфи сидели несколько лордов, и ближе всех – Мерофаль. Они помалкивали, как и Мэриэн, но теперь лорд Мерофаль, то и дело покашливая, заговорил:

– Ваше Величество… правильно ли я понимаю… что Её Светлость едет в Гердению… чтобы узнать что-то, чего мы не знаем… о войне чудовищ-драконов с людьми?

Эсфи улыбнулась старому лорду. Быстро же слухи разносятся по дворцу!

– Её Светлость едет к герденам, чтобы укрепить нашу дружбу с ними. Ведь гердены были дружны с моей матерью, и, конечно, я буду делать, как она.

Лорд Мерофаль кивнул, откинулся назад в кресле, и, словно от облегчения, выпил сразу полкубка вина. Глянув на Мэриэн, Эсфи заметила, как та плотно сжала губы.

«Почему лорд так беспокоится?» – спросил любопытный Анриэ.

«Мерофаль – приятель Верховного жреца, ходит на все службы», – Эсфи чуть двинула плечом, потому что Анриэ дышал ей в ухо, и он поёрзал. Сел так, что вовсе стало щекотно, и Эсфи, не привлекая к себе взглядов окружающих, очень аккуратно сняла ларма с плеча и посадила к себе на колени.

«А при чём тут службы?» – не понял Анриэ.

Эсфи терпеливо ему объяснила:

«При том, что Премудрый Керфен – святой праведник. Жрецы его чтят, и мы должны чтить. А если он окажется плохим, лживым человеком, а драконы, наоборот, ни в чём не виноваты были… Мерофаль опасается, что это бросит тень на всю нашу веру».

«Всё ясно», – и ларм хихикнул, словно в опасениях Мерофаля было что-то забавное.

Зато вера самой Эсфи из-за одного только Керфена не пошатнётся. Ведь и Леденд, которого казнили, был Верховным жрецом, но потом оказался изменником – и это вовсе не значило, что плохи боги. Плох тот, кто говорил, что исполняет их волю, и солгал!

– А вот ещё Рекалья покажет, на что она способна, – донёсся до Эсфи весёлый голос Арны. Рекалья вернулась из графства Саффе во дворец – погостила у подруги, и хватит. Пухленькая, с виду неуклюжая Рекалья с молниеносной быстротой перехватывала на лету все ножи, которые Жонглёр посылал в стену, и, держа за рукоять, опускала на стол. Скоро перед ней лежали все обеденные ножи, и даже старые ворчливые лорды восторгались ловкостью и Жонглёра, и Рекальи! А Феррей, краснея, поцеловал ей руку, как знатной даме.

– Надо было её тогда в бой взять! – улыбнулась Эсфи, повернувшись к Мэриэн, но та, глядя в тарелку, ковыряла двузубой вилкой кусок рыбы. Улыбка сползла с лица Эсфи, она вдруг осознала, что завтра утром Мэриэн уедет – надолго уедет, – и сжала её руку. Мэриэн вопросительно посмотрела на неё.

– Поговорим, да? – спросила Эсфи тонким голоском. – После обеда. Наедине.

Лицо у Мэриэн стало такое, как если бы и сейчас слова у неё рвались наружу, но она помедлила – и просто кивнула.