Как увидал ее молодой король, – чуть сердце у него от радости не разорвалось: красота королевы была в тысячу раз лучше, чем на портрете. Повел он ее вниз по лестницам корабельным в каюты, а Верный Иван приказал поставить все паруса и отчалить от берега: – пусть мчится корабль быстрее чайки морской.

Стал показывать король королеве в каютах привезенную золотую утварь, каждую штуку отдельно: блюда, кубки, птиц золотых и всяких зверей диковинных. Загляделась королева – и не в домек ей, что корабль давно уже летит в открытом море на полных парусах. Окончила осмотр, вышла на палубу, глядь, – а берега уже давно и не видать. Заплакала тут горько, зарыдала королева и говорит: – «Насмеялись надо мною, обманом да хитростью заманили сюда! Так не будет же того, чтобы купчишка владел мною!» – и хотела броситься в воду, но король схватил ее за руку и сказал ей: – «Не кручинься, королева: не купец я, а король, не ниже тебя я родом, и только от несказанной любви к тебе решился увезти тебя хитростью. Полюбил я тебя без души, еще только на портрете красоту твою неописанную увидавши. Не губи ты меня: согласись быть женой моей милой!»

Дошли его слова до сердца королевы, поверила она королю и, подумавши, согласилась быть ему супругою.

Летит корабль с попутным ветром по широкому синему морю быстрее чайки морской, идут дни за днями, скоро уже и родной стороне надо бы показаться. Раз сидит Верный Иван на носу корабельном, задумался о чем-то и видит: летят за кораблем три черных ворона. Сели отдохнуть на снасть близь того места, где был Иван, и заговорили между собой. Слушает Иван, – и понятен ему их разговор.

Говорит первый ворон: – «Добился таки своего король: везет к себе свою ненаглядную!» – А другой ему: – «Везет-то везет, да что проку. Не быть королеве его женою: как причалят они к берегу, – подведут королю коня вороного; только ступит король в золоченое стремя, – взовьется конь выше леса стоячего, выше облака ходячего, и не видать королю во век своей родины. А спасти короля может тот, кто раньше его вскочит на этого коня и тут же убьет его из пистолета. Да кто это ведать может? А если и проведает да скажет королю, так по колена камнем станет.» Тогда опять заговорил первый ворон: – «И от коня спасется король, а всё же не жениться ему на королеве. Как войдут они во дворец, – подадут королю на блюде венчальную сорочку, с виду-то она златотканная, а на деле – смола с серою. Лишь наденет ее на себя король, – сожжет она его до костей. А спасти короля может тот, кто эту сорочку схватит рукавицею и бросит в огонь. Да что толку: никто этого, ведь, знать не может, а коли и узнает, да скажет королю, – по грудь камнем станет.» Заговорил тогда третий ворон: – «Я еще больше того, братцы, знаю. Как пойдет молодая плясать на свадьбе, – вдруг побелеет, зашатается и падет, словно мертвая. Да и не оживет она, коли не догадается кто высосать из её правой груди три капли крови и выплюнуть их. А кому догадаться? Да если б и проведал кто и рассказал королю, – тотчас весь камнем станет.» Потолковали так черные вороны и улетели куда им путь был.