Читать книгу: «Папа, которого не было», страница 3

Глава 5

На улице было тепло и солнечно. Холод, который держался почти месяц и скорее напоминал осенний, отступил, и в свои законные права вступило лето. Заворачивая за угол, я оглянулась. Снова возникло неприятное ощущение, что за мной внимательно наблюдают.

Позади никого не было. Во дворе стояли машины, но людей в них не видно. Не подходить же, проверять каждую? Настроение, улучшившееся при виде ясного неба и яркого солнца, огорчённо скрипнув зубами, вновь ушло в минус. Очень бы не хотелось становиться пациентом психиатрической больницы. Но, судя по постоянному навязчивому чувству, что за мной следят, вывод напрашивался сам собой.

Я смутно была знакома с признаками психических заболеваний, но где-то вычитала, что паранойя – это мания преследования. Изучать глубже медицину совсем не хотелось. В моём нынешнем состоянии мне вообще ничего не было интересно. Настроение было безнадёжно испорчено, не спасали мысли о покупке новой книги, захотелось вернуться домой, в свой уютный кокон. Ноги по инерции несли меня вперёд, в магазин, хотя сознание уже рванулось обратно в квартиру на седьмом этаже. Шла я дворами, привычной дорогой, по которой ходила много лет, но сейчас меня с бешеной силой влекла назад чья-то невидимая, но очень властная рука.

Оборвав размышления, я резко остановилась. Получилось нелепо, потому что встала я, нелепо подняв ногу над дорожным покрытием. Выехавшая из подворотни серебристая «Ниссан Альмера», взвизгнув, резко вильнула в мою сторону. Если бы не моя реакция, а скорее, неведомая сила, как будто оттолкнувшая от дороги, меня неминуемо должно было сбить с ног взбеленившейся техникой. Или водителем?

Отлетев в сторону, я больно ударилась ногой о забор, огораживающий клумбу, и упала, нелепо раскорячившись на тротуаре. Сообразила, что произошло всё в полной тишине и тогда раздался мой запоздалый вскрик. Боль разлилась по щиколотке.

– Надеюсь, не сломала, – вслух произнесла я.

Покряхтывая, поднялась. Как и следовало ожидать, бюджетная иномарка, коих немеряно бегает по столице, исчезла. Как любят говорить представители пресс-службы МВД: «скрылась в неизвестном направлении». В этот будничный полдень двор был пустым. Никто не видел, как меня только что пытались убить.

Только сейчас накатил страх, удушливый, мгновенно покрывший спину липкой плёнкой пота. Прихрамывая, я торопливо и оттого ещё более нелепо заспешила обратно домой.

– Сходила за хлебушком! – пытаясь перебороть ужас, временами окутывающий сознание, шептала я, как мантру, – дура!

Странное дело: путь, который я прошла, даже не заметив, в обратную сторону казался бесконечно длинным. Боль вспыхивала в щиколотке, отдавалась в пятку, высекая в глазах слёзы, но – я уже это поняла – перелома не было. Иначе бы вообще не смогла наступать на ногу.

Дойдя до подъезда, встретила Генину маму. Увидев меня, женщина обрадовалась:

– Здравствуй, Аурика! Пойдём к нам, чайку попьём. Ты чего хромаешь?

Улыбнувшись через силу, я хотела отказаться, но сама мысль о том, чтобы остаться сейчас в одиночестве пугала не меньше, чем осознание того, что меня только что пытались убить.

– Упала неудачно, – задрав штанину джинсов, я показала немного опухшую щиколотку. По ней расплывался сизо-красный синяк.

– Ой-ой, срочно пойдём ко мне! Буду тебя лечить! – деловито заявила женщина, заботливо взяв меня под руку. Мы вошли в подъезд, войдя в лифт, поднялись на свой этаж.

Вера Ильинична, как заправский доктор более пристально осмотрела мою ногу, осторожно ощупав её. Удовлетворенно кивнула:

– Перелома нет, скорее всего. Но, если хочешь, можем вызвать «неотложку».

От вызова «скорой помощи» я отказалась. Тем более, Генина мама очень быстро и квалифицированно наложила мне повязку с какой-то пахучей мазью и мне сразу стало легче.

– Спасибо большое, Вера Ильинична! – с благодарностью произнесла я, отхлебывая щедрый глоток ароматного чая с травами.

– Да не за что. Мама у меня старенькая была, я поздний ребенок. Сколько не просила её, но она всегда любила ходить в магазин сама. Я сама и всё тут. И в гололёд тоже. Падала, конечно. Вот я и научилась всем премудростям. А потом она так упала, что шейку бедра сломала… На том и кончились её похождения, только летом на даче выходила с палочкой, – со вздохом закончила женщина свои воспоминания.

Мы посидели ещё немного, вяло обсуждая малозначащие темы и я ушла к себе. Мне было плохо, хотелось побыть одной.

Остаток дня я бесцельно слонялась по квартире, иногда выглядывая из окон. Как будто тот, кто пытался сбить меня на машине, находился где-то рядом с домом, выжидая. Я понимала, что подобные мысли очень напоминают паранойю. Даже если происшествие было не случайностью, а запланированным нападением – вряд ли злодей сидит где-то рядом, ожидая моего появления.

Но… Ощущение, что человек, желающий мне зла, находится близко, не давало покоя, вынуждая метаться из угла в угол. Лишь к вечеру, напившись валерьянки, я включила комедию по ноутбуку и немного успокоилась. Настолько, что уснула почти сразу, едва коснувшись головой подушки.

Мне снился Журбин. Он стоял на балконе, задумчиво глядя на алеющее закатное небо. Меня охватило смутное беспокойство. Что-то было неправильное в остановившемся взгляде Гены, в его безмятежном выражении лица, даже в клубящихся облаках, подсвеченных красным.

– Ты же умер! – нелепая фраза вырвалась из меня внезапно.

Вот в чем неправильность происходящего! Журбин не может стоять рядом со мной в моей квартире, потому что его похоронили… Я сама видела его неузнаваемое, с заострившимися чертами, как будто отлитое из воска, лицо.

Гена перевёл взгляд на меня, улыбнулся грустно и светло:

– Не меня, Аурика. На самом деле, я жив.

Мгновенно вспыхнула в душе радость. Конечно, Гена жив, а похоронили кого-то другого! Я словно ждала этих слов, охотно приняла их. Вот же сосед, стоит рядом и смотрит прямо на меня!

По телу Журбина пробежала дрожь, как будто он был голограммой. В следующий момент на его месте оказался Дэвид. Парень белозубо улыбнулся и протянул ко мне руки:

– Давай намажу спину кремом? – по-русски и почему-то голосом Гены произнёс он.

Я проснулась с радостным возбуждением. По мере того, как пробуждалось сознание, таяла эйфория. Гены нет. Я ведь видела его неподвижно лежащим, с головой, вывернутой набок под неестественным углом. Это был сон, всего лишь видение. Скорбь, охватившая всё существо, была такой сильной, что даже горчило во рту. Гены нет…

Я поднялась с кровати, сдерживая слезы. Вчерашний жутковатый день, наполненный тревогой, канул в Лету. Утро казалось напоённым безмятежностью и солнечным светом. Чувствуя себя отдохнувшей, выспавшейся, первым делом я осмотрела травмированную ногу. Опухоль спала, хотя синяк болел, но наступать было значительно легче.

Обследовав холодильник и кухонные запасы, я поняла, что сходить в магазин придётся. К тому же нога позволяла. Решив быть максимально осмотрительной, я взяла с собой пару сумок и не спеша вышла на лестничную клетку.

На улице действовала не менее осторожно. Страшный двор обошла по широкой дуге, невзирая на солидный крюк. Часто оглядывалась, внезапно останавливалась, если кто-то, идущий позади казался подозрительным, пропускала, выжидала и вновь шла дальше.

В магазине тоже не расслаблялась, внимательно разглядывая окружающих. И вот ведь незадача: мужской пол, никогда особо мной не интересовавшийся (даже на работе в баре мужчины относились ко мне, как к «своему парню»), сейчас, как будто сговорившись, решил уделить мне максимум внимания. Вполне допускаю, что раньше я и сама не обращала внимания на окружающих. Возможно, виной тому был как раз мой взгляд, притягивающий внимание, но факт был налицо: за время, пока я находилась в гипермаркете, ко мне пристали трижды.

Сначала худой парень лет, примерно моих лет, почувствовав мой взгляд, вскинулся, всмотрелся заинтересованно. Подошёл ко мне:

– Привет! Мы вроде у Машки дома виделись?

Я помотала головой, пугливо отходя в сторону:

– Не знаю никакой Маши…

Через некоторое время мой взгляд встретился со взором коренастого мужчины лет сорока. Он подмигнул. Осознав свою оплошность, я поспешно отвела глаза в сторону, но было уже поздно. Мужчина подошёл ко мне:

– Здравствуйте, девушка. Может быть, вам помощь нужна? Сумки донести? – галантно предложил он.

– Не надо! Спасибо! – я ещё пыталась изображать вежливость, хотя мне хотелось послать всех назойливых незнакомцев по всем известному адресу. Протиснувшись мимо мужика к кассе, я дождалась своей очереди, расплатилась, исподлобья продолжая изучать окружающих. Подхватив сумки, торопливо направилась к выходу.

Не тут-то было. Ко мне подходил он – вишенка на торте – охранник в серой униформе. Улыбался он при этом так елейно, что я испугалась. Что не так? Почему-то в воображении сразу мелькнула картина: мужик, которого только что «отшила» подкинул неоплаченный товар и сейчас меня…

– Вай, что я вижу! – вдруг широко улыбнулся охранник. – Наверное, великан шёл с мешком красавиц и одну из них выронил!

Некоторое время я изумлённо смотрела на него, открыв рот и пытаясь постичь смысл сказанного, а потом почувствовала, как белки моих глаз наполняются горячей кровью. Кажется, я слышала звук лопающихся капилляров:

– Вам… Что от меня надо? – голос мой звучал еле слышно, но только из-за едва сдерживаемого гнева.

– Так… Может, дашь телефончик? – кокетливо улыбнулся охранник.

– Пошел! – голос мой сорвался с баса на фальцет. Я не нашла других слов, как проорать. – Пошёл к черту!

– Какая грубиянка! – расстроенно покачал головой мужчина, чем окончательно вывел меня из себя.

– Пошёл! – я припечатала нецензурный адрес, ощущая, как лицо вспыхивает жарким огнём возмущения. Мир сошёл с ума? Что происходит?!

Я рванулась прочь из магазина, не обращая внимания ни на кого, позабыв про опасность, осторожность и больную ногу. Помчалась домой, как сайгак. Вот что мужское внимание делает!

Лишь добравшись до квартиры, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной, я поняла, что страх мой совсем исчез. Ведь и правда, случай с машиной мог быть совпадением? А я, накрутив себя гибелью Гены, придумала всякое.

Никто за мной не следил, не гнался и не пытался убить или покалечить. Я задумалась. Сегодня была очередная годовщина смерти отца. А это значит, что мне нужно, просто необходимо поехать на кладбище. Увидеть отцовскую могилу, навести порядок и мысленно спросить у него, что же могло произойти с Геной? Почему он мне врал?

Глава 6

Сторожа звали Иван Петрович. И выглядел он именно так, как в моем воображении должен был выглядеть классический Петрович – сухощавый, невысокий, с густыми усами, чуть тронутыми сединой. Самое интересное, он выглядел так в последние семнадцать лет: то есть всё то время, что мы были знакомы.

С тех пор, как помнила себя, я постоянно спрашивала у мамы, где именно похоронен отец. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, она решила взять меня с собой навестить могилу папы. Оказалось, он похоронен на кладбище недалеко от посёлка, в котором находилась наша дача. Мама объясняла это тем, что в то время, когда они встречались, отец жил как раз в деревушке, которая тогда ещё не была коттеджным поселком.

На службу в подмосковный городок он ездил на маршрутном такси. Когда случилась трагедия, папа даже не предупредил маму, что идёт на опасное задание, чтобы она не переживала. Просто ушёл утром на работу. А уже вечером его тело с тремя пулевыми ранениями лежало в морге.

Мама не хотела брать меня с собой, пока я была маленькой, решилась, только когда стала более-менее соображать. Тогда я и увидела Петровича в первый раз. Он жил в сторожке при кладбище. То ли многолетнее нахождение рядом с усопшими, то ли сам ритм жизни, когда бешеная активность проносилась мимо – словно законсервировали внешность сторожа в том виде, в каком я увидела его изначально.

Каждый год, приезжая на погост, я видела неизменно мутные хитрые глаза неопределённого цвета, тронутые сединой густые усы и покрытое сетью морщин узкое лицо. Разве что седины в волосах и усах чуть прибавлялось – а так ни дать, ни взять, человек без возраста.

Но сегодня был странный день, пасмурный, холодный, больше напоминающий октябрь. День, полный необъяснимой тревоги и смутной тоски. В очередную годовщину папиной гибели, я решила поехать на кладбище, невзирая ни на какие подстерегающие меня неведомые опасности. Чувствовала, как мне нужно сейчас увидеть глаза отца на подретушированном фото, задать ему вопросы и попробовать сформулировать ответ за него.

Подойдя к сторожке, я постучала в добротную дубовую дверь, приготовила вежливую улыбку и пакет с парой бутылок коньяка, большой банкой хорошего кофе и коробкой печенья. Мама пыталась давать Петровичу деньги, чтобы он присматривал за отцовской могилой, но мужчина всегда отказывался.

– Денег не надо, а вот от коньяку, не откажусь, – блестя хитрыми глазами, он наклонял голову, – конфетки не люблю, не девочка, а печенье уважаю. Кофеек хороший приветствую…

С тех пор подношение наше ежегодно так и выглядело: пара бутылок крепкого напитка, большая банка хорошего кофе и коробка печенья. Пробовали класть ещё фрукты, но Петрович заглядывал в пакет и морщился:

– Ни к чему мне апельсины, не любитель.

Так и сложился стандартный набор. Сейчас я стояла перед сторожкой, кутаясь в ветровку, потому что сильно озябла, пока ждала Петровича. Не открывали невыносимо долго, так что я развернулась, решив зайти позже. Тут же за спиной скрипнула отрывающаяся дверь. Я быстро обернулась, привычно улыбаясь и – как будто с размаху ударилась лицом о стену. На меня смотрел, а вернее таращился красными глазами незнакомый бородатый мужик.

– Вы кто? – я вдруг растерялась, почти запаниковала. Фраза вырвалась резко и грубо.

– Я – Владимир Егорович, – прочистив горло, с достоинством ответил мужчина, – а вы к кому, собственно?

– Мне Петровича… Ивана Петровича надо увидеть! – я почувствовала, как странное истерическое состояние охватывает меня всё сильнее и уже догадываясь, что услышу в ответ. На опухшем лице мужика выразилось что-то, похожее на сочувствие. Он поскреб подбородок большой рукой с чёрными ногтями и вздохнул:

– Петрович умер. Два месяца, как нет его с нами. Пару месяцев, как я здесь сторожем работаю.

Видимо, я сильно изменилась в лице, потому что мужик торопливо добавил:

– Соболезную…

– От чего он умер? – спросила я, осознавая, что эта информация не изменит ничего и не понимая, почему новость об уходе постороннего для меня человека ударила так больно. Мгновенно нахлынувшая тяжесть придавила так отчётливо, как будто атмосферное давление усилилось многократно и стало осязаемым.

– От старости. Ему же восемьдесят пять лет было, – мужик потоптался на пороге, а лице его читался вопрос: "Ещё что-то?" Я тяжело вздохнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Протянула принесённое Владимиру Егоровичу:

– Возьмите, пожалуйста. Помяните Ивана Петровича.

Новый сторож заглянул в недра пакета и улыбнулся. Поднял глаза и открыл рот, чтобы спросить о чем-то, но я повернулась и зашагала вглубь кладбища к могиле отца. Душу охватило смятение. Я понимала, отчего смерть Петровича вызвала такую бурю эмоций. Он был для меня своеобразным символом неизменности и стабильности одновременно. Сторож был частью моей жизни, ассоциировался со спокойствием, с отцом.

Теперь возникло ощущение, что из моей жизни вырвали кусок, оставив взамен зияющую чернотой пустоту. Смаргивая слезы, я подошла к отцовской могиле и замерла, испытав очередной шок. Возле ограды, на лавочке сидел незнакомый мужчина в серой ветровке, джинсах и клетчатой кепке.

Некоторое время мы молча взирали друг на друга. Я – с нескрываемым неудовольствием, мужчина – с возрастающим интересом. Наконец, я решительно шагнула к калитке.

– Здравствуйте! – проговорила громко, с выражением, намекая, что пришёл не посторонний человек, пора бы и честь знать.

Вопреки моим ожиданиям, мужчина не вскочил с извинениями, не ушёл вместе со своей бутылкой, а продолжал нагло сидеть на месте. Я молча достала перчатки и стала пропалывать цветник.

– Здравствуйте, – ответил мужик, взглянув на меня удивлённо, – простите, а вы кем Андрею приходитесь?

– Я его дочь, – коротко и сухо произнесла я, понемногу осознавая, что незнакомец тоже не совсем посторонний, – а вы кто?

Мужчина опрокинул стопку, крякнул, занюхал печеньем, потом откусил крохотный кусочек, пожевал:

– Я служил с Андреем в полиции, правда раньше она называлась милицией. Зовут меня Олег. Друзьями были хорошими. Жизнь меня закрутила, так я раньше редко сюда приходил, каюсь. А недавно случилось большое горе. Сын у меня два месяца тому назад погиб, недалеко отсюда похоронили. Вот и зачастил, заодно и Андрюху навестить. С ним рядом хорошо сидится, молодость вспоминается.

Я кивнула, теперь уже сама поглядывая на незнакомца с любопытством. Мне всегда очень хотелось встретиться с друзьями отца, узнать о нем побольше.

– Очень приятно познакомиться с папиным сослуживцем. А меня Аурика зовут, – я выпрямилась, искренне улыбнулась. Олег тоже улыбнулся в ответ, тепло и дружелюбно.

– Странно, что я о вас не слышал. Андрей мне все рассказывал. А сколько вам лет, прошу прощения за нескромный вопрос? – сослуживец отца продолжал изучать моё лицо. В какой-то момент я даже испытала неловкость.

– Двадцать восемь, – я решила ответить честно. Мне не терпелось самой расспросить кое о чем Олега.

Лицо папиного друга вытянулось, дружелюбие испарилось, а в глазах блеснуло недоверие:

– Но тогда получается, вы родились, когда Андрея уже не было в живых? Позвольте, это невозможно…

– Почему? – настала моя очередь удивляться.

Между тем, мужчина в возбуждении вскочил с лавочки, эмоционально замахал руками:

– Потому что перед своей гибелью он встречался с моей сестрой! И я точно говорю, что кроме Юльки у него никого не было! Не такой он человек, чтобы несколько подруг одновременно заводить!

– Нет, вы что-то путаете, – чувствуя, как жаркий румянец заливает щеки, упрямо произнесла я, – папа жил с моей мамой! Он погиб, так и не успев узнать обо мне, иначе бы они с мамой поженились! А так – не успели…

– Вы путаете! – убеждённо вскрикнул Олег. – Вы не можете быть его дочерью! Андрей был очень скромный, стеснительный! И несколько месяцев до самой своей гибели встречался с моей сестрой! Он физически не мог жить с кем-либо ещё, понимаете? Потому что они поселились вместе, у нас дома! Свадьбу играть собирались!

Юлька первое время за могилой ухаживала, а потом замуж вышла, дети родились. Я платил местному сторожу, чтобы он присматривал за могилой Андрея. Не мог Андрюха быть вашим отцом, это я вам ответственно заявляю! Днем у меня на глазах, на работе, вечером – дома с моей сестрой! Когда же ему ещё было с вашей мамой встречаться?! Поэтому, не обижайтесь, Аурика, но либо вас запутали, либо обманули, – он развёл руками, шумно выдохнул, окатив меня волной сивушных испарений и сел на место, успокаиваясь.

Я смотрела на Олега, открыв рот. Пыталась найти контраргументы и не находила. Мама говорила мне… Да, было такое. А что, если она мне лгала всё это время? Мысль, убийственная в своей простоте, поразила в самое сердце. Нет, не может быть! Это мой отец! Упрямо доказывал разгоряченный мозг. Скорее, я поверю в то, что этот мужчина, выпивший как минимум полбутылки водки – врет или путает. Я тоже стала успокаиваться.

– Как вы можете доказать, что отец… Что Андрей встречался с вашей сестрой? – деловито поинтересовалась я, отложив в сторону эмоции. Олег пожал плечами, произнёс почти равнодушно:

– Поехали к сестре, сами поговорите с ней.

Я стянула хозяйственные перчатки, решительно кивнула:

– Хорошо, давайте поедем.

Не прошло и получаса, как мы оказались в уютном салоне такси. Омываемая резким запахом алкоголя, я сидела рядом с задремавшим Олегом и морщилась, мысленно упрекая себя. С чего я взяла, что этот человек является именно тем, кем представился? Почему это произошло именно сейчас, когда за мной кто-то охотится? Забавное совпадение, не правда ли? Существует ли вообще неведомая Юля? Что, если это ловушка, в которую я отправилась сама, добровольно?

Мысли вились в голове, перебивая друг друга, вызывая чувство страха и желание немедленно сбежать. Но я дотерпела до дома сестры Олега. Расплатившись за машину, с трудом растолкала мужчину, который, казалось, не понимал, куда и зачем мы приехали.

Когда вышли из салона, его лицо прояснилось и, он, не оглядываясь, уверенно зашагал к нужному подъезду. На пятом этаже довольно старого дома, вышел из лифта и кивнул мне:

– Сюда. Сейчас познакомлю вас с сестрой.

Мной снова овладело желание немедленно развернуться и убежать, но я вздохнула и решительно шагнула вслед за Олегом. Остановившись перед современной металлической дверью, он надавил на кнопку звонка. Через некоторое время дверь распахнулась:

– Олежа! Что ж ты без звонка, случилось что? – всплеснула руками невысокая полноватая женщина, примерно тех же лет, что и моя мама.

Она отступила в сторону, приглашая нас войти. Мы прошли в полутемную прихожую, сняли верхнюю одежду, обули мягкие тапочки, которые протянула гостеприимная хозяйка.

Мне было страшно неловко. Я только сейчас осознала, как глупо выгляжу. Что я должна спросить у этой милой женщины? Любой вопрос об отце теперь казался нелепым. Олег бесцеремонно подтолкнул меня к ванной комнате:

– Сейчас чайку попьём, там и спросите. Идите, мойте руки, – заботливо прошептал мужчина, подтягиваясь к моему уху.

Я покорно зашла в ванную, тщательно намылила конечности, с наслаждением грея их под струей горячей воды.

Потом мы сидели за столом на небольшой кухне, пили горячий вкусный чай и ели пирог из пушистого невесомого теста, с лесной ягодой.

– Юль, познакомься, это Аурика. Я встретил её на могиле Красильникова, она дальняя родственница Андрея, – не моргнув глазом, соврал мужчина, – ты расскажи девушке всё, как было перед… Ну ты поняла.

Глаза женщины стали печальными и спокойными. Она, не спеша повела свой рассказ:

– Давно это было… А начнёшь вспоминать, как будто только вчера. Встречались, в кино ходили, поцеловались в первый раз, – она с теплотой улыбнулась, – жалко, молодым ушёл Андрей. Я рыдала, когда узнала, что он в больнице с пулевым ранением. Так надеялись все, что выкарабкается… Но слишком много крови потерял. Тяжело об этом вспоминать, даже сейчас, хоть и столько времени прошло.

Мы свадьбу сыграть хотели, уже и платье купили, и костюм, и заявление подали. Хорошо ещё, что не забеременела, а то бы ребёнок сиротой остался…

Я слушала, не веря своим ушам, боясь пропустить хоть слово. А женщина между тем повторила то, что я уже слышала от её брата. Как же так? А мама?

– Скажите, фотографии у вас есть? – вспомнив о нашем провале со снимками, спросила я, в глубине души надеясь, что изображений, не окажется.

– Да, конечно! – вскочив с места, Юля стремительно вышла из кухни и почти тут же вернулась обратно, неся в руках небольшой фотоальбом. Подала его мне и встала у меня за спиной, негромко комментируя снимки:

– Тут мы на речку с друзьями ездили. А это за грибами. Тут на Новом году у знакомых…

Сомнений быть не могло. Это был он, мой отец, совсем молодой, с ослепительной улыбкой на юном лице. Дождавшись, когда Олег выйдет из комнаты, я спросила:

– Юлия, а как вы думаете, у Андрея могли быть дети до встречи с вами?

Непонятно что я хотела услышать. Скорее всего, сознание не могло смириться с правдой и всячески пыталось найти лазейку для оправдания… Кого, мамы?

– Нет! – решительно замотала головой женщина. – Не могло! Он был очень наивный и застенчивый, несмотря на детдомовское детство. Благородный. Не мог он так поступить, – она помялась, словно решая, стоит ли мне говорить, потом произнесла, – мы оба были девственными, когда начали встречаться. Это не сымитировать, поверьте.