Читать книгу: «Чай с бальзамом для души», страница 3

Мария Корытина.
Сквозь смыслы и слова:
психология творчества

Психолог, арт-терапевт, поэт и писатель.

Этот рассказ – о том, как пройти через годы тревог и страхов, поиска себя и переживаний, радости и надежды, но при этом не терять веру и не отказываться от части своей души.

Той, которая всегда хотела… нет, даже не так, СТРАСТНО ЖЕЛАЛА красоты и творчества, потому что знала, что именно искусство позволяет жить, принося пользу другим.

Детское творчество

С самого начала рассказа считаю важным быть с вами, дорогие друзья, откровенной и смелой. Эти качества помогут рассказать историю, которая сделала меня сильнее и лучше – той, кем я всегда мечтала быть. Очень надеюсь, что она поддержит вас на пути принятых решений и ярких изменений.

Сколько себя помню, с самого детства, как только выучилась грамоте, начала сочинять. На самом деле даже еще раньше.

Один из ярких моментов, отложившихся в голове: лет в 5 я схватила рулон туалетной бумаги и, ловко разматывая, красным фломастером «написала» рассказ. Это были волнистые и зигзагообразные линии, точки, тире и прочие каляки-маляки.

Я гордо пришла в гостиную, встала перед полным составом семьи, развернула полотно и начала декламировать получившееся произведение. Это были минуты славы и счастья от проделанной работы.

В девять лет я стала писать стихи. Просто как-то вдруг почувствовала вдохновение и создала первое произведение.

«Тихий вечер»

 
Тихий вечер,
Кот на печи,
За окном совсем темно.
Тихий вечер,
Тухнут свечи,
Снег кружится за окном.
Тихий вечер,
Как приятно,
Но и страшно, и темно.
Тихий вечер
Безоглядно
Наступает за окном.
 

У меня было детство обычного ребенка постсоветского времени: посещала общеобразовательную школу в небольшом городке Тульской области, занималась бальными танцами, помогала по дому, мечтала о кукле Барби (в то время это была роскошь), гуляла, играла, читала и очень любила сочинять различные истории.

Во дворе, где я росла, было много детей. Особенно летом. Внуки приезжали погостить к бабушкам и жизнь становилась куда более интересной и активной.

Мы с ребятами ставили собственные спектакли, в которых я выступала в роли сценариста и режиссера одновременно, заведуя подготовкой текста, распределением ролей и проведением репетиций.

Ох, как мне это нравилось, как было захватывающе! И мечта сформировалась именно в эти дни.

Фантазировала, будто я – известный писатель. Правда, тогда еще не знала, что делает человек, для которого данное ремесло становится профессией, но душою чувствовала, что занимается он именно тем, чем я. Великолепно!

В иной день воображала себя актрисой. Ходила с важным видом мимо зеркала, примеряла портьеры и пледы, задумывая из них костюмы, и пробовала себя в разных ролях.

Еще хотела стать танцовщицей. Заниматься балетом, ну или, на крайний случай, современными направлениями. Поэтому, оставаясь дома одна, включала музыку на папином катушечном магнитофоне и погружалась в чудный мир батман тандю и прочих па.

Все мои мечты имели отношение к искусству. Так или иначе творчество проникало в мою жизнь. Через книги и музыку, танцы и театр, поэзию и кинематограф.

Логичным продолжением истории девочки, которая уже в семь лет знала, что хочет написать книгу, было бы поступление в литературный (на худой конец – в театральный) институт, но жизнь расставила акценты по-другому…

До и после

В нашем городе было единственные высшее образовательное учреждение – Химико-технологический институт, а подавляющее большинство взрослого населения, включая моего отца, в то время работало на градообразующем предприятии – химическом заводе.

Казалось бы, моя судьба была предрешена, но родители любезно предоставили право выбора. Можно было остаться в теплом гнездышке или отправиться учиться в Тулу (как сделали многие одноклассники), а также уехать в Москву, да и вообще куда угодно.

Однако мама (человек тревожный) часто и подробно описывала мне, каково это – жить на чужбине. С какими жуткими вещами встречусь я там. Разврат, зависимости, алкоголь, плохое питание, сомнительные связи – вот что ждет меня, решись я отправиться подальше от дома. Да и лишних денег в семье не было.

Я очень любила своих близких, доверяла опыту, прислушивалась к их мнению и, как порядочная девочка, осталась при родителях. Поступила в институт, а творчество осталось лишь приятным воспоминанием. Так мне казалось в момент начала обучения на инженера.

Парадокс искусства, на мой взгляд, в том, что, однажды овладев сознанием, оно уже никогда его не оставит.

Так происходило и со мной. Возвращаясь домой после учебы, я садилась и писала стихи.

Кроме того, каждый день моей жизни заканчивался ведением личного дневника и выплескиванием накопившихся эмоций и впечатлений.

Эта традиция началась еще в младших классах. Так я выражала грусть и радость, боль, тревогу, счастье, одиночество и страхи. Последних было много.

Забегая вперед, скажу, что разберусь с ними намного позже, когда стану психологом. Тогда среди прочего я пойму, что именно творчество и креативное мышление помогли мне буквально выжить в то время, сохранить психику и найти силы создать семью, родить дочь и поменять жизнь в тридцать лет, обретя дело души.

А пока я заканчивала первый семестр, на дворе была осень. Мне купили красивое модное пальто бежевого цвета, в котором я планировала покорять сердца молодых людей, прогуливаясь с подругами по городу. И тут, в один миг, на собственном опыте узнала смысл всем известной фразы о том, как мир может делиться на «до и после».

Родной сестре поставили страшный диагноз. Тяжелое неврологическое заболевание не оставляло надежды на светлое будущее. Перспектива инвалидизации, медленного угасания и последующего ухода близкого человека ввергла всю семью в ужаснейшее эмоциональное состояние.

Лечения этого недуга не существует до сих пор, по крайней мере на момент написания этой истории. Однако медицина хорошо продвинулась и сейчас людям с рассеянным склерозом помогают качественно функционировать, сохранять трудоспособность, иметь возможность рожать детей и обеспечивать себя. Но в 2002 году, особенно для проживающих в глубинке, шансы на выживание стремились к нулю.

От кошмара, происходящего внутри семьи, меня спасало творчество. Я писала. Много. В основном это была поэзия. Переживания, демоны и вместе с тем надежды, – все это находило выход на бумаге. Дневники молча слушали и впитывали всю боль. Порой не хотелось писать, но я дисциплинированно бралась за это дело. Ценность выгрузки своих черных дней на белые листы невозможно переоценить.

Трагедия моего детства стала центральной на долгие годы вперед. Она красной линией шла через всю жизнь и до сих пор отзывается во мне болью. Подобные ситуации, когда ребенок с малых лет растет с чувством непрекращающегося напряжения, ежедневного страха за жизнь родного человека и тревогой за семейную систему в целом, не проходят даром. Я ведь была просто девочкой, но уже с огромным ощущением ответственности и грузом вины. Прежде всего за то, что жива и здорова.

Сколько раз я молилась, чтобы Господь забрал меня вместо сестры, не счесть. А потом возвращалась домой и вновь помогала ей: водила за руки по квартире в период обострений; держала, чтобы та не избивала себя в моменты отчаяния; прятала таблетки, чтобы не осуществила страшное, ранее задуманное в периоды депрессии.

Сейчас, работая психологом, смело могу утверждать: человеку жизненно необходимо делиться и находить возможности изливать накопившиеся переживания.

А тогда я была всего лишь молодой девушкой, погруженной в свои страшные мысли. Не понимала, как жить дальше, как помочь любимой сестре, и тонула в неопределенности. У меня не было в то время даже мыслей посещать психолога, чтобы решать свои проблемы: на это не было ни времени, ни денег. Родители тоже находились на дне собственных сил и веры, ресурсов поддерживать меня не было.

Но я безмерно благодарна им за то, что, несмотря на свое состояние, находили силы и возможности и мы много общались на разные темы, не только связанные со здоровьем. Пусть эти разговоры и были похожи на заплатки, желание уйти от неизбежного, прикрывать страшную правду обыденными историями. Однако это работало.

Что могла сделать для себя я сама? Писать. Много читать, растить в себе творческую опору, способ мыслить иначе, находить красоту в словах. Я искала помощи в единении с искусством, и таким образом становилась лучше.

В ту пору было написано:

 
Когда умирает родной человек
В душе поселяется горе на век,
И кажется, эта большая беда
Тебя не оставит уже никогда.
 
 
Ты вспомнить боишься те ясные дни,
Когда вы с ним были так тесно дружны,
Близки и любили друг друга тогда.
Но это ушло, и ушло навсегда.
 

 
Ты учишься заново жить и мечтать,
Хотя бы на капельку меньше страдать,
Смирения ждешь ты и новых идей,
Но все еще злишься порой на людей.
 
 
Все это нечестно, ты знаешь, увы,
Но промыслы Божьи, они таковы!
Не каждому горе дано испытать,
Тебе ж предначертано это познать.
 

И вот, в такой сложный период душевных терзаний, помощи тяжелобольной сестре, учебы, поэзии, выбора дальнейшей карьеры и страха что-либо делать в целом, со мной случилось чудо – Я ВЛЮБИЛАСЬ!

Новогодний сюрприз

«Он свалился мне под ноги на Новый год», – так обычно я начинаю рассказ об истории знакомства с будущим супругом.

29 декабря 2002 года возвращалась домой с местной дискотеки, куда мы с подругами ходили каждые выходные. (Иногда мне кажется, что это была отличная альтернатива фитнесу, так как отплясывать по два часа три раза в неделю было здорово и не только помогало знакомиться и общаться с представителями противоположного пола, но и поддерживало фигуру в прекрасной форме.)

Меня догнал симпатичный молодой человек. К слову, мы были уже знакомы (раньше учились в одной школе, но не общались). Он занимался в классе на год старше, у него была своя компания. После выпуска мой будущий возлюбленный поступил в институт в Санкт-Петербурге и уехал, а я спустя год получила диплом и осталась грызть гранит науки в нашем маленьком городе.

Прошло полтора года и мы снова встретились: меня кто-то окликнул, я обернулась, он ускорил шаг, поскользнулся и вдруг упал рядом, чуть не сбив меня. Так и начали общаться больше двадцати лет назад.

Но самое веселое в этой истории было то, что в отдалении за нами, буквально прячась по кустам, наблюдала мама. Она часто встречала меня подобным образом с дискотек, когда я еще в школе уходила веселиться и возвращалась одна. Поздно же, маме было боязно, и вера в свои силы спасения в непредвиденных ситуациях выгоняла из дома с целью страховать меня на пути следования до квартиры.

Девочка выросла, а привычка у мамы осталась. Позже я услышала рассказ, как эта ситуация выглядела с ее стороны. Она шла позади нас и заметила, как сильно ударился об лед мой парень, так как всю дорогу тер рукой спину и даже немного прихрамывал. Я ничего подобного не видела, видимо была слишком увлечена беседой с кавалером. С тех пор и начала разворачиваться наша история отношений, которая вылилась в семнадцать лет брака, продолжающихся до сих пор.

Однако в то время мы немного пообщались и целый год затем не поддерживали связь. Мне казалось, что этот мальчик из Питера слишком зазнался. На первой встрече он рассуждал о столичной жизни, упоминал о звездах кино и эстрады, которых встречал на улицах северной столицы и вообще – в конце нашей беседы достал мобильный телефон.

До этого я видела такие «трубки» только по телевизору. О да, это были те далекие времена, когда первые «звонилки» начали входить в обиход. Иметь подобный аппарат и не стесняться доставать его в обществе считалась роскошью и немного позерством.

Весь год, что мы не общались, я много училась и веселилась, заводила новые знакомства, но тот мальчик не оставлял моих мыслей.

Зимним февральским вечером 2004 года в моей квартире раздался телефонный звонок и мама, выпучив глаза, прибежала ко мне в комнату со словами: «Маша, это ОН!»

Я невозмутимо взяла трубку и сделала вид, что даже не понимаю, кто на другом конце провода. Сердце бешено колотилось. Радость, смешанная с негодованием, сдавливала горло, но разговор состоялся.

– Я такой болван, не звонил, пропал, – сказал он.

С тех пор мы уже не расставались.

Поэзия не оставляла меня и в тот период. Было написано много любовной лирики.

Я страдала, радовалась и вновь переживала. Отношения на расстоянии – то еще испытание. Пять долгих лет мы встречались от раза к разу. Он приезжал на время студенческих каникул, затем возвращался в Питер на несколько месяцев. Психологически это было очень тяжело.

Я старалась не накручивать себя вопросами, но они все равно лезли в голову. «Как он там и с кем?» «Верен ли он мне и должна ли я хранить верность?» «Каков статус наших отношений?» «К чему мы движемся?»

Никто из моего окружения не верил, что из этой истории выйдет что-то серьезное. Ни один человек! Да я и сама сильно сомневалась. Подобный формат взаимодействия казался мне губительным для нежных чувств. Эмоциональные качели. Нет. Это были скорее эмоциональные американские горки. Вокруг меня были подруги, друзья, новые знакомства и молодые люди, желающие составить для меня выгодную партию.

Сохранять благоразумие порой было сложно, но я всегда знала, что любовь и честь выдержат любые испытания. И мы прошли их достойно, выйдя победителями.

О том, что нам пришлось пережить, сколько смс-сообщений мы отправили друг другу и сколько часов провели за телефонными разговорами, можно написать роман. Были обиды и попытки расстаться, ссоры и непонимание, как вообще можно сохранить нашу пару. Пять лет до свадьбы мы строили и перестраивали наш маленький мир, встречаясь на расстоянии, а затем еще год, уже живя вместе в Санкт-Петербурге.

Меня поглощало творчество. Я писала, рисовала скетчи, слушала музыку, заполняла свои дневники. Ох, сколько стихов посвятила ему! Каждая радостная встречала отражалась на бумаге и каждая злая ссора находила выход там же. Меня вновь спасали слова. Творчество вытаскивало со дна и, напротив, помогало заземлиться, когда улетала в мечты и волнения…

 
Неужели ты впрямь не устал
Увлекать меня так, но терять.
Неужели ты раньше не знал,
Что не стоит меня отпускать?
 
 
Я могу ведь исчезнуть сейчас,
Позабыть, что ты мне говорил,
Так ведь было, пожалуй, не раз,
Когда ты меня чем-нибудь злил.
 
 
Перестань и с судьбою не спорь,
Перестань меня мучить, поверь:
Лучше сам для себя разберись,
Что ты хочешь от жизни теперь!
 

Подобными строками были пропитаны все мысли. Они пробивали броню, когда невозможно уже было молчать. Но всегда творческое выражение давало силы идти дальше, возможность прощать и верить в нас, в доброе совместное завтра.

И оно наступило. Едва закончив институт и пропустив торжественное вручение диплома, я уехала к нему. Мы решили попробовать пожить совместно, без обязательств.

Тогда он сделал предложение, и спустя шесть месяцев мы поженились.

Петербурженка

Началась новая глава моей взрослой, самостоятельной жизни. В большом городе, где у меня не было ни единой родной души, ни одного знакомого, кроме мужа. Не было работы, денег, понимания, как жить дальше.

Мне было 22 года и я все еще раздумывала, кем хочу стать, и параллельно искала работу.

Тот первый год в Санкт-Петербурге, признаться честно, помню с трудом. Похоже, сработал механизм психологической защиты. Таким образом, тревоги первых месяцев, как чрезмерно интенсивные воспоминания, со временем почти что перестали отражаться у меня в голове.

Нет, я, безусловно, помню, где и как мы жили: снимали малюсенькую студию с потрепанным ремонтом и «картонными» стенами, обнажавшими каждый громкий вздох соседей. А еще хорошо помню отсутствие раковины в совмещенном крошечном санузле. Меня очень сильно удивила тогда необходимость умываться, наклонившись над повидавшей тяжелую жизнь, старенькой ванной.

Я легко могу воссоздать в голове дорогу от метро до дома. Помню даже одежду, что привезла с собой из родительского дома, и компьютер, за которым проводила часы в поисках работы. Однако, интересная штука, все ощущения и сам вкус жизни в том периоде как будто пропали, стерлись из памяти.

Я совершала автоматические действия: проснулась, умылась, оделась, поела и далее по списку.

Сейчас как психолог понимаю, что в подобных ситуациях человек ищет опору в привычных вещах. Ритуалы, ежедневная рутина, знакомые манипуляции – это то, что дает ощущение контроля над происходящим. Тревожные люди часто используют данную ловушку, пытаясь привнести в свое существование хоть немного стабильности.

Мой мир стремительно менялся. Я стала по-настоящему взрослой: ходила на работу, готовила завтраки и ужины, сама покупала одежду, предметы быта и туалетную бумагу. Принятие ответственных и не очень решений также лежало на мне и на моем молодом супруге. Вкушение последствий этих решений стало привычным делом.

Несмотря на то, что нам было слегка за двадцать, мы сильно изменились. Выросли.

Я нашла работу в крупной российской компании и стала координатором отдела продаж, помогала с документацией. Мое образование в области электрохимии не интересовало рекрутеров. Максимум, на что можно было тогда рассчитывать начинающему специалисту, – место лаборанта с зарплатой 4800 рублей.

Квартира, которую мы снимали, стоила в два с половиной раза дороже. А еще нужны были деньги на еду, одежду, транспорт, не говоря уже хоть о каких-нибудь развлечениях.

Не хотелось подводить нашу молодую семью таким маленьким заработком. Решение идти в офис и продавать было единственно верным на тот момент. Нужно было как-то выживать в большом городе.

Муж работал менеджером, общался с клиентами, ездил в командировки и тоже продавал. Мы трудились в разных компаниях, но нам всегда было о чем поговорить дома, деятельность одного находила отклик в буднях другого.

Трудности нас закаляли, как бы банально это ни звучало. Мы хотели жить лучше, мечтали о путешествиях, о собственной недвижимости и автомобиле, старались планировать бюджет так, чтобы на все хватало.

Вскоре, найдя новую работу, я понемногу начала приходить в себя. Базовые потребности были закрыты. Полис дополнительного медицинского страхования оформил работодатель. Жизнь удалась.

И тут я поняла, что НЕ ПИШУ!

Это была пустота. Застой. Провал. Я не написала ни строчки за два с половиной года. Я выживала.

В то время мысли о моем творчестве, да и о творчестве в целом как о феномене постоянно крутились в моей голове. Как происходит так, что человек, пишущий каждый день, влюбленный в слова и рифмы, находящийся в вечном поиске форм и красивых огранок, вдруг теряет все это? Куда уходит любовь к искусству и уходит ли, или дело тут совсем в иных процессах?

Вариантов ответов масса и многие из них позже я буду прорабатывать с психологом на индивидуальных консультациях и во время личного обучения профессии. Моя собственная причина была не в том, что я разучилась или перехотела писать. Нет. Просто на это не было сил. Да, вот так просто. И так бывает.

Иногда на передний план нашей жизни выходят более прозаичные вещи. И это вполне нормально. Иногда ты не готов вести нежные беседы о картинах Моне или же потратить целый день, порхая по Русскому музею, а затем сидеть в близлежащем кафе на открытой веранде Летнего сада, изящно держа в руке сборник стихов Бродского.

Вместо этого уверенной, тяжелой походкой тащишься домой в пыльных туфлях по щебенке, которой недавно отсыпали дорогу в преддверии ремонта, неся пакет из «Пятерочки», а в голове мысли лишь о том, как приготовить поесть, включить телек и побыстрее уснуть до завтра. И вновь на работу. По пыли и по щебенке.

И вот декорации меняются. Время проходит. Возможно даже лечит.

Наша семья проживала разные периоды. Она, как организм, дышала и задыхалась. Болела и выздоравливала. Экономила силы и находила новые ресурсы.

Мы полюбили путешествовать.

План был купить квартиру и два-три года путешествовать по всем местам, о которых когда-то мечтали, ну а позже думать о детях. Рано становиться родителями не являлось нашей мечтой. Действительно, мы же только выбрались из кошмара взросления, без родных рядом, без помощников, с нуля в финансовом плане. Идея включаться сразу же в материнство лично мне виделась опасной затеей.

Ипотеку оформили быстро и с головой окунулись в поездки. Всеми доступными способами. Много раз ездили в автобусные туры по Европе, летали в Египет, Португалию и Италию. На пароме плыли до Германии, с последующим перемещением во Францию. Бывало, что на поезде мы ехали до Белоруссии, оттуда на автобусе – в Польшу, а следом – в горячо любимую Чехию.

Несколько раз посещали северную часть Испании, выезжая с ближайшего к нам вокзала прямиком до Парижа. И, отдохнув пару дней у Эйфелевой башни, мчались под Ла-Маншем в Лондон на Eurostar с целью провести там пару дней, гуляя по Гайд-парку и ужиная в районе Сохо.

Сколько раз я побывала в Финляндии, Эстонии, Латвии и Литве, сосчитать сложно. Как порядочный житель Петербурга начала 2010-х просто не могла пренебречь поездкой в Лаппеенранту, чтобы закупиться лососем, икрой, витаминами и шоколадками Marabou. Так поступала бОльшая часть жителей северной столицы с завидной периодичностью.

Вот пример творчества периода путешествий. Во время очередного посещения Парижа я написала:

 
Смотрю в твои зеленые глаза,
Дышу тобою искренне, взахлеб…
Ты шепчешь: «Успокойся, егоза»,
А я блуждаю мимо недотеп,
 
 
Увидевших Madeleine и Opera.
И солнце, и так пряно хорошо!
Звоню, кричу, любя: «Bonjour, mama!»
Я здесь! Но так хочу еще!
 
 
Еще сильнее чувствовать его,
Еще вина и устриц на обед,
Еще архитектуры L’Art Nouveau.
Ах, да! Merci! Еще один багет!
 
 
Ну, а потом, гуляя по Tuileries,
Свернуть к фонтану и передохнуть.
Услышать окрик позади: «Mari!»
Увы, не мне. Пора продолжить путь.
 
 
И череда красот: Orse и Notre Dame,
Un kir royal и к центру Pompidou…
Тут снова позвоню: «Приветик, мам!
Ты не поверишь, я сейчас иду
 
 
Вдоль набережной Siene. Ты молчишь?
А я в восторге. Это счастье, мам!»
Улыбку чувствую. В ответ: «Париж!
Передавай от нас привет Полям»…
 

Страны менялись, логистика тоже, а вместе с этим менялась и я.

Когда общее количество отметок на карте перевалило за 35, а во многие места мы возвращались не единожды, стало понятно, что вектор внимания и желаний развернулся в другую сторону.

Зов природы силен. Именно тогда мне захотелось стать настоящей хранительницей очага, отдавать любовь не только супругу и творчеству, но и кому-то еще. Эта идея стала для меня целью номер один. Теперь я стремилась к новой вершине под названием МАТЕРИНСТВО.

Путь в профессию

Работа перестала доставлять удовольствие, хотя все еще приносила хорошие деньги.

История была такова.

Почти семь лет я трудилась в иностранной компании, занималась продажами сложной технической продукции, радовалась повышениям и росту заработной платы. Однако со временем пришло понимание того, что я нахожусь не на своем месте.

Спустя пять лет с начала работы стала чувствовать усталость и раздражение. Постоянно хотелось спать. Дорога до работы (автобус, метро и корпоративный транспорт) превратилась для меня в сущий ад.

Начала тихо ненавидеть свои обязанности. Переговоры, конкуренты, составление коммерческих предложений, подписания договоров, участие в жизни коллектива – все вызывало у меня рвотный рефлекс. Единственным, что угнетало менее остального, было общение с людьми.

Я с упоением обсуждала сотрудничество и условия сделок с клиентами, рассуждая об их потребностях, а затем довольная болтала с коллегами за обедом или во время коротких перерывов.

И вот, когда усталость и злость на себя за нерешительность начали выливаться в ссоры с мужем и проблемы со здоровьем, было принято решение уволиться.

Если вы думаете, что «вершина под названием МАТЕРИНСТВО» пропала с горизонта, то ошибаетесь. Параллельно со страданиями и нежеланием работать я погрузилась в планирование ребенка. Начали мы с супругом, как говорится, по науке: решили посетить всех профильных врачей и сдать все необходимые анализы. Нам было уже под 30 и подобные манипуляции казались оправданными.

К сожалению, выяснилось, что есть ряд проблем, которые необходимо было решить перед тем, как стать родителями. Да и в целом, стать ими мы смогли бы, лишь пройдя лечение. Этот вопрос затрагивал не только мое состояние здоровья, но и супруга. Мы дружно приняли эту ситуацию и погрузились в прием таблеток и ожидание чуда.

Прошел год. Чуда так и не случилось.

Приходя домой с работы, я плакала от усталости и бессилия. Выматывалась не столько физически, сколько морально. Выход в конце этого тоннеля был не виден. Я постоянно крутила в голове тысячи мыслей, но на первый план выходили лишь две.

Что станет моим спасением в профессиональном плане, кем я хочу работать?

Когда же Господь пошлет нам ребенка?

Прошел еще почти год терзаний и сомнений, прежде чем до меня дошло – эти вопросы в моей личной жизни однозначно связаны. Невозможно зачать и выносить ребенка, когда ты сама себя не вынОсишь и постоянно коришь за то, как живешь. Разве можно привести в этот мир нового человека в то время, как каждое утро сама не желаешь существовать, а вся твоя деятельность кажется бесполезной и разлагающей?

– Я так больше не могу, – однажды со всей решимостью сказала я мужу. – Я либо заболею, либо умру. Понимаешь, так дальше продолжаться не может! Ненавижу эту работу, выгорела. Постоянное напряжение из-за лечения и ожидания результатов – давит. Меня это все просто уничтожает. Пора что-то менять.

Слова лились из меня вперемешку со слезами. К тому же мама тогда звонила особенно часто, рассказывала новости о том, что сестре стало хуже, произошло очередное обострение болезни и она перестала самостоятельно передвигаться и почти утратила возможность нормально говорить.

К счастью для меня в компании начались трудности. На дворе подходил к концу 2014 год, иностранным работодателям стало непросто в России: курсы валют стремительно ползли вверх, политическая обстановка обострялась. Многие сокращали свое присутствие в нашей стране либо закрывались.

Стали сокращать персонал, первую волну я пережила, что совершенно меня не радовало, ведь правила жизни диктовал лишь холодный расчет. Нужно было оплачивать ипотеку, собственное лечение, да и просто хотелось путешествовать, менять машины, красиво проводить время.

И второй этап увольнений стал решающим: в ноябре 2015 года я счастливо закончила свои отношения с работой в сфере продаж.

По старой привычке в тот же вечер сидела на сайте по поиску работы, хотя прекрасно понимала, что нуждаюсь в передышке, а еще лучше – в новой профессии, в которую бы влюбилась.

Вспоминалось тогда все, что я когда-либо хотела и о чем мечтала.

Я ведь писатель. Достала тетради со стихами и прозой, подняла файлы с дневниковыми записями в компьютере, радостно их перечитывала.

И актриса. Тут вспомнила, как счастлива была в детстве, принимая участие в постановках.

А еще я же танцовщица! Не зря ведь ходила пять лет на занятия современными танцами в школе и мечтала выступать профессионально. Пластика и грация – это мое ВСЕ!

Тогда я впервые в жизни отправилась к психологу – прекрасному дядечке, которого посоветовал семейный остеопат. Он провел мне замечательную сессию и покорил до глубины души. Мудрый и достойный человек, обладающий огромным багажом знаний и умений, просто волшебник!

Рассказывала ему о своих тревогах и страхах, обо всем, что волновало меня в последнее время. Пожалуй, он был первым посторонним человеком, с которым я поделилась своей нескончаемой болью, связанной с болезнью сестры.

Наши встречи принесли замечательные плоды. Оказалось, он работал со мной, применяя техники и упражнения НЛП (нейролингвистического программирования), которому я сама позже успешно обучилась. Я смогла взглянуть совершенно по-новому на проблемы. Некоторые из них были успешно «перепрошиты», остальные качественно проработаны. И уж точно, острая фаза моих переживаний миновала.

И я осмелилась рассмотреть для себя новую деятельность – психологию. Была убеждена, что вот тут-то любовь к общению с людьми, врожденная эмпатия и пытливый ум точно пригодятся. Но другая, еще более гениальная мысль, подкорректировала вектор развития.

Мне хотелось быть первым человеком, кто соединит искусство и науку о душе. Той, кто будет помогать людям посредством творчества. Все инструменты были доступны: литература, театр, музыка… И много чего еще. Боже! Как это прекрасно!

Мысли об этом захватили меня полностью, я внутренне продумывала сначала собственное обучение, а затем составляла программы помощи другим. Но, заглянув в интернет, поняла, что все уже придумано до меня.

Называется этот удивительный метод искусствотерапией. В нем заключено множество направлений: арт-терапия, музыкотерапия, драматерапия, сказкотерапия, песочная терапия и другие. Этот новый мир поглотил меня без остатка. Сказать, что я была в восторге – не сказать ничего. Я просто парила! Я обрела ЖИЗНЬ!

Быстро нашлись программы обучения. Их было немало. Я окунулась в них с головой и в течение полутора лет прошла не только профессиональную переподготовку по направлению психологии и искусствотерапии в Санкт-Петербургском государственном институте культуры, но и множество разнопрофильных программ по арт-терапии.

Без преувеличения и пафоса могу сказать, что моими преподавателями были лучшие психологи и педагоги: А. И. Копытин, Н. Р. Назарова, Н. В. Балабанова, Т. М. Грабенко и многие другие. Эти люди стояли у истоков арт-терапии в России и я всегда буду искренне благодарна им за труд, вложенный в каждого из нас – специалиста, постигающего этот чудесный мир.

Магия начала происходить сразу же. Реальность вокруг менялась и поддерживала, я начала больше писать. Завела страницы в соцсетях: рассказывала о психологии и своем обучении.

Хотелось совершенствоваться и дальше, поэтому я окончила курс по нарративной терапии. Затем освоила креативные письменные практики в психологии. Обучалась работе с психосоматической составляющей методами арт-терапии.

У меня даже был собственный блокнот, где я рисовала и записывала собственные упражнения. Много мечтала и визуализировала. И как-то незаметно для себя заполняла листы часто повторяющимся символом. В моих изображениях стала доминировать спираль ДНК.

Если взглянуть на рисунки того времени, заметно, как увесистая часть моего блокнотика длиною в несколько месяцев выглядела похожей на сплетение цепей. Послания походили на лозунги или обращения к кому-то другому, в иные миры. А визуальные образы женщин напоминали мудрых матерей.

В скором времени я забеременела и родила дочку.