– Это один из последних голубей Эшлин Мальграв, способный долететь до Папирии, – сказал Камберленд, осторожно взяв птицу огромными ладонями. – Мне приказано доставить в Умбриков Дол и голубя, и записку. Карлайл предупредил, что этого сообщения ждет какая-то вдова.

– А правда, что вдовы носят доспехи из акульей шкуры? – спросил Годрик.

– Ага.

– С юга надвигается буря, – сказал Годрик. – Так что отведи своих людей ко мне в амбар.

Камберленд кивнул:

– Спасибо, дружище.

– Нет уж, ты от меня так просто не отделаешься. – Годрик подошел к шкафчику у плиты и достал бутыль водки. – Я ранен, а мы с тобой старые приятели. Неплохо бы выпить и почесать языками. В общем, расскажи-ка мне о моем героическом прошлом. И о том, как я обучал тебя воинской премудрости.

Камберленд усмехнулся:

– А то!

Виллем, Стэн и Оромир заняли добрую половину амбара, разложив по полу свое оружие и доспехи. Они точили мечи и проверяли прочность кольчужных колец. Виллем разобрал арбалет на пять частей и протирал ветошью изогнутые плечи оружия. Все трое негромко переговаривались, подшучивая друг над другом.

Джолан отошел в дальний угол амбара, зажег свечу и начал выкладывать из котомки свои запасы, обдумывая следующий опыт.

Все известные целительные смеси с добавками божьего мха были очень действенными и высоко ценились. Поэтому вот уже сотни лет никто в гильдии алхимиков не пытался изобрести что-то новое. Но Джолан считал, что можно добиться большего, ведь его учитель держал в секрете какое-то особое зелье. Мастер Морган вообще был человеком скрытным и вел тайную переписку с гильдией алхимиков в Паргосе. Джолан намеревался опытным путем восстановить секретный рецепт.

Для начала следовало выяснить, что в него не входит. Джолан решил исследовать клубни канеллума.

Это редкое растение из драконьих логовищ часто использовали для повышения действенности настоек, разжижающих кровь. Может быть, у него есть и другие, пока еще неизвестные свойства. Минут десять Джолан стерилизовал флягу и подготавливал ингредиенты. Он мелко нарезал клубни, отмерил щепотку божьего мха и осторожно растолок все стальным пестиком.

Снаружи завывала осенняя буря, от порывов ветра дрожали дощатые стены и трепетало пламя свечи. К сожалению, амбар мало чем походил на тихую, прекрасно изолированную лабораторию в аптекарской лавке, где Джолан когда-то проводил опыты.

Он смешал кипяченую родниковую воду и соль с Атласского побережья, а потом наполнил флягу теплым солевым раствором. Тщательно, стараясь не допустить загрязнения, закрыл флягу крышкой, хорошенько встряхнул и отставил в сторонку. Смесь забродит и будет настаиваться несколько недель. Джолан разглядывал флягу с взбаламученной водой и думал, что бы еще попробовать.

– Где ты этому научился?

Вздрогнув от неожиданности, Джолан оглянулся. Пока он размышлял над возможными составами целительных настоек, к нему неслышно подошел Оромир.

– Я был учеником алхимика.

– Правда?

– Да. Меня, десятилетнего, отдали в обучение к мастеру Моргану. Я жил с ним в аптекарской лавке, каждый день собирал лекарственные растения, учился отмерять ингредиенты. А еще мы с ним пытались отыскать противоядие или средство для уничтожения ядовитых красных улиток, расплодившихся на берегах реки близ Выдриного Утеса. И он учил меня основам военно-полевой хирургии.

– Военно-полевой хирургии? Неужели в Выдрином Утесе требовались такие умения?

– Шипогорлые вердены облюбовали предгорья близ деревни. А когда драконы нападали на жителей, к нам засылали драконьеров.

– А, понятно. Ты, наверное, учился накладывать швы на трупах драконьеров.

– Вовсе нет, – негромко возразил Джолан.

– Но ты же больше не алхимик?

Джолан помотал головой:

– Это я так, из любопытства изучаю.

– А для чего эта настойка?

Джолан пожал плечами:

– Сам не знаю. Вот, захотелось придумать что-нибудь новенькое. Ну, тут очень сложно объяснить.

– Что ж, не буду тебе мешать, – сказал Оромир, заметив смущение Джолана, и собрался вернуться к спутникам.

– А где ты научился так хорошо владеть мечом? – спросил Джолан, чтобы его остановить.

В конце концов, опыты могут и подождать, а Джолан провел в джунглях целых два месяца и соскучился по дружеской беседе.

Оромир посмотрел на него, лукаво улыбнулся и совсем другим тоном спросил:

– С чего ты взял, что я хорошо владею мечом?

– Я видел, как ты выскочил из-под моста. Гораздо быстрее остальных.

– Вдвое быстрее, вдвое слабее, – выкрикнул Стэн.

Джолан смущенно потупился:

– Ну а мне понравилось. Ты очень красиво двигаешься.

Выражение лица Оромира смягчилось.

– Чтобы научиться хорошо владеть мечом, нужно заниматься каждый день. Это как в любом ремесле – в шитье, там, в стряпне или во врачевании. – Он взглянул на Джолана ярко-зелеными глазами, вытащил из кармана флягу и сделал глоток. – Хочешь бренди? – Оромир протянул флягу Джолану. – Из Заповедного Дола, две серебряные монеты заплатил.

Джолану вспомнилась приятная расслабленность после того, как он выпил ливенеля с Гарретом в Заповедном Доле. Вот и сейчас, после всех событий этого дня, неплохо было бы расслабиться.

– Да, спасибо.

Оромир дал флягу Джолану и сел рядом – так близко, что они касались плечами. Джолан хлебнул из фляги, стараясь ничем не показать, что бренди обожгло ему глотку, а к глазам подступили слезы. Ливенель нравился ему куда больше.

– Отличное бренди.

– Для тебя, Джолан, – только лучшее.

– Ха, Оромир подбивает клинья, – пробормотал Виллем из дальнего угла амбара.

– Вы только шум не поднимайте, – добавил Стэн. – Не надейтесь, что буря заглушит ваши ласки-таски.

– О чем это они? – спросил Джолан.

– Не обращай внимания. Они просто завидуют, что у них под боком бабы нет.

– Что-то я не пойму…

Оромир снова улыбнулся и взял флягу у Джолана.

– Они решили, что мы с тобой начнем трахаться.

– А… – У Джолана екнуло под ложечкой. Он не знал, куда девать глаза, и в конце концов уставился на стропила.

Оромир отпил бренди и рассмеялся:

– Не волнуйся, Джолан. После сегодняшнего мне вовсе не до этого. Устал я. – Он озабоченно нюхнул подмышку. – Да и пованиваю. – Он снова протянул Джолану флягу. – Кстати, раз уж зашел такой разговор, ты кого предпочитаешь?

– В каком смысле?

– В смысле с кем ты любишь трахаться – с мужиками или с бабами? Или тебе без разницы?

Джолан замялся. Мастер Морган никогда не заговаривал об интимных отношениях, а половые связи обсуждал исключительно с научной точки зрения, поэтому Джолан считал секс лишь средством продолжения рода и причиной неприятных заболеваний, которые ему неоднократно приходилось лечить, вот как триппер Виллема или мандавошки у жителей Выдрина Утеса. Разумеется, сейчас об этом вспоминать не стоило.

– Ну… вообще-то, я пока ни с кем не трахался…

– Но должны же у тебя быть какие-то предпочтения. Неужели в Выдрином Утесе тебе никто не нравился?

– Выдрин Утес – крошечная деревушка, жителей там не много. И… – Джолан умолк, не в силах связно выразить словами весь вихрь своих мыслей.

– Да не волнуйся ты так, – сказал Оромир. – Я все понял. Никого у тебя не было. А что ты представляешь, когда дрочишь?

Джолан решил, что никогда еще не краснел так сильно, как теперь.

– Ничего себе! – воскликнул Оромир и так же громко продолжил: – Ты что, никогда в жизни не дрочил?

– Да дрочил я, дрочил, – шепотом ответил Джолан, надеясь, что Оромир понизит голос; ему очень не хотелось, чтобы в обсуждении приняли участие еще и Виллем со Стэном, которым наверняка нашлось бы что добавить. – Просто… просто я в таких случаях ни о ком особо не думаю.

Оромир удивленно вскинул брови:

– Правда? Очень странно.

Нет, вот теперь Джолан покраснел так сильно, как никогда.

– Ну извини, я ничего такого не имел в виду, – торопливо добавил Оромир. – Сам я в таких случаях всегда о ком-то думаю. – Он отхлебнул бренди. – А если ты ни о ком особом не думаешь, то о чем ты вообще тогда думаешь?

Джолан замялся. К этому времени бренди придало ему достаточно смелости, чтобы продолжить разговор.

– Я… я думаю просто… просто о прикосновении. О том, как чьи-то теплые руки скользят… ну, повсюду. Ко мне еще никогда и никто так не прикасался. Поэтому мне хватает и того, чтобы просто это вообразить, ну как-то так.

– Мм… вообще-то, неплохо. – Оромир сделал большой глоток бренди и уставился в потолок. – А я… был такой воин, его звали Лок. Каждый вечер, на закате, он выходил во двор своего дома и рубил дрова. Без рубахи. О боги, видел бы ты его руки… – Он прерывисто вздохнул и предложил Джолану бренди. – Ну что, еще глоточек – и спать? Нам завтра целый день идти.

Джолан кивнул, сделал глоток бренди, не отводя взгляда от Оромира, который тоже пристально смотрел на Джолана.

– Не волнуйся, тут и на следующий раз осталось, – сказал Оромир, ушел в свой угол, улегся, накрылся одеялом и через пару минут захрапел.

Джолан тоже старался уснуть, но гром, шум дождя и мысли о чьих-то прикосновениях отгоняли сон.

6

Вира

Балария, Бурз-аль-дун, Четвертый квартал

Таверна «Милость Этерниты» пропахла медью и эвкалиптом. Похоже, хозяин таверны смазал механизмы для подачи напитков каким-то ароматическим маслом, поэтому всякий раз, когда он наполнял очередную кружку, краник окружало облако благоуханного пара.

Вообще, работа всех механических устройств в Бурз-аль-дуне сопровождалась искусственно поддерживаемыми приятными запахами. Вире все это было не по нраву. Ей отчаянно хотелось вернуться в непроходимые джунгли Альмиры или вдохнуть освежающий, просоленный морем воздух Папирии.

Но в Бурз-аль-дуне теперь жила Каира. Поэтому и Вира оставалась здесь.

Она направилась к длинной барной стойке в глубине таверны, мимо медных столов, за которыми сидели посетители, в основном дородные торговцы с озабоченными выражениями лиц, проводившие дни в удобных креслах за изучением корабельных манифестов. Однако же за столом в самом дальнем углу сидели два типа – широкоплечие, с настороженными взглядами. Из-под пол длинных черных камзолов выглядывали рукояти коротких мечей, обмотанные замызганной, потемневшей от времени бечевой.

Наемные охранники.

Даже самые недалекие бурз-аль-дунские чиновники понимали, что баларские солдаты преданы своему генералу, Актусу Шипу, а не государственным деятелям, поэтому состоятельные министры и торговцы окружали свои роскошные особняки наемной охраной. Однако же наемники не были завсегдатаями таверн, где для поддержания порядка в основном полагались на контрольно-пропускные пункты и присутствие баларских солдат.

Посетители дружно уставились на Виру. Их внимание привлек не только черный доспех папирийской вдовы, но и длинный меч Бершада за ее спиной. Вира хотела оставить меч во дворце и сменить наряд на шелковое одеяние куртизанки, чтобы смешаться с толпой и осторожно разведать обстановку, но никакая маскировка не могла бы спрятать смуглую кожу и гладкие папирийские черты лица, резко выделявшиеся среди остроносых бледнолицых балар. Вира знала, что в этом городе она напоминает черную цаплю среди заснеженного поля, поэтому никогда не скрывала ни своего происхождения, ни рода своих занятий, а наоборот, всячески их подчеркивала.

Кроме того, тщательная маскировка требовала времени, а Вира не хотела надолго оставлять Каиру одну.

Вира скинула оружие с плеча, положила на стойку перед собой и уселась спиной к стене. С облюбованного места ей были хорошо видны и вход в таверну, и боковая дверь за барной стойкой. Перед уходом из дворца Вира посетила имперский архив, где изучила план таверны и прилегающего к ней квартала. Боковая дверь внушала определенные опасения: она вела в небольшую кладовую, откуда можно было попасть в узкий переулок, который тянулся почти целую лигу и оканчивался тупиком у гладкой мраморной стены в семьдесят локтей высотой, ограждавшей квартал, как было принято в Бурз-аль-дуне. Проблема заключалась в том, что в том же переулке имелось как минимум двадцать семь нигде не учтенных подземных ходов, ведущих неизвестно куда. А в них самих могло оказаться что угодно.

Когда Фельгор тайком провел Бершада и Виру через городскую клоаку в императорский дворец, то упомянул, что в подземельях Бурз-аль-дуна обитают воровские общины. А таггарстанские контрабандисты проникают на крытые пристани и причалы города и ведут там прибыльную подпольную торговлю опиумом в обмен на драконье масло. Именно этим путем попала в Заводной город и сама Вира.

Столица Баларии на первый взгляд выглядела чистой и благоуханной, но гладкая кожа города скрывала прогнившую плоть и почерневший остов. В памяти Виры Химейя, столица Папирии, осталась совсем другой – тихой, незапятнанной и безупречной. Такие вот воспоминания десятилетней давности. Интересно, какой предстанет перед ней ее родина теперь, после всех ужасов, пережитых на чужбине?

– Что вам угодно, госпожа? – спросил хозяин, изогнув намасленную бровь и старательно отводя взгляд от меча на барной стойке. – Есть шипучее вино, можжевеловая водка…

– Пиво.

– Прекрасный выбор, госпожа. Пиво мы варим на хмеле, который нам поставляют из свободных земель Юно. В нашей таверне этого добра в достатке.

– Вот и славно. – Вира подалась вперед. – А какого еще добра у вас в достатке?

– Простите, госпожа, не пойму, на что вы намекаете.

– Например, на драконье масло.

Хозяин таверны смущенно хохотнул:

– Хорошая шутка. Минуточку, я подам вам пиво.

Пока он наполнял кружку, Вира окинула взглядом таверну. За столом у входа сидели три солдата в багряных плащах, прикрепленных к доспехам серебряными застежками в форме стрел. Лучники. Двое уже сильно захмелели, третий все еще пребывал в легком подпитии. Особой угрозы они не представляли, но за ними стоило приглядывать.

Вира взяла поставленную перед ней кружку, сделала долгий глоток и принялась ждать.

Не успела она отпить и половины, как к барной стойке подошел подвыпивший лучник и устроился бок о бок с Вирой, хотя свободных мест было много.

– Хороший меч.

Вира посмотрела на него: лет тридцати, светлоглазый и длинноносый, как все балары, но черты лица грубее, чем у вельмож и дворцовых гвардейцев, – обветренная загорелая кожа, мелкие шрамы и оспины на лбу и на щеках, словно бы от осколков камней или шрапнели. Доспехи и плащ не скрывали массивных плеч и широкой груди. Впрочем, лучники все такие – хлюпику не натянуть тугую тетиву огромного лука.

– Спасибо, – сказала Вира.

– Меня зовут Децимар Баурус, лейтенант седьмого взвода имперского полка лучников.

Вира промолчала.

– А тебя как зовут? – не отставал Децимар.

Вира пристально посмотрела на него:

– Ты знаешь, как меня зовут.

Он улыбнулся, спокойно и уверенно:

– Конечно знаю. Для меня большая честь встретиться с тобой. – Он оглянулся. – И я рад, что со мной товарищи – хоть и пьяные, но все равно свидетели. Иначе никто в гарнизоне не поверит, что я пил пиво с Вирой – папирийской вдовой.

– Я с тобой не пью.

– Пока не пьешь, – поправил ее Децимар и, подозвав хозяина, заказал пива Вире, себе и своим приятелям. – А что ты делаешь в «Милости Этерниты»?

– Это я тебя должна спросить, – сказала Вира. – Тебе по чину сюда ходить не положено. Доступ в Четвертый квартал имеют только высшие армейские чины, а для вас открыты только с Десятого по Пятый кварталы. Как ты со своими товарищами здесь оказался?

– Просто удивительно, что ты, чужестранка, так хорошо разбираешься в нашей системе пропусков.

Через неделю после прибытия в Бурз-аль-дун Вира наизусть заучила карты всех пятнадцати городских кварталов, а также все требования пропускной системы. Баларское законодательство целиком и полностью основывалось на пропусках, и Вире необходимо было как можно быстрее ознакомиться со всеми существующими правилами.

– Отвечай, не увиливай.

– Видишь ли, сегодня нам в награду выдали разрешение, которое действует до двух часов утра. – Он взглянул на часы, вставленные в правый наруч. – Так что у нас есть время пропустить кружечку.

Полк лучников находился на особом положении и не считался частью регулярной баларской армии. Их вооружение и тактические методы настолько отличались от инфантерии, что не имело никакого смысла объединять их с подразделениями пехотинцев. Вдобавок в лучники шли десяти- и одиннадцатилетние мальчишки, которые к восемнадцати годам набирались сил и с легкостью могли натягивать тетиву огромных луков. В некотором роде лучники походили на папирийских вдов – их лишали детства и превращали в смертельно опасных воинов.

– А чем вы заслужили такую щедрую награду? – спросила Вира.

– Военная тайна, – ответил Децимар. – Но мы потрудились на славу.

Он и не подозревал, что Вире прекрасно известно, чем они отличились: те, кто испепелил все вражеские корабли до единого, заслуживают выпивки.

За спиной Децимара громко расхохотались его приятели.

– Для воина щедрая награда – предвестник кровавых сражений, – сказала Вира.

Децимар удивленно взглянул на нее:

– А где ты научилась так хорошо говорить по-баларски?

– Я знаю все языки, на которых говорят возможные враги.

На самом деле вначале Вира с трудом изъяснялась на баларском, но Каира заставила ее ежедневно заучивать характерные баларские обороты и выражения, добиваясь беглости речи и четкого понимания, хотя, по правде сказать, тонкостей воровского жаргона Вира так и не постигла.

– Понятно. И как, в этой таверне сегодня есть враги?

Хозяин принес им кружки пива, старательно делая вид, что не подслушивает разговор.

– Да не то чтобы враги, – сказала Вира. – Так, несколько контрабандистов.

Намасленные брови хозяина встревоженно дрогнули. Он тут же спохватился, но поздно.

– Контрабанда – дело серьезное, – заметил Децимар, поднося кружку к губам.

– Долго они не протянут.

– Это почему?

На разных зверей охотятся по-разному. На кролика расставляют силки, оленей загоняют, а вот к вепрю требуется иной подход. Отыщи его логово, вымани зверя и гляди в оба, не промахнись, когда он на тебя бросится.

Сейчас шла охота на вепря.

– Потому, что я пришла их убить, – заявила Вира, повысив голос, чтобы наверняка привлечь внимание хозяина, который стоял к ним спиной и делал вид, что вытирает бокал.

Децимар отставил пивную кружку, так и не донеся ее до губ.

– Значит, правду говорят про вдов.

– Гм, не знаю… – сказала Вира. – А что именно говорят про вдов?

– Что с вами лучше не связываться.

– Верно. Те, кто связывается, быстро об этом жалеет, – кивнула Вира, следя за хозяином таверны, который торопливо подошел к дальней оконечности барной стойки, вручил бокал шипучего вина толстяку в белом шелковом одеянии и что-то зашептал.

Толстяк в свою очередь предупредил о чем-то двух типов с настороженными взглядами и короткими мечами. Тот, что повыше, поспешил прочь из таверны, но, судя по кивку, который достался толстяку-торговцу, ясно было, что заведение он покинул ненадолго.

– И что же стало с тем мудаком, который лишил тебя мизинца?

– А с чего ты взял, что это был он, а не она? – спросила Вира, буравя взглядом Децимара.

Он беспомощно пожал плечами.

– Не волнуйся, лейтенант, я пошутила. Мудак, который выломал мне мизинец, сдох на Вепревом хребте. А тот, кто отсек мне искалеченный палец… пропал без следа.

Вира очень хотела разузнать о судьбе Бершада, но из Альмиры в Баларию доходили лишь обрывочные слухи, а сведениям, поступавшим от соглядатаев Озириса Варда, верить и вовсе было нельзя. Наверняка было известно лишь одно: Бершад и Фельгор выбрались из Бурз-аль-дуна на украденном корабле и исчезли. Поговаривали, что Бершад пришел на помощь Эшлин в сражении у Незатопимой Гавани, но всей правды на этом берегу Моря Душ никто не знал.

А после сражения ни Бершада, ни Эшлин, ни Фельгора больше не видели. Вира подозревала, что все они погибли, хотя прекрасно помнила, как затягивались жуткие смертельные раны на теле Бершада в трюме корабля таггарстанских контрабандистов.

В общем, заставить Бершада расстаться с жизнью было нелегко.

– Эй, Неприметная Звезда! – окликнул Децимара один из приятелей-лучников. – Брось заигрывать с папирийкой! Лучше принеси нам выпить!

– Неприметная Звезда? – удивленно спросила Вира.

Децимар отхлебнул пива:

– У лучника должно быть хорошее зрение. А чтобы в совершенстве овладеть луком, начинать приходится с раннего детства. В ясные ночи армейские рекрутеры приходят в трущобы, ищут мальчишек посильнее и заставляют их смотреть на звезды. Тех, кто может разглядеть четыре звезды из шести в созвездии Призрачного Мотылька, забирают в полк.

– И сколько звезд ты разглядел?

– Семь.

– Ты же сказал, что их всего шесть!

Децимар кивнул:

– Седьмая – самая далекая и тусклая. Ее так трудно заметить, что ее даже не считают частью созвездия.

– Неприметная звезда… – медленно повторила Вира. – Значит, у тебя прекрасное зрение.

– Да уж получше, чем у многих.

Вира промолчала.

– Ну вот, теперь ты знаешь, как я получил свое прозвище. А как ты раздобыла такой громадный меч? – спросил Децимар.

Вира отвернулась и снова оглядела таверну. Самое время распрощаться с Децимаром.

– Ступай-ка ты к товарищам, лейтенант. У них глотки пересохли.

Децимар огорченно пожал плечами и ушел. Приятели похлопали его по плечу, захохотали и вернулись к выпивке.

Вира отодвинула недопитое пиво – ей нужна была трезвая голова. Около часа она сидела, не сводя глаз с торговца, который предупредил наемников. Он поеживался под ее взглядом, но явно чего-то дожидался. Когда Децимар с товарищами ушли, Вира сделала вид, что не заметила этого, и продолжала смотреть на торговца.

Наконец высокий наемник вернулся, сел за стол к приятелю и снова кивнул торговцу. Едва заметно. Торговец утер испарину со лба – белый шелк под мышками насквозь пропитался отвратительным желтым потом, – одним глотком допил шипучее вино и прошмыгнул в боковую дверь.

Вира швырнула хозяину баларский медяк, взяла со стойки меч и направилась следом, даже не озаботившись взглянуть, пойдут ли за ней наемники.

Она и так знала, что пойдут.

В полутемном переулке медные трубы, вьющиеся по стенам, шипели и постукивали, будто в них и по ним бегали громадные крысы. Из стыков в трубах вырывались клубы пара, затягивали все вокруг туманной дымкой. Торговец повернул налево и засеменил в конец переулка, к тупику. Не спуская глаз с белесого пятна шелкового одеяния, Вира выхватила меч из-за плеча и прижала к левому бедру, для большего удобства.

В извилистом переулке Вира старалась держаться шагах в пятидесяти от торговца, не выпуская его из виду и на ходу отсчитывая люки подземных ходов. Счет в уме хорошо успокаивал нервы.

После двадцать третьего люка и очередного поворота торговец исчез. На его месте возникли три типа с обнаженными короткими мечами и в некоем подобии доспехов – кожаных куртках, подбитых стальными полосами.

Зеленоглазый громила с аккуратно подстриженной черной бородкой выступил вперед:

– Слишком грубо действуешь, папирийка.

– Строго по обстоятельствам, – ответила Вира, быстро проверив, нет ли кого за спиной; еще два приятеля бородача надвигались с боков. – А вот вы здорово лоханулись с вашим внезапным нападением.

– Ага. Ты прям надеялась, что в темном переулке, в полулиге от ближайшего пропускного пункта, тебя подстерегут пятеро.

– Кто нанял вас охранять «Милость Этерниты»? – спросила Вира.

– Вопросы здесь задаем мы, – заявил бородач.

– Ну так задавай, – пожала плечами Вира.

– Кто настучал шпионам Безумца?

Вира знала, кого он имеет в виду. Даже дворцовые вельможи и министры в разговорах между собой называли Озириса Варда не иначе как Безумцем.

– Это ты сам у Безумца спроси.

– Значит, это он тебя сюда послал. А почему?

Вира улыбнулась. Уклончивых ответов от нее больше не требовалось.

– Потому что торговля драконьим маслом на черном рынке запрещена.

– Ну и что? С каких это пор вдове императрицы дают такие поручения?

– Круг моих обязанностей значительно расширился. – Вира разжала правую ладонь и снова сжала ее в кулак. – В общем, не будем тянуть кота за хвост. Назовите мне имя торговца, который вас нанял, и убирайтесь восвояси.

– Ха, ты про Тровиса, что ли? – ухмыльнулся бородач. – Да эту вонючую крысу знают все в Четвертом квартале. Вот еще, ради него ноги бить!

Судя по всему, он говорил о торговце в белом одеянии.

– Нет, не про Тровиса, – ответила Вира. – А про того, кто ему приказывает. Тот самый торговец шелком, который скупает драконье масло, чтобы к следующему полнолунию отправить его в Таггарстан.

Бородач больше не ухмылялся. К Озирису Варду Вира относилась с той же подозрительностью, что и к дракону-красноголову, но в данном случае сведения, полученные от имперского инженера, оказались верны.

– А что такого? – невинно осведомилась Вира. – Это секрет, что ли?

– Ты бы лучше поинтересовалась не его именем, а тем, что он приказал нам сделать с тобой, вдова. – Бородач кивнул своим приятелям. – Вот ты в переулок вошла, но больше отсюда не выйдешь.

Вира пристукнула большим пальцем по рукояти меча. Разумеется, ответы из этого типа можно вышибить силой, но обнаженная сталь, как правило, приводит к нежелательным последствиям. В таких случаях лучше полагаться на золото.

– И сколько денег тебе за это посулили? – осведомилась Вира. – Императрица Домициана заплатит куда больше.

Бородач помотал головой:

– Зря стараешься.

Что ж, попытка – не пытка.

– Ладно, – сказала Вира. – Будь по-твоему.

Бородач снова кивнул и, пригнувшись, двинулся к Вире. Два типа из таверны последовали его примеру.

Едва бородач занес ногу для следующего шага, Вира рванулась вперед и саданула его в лицо рукоятью меча. Бородач с размаху плюхнулся на задницу, рассыпая осколки зубов. Левой рукой Вира схватила ножны и швырнула за спину, в одного из громил, которому пришлось отбить их взмахом клинка. Вира тут же метнула в него свой меч, который, будто копье, пронзил ему сердце насквозь.

Тем же движением Вира увернулась от неуклюжей атаки наемника из таверны, выхватила Кайсу и ловко вскрыла обе артерии на его шее.

Оставшаяся парочка продолжала наступать на Виру с медлительностью черепах. Вира отшатнулась от вражеского клинка, который вонзился в медную трубу, откуда вырвалась тугая струя горячего пара. Наемник взвыл от боли в обваренной руке, но тут же умолк – Вира перерезала ему голосовые связки.

Последний громила только собрался нанести удар сбоку, как вдруг ему в предплечье воткнулась Кайса, и он отшатнулся. Вира выхватила Овару, и клинок вошел под подбородок наемника, вонзившись прямо в мозг. Тело еще не упало наземь, а Вира уже выдернула кинжалы из трупа и шагнула к бородачу, который пытался отползти подальше, будто краб. Из разбитого рта бородача хлестала кровь.

Вира саданула наемника между ног – не так сильно, чтобы он потерял сознание, но вполне чувствительно. Он застонал и свернулся в клубок от боли. Вира умела соизмерять свои силы, поскольку вдов обучали, как именно следует ущемлять мужское достоинство, чтобы добиться желаемого результата. Сейчас Вира хотела выпытать у наемника все его секреты.

Она присела перед ним на корточки:

– Давай-ка попробуем еще раз. Кто тебя нанял?