Зверь толпы

Толпа шумела. Десятки и сотни людей толкались на улицах, безостановочно галдя. Стёпу с Андреем силой тащили куда-то двое крепких мужчин в тёмно-синей форме. Они пытались брыкаться и отбиваться, но этих громил им было явно не пересилить. Под то нарастающий, то утихающий шум толпы их вели вдоль по улице. Стёпа понятия не имел, что конкретно происходило вокруг него и почему их куда-то волокли. Единственным чувством, которое не были способны заглушить шум и суета вокруг, осталось крайнее недовольство происходящим, о чём он активно пытался сообщить окружающим, говоря им не вполне приятные вещи и возмущаясь по поводу нарушения его прав. Андрей вёл себя куда проще: молодой человек поливал тащивших его людей беспрерывным потоком брани и яростно брыкался.

Людей в униформе явно не заботила ни ругань ребят, ни их попытки вырваться. Они молча тащили молодых людей по улице, пока наконец не дошли до большой городской площади, где подняли их на деревянный помост, на котором стояло несколько человек. Ребят поставили на пол и крепко взяли за плечи, давая понять, что вырваться и сбежать у них не выйдет. Черноволосый мужчина средних лет, одетый в старомодный костюм и какую-то нелепую церемониальную мантию окинул их взглядом и, обернувшись, махнул кому-то рукой. Стёпа заметил, что на помосте стояли ещё около десяти крепких парней в синей форме, сжимавших в охапке каждый по испуганному подростку. Увидев жест человека в мантии, двое громил тут же разжали руки, и освобождённые, не веря своему счастью, быстро сбежали с помоста в объятья рыдающих у его основания людей.

К Стёпе подбежал какой-то тощий и небритый мужчина в очках, боязливо косясь на всё ещё брыкающегося и матерящегося Андрея.

– Слушайте, мне правда очень жаль. Если бы вы приехали завтра или на следующей неделе, всё бы обошлось. Вы просто выбрали неудачный день. Извините, – промямлил он.

– Неудачный день? А какой, скажите, пожалуйста, день был бы удачным для того, чтобы нас выдернули из собственной машины в незнакомом городе и потащили силой невесть куда? – возмущённо огрызнулся Стёпа.

– Простите…, – сконфуженно проговорил человек и поспешил ретироваться.

– Эй! – Стёпа окликнул человека в старомодной мантии. Тот был занят изучением каких-то бумаг и из-за шумящей у помоста толпы вряд ли расслышал молодого человека. Тогда Стёпа извернулся и достал его ногой, ударив мужчину прямо в колено. Мужчина подпрыгнул и раздражённо обернулся.

– Какого чёрта? – начал было он, но тут же был перебит вопящем от недовольства Андреем.

– Какого чёрта? Нет, это вы нам скажите, какого…, – молодой человек принялся так громко и возмущённо ругать мужчину в мантии, что тот удивлённо моргнул, едва не снова подпрыгнув на месте. Он явно не привык слышать подобного рода выражения.

Мужчина отвернулся от Стёпы и Андрея и поднял руку. Спустя пару мгновений шумящая толпа стихла, и он заговорил.

– Граждане! Мне нет нужды напоминать вам, зачем вы здесь сегодня собрались. И нет нужды тянуть с началом этой церемонии. По правде говоря, я бы предпочёл проводить её без лишних глаз, но я не могу запретить вам прощаться с теми, кому суждено отдать свои жизни ради сохранения ваших.

Стёпа выпучил глаза, не веря своим ушам. «Они же не… не собираются нас прикончить? Что вообще за чертовщина здесь происходит?»

– В этом году нам повезло и в день равноденствия к нам явились чужаки. Благодаря ним двое наших молодых людей останутся сегодня целы и невредимы.

– Урод! – Андрей с новой силой начал ругаться и брыкаться. Стёпа лишь усмехнулся.

Мужчина в мантии не обратил внимание на слова Андрея и последовавший за ними поток ругани и продолжил.

– Уже многие годы это день является самой печальной традицией нашего города. Это трагическое напоминание о том, какую жертву вынуждены приносить мы ради нашего мира. Благодаря той кровавой дани, что мы отдаём сегодня, мы никогда не забудем о том, чего нам стоит наше процветание, – мужчина повернулся к ребятам, которых всё ещё крепко держали за плечи люди в форме, и продолжил. – Мы благодарны вам за вашу жертву. Мы будем чтить вас и в благодарность за уплаченную вами цену мы объявим всеобщий недельный траур.

Он замолчал, и толпа взорвалась аплодисментами. Но среди бушующей толпы Стёпа отчётливо мог различить кричащих у подножия помоста людей, которых изо всех сил старались оттеснить несколько мужчин в синем. Видимо, не все здесь горели энтузиазмом по поводу предстоящей церемонии. Стёпа усмехнулся. Этот мир не переставал его удивлять.

Аплодисменты стихли. Человек в мантии, на груди которого Стёпа, сощурив глаза, сумел разглядеть золотую ленту с надписью «мэр», обернулся и махнул рукой. Люди в синей униформе развернули ребят, и их глазам предстал огромный каменный замок со множеством узеньких бойниц и разнообразными башенками, торчащими из него словно свечки из торта. Особняк выглядел… мягко говоря, мрачно. Он явно стоял здесь уже многие десятки, а то и сотни лет: каменные стены были оплетены вьюнком, некоторые места испещрены трещинами. И всё же замок казался чем-то нерушимым и неприступным. По приказу мэра несколько человек подошли к громадным чугунным дверям замка и, приложив, по-видимому, колоссальные усилия, подняли один за другим три тяжёлых металлических засова. Затем, потянув за петли, они распахнули ворота.

В лучах заходящего солнца практически ничего не возможно было различить за чугунными створками ворот. Лишь какие-то неясные очертания широкого коридора или холла. По сигналу мэра громилы в форме быстро подтащили Стёпу, Андрея и других молодых людей к воротам и толкнули их внутрь, после чего тут же захлопнули двери.

На них обрушилась тьма. Кромешная, беспросветная темнота царила внутри коридора. Ни одного лучика света. Лишь мрак, окутавший всё вокруг. Они молча сидели на полу, так до конца и не осознав, что произошло. Даже Андрей перестал ругать всё вокруг и ошарашенно сидел в тишине, нарушаемой лишь приглушённым грохотом опускаемых снаружи засовов. Стёпа нащупал в темноте плечо приятеля и схватился за него.

Когда последний засов был водружён на место, сидевшая рядом с ними девушка всхлипнула. Кто-то подполз к ней и приобнял, шёпотом утешая. Глаза постепенно начинали привыкать к темноте. Сощурившись, Стёпа сумел насчитать в коридоре двенадцать молодых людей, включая Андрея и его самого. Он поднялся и огляделся. Во мраке виднелись смутные очертания каких-то штор, картин на стенах и нескольких шкафов. В коридоре чувствовался слабый сквозняк. Значит, где-то неподалёку есть ещё помещения.

Остальные тоже начинали подниматься. Стёпа обернулся к ним и заговорил.

– Где мы? Что это за место? – сам не зная почему, он говорил шёпотом.

Молодые люди лишь напуганно обернулись к нему, сгруппировавшись у стены рядом с длинным продолговатым предметом с жутковатыми крючками наверху, с которых свисали обветшалые пальто. «Должно быть, вешалка. Видимо, это прихожая».

– Слушайте, я понимаю, что произошло что-то ужасное и вы тоже вовсе не рады здесь находится, – начал было Стёпа, но был перебит очухавшимся Андреем.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит? – выпалил он, поднявшись и вперившись взглядом в группу людей. Те в ответ яростно зашикали, давая понять, что шуметь не стоит. Раздражённый и злой, Андрей перешёл на шёпот: – Что это за место? Какого чёрта нас сюда засунули?

Молодые люди переглянулись. Одна из девушек вышла вперёд и, всхлипнув, вытерла рукавом наворачивающиеся на глаза слёзы. Стёпа медленно подошёл к ней и, тактично склонив голову, мягко начал разговор.

– Слушай, мы не местные. Буквально полчаса назад мы приехали в город. Нас вытащили из машины против нашей воли и вместе с вами отправили сюда. Кажется, вы тоже совершенно не рады находиться… здесь, где бы это «здесь» ни было. Если ты или остальные объясните нам, что происходит, мы будем благодарны.

– Это замок Айносс, – начала девушка, время от времени всхлипывая. – Он стоит в Йеренберге уже несколько столетий. Раньше здесь жила семья каких-то высокопоставленных чиновников или аристократов. Но последние полвека он стоит заброшенный. Никто не знает, почему он опустел. Мы знаем лишь то, что примерно пятьдесят лет назад тут поселилось какое-то чудовище. В течение долгого времени оно терроризировало горожан, охотясь на них по ночам и…, – её голос дрогнул, и она снова принялась всхлипывать. Стёпа мягко коснулся её плеча. Почувствовав это, девушка немного успокоилась и продолжила. – И пожирая их. Монстр стал ночным кошмаром всех жителей города. Никто не мог справиться с ним. Тогда городское управление заключило со зверем сделку: они приносят ему в жертву по двенадцать молодых людей каждый год в день весеннего равноденствия. Зверь пообещал, что, если город будет соблюдать эти условия, он будет оставаться в замке и не будет трогать никого за его пределами.

– Почему именно молодых? Почему за все грехи стариков должна страдать молодёжь? Сами себя бы скармливали этой жуткой дряни, – Андрей снова начал громко выражать своё недовольство, но все остальные вновь зашипели на него, настаивая на соблюдении тишины.

– Монстр не ест стариков. Да и взрослых тоже. Нам рассказывали, что, охотясь, он нападал только на молодых и поедал только их, – ответил один из стоявших в тени парней. – Старшие говорили, что это из-за чистоты сердца или непорочности души или что-то в этом духе.

– Или он просто любит мясцо помягче, – пожав плечами, заметил Андрей.

– Кому-нибудь удавалось сбежать отсюда? – спросил Стёпа, догадываясь, какой ответ он получит.

Вся компания дружно помотала головами.

– Тогда понятно, почему у нас даже не стали забирать наши вещи.

Стёпа мрачно ухмыльнулся и подошёл к Андрею, нервно ковыряющему висящий на стене старинный гобелен.

– Нам стоит пойти дальше. Здесь оставаться нет смысла. Эти ворота нам всё равно не пробить.

– Ага. И связи нет, – Андрей помахал зажатым в руке телефоном.

Он пожал плечами и тут же направился дальше по коридору. Обернувшись, Стёпа помахал рукой остальным жертвам, давая понять, что приглашает их пойти с ним.

– Пойдём.

– А какой смысл идти дальше? – возразил кто-то из местных.

– Да. Что толку? Нам всё равно не выбраться отсюда, – поддержал его ещё кто-то.

– Слушайте, – начал было Стёпа, но был перебит всхлипывающей девушкой.

– Никто из Обречённых ни разу не сбегал из этого места. Нам крышка, – сказала она, переходя в рыдания.

Стёпа подошёл к ней, взял за руки и посмотрел ей прямо в глаза.

– Послушай. Чудовища подстерегают нас повсюду. И нет никакой гарантии, что нам удастся спастись. Но если сдаться и опустить руки, победить мы не сможем никогда.

Девушка всхлипнула ещё раз и успокоилась.

– А с чего нам вообще тебя слушать? Ты даже не один из нас, чего это ты вдруг раскомандовался? – недовольно заметил кто-то из ребят.

Стёпа повернулся к говорившему и, нахмурившись, произнёс:

– Потому что, в отличие от вас, у меня нет желания остаться здесь и умереть. К тому же, я выживал в передрягах и похуже этой. Поверь мне, опыта у меня много. Но, конечно, заставлять что-то делать я тебя не буду. Останься здесь и умри в темноте или иди с нами и попробуй надрать местному чудовищу зад – выбор за тобой.

Возмущавшийся парень смущённо притих. Больше возражений не последовало. Стёпа развернулся и направился к Андрею, стоявшему в конце помещения у двери в следующую комнату.

Коридор оказался довольно коротким. Должно быть, это и правда была прихожая. Сквозь большой дверной проём они вошли в холл. Перед ними раскинулась широкая зала, уставленная маленькими круглыми столиками и подранными старыми креслами. У противоположной стены смутно виднелась широкая лестница, разделявшаяся на два пролёта, ведущих к дверям на маленьких балкончиках у самого потолка холла. Молодые люди принялись медленно и осторожно бродить по залу, освещая себе путь фонариками телефонов. Место было жутким. Тут и там на полу и стенах виднелись длинные и глубокие царапины. Многие столы и кресла были разломаны и разбросаны по помещению. В дальнем левом углу под лестницей виднелись останки чего-то, что когда-то, по-видимому, было барной стойкой. Посреди холла лежала на полу некогда пышная и торжественная, а теперь разбитая и истерзанная хрустальная люстра. Её многочисленные осколки время от времени хрустели под ногами у ребят.