Читать книгу: «Введение в практику внимательного наблюдения. Буддийское обоснование и практические занятия», страница 3

Краткий итог

Применение внимательности к такой своей повседневной активности, как принятие пищи, с целью улучшить здоровье, уже осуществлялось в ранней буддийской практике и не является современной инновацией. Применение этой практики раскрывает для нас некоторые ключевые аспекты внимательности. Одним из таких потенциалов внимательности, приводящим к пониманию того, что происходит, является установление ясности ума вместо ментального отключения и вхождения в «режим автопилота». Соответствующий аспект состоит в том, что внимательность может помочь нам оставаться укоренными в текущем моменте, вместо того чтобы блуждать в прошлом и будущем. Кроме того, она может знакомить нас с элементом замедления темпов нашей активности и, тем самым, помогать нам прийти в себя. Благодаря установленной внимательности мы учимся быть восприимчивыми таким образом, что позже нам становилось легче вспоминать ранее произошедшее.

Практические рекомендации

Время, когда мы принимаем пищу, может стать благоприятной возможностью для постепенного ознакомления с внимательностью, но только в том случае, если мы можем не спешить, стремясь как можно скорее закончить трапезу. Для начала лучше всего было бы есть молча, хотя, в итоге, вы сможете, по крайней мере, некоторое время сохранять внимательность, даже если будете не одни, или будете с кем‑то разговаривать. Использование времени приема пищи для развития внимательности позволяет нам познакомиться с этим качеством в своей жизни, без необходимости выделять для этого специальное время, искать подходящее место или принимать определенное положение тела. После того как вы на собственном опыте поймете пользу, получаемую от внимательности, будет легче настроиться на выделение времени и нахождение места для дальнейшего развития этой практики. Но, для начала, когда мы приступаем к принятию пищи, лучше всего просто постараться сделать внимательность своим спутником.

С установленной таким образом внимательностью мы постепенно начинаем исследовать различные аспекты процесса принятия пищи. Каким образом пища воспринимается перед тем, как ее кладут в рот? Какой у нее вкус, когда она находится во рту? Пережевывается ли она надлежащим образом перед тем, как мы поднесем ко рту следующую ложку? Это исследование может принимать форму постепенного разворачивания, сравнимого с тем, как распускаются лепестки цветка на солнце. При этом не должно быть напряжения, и к этому не следует относиться слишком требовательно. Все, что необходимо, это, по мере возможности, проливать свет внимательности на текущий момент. Есть дни, когда мы слишком устали или напряжены, чтобы выполнять это полноценным образом. В таком случае нам необходимо стараться не чувствовать никакого негатива, но просто осознавать, что такова данная ситуация. После пасмурных дней, рано или поздно, снова появляется солнце. Точно так же и здесь, рано или поздно, мы обретаем способность снова приобщиться к обогащающему присутствию внимательности во время принятия пищи.

Таким образом, практикуя регулярно, мы сами сможем увидеть пользу внимательности. Соответственно, мы сможем полнее переживать вкус пищи, без чрезмерной привязанности ко вкусу. Наше физическое здоровье улучшится, поскольку мы будем чувствовать, когда наступает насыщение пищей. Соответствующим образом, пища может выполнять свои прямые функции, а именно поддержание функционирования тела. С момента установления внимательности по отношению к принятию пищи, она может постепенно распространять свое благотворное воздействие на другие сферы нашей жизни. К некоторым из них я обращусь в следующих главе.

Глава II
Этические аспекты внимательности

В предшествующей главе исследование внимательности в связи с принятием пищи навело меня на мысль, чтобы сделать краткое замечание относительно главного учения раннего буддизма, каковым является «правильное воззрение», состоящее из «Четырех благородных истин». Далее я, в частности, рассматриваю четвертую истину, связанную с действительным путем практики. И это дается в контексте развития внимательности, которая в ранней буддийской традиции неразрывно связана с нравственностью, или этикой.

Я снова начинаю с рассмотрения истории царя Пасенади, соотнося данные ему наставления, касающиеся внимательного наблюдения за принятием пищи, с тем, что в других проповедях говорится о его личности, а также о категории тех учений, которые он получил при других обстоятельствах от Будды. Затем я исследую имеющуюся необходимость в этическом основании для практики внимательного наблюдения, когда она используется как часть пути к освобождению в раннем буддизме. Я также исследую практические способы применения внимательности внутри или снаружи. И от роли этики, как основания для практики внимательности, я, далее, перехожу к дополнительной перспективе, когда само нравственное поведение становится объектом внимательного памятования.

Учения, обращенные к царю Пасенади

В ранних проповедях сообщается о нескольких встречах Будды и царя Пасенади, что позволяет поместить эти данные ему наставления, связанные с внимательным наблюдением за принятием пищи, в более широкий контекст (см. Anālayo 2020d: 180f). Общий обзор различных диалогов между ними, как сообщается в некоторых проповедях, наводит на мысли о том, что внимательное принятие пищи может быть единственным полученным царем учением этой медитации, по крайней мере, в той мере, в которой эти учения были записаны. Проповеди во время других встреч с Буддой касались различных тем, но не имели особого отношения к медитации.

Кроме того, исходя из соответствующих проповедей, складывается впечатление, что Пасенади после этого продолжал свою обычную активность мелкого правителя в древней Индии, включая военные действия. Ведение войны не просто сочетать с базовым моральным кодексом мирского буддийского последователя, который предполагает практику пяти предписаний мирянина. Первым является воздержание от намеренного убийства любого живого существа, тогда как остальные предписания связаны с отказом от воровства, от половой активности, которая может причинять вред другим, от лживых слов и от принятия опьяняющих веществ.

В других проповедях, не связанных с царем Пасенади, сообщается о том, что Будда выражает однозначную и решительную позицию против военных действий, указывая на вредные кармические последствия, которые влечет за собой участие в сражении (Anālayo 2009a). Поэтому можно с полной уверенностью утверждать, что ученику-мирянину, который полностью посвящает себя практике учения Будды, следует рекомендовать воздерживаться от участия в военных конфликтах. И хотя Будда, конечно же, знал о военной деятельности Пасенади, он, очевидно, не проявлял никаких сомнений, когда учил царя внимательности к принятию пищи.

Закладывание нравственного основания

Это, тем не менее, не означает, что установление нравственного и этического основания не является важнейшим в ранней буддийской практике, а также непременным требованием для развития внимательности, как части пути к освобождению (что в ранней буддийской традиции означает полное и необратимое освобождение ума от загрязненных состояний). В некоторых проповедях сообщается, что Будда требовал от своих последователей-монахов, чтобы они закладывали крепкий фундамент в виде нравственности, как основание для эффективной практики медитации. В одной из проповедей даже утверждается, что целью учений Будды, связанных с нравственностью, является поддержание формального развития внимательности (см. Anālayo 2018i: 148 и 2020d: 133f). Такое формальное развитие предполагает наличие четырех «установлений внимательности», каковыми являются наблюдение за телом, тонами ощущения, состояниями ума и дхаммами (особые учения Будды). Я буду более детально разбирать это в следующей главе. Основополагающим условием для их развития является то, что поддержание нравственного поведения приводит к освобождению от сожаления, которое, в общем, поддерживает медитативную практику.

Случай с царем Пасенади показывает, что получение инструкций по внимательному наблюдению для таких мирских целей, как улучшение здоровья, не давалось вместе с установлением крепкого основания в виде нравственных и этических ограничений. Это означает, что роль этики в связи с практикой внимательности тесно связана с теми целями, которым эта практика служит. Если речь идет лишь об улучшении здоровья, то, вероятно, не обязательно применять такие же высокие этические стандарты, которые необходимы для вступающих на путь к освобождению. Определенно, это не значит, что этические ограничения могут быть просто отброшены как ненужные. В действительности, нравственное поведение и практика внимательности тесно взаимосвязаны, и, на самом деле, развитие внимательности естественным образом увеличивает внимательность к этике, а также формирует нашу способность и готовность к более строгому нравственному поведению. Если коротко, то все это является вопросом постепенного развития.

Здесь также будет уместно отметить, что вопрос состоит не в простом разделении между этическим совершенствованием мирян и монахов. В одной из проповедей рассказывается об одном мирянине, который был опытным практикующим четырех установлений внимательности, достигшем уровня чистоты ума, который не позволял себе намеренно убивать даже насекомое (Anālayo 2016b: 70). Такой индивидуум не смог бы принимать участие в военном сражении или же вовлекаться в некоторые виды чувственной активности, в которые позволял себе вовлекаться царь Пасенади.

Высокий уровень достижения, которого достиг этот мирянин, является одним из примеров, где показывается, что ранние буддийские наставления о четырех установлениях внимательности не были предназначены исключительно для монахов. Поскольку эти наставления и инструкции главным образом обращены к монахам, то легко может возникнуть впечатление, что они предназначены лишь для них. Тем не менее, подобные формы обращения следует понимать с точки зрения норм и правил в древней Индии. При обращении к скоплению людей, эти нормы и правила требовали обращаться к тем, кто считался наиболее достойным и уважаемым в этом собрании (Collett и Anālayo 2014). Подобный обычай мог даже принимать такую форму, когда к группе друзей обращались по имени ее предводителя, которое в этом случае называлось во множественном числе. Иными словами, когда учения о четырех установлениях внимательности обращали к монахам, соответствующие инструкции точно так же обращались и к мирянам.

Внутренняя и внешняя внимательность

Не только монахи, но и миряне должны соответствовать высокому стандарту нравственного поведения, если они все свое время посвящают практике внимательности. И, на самом деле, этика является неотъемлемой частью такой практики. То, как мы ведем себя или говорим, как мы взаимодействуем с другими, должно становиться тем, что я обычно называю «поддерживающим внимательность поведением». И это, в свою очередь, соответствует четвертой из Четырех благородных истин, о которой говорится в последней главе. Четвертая истина связана с самим путем практики, который используется для того, чтобы достичь постепенного уменьшения желания и привязанности.

В ранней буддийской традиции практические требования этой четвертой истины объясняются с точки зрения «благородного восьмеричного пути». Этот путь ведет к внутреннему благородству ума, и он восьмеричный в том смысле, что состоит из восьми следующих факторов:

1. правильное воззрение,

2. правильное намерение,

3. правильная речь,

4. правильное действие,

5. правильный образ жизни,

6. правильное усилие,

7. правильная внимательность,

8. правильное сосредоточение.

Основополагающее понимание Четырех благородных истин – первый фактор этого пути, то есть «правильное воззрение». Вторым фактором является «правильное намерение», которое отражает важность наших желаний и предпочтений. Они должны согласоваться с базовой диагностический схемой, представленной Четырьмя благородными истинами. Таким образом формируется основа для правильной этической ориентации речи (3), действий (4) и образа жизни (5). Эти три фактора благородного восьмеричного пути соответствуют нравственному поведению.

Необходимость упорядочить слова, действия и способы получения средств к существованию таким образом, чтобы они способствовали внимательности, может, в свою очередь, быть связана с аспектами самой внимательности. Эти аспекты часто встречаются в ранних проповедях, где проводится разделение между внимательностью ко внутреннему и внешнему. Хотя смысл этого разделения не вполне ясно формулируется, и более поздние традиции также представляют целый ряд различных точек зрения на применение внутренней и внешней внимательности, мне представляется вполне правомерным предположить, что это относится к внимательному наблюдению за тем, что происходит внутри нас самих, а также за тем, что происходит с другими, то есть, во внешнем мире. (см. Anālayo 2003b: 94–102, 2013: 17f, 2018f: 1970f, 2018i: 35–40, 2020b, и 2020d: 234f).

Влияние внимательности к внутреннему и внешнему аспектам наших действий может быть условно проиллюстрировано на примере с убийством. Как было кратко отмечено выше, это является первым из пяти предписаний, обычно принимаемым теми, кто полностью посвящает себя следованию учениям Будды, будучи мирским последователем, поскольку монахи принимают дополнительные обязательства, включая безбрачие. Совершение такого деяния, как убийство, становится намного более затруднительным, когда мы развиваем внимательность снаружи, обращая осознавание на то, как убийство воздействует на жертву. Такое расширение перспективы не позволяет нам фиксироваться лишь на причинах, могущих мотивировать наше желание убивать. Вместо этого, с внимательностью ко внешнему, мы все больше осваиваем принятие во внимание внешних последствий того, что мы делаем с другими.

В частности, в случае убийства, это может вести к существенному смещению перспективы. Соответственно, что касается такой расширенной перспективы, в проповедях рекомендуется размышлять над тем, что мы сами не хотим быть убитыми (Anālayo 2017g: 19). И то же самое касается других, поскольку они тоже не хотят быть убитыми. Опираясь на связь наших предпочтений с предпочтениями других, а также на развитие в связи с этим сочувствия, для нас становится невыносимо причинять другим то, от чего мы сами, безусловно, хотели бы избавиться. Как мы можем убивать других, если они хотят оставаться живыми точно так же, как и мы сами?

Чем глубже мы вовлекаемся в развитие внимательности, тем в большей степени мы замечаем этические последствия своих действий. В результате увеличения чувствительности к результатам наших собственных действий, становится почти неизбежным усиление нашего стремления совершенствовать и укреплять свое нравственное поведение. Таким образом, нравственное поведение становится тем, что растет вместе с нашей практикой внимательности.