Читать книгу: «Россия в поисках эффективности», страница 2

Государство, получившие название «Русь», подобно славянским протогосударствам доваряжского периода, вначале было достаточно рыхлым образованием. Оно представляло собой полиэтнический конгломерат, сколоченный военной силой. Таких объединений История знала уже много. Большинство из них с течением времени рассыпались. В этот исторический период, в IХ веке, распалась империя Карла Великого в Западной Европе, в Х в. – хазарский каганат и т.д. Такая же судьба вполне могла ожидать и варяжско-славянское государство. Однако этого не произошло. Новому государству требовалась система, объединяющая всех жителей страны, независимо от племенной принадлежности и социального положения помимо голой силы. Требовалось то, что ныне называется «национальной идеей». Материя неуловимая, идеальная, однако эффективная по воздействию на сознание людей. Важнейшим скрепляющим элементом стала культура и такая ее часть, как новая религиозная идеология. Идеология в те времена могла выступать, прежде всего, в виде религиозного учения. Князь Владимир попытался создать общегосударственную религиозную доктрину на базе местных богов, но не заладилось. В этой ситуации верхи вновь прибегают к испытанному средству – заимствованию силы, теперь идеологической, извне. А заимствовать было у кого. Невдалеке располагалась Византийская империя с ее огромным культурным богатством. Она и сыграла ведущую культурно-идеологическую роль в европеизации Руси и формировании на ее просторах единого народа.

Из Константинополя пришла новая государственная религия – христианство, а с ней письменность, архитектура, живопись, летописание, многие виды ремесел. В 988 году великий князь Владимир крестился и обязался обратить в новую веру всех своих подданных.

В чем ее значение?

Общность языка и даже территории отнюдь не является причиной для объединения родственных племен. Примеры жизни однотипных племен Африки или хорватов и сербов на Балканах тому доказательство. Зато можно привести немало примеров образования наций на основе смешения и слияния неродственных племен и народностей (например, Великобритания, Испания, послеримская Италия). Скрепляющим каркасом служила духовно-идеологическая культурная система в религиозной «упаковке», придающая этой системе сакральный, т.е. освещенный абсолютным авторитетом, характер. Без такой системы любой этнический конгломерат обречен на скорый распад. Конечно, и в рамках единой культуры нередко удержать народы вместе бывает невозможно и опять же примеров тому предостаточно. Но лишь общность культурной системы дает шанс на получение устойчивого государственного образования. Варяжско-славянская элита новообразованного государства это почувствовала и сделала единственно правильный выбор – присоединилась к европейской цивилизации. Впрочем, почему «единственно правильный»?

Стоит обратить внимание на скрытую сторону этого выбора. Ведь была другая альтернатива, мимо которой обычно проходят историки. Князь Владимир привлек внешнюю силу, но тем самым он отказался от самобытного пути развития Руси! А для Руси-России, как и для многих других государств, это одна из постоянных дискуссионных проблем. Рассматривая историю России, к ней придется обращаться постоянно.

Говоря современным языком, верховный правитель Руси князь Владимир мог избрать путь самобытного развития, строя особую древнерусскую цивилизацию, наподобие того, что сделали китайцы или индийцы. Предпосылки к такому повороту событий были. Во-первых, существовала самобытная вековая религия предков. Во-вторых, была своя протописьменность – «резы», о чем сообщали иностранные хроники. В-третьих, развивалась самостоятельная материальная культура, на базе которой уже около ста лет существовало обширное государство и национальная экономика. Местная культура была достаточно развитой и весьма колоритной. О ней можно судить по таким оставшимся мелким осколкам как праздники Ивана Купалы и масленицы, колядование, ритуальным хороводам, скоморошничеству, по дошедшим сказкам, девичьим гаданиям, по богатейшему мифологическому миру с домовыми, лешими, бабами-ягами, кикиморами, а также существами с поэтическими именами Лель, Купава, Лада, Пращур, Ярила… Строить самобытную цивилизацию как будто было на чем. И вдруг «призвание христианства» с полным отрицанием уже имевшегося!

Владимир поначалу пошел именно по «самобытному» пути. Он выбрал государственную религию, «назначив» главным богом в государстве Перуна. В пантеон к нему были определены ряд других известных и почитаемых в народе богов, вроде Даждьбога, Хорса, Мокша – всего шесть богов. И вдруг резкий уход от выбранного пути: принятие чужого, ничем не связанного с местными условиями (где Палестина, а где Русь) христианства! Государством принималась не просто новая религиозная догматика. Требовалось совершить революцию в умах, подобной которой славяне никогда не знали. Славянские боги были привычны племенам Руси в силу вековой традиции. И вдруг людям объявляют, что есть другой, настоящий бог, по имени Иисус, который проповедовал в какой-то совершенно неведомой Галилее, среди какого-то израильского народа и какие-то неведомые римляне вместе с местными жрецами его убили, после чего он вознесся на небо и т. д. Причем здесь они, поляне, радимичи, дулебы и тиверцы? Чуждым было все – имена чужеземных святых, обряды, философская доктрина, страны и народы, о которых шла речь в Писании. Когда патриарх Никон в ХVII веке лишь видоизменил некоторые церковные обряды, то произошел раскол в обществе, о котором с содроганием писали многие историки, усматривая в нем источник немалых последующих бед. А тут коренная перестройка миросозерцания! Мало того, что приходит новая религия, с ней входит новый тип культуры, начиная с новой письменности (кириллицы), и так вплоть до новых праздников, обрядов похорон, свадеб с обязательной отменой старых ритуалов. Ничего подобного по масштабам слома привычного, сложившегося, страна не знала. И ведь все это происходило во времена, когда отсутствовали средства массовой информации с их «разъяснительной работой». При Никоне эту роль могли выполнять священники, объясняя с амвонов суть и необходимость перемен. Во времена князя Владимира основным средством передачи сообщения и, наверное, заодно и толкователями были гонцы. Требовалось много времени, чтобы подготовить священнослужителей, способных охватить своей миссионерской деятельностью бескрайнюю страну. Спасло, по-видимому, то обстоятельство, что распространение христианства растянулось на многие десятилетия, и даже века, и это помогло избежать раскола и междоусобицы. Сопротивление же подавлялось по мере неспешного продвижения новой религии, и потому оно не выплеснулось в гражданскую войну, как это позже произошло между католиками и протестантами.

Почему князь Владимир отказался от самобытного пути в пользу «зависимого», коспополитичного? Зачем пошел на духовный вассалитет от Византии, которая получила право контроля над государственной идеологией, посылая на Русь руководителей церкви? Ведь Китай, Индия, Япония смогли развиваться по самобытному духовно-религиозному пути. Наверное, и тогда на Руси были патриоты-почвенники, изобличавшие в терминах своего времени «культурный империализм» надменной сверхдержавы. Исторические ситуации меняются, эмоциональная реакция повторяется. Наверняка были приверженцы модернизации, свои «западники» и непримиримые «славянофилы», не понимавшие причин, по которым требовалось отказаться от духовного наследия предков.

Версий о причинах, побудивших Владимира повернуть руль государственного корабля в сторону принципиального иного типа культуры и цивилизации много. От «божьего вразумления» до желания упрочить авторитет княжеской власти иными духовными ценностями («всякая власть от Бога»). Остается непреложным фактом лишь одно обстоятельство, а именно: все европейские народы в принципе могли пойти своим культурным путем, как это сделали народы Индии и Китая, причем Япония и Китай полностью обошлись в своей государственной истории от помощи мировых религий. А Индия сотворила их (индуизм и буддизм) сама. Однако европейские народы отказались от возможности независимого пути и признали духовную и частично светскую власть извне в лице папы римского или константинопольского патриарха. (Можно лишь отметить, что христианство правители принимали без Нагорной проповеди, ибо ее моральные постулаты противоречили идее государственной власти). Закономерность удивительная! Главной причиной, наверное, была притягательность более мощной антично-христианской культуры. В качестве аналогии можно вспомнить, какую неодолимую силу культурного притяжения испытали на себе советские люди, внимая запретным плодам западной культуры, и Власть в конечном счете капитулировала перед этим напором.

Кроме того, за этой притягательностью крылась такая прагматическая вещь, как экономия времени. Чтобы развить полноценную цивилизацию требовались века. В антично-византийско-христианской культуре такая работа была уже проделана. Экономия времени в обретении силы, возможно, главное в притягательности заимствований.

Итак, Князь Владимир поступил так же, как и другие европейские правители – в поисках идеологической эффективности принял христианство и новую культурную парадигму. Принятие христианства сохраняло Русь в культурном пространстве европейской феодальной цивилизации и дало ей, как и другим «варварским» народам Европы, возможность существенно сократить исторические сроки освоения уже накопленного со времен античности цивилизационного наследия. Историческая правота оказалась за князем Владимиром. Модернизация помогла возвыситься до уровня великого государства. Именно при князе Владимире (980-1015) русское государство закончило свое формирование и могло с полным правом претендовать на звание великой державы. Надо отметить, что власть на Руси действовала синхронно с действиями западноевропейской властвующей элиты. Это не только выбор религии, но и принципы организации государственного управления, социальные порядки, подход к кодификации правовых норм («Русская правда» сходна с «Саллической правдой» франков). Делалось все это не специально, все шло естественным путем. Русь жила ритмами европейского мировосприятия, что вполне естественно, ведь варяги были европейцами.

В ХI веке Русь предстает взору историка как сложившиеся, и можно сказать, «обычное» европейское феодальное государство с тесными связями с Европой на всех уровнях. Великий князь Ярослав (1019-1054) выдает своих дочерей за европейских принцев: Анну за наследника французского престола, и она становится королевой Франции, Елизавета – королевой Норвегии, а затем Дании; сын Всеволод женился на византийской принцессе; сестра князя вышла замуж за польского короля; внучка – за германского императора. Сам Ярослав был женат на дочери шведского короля.

Но религиозный раскол между римской и константинопольской церквями, поделивший христиан на католиков и православных, вскоре стал осложнять взаимоотношения Руси с Европой. Постепенно возникли антагонистические культурные и мировоззренческие различия, способствующие отдалению Руси от Европы, породившие массу искусственных проблем в духовной жизни страны, которые сказываются до сих пор.

Но это произошло много позже. Нам же остается констатировать: древняя Русь с приходом варягов стала жить в рамках единой европейской цивилизации и развиваться по ее внутренним законам. Она постепенно набиралась сил, осваивая обширные пространства между Бугом и Волгой. И можно было ожидать, что в недалеком историческом будущем русская колонизация захлестнет волжский бассейн. Этому явно способствовало появление такого сильного княжества, как Владимирско-Суздальская земля. То, что для Киева представлялось далекой окраиной, для тамошних князей являлось предметом насущных забот и интересов. Уже было освоено верховье Волги и жили полнокровной жизнью такие опорные пункты, как Нижний Новгород и Городец. Однако этой положительной тенденции противодействовала сильная контртенденция в виде феодального дробления княжеств и нарастания межкняжеских распрей. Но те же процессы шли и в Европе, поэтому в историческом плане феодальное дробление не перекрывало общую тенденцию к складыванию огромного по размерам и мощного по возможностям государства Восточной Европы.

Все изменилось «в одно мгновение»…

2. Ордынский вариант: формирование «азиатской» судьбы России

Общеизвестно, что удар монгол прервал естественное течение государственного развития Руси. Как при столкновении двух летящих физических тел, одно отскакивает и теряет скорость, другое – изменяет направление движения, так Русь столкнулась с монголами с такой силой, что нападавшие потеряли скорость и замерли, а Русь «вильнула» в сторону от своего магистрального пути развития. Но какова природа этого зигзага – спорят до сих пор.

Степняки, ворвавшиеся в Восточную Европу в 1237-1242 гг., разорили большинство городов и «прошерстили» правящий класс Руси. Последнее обстоятельство, пожалуй, имело более тяжелые последствия для исторической судьбы государства, чем временное разорение нескольких десятков больших и малых городов, потому что были выбиты люди свободолюбивые – те, кто вступил в схватку. Им на смену заступили управленцы иного склада души и характера. Произошло «охлопление» элиты. Ехать в Орду требовалось от всех князей. Там они проходили «естественный» отбор: те, у кого спина плохо гнулась, погибали. В 1318 году был убит тверской князь Михаил. В 1326 году – князь Дмитрий Тверской и Александр Новосильский. В 1327 году рязанский князь Иван. В 1330 году – Федор Стародубский. И так далее. Зато московские князья преуспели. Они и стали доминировать на Руси.

Нанеся поражение княжествам, кочевники отошли в привычные им степи, простиравшиеся от Прута до Волги, и основали свое государство «улус Джучи» (название Золотая Орда появилась в ХVI веке). Новое государство прекратило свое движение и развитие, не начавшись. Лишь в отдельных центрах – в городах Крыма, в столице Сарае и некоторых других поселениях городского типа, в скромных размерах развивалась культура: ремесла, письменность. Но ни науки, ни светского образования, ни архитектуры, ни литературы не возникло. Да и то, что появилось, было в основном заемным, созданным руками и талантами согнанных рабов. В улусе Джучи (Золотой Орде) не велось даже летописания. О ее внутренней жизни историки судят по сообщениям иностранных авторов, в том числе по русским летописям. От Орды не осталось монументальных памятников (дворцов, храмов), столь обычных для великих государств. Неизвестно даже месторасположение ее столицы. Получается, Орда была государством, которое не интересовалось ни историей прошлого, ни заботой о своей памяти у потомков. Забота о прошлом и о вечном – краеугольные камни здорового общества. Русь, имевшая эти опоры, выжила и возродилась, Орда – сгинула, растворившись, подобно миражу, во времени. Кочевая культура оказалась тупиковой ветвью цивилизации. Государства, созданные на этой основе, сошли с мировой сцены уже в Средневековье и больше никогда не возрождались. Если бы не завоевания и разрушения, если б не политическое доминирование на протяжении определенного времени, которое было зафиксировано в письменных памятниках оседлых народов, то мы бы сейчас ничего толком не знали о государствах кочевников.

Развитое государство не может жить в замкнутом пространстве, без взаимодействия с другими политико-экономическими объединениями, с которыми она производила бы духовно-цивилизационный обмен. У Руси до монгол таким социумом была Византия и (в меньшей степени) остальная Европа. Взаимодействие со Степью, с половцами, с которыми многие князья вступали в союзнические отношения и даже роднились, носило сугубо политико-военный характер. Кочевники не могли дать ничего серьезного в культурно-цивилизационном плане – слишком различны были экономические уклады. Монгольское нашествие внесло в эту ясную цивилизационную ситуацию коренную перемену. Руси, зажатой между католической Европой (Византия в 1204 г. была захвачена крестоносцами) и языческо-мусульманским Востоком, предстояло сделать исторический выбор: на кого опереться теперь? Казалось бы, выбирать все равно не из чего. Что реального могла дать Орда в культурном и экономическом плане? Ничего. Однако ситуация выбора привела к расколу, ибо была третья составляющая силы – военно-политическая. В тот период решающим фактором была сила меча. Меч определял, кому где властвовать и властвовать ли вообще.

В среде правящего класса сформировалось два течения. Одни князья привычно выбрали в качестве ориентира Европу. Другие – Восток в лице империи Чингизидов. Последнее обстоятельство, казалось, должно осложняться тем, что Орда выступала в качестве победителя Руси. Однако монголы не являлись завоевателями в чистом виде. Русь ими не оккупировалась. Кочевники сделали то же, что и предыдущие волны печенегов и половцев – несмотря на свои победы остались в степях. С половцами постепенно сложился своеобразный политико-экономический симбиоз оседлой Руси и кочевой Степи. Обе стороны воевали друг с другом, но и торговали, а князья и дружинники даже вступали в брачные союзы. Часть князей киевского периода Руси активно сотрудничала с кочевниками, используя дружины своих родственников и союзников для борьбы с другими княжествами. Отряды половцев десятки раз наводились на города и веси Руси. Их услуги оплачивались разрешением грабить земли князей-соперников. Так что психологическая основа для активного сотрудничества с новоприбывшими кочевниками была налицо. Качественная разница киевского периода сожительства со Степью состояла в том, что тогда Русь выступала по отношению к кочевникам как минимум равная по военному потенциалу сила. Половцы или другие кочевые племена никогда не наносили столь тяжких ран, как монголы. И самое главное, отношения со степняками никоим образом не сказывались на цивилизационной ориентации Руси. Русь продолжала быть составной частью римско-византийской цивилизации Европы. И вдруг для части политической элиты Руси Европа (впервые!) становится главным врагом страны, а Степь единственным союзником! То был переворот не меньший по политическим масштабам, чем разрыв, например, большевиков со «старым миром».

Смена ориентации проходила в жесткой и кровавой борьбе. Во главе «восточной ориентации» встал такой авторитетный и заслуженный политик, как князь Александр Невский. Он не только отказался от мысли бороться с ордынцами, но и постарался войти с ними в тесный союз, признав вассальную зависимость Руси от Орды. Это дало право называть его первым антизападником, хотя в те времена «Запада» в позднем его значении не было.

В оппозицию такому выбору встали братья Александра – Ярослав и, имевший на тот момент титул великого князя владимиро-суздальского, Андрей. Звание великого князя давало реальное старшинство над княжескими домами Северо-Западной Руси. Правда, Александр тоже был великим князем, причем киевским. По историческим меркам не так давно киевским князь считался первым по значимости, потому историки и назвали государство «Киевской Русью». Но к тому времени значение Киева свелось к нулю и осталось два сильных княжеских центра – Владимир на северо-западе Руси и Галич на ее юго-западной оконечности. Так что у Александра Невского были серьезные оппоненты. Но князь Александр нашел козыри в борьбе за первенство. Дело в том, что в борьбу с ордынцам готовился вступить правитель Галицко-Волынского княжества Даниил. Он традиционно опирался на связи с Европой и даже принял королевскую корону от римского папы. (Корона должна была обязательно освящаться высшим религиозным авторитетом, как свидетельство получения власти от Бога). При этом Даниил не забывал об укреплении единства с остальной частью Руси. Залогом союза стало венчание дочери Даниила с Андреем в 1251 году. Андрей также пытался установить союзнические отношения с близлежащими европейскими государствами – Швецией, Ливонией, Польшей. Подготовка к борьбе шла нешуточная. Но… «Монголам стало известно об этом союзе, вероятно, благодаря самому Александру Невскому», – посчитал известный этноисторик Л.Н. Гумилев (1. С.129). Проще говоря, Гумилев, хотя и являлся поклонником князя Александра, заявил, что тот выдал тайну подготовки к борьбы с улусом Джучи. Так это было или нет доподлинно неизвестно. Но косвенные данные говорят не в пользу Александра Невского.

В 1252 году Батый, упредив назревавшее восстание, послал на Русь войско, причем это произошло едва ли не впервые, если не считать мелких стычек, после 1240 года. Одна рать под командованием Неврюя напала на Суздальско-Владимирские земли, другая, под предводительством Куремсы, на Галицко-Волынское княжество. Князья Владимиро-Суздальской земли были разбиты. Морально тяжелее всех, наверное, пришлось Ярославу. У него в плен попали дети, а жену убили. Оба князя успели скрыться. Андрей бежал в Швецию, Ярослав не один год скитался по разным землям. Новгородцы в 1255 году даже избрали его своим князем, но и оттуда ему вскоре пришлось бежать, спасаясь от войска своего брата Александра. Степняки в назидание и в закрепление успехов устроили новый погром Северо-Западной Руси, зато Александр Невский получил ярлык на великое княжение, заняв место брата.

Князь Даниил в тот год устоял. Но один в поле не воин. В 1259 году он был вынужден бежать в Венгрию перед превосходящим его силы войском ордынцев. Его преемникам ничего не оставалось делать, как согласиться с требованием срыть укрепления городов и отказаться от дальнейшей борьбы. То были последние совместные действия южной и северо-восточной частей бывшей Киевской Руси. Больше между этими частями политических контактов не было. Киевская Русь распалась окончательно.

Хлеб в эмиграции не сладок. Князь Александр протянул братьям руку помощи, предложив им вернуться домой. Условий было два – признание его старшинства и полное подчинение его политике с клятвенным целованием креста, благо, что глава русской церкви митрополит Кирилл являлся его верным союзником. Братья вернулись в 1255 году. Андрей даже получил в управление Суздальское княжество. Ярослав по смерти Александра стал его преемником на великом княжении. Братья не просто покорно занялись своими княжескими делами. В 1258 году они едут в столицу империи Чингисхана Каракорум испрашивать прощение у хана. На следующий год Александр берет Андрея в карательную экспедицию против взбунтовавшегося от притеснений ордынских сборщиков дани Новгорода. Так шло воспитание правящей элиты – через слом «гордыни». И Александр показал себя хорошим воспитателем. Он (как и ханы) понимал, что одними репрессиями преемственности в политике не добьешься. Оставь братьев в изгойстве, он способствовал бы превращению их в героев, пострадавших за правое дело. Александр Невский поступил мудрее. Он сохранил своих соперников, убив тем самым не их, а моральную правоту их дела.

Александр Невский – культовая фигура русской истории. Критиковать его – означает посягать на лелеемые мифы. В 22-летнем возрасте Александр сделал великое дело, разбив наступавшую рать Тевтонского Ордена, ударную мощь которой составляли немецкие рыцари. Правда, затем историки выяснили, что войско Ордена было небольшим и не могло угрожать независимости Руси (максимум пара сотен рыцарей и несколько тысяч воинов-ополченцев). Но это уже было не суть важно. История любого народа делится на научную и мифологическую части: на «так как было» и «так как надо тому быть». Дальше репутация работала на князя не только всю остальную жизнь, но и в последующие века. Однако жизнь в молодости не обязательно есть точное продолжение ее в последующие годы. В жизни Александра Невского произошел драматический «шекспировский» зигзаг. Ему выпала судьба стать Петэном ХIII века – наладить коллаборационистские отношения с Ордой. В 1257 году он всемерно способствовал переписи населения Северо-Восточной Руси ордынцами, которые решили точно определить плательщиков дани и число набираемых рекрутов в монгольское войско. Переписчики поделили население на группы: на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч. По этим группам и разверстывалась дань. Руководители групп были ответственны за сбор налогов в них.

Л. Гумилев выгораживал своего любимца довольно оригинальным способом. Он доказывал, что организация сбора дани была предпринята чуть ли не по инициативе Александра Невского. «…Александр Невский договорился о союзе с Ордой для того, чтобы отвратить немецких рыцарей, и согласился даже для того платить «выход», который мы называем «дань». Выход – это был налог, который шел на военную помощь татар» (2. С.156). Мысль понятна за исключением одной детали: Орден больше не конфликтовал с Русью и помощь ордынцев была не нужна. К тому же в 1242 году русские дружины справились с немецкими рыцарями самостоятельно, а никакого усиления силы ливонцев в последующие годы не произошло. Так зачем надо было добровольно подписываться на иго непонятно. Иную оценку дали другие исследователи. Е.Н. Стариков посчитал, что произошло формирование «механизма самонастройки на все более «азиатский» лад» (3. С.279). Но опять же – зачем? Понятно, что сам князь ни о каком «азиатском ладе» не помышлял. Все получилось «само собой», в силу конкретной исторической обстановки. Однако сдвинутый камешек привел к неожиданным тектоническим изменениям.

В 1258 году Александр Невский поехал навязывать систему сбора дани Новгороду. Новгородцы идти в ярмо не хотели. Оно и понятно: монгольское войско до Новгорода не добралось и вдруг не разбитые новгородцы должны были признать господство тех, кого в глаза не видели. Их поддержал даже княживший там сын Невского Василий. Когда ордынские переписчики с владимиро-суздальским отрядом приблизились к Новгороду, Василий бежал в Псков. Александр настоял, чтобы там его взяли под стражу и выдали ему вместе с личной дружиной Василия. Расправа отца была суровой. Василия отправили домой, в Суздальскую землю, а его приближенным поотрезали носы, либо выкололи глаза. Странные подвиги для святого. Можно защищать политику Александра, славить его полководческие таланты, проявленные им в юности (и никогда более!), но выставлять его святым..? Слишком много грехов на нем. Одно дело политика и политику, увы, позволено переступать моральные нормы, и совсем другое подвиг общественного подвижничества и морального незапятнанности.

У М. Горького в «Жизни Клима Самгина» ученик отвечает своему учителю урок:

– Святой и благоверный князь Александр Невский призвал татар и с их помощью начал бить русских…

…– Откуда это? – удивился учитель.

– Вы сказали.

…– Это не нужно помнить» (4. С.53-54). И старались не помнить. В школьных учебниках живописно описывали битву на Чудском озере, но не усмирение новгородцев. Так возникла «удобная история», – рассказывать лишь то, что «полезно» и трактовать так, чтоб «вдохновляло».

Причины проордынской позиции Александра Невского неясны, и среди историков идут споры. Есть версия, что битвы со шведами и тевтонами произвели на молодого князя (тогда ему было 20 и 22 года) столь сильное впечатление, что он на всю жизнь стал убежденным антизападником. Подчиняя Русь Орде, Александр, по версии Л. Гумилева, просил взамен помощи в походе на Ливонию. Ради этого он и помогал ордынцам наладить сбор дани на Руси, беспощадно подавляя вспыхивающие волнения. Эта версия не подтверждена документами, но, тем не менее, переросла в сказку про желание Ватикана и императора Священной Римской империи захватить Русь. Историки давно опровергли этот домысел, но он живет и здравствует, то и дело встречаясь в исторической публицистике. Но самое главное во всей этой истории то, что после 1242 года Александр Невский больше не воевал с Западом. И не собирался! Поэтому современные трактовки «ультрапатриотов», что князь был непримиримым борцом с Западом не подтверждается фактами.

Более весома версия о том, что князь Александр вынужден был подчиниться Орде, чтобы охранить Русь от новых разорительных ударов. Дальше мы посмотрим, насколько эта версия сопрягается с фактами.

После смерти Батыя Александр едет в Орду к новому правителю, а затем к великому хану в Каракорум. На обратном пути, в 1263 году, он умирает. Версия Гумилева, что князь ездил к Чингизидам за помощью в организации похода на Запад, придумана самим Гумилевым, ибо никаких подтверждений в источниках такого замысла нет. Но заложенный им способ трактовки исторических событий остался и продолжает жить в «патриотической» публицистике.

Умирает ли князь, будучи отравлен по приказу хана, решившего избавиться от чересчур надоедливого союзника, втягивающего Орду в военную авантюру (Золотая Орда после европейского похода Батыя больше никогда не пыталась подчинить европейские земли) или, по предположению Л. Гумилева, «борьба с соотечественниками требовала слишком большого нервного напряжения, которое не каждому по силам» (1. С.133) неизвестно. Академическая наука придерживается мнения, что князь Александр ездил в Орду с благородной целью отговорить монгол от карательного похода на Владимиро-Суздальскую Русь после восстания там населения в 1262 году, выступившего против злоупотреблений ордынских сборщиков дани. Иная версия была выдвинута Е. Стариковым и некоторыми другими исследователями.

«Мотивы действий Александра станут сразу же ясными, если посмотреть на расстановку социальных сил на Руси накануне монгольского нашествия. С одной стороны, города с их торгово-ремесленным населением – центры товарно-денежных отношений и культуры. Роль их постоянно усиливалась… С другой стороны, феодальная верхушка – князья, «великие» бояре, дружина. Их роль на фоне возросшей мощи городов постоянно падает, они все более превращаются в простых наемников, находящихся на службе у стольных градов… Но вот появляются монголы и главный свой удар наносят, естественно, по городам… Монголы взваливают на Русь тяжелейшую дань. Дань эта естественным образом ложится не на князей, а на горожан. Горожане восстают и избивают баскаков. Что делают князья? Защищают баскаков и избивают горожан. Благодарные монголы передают функции сбора дани услужливым князьям… Вот тут-то соотношение сил между городами и князьями изменилось коренным образом…» (3. С.273-274).

Как все было на самом деле ответить крайне затруднительно. Многие детали тех событий невозможно установить из-за слабой источниковедческой базы. Уцелели лишь немногие летописи, да и те были нещадно правлены в позднее время в угоду официально-княжеской трактовке событий. Советским людям хорошо знакомо такое явление как переписывание истории. Вот только зародилось оно отнюдь не в советское время.