Читать книгу: «Космическая Армада. Том 1. Королева», страница 6

– Плохо, – хрипло сорвалось с его губ, и он закашлялся.

Лешер провёл взглядом по комнате в поисках настойки для облегчения кашля, приметил её на тумбочке вместе с ложкой, поставил свой портфель возле кровати, взял лекарство и сел рядом с Эджером. Тот порывался встать.

– Нет, лежи, – мягко остановил его Лешер, и аккуратно влил настойку мальчику в рот. – Тебе нужно больше лежать, спать и пить воду. Хочешь, сказку расскажу?

Эджер усиленно закивал. Во рту и горле плавно расплывалось тепло от подслащенного лекарства. Ближе придвинувшись к мальчишке и слегка склонившись над ним, Лешер заглянул ему прямо в глаза, что-то монотонно бормоча. Этот его взгляд, необъяснимый какой-то, действовал на Эджера успокаивающе и даже клонил в сон. Вскоре маленький король ощутил, что больше не может сопротивляться, и сладостно задремал. Цимих довольно улыбнулся.

Вчера ему пришлось успокаивать Энтару и смягчать её переживания, хотя он сам являлся неисправимым любителем держать ситуацию под контролем. С высоты своего большого опыта Лешер понимал, что не всё в этой жизни можно предвидеть и схватить, иногда жизнь сама схватывает тебя, однако натуру не переделаешь, и, если была такая возможность, – он брал всё в свои руки.

Юная принцесса чувствовала себя виноватой в происшествии c братом: она должна была следить за ним и не справилась с задачей. Состроив сочувствующее лицо, Лешер утешал свою расстроенную ученицу, однако в душе думал, что с сорванцом Эджером по-другому быть и не могло.

Он сам не раз буквально «за секунду до» хватал его за шкирку, за ногу, за руку, лишь бы тот не свалился, разбился, поскользнулся – да что угодно. Цимиху в этом помогал третий глаз на затылке, встроенная система сканирования окружающего пространства и, конечно же, драгоценные мужские рефлексы. В свои-то семьдесят пять с хвостиком, Лешер безукоризненно отточил вышеизложенные навыки, разумеется, в ситуациях не столь приятных, зато полезных. А что Энтара? Она ещё юная и ей самой хочется повеселиться, поэтому случившееся с Эджером – обычное недоразумение, каких бывает много, и никак не её вина.

«Эх, Эджер, Эджер, – думал про себя Цимих, погладив спящего ребенка по голове, – ладно бы жизнь тебя чему-нибудь учила, но нет – выздоровеешь и опять возьмешься за своё».

Шорохи в соседней комнате заставили финансиста отвлечься и навострить уши. Едва он повернул голову, пред его взором возникла слегка бледная, но ухоженная Дженова в тёмно-зелёном глянцевом платье под цвет глаз. Заметив, что её сын спит, она ласково улыбнулась, и жестом позвала Цимиха за собой. Без лишних слов они деловито уединились в кабинете.

– Как хорошо, что он уснул, – позволила себе заметить королева, медленно опустившись в кожаное кресло. – Я всю ночь с ним промаялась…

– Кашляет он сильно, Ваше Величество, – серьёзно заметил Цимих. – Может, лучше отдать его врачам?

Дженова состроила лицо, как будто Лешер глупость сказал.

– Нет, это исключено, – покачала она головой. – Эти врачи – садисты. Им лишь бы людей помучить. Ты что-то хотел мне сообщить, Цимих?

– Да, Ваше Величество, – Цимих учтиво поклонился королеве. – Есть некоторые вопросы, которые требуют вашего решения…

– Цимих, я сейчас не в самом лучшем состоянии, чтобы принимать решения, – тяжело вздохнув, сказала Дженова и потёрла виски. – Я не спала ночь. Ты можешь и сам прекрасно разобраться со всем – я тебе доверяю. Паэгон тебе доверял. Он называл тебя самым умным человеком Армады…, и я нисколько в этом не сомневаюсь. Поэтому, как своему Первому министру, я позволяю тебе говорить и поступать от моего лица.

Лешер весь напрягся внутри, но виду не подал.

– Есть вопросы, которые может решать только монарх, Ваше Величество, – размеренно объяснялся он.

– Конечно, Цимих, – кивнула Дженова. – Тогда.. то, что ты не можешь решить без меня, отложи на завтра, а сегодня займись всем остальным.

Напряжение внутри Лешера возрастало.

– Вопросы, касающиеся вашего королевства безотлагательны, Ваше Величество, – настаивал он, не желая уходить, ничего не добившись.

Дженова жестом остановила его.

– Подождут, – заявила она, поднявшись с кресла. – Я не могу бросить Эджера. Разберись как-нибудь, Цимих. Это моё распоряжение. Ступай.

Финансист вынужден был признать, что потерпел тотальное поражение, но едва он собрался откланяться и уйти, королева сказала, приглушив тон:

– Кстати, Цимих, мне тоже нужно кое-что с тобой обсудить.

– Пожалуйста, Ваше Величество.

Дженова выдержала напряжённую паузу. Было видно, что приготовленная тема даётся ей с трудом.

– Цимих, министры шепчутся о тебе… и об Энтаре.

– Ох, бросьте! – недовольно выпалил Лешер. – И вы им верите?

– Я им не верю. Я хорошо тебя знаю. Нам с Паэгоном никогда не приходилось жаловаться на то, как ты воспитываешь детей. Более того: они любят тебя. Ещё никогда наставник не пользовался таким доверием со стороны своих учеников… Я только хочу дать тебе совет: будь осмотрительным. Ты не придаёшь особого значения слухам, однако, во дворце они очень важны. Если так пойдёт и дальше – даже я не смогу замолвить за тебя словечко.

Лешер жутко разозлился. «Чёртовы болтуны! – негодовал он про себя, отведя взгляд в сторону. – Их совершенно не должны волновать мои взаимоотношения с Энтарой. Ну, ничего… Я быстро вычислю шептунов и погляжу, как они будут чесать языком на бирже труда!». Затем он обернулся в сторону Дженовы и с серьёзным лицом ответил:

– Этим сплетникам ещё со мной работать. Так что это им стоит быть осмотрительнее при выборе тем для пересуда.

Несколько секунд Цимих с Дженовой глядели друг другу в глаза, пока королева не залилась тихим, переливистым смехом.

– Ой, ты такой шутник, Лешер! – махнула она рукой. – Насмешил меня, честное слово! Ну, не буду тебя больше отвлекать. Продолжай хорошо работать.

Финансист ровно откланялся и, наконец, ушёл. Не в самом лучшем настроении. Поэтому всем неугодным ему министрам сегодня досталось. Они тихо боялись и ненавидели его, не имея возможности достойно ответить, потому что этот белобрысый дьявол взыскивал по существу, на личности не переходил и даже голос не повышал – во всех случаях не придерешься.

Недоброжелатели Лешера тихо лелеяли надежду, что королева Дженова не будет к нему так благосклонна, как покойный король Паэгон, которого не волновали слухи про его Цимиха, зато Её Величество они очень беспокоили.

***

Зазвонил коммуникатор авана Чейнта. Он с равнодушием поглядел на оповещение.

– Нам придётся остановиться на этом, господа, – сказал он, одновременно скользя пальцами по клавиатуре, очевидно, завершая протокол. – Сейчас у Его Величества запланировано другое совещание – с министрами по региональным ведомствам.

Мои люди глядели на меня, ожидая дальнейшего плана действий. Не знаю, зачем я ответил то, что ответил. Всему виной моя импульсивность. Мне стало не по себе, когда Инга зачитывала отрывки про меня, моего брата и сестру. Я не думал… Не предполагал, что всё будет так, как я это помню.

– Соберёмся завтра утром в то же время. Аван Берфон, изучите сегодня всю книгу. Разбейте её на части. Мы же не будем читать всё, только потеряем время. Главным образом, отыщите доказательства невиновности Короля Содиена – это ваша приоритетная задача.

Мы все разошлись. Насущные дела отвлекли меня от тягостных мыслей, но ненадолго. Под вечер я вынужден был столкнуться с ними.

Когда стемнело, а Инга ещё не вернулась, я бродил по нашей спальне из угла в угол, лихорадочно бормоча. Я должен опровергнуть всё, что написано в этой ведьмовской книге, а не наоборот! Мне было не по себе. Я помню, как мы играли. Я до сих не люблю плавать, нырять. Из-за этого. Я помню, как тяжело болел. Как мама заботилась обо мне, я считал её настоящим доктором… Помню, как плакал Нев, а сестра героически несла меня к дворцу на руках. Какая же она была отважная, и сильная, и смелая…

Меня охватило желание увидеть её. Я не верил в призраков, но здесь – во дворце Лан-Шати – всё было пропитано ею. Мой мозг симулировал ароматы её духов, я вынюхивал их так, как будто мог, в голове мерцал ассоциативный ряд: солнце, золото, тепло, торжественность…, и я почти чувствовал запах по этим словам. Почти слышал, как она ходит: ритм, плавность, неспешность.

Сел на кровать, чтобы успокоиться. Но мне было обидно, так обидно!.. У меня ничего от неё не осталось, ничего! А что же Нев?..

Я взял в руки давно забытый, старый альбом и открыл случайную страницу. Там был мой брат и я. Мы совсем ещё дети. Совсем разные: у меня тяжёлый взгляд, зажатый рот, чёрные волосы, короткая стрижка, он – весь светится, от его улыбки до сих пор тепло; светлые кудри лежат у меня на плече. Нев прижимается ко мне так искренне, так добродушно, как могут лишь дети, и хотя я был ненамного старше его, я уже не был ребёнком… Я стоял угрюмый, недовольный из-за того, наверное, что приходится фотографироваться. Мои руки опущены вдоль тела, а брат – жался к моему плечу.

Я всплакнул.

Мне не исправить прошлого, я понимаю, что не мог иначе. Не мог просто обнять его в ответ, не мог взглянуть в его глаза и увидеть в них любовь, я был сам в себе, в своих печалях и озлобленности. Да, я не мог иначе, но всё равно спрашиваю себя сейчас: почему?! Почему я не любил его, когда была такая возможность? Почему я был так зол, и так глуп? Почему? Я был так сильно сосредоточен на своих страданиях, я был так изранен и измучен, что совсем забыл о важном, о том, что залечило бы меня быстрее и слаще, чем все мои злые, мстительные помыслы… Прояви я к нему тогда хоть чуточку внимания! Мой бедный брат… Я так скучаю. Я так люблю его, а он и не узнает…

Захлопываю альбом, вытираю слёзы, но они продолжают непроизвольно литься. Мне стыдно, мне горько. Я был эгоистом тогда, когда это было совсем не нужно. Шепчу в никуда: «Вернись ко мне, брат, и будь со мной. Я так люблю тебя!..».

Но что толку ему сейчас от моей любви?..

04.07.3081 св.г.Аш.

Берфон сегодня утром зашёл ко мне на приватный разговор. Дело в книге – это очевидно. Но прежде, чем он начал говорить, я спросил, есть ли там что-то про короля Содиена? «Есть», – кивнул он. И только. Он выглядел очень расстроенным, я его никогда таким не видел; для человека, который привык иметь дело со скандалами и прочими неприглядными вещами, аван Берфон обладал немалой выдержкой, и мне было сложно видеть его таким опечаленным и потерянным. Но ещё больше меня поразила его просьба о продолжении наших чтений.

Поначалу я хотел возмутиться, но решил для начала узнать причину его просьбы, ведь я дал ему конкретную задачу. Он ответил, что как только мы вчера разошлись, приступил к выполнению приказа, решил для начала изучить книгу сам, не привлекая свой отдел, потому что его охватила какая-то паранойя, он решил, что не может никому доверять. А затем вдруг бросился в воспоминания о моей матери.

Затем Берфон начал говорить о ней, зачем? Мои раны давно залечились, и я знал – она заслужила то, что с ней произошло, как бы ужасно это не звучало. Её правление едва не привело Армаду к полному краху. Она была хорошей матерью, она любила меня и Нева, и Энтару. Но бремя правления далось ей тяжело. Проще говоря, она не умела править. А мой министр вдруг заговорил, каким она была человеком. И к чему это? Обычно я раздражаюсь в такие моменты, требую говорить по существу, тем более ситуация у нас непростая, требующая быстрого реагирования. Но я молчал. Оттого ли, что он вспоминал какие-то тёплые, светлые моменты с ней, рассказывал, как она порой проявляла смелость и бескорыстность, вспоминал то, чего я о матери никогда не слышал.

Моё сердце увлажнялось искренней теплотой его слов. И мне самому стало интересно, что он прочитал? Я спросил прямо:

– Аван Берфон, почему же я должен продолжать чтения с вами? Почему вы не сделали всё, как я сказал?

Его вид вновь стал опечаленным, будто он не мог вырваться из этого состояния, он – человек с крепким самообладанием.

– Я прошу вас сделать это, Эджер (он так обращался ко мне только тогда, когда хотел поговорить именно с «Эджером», а не Королём, потому что были такие времена), не ради короля Содиена (его лицо вдруг сделалось ожесточённым), а ради вашей матери. Я не знаю, чего хотел аноним, но я сомневаюсь, что того же, чего и Злоязычница Шанталь…

И как точно он её вспомнил. Мы буквально вчера говорили о ней с Рохтаром.

– Книга не просто про вас, она для вас. Конечно, эти записи можно истолковать иначе, но…

Я перебил его:

– Хотите сказать, вы находите произведение анонима чистой правдой?

Берфон даже не замешкался в ответе:

– Это чистая правда. Вы же знаете не хуже меня, как обычно делают подобные вещи: семьдесят процентов правды, остальное – ложь. Я не всё могу подтвердить из описанного там, но есть люди, которые могут. В том числе и вы. То, как она написана… Пугает меня. И восхищает.

– Звучит ужасно из уст министра первого круга…

– Я могу, кончено, исполнить ваш приказ, время ещё есть. Но я не уверен, что я и даже вы можете доверять кому-то в этом дворце.

– А вам, аван Берфон?

– И мне. Может, никому. Я не знаю, кто мог так написать. Будто он был везде и всюду с нами, как призрак!

– Оттого, я вижу, вам не по себе. Вы сегодня сам не свой.

Берфон вытер лоб платком и тяжело вздохнул.

– Это правда. Я ночь не спал, будто триллеров насмотрелся… Читал и перечитывал. Но я прошу вас прочесть творение анонима не потому, что вы никому не можете доверять, а потому что этого заслуживает Дженова. Забудьте вы о Содиене, он!… Впрочем, без прочтения, вы вряд ли поймёте, если я вам сам всё расскажу.

Мне всё равно не верится, что Содиен мог совершить что-то ужасное. Насилие? Убийство?.. Я хорошо его знаю, ещё с юности. Он был другом моей матери, воевал на стороне её отца, бывшего короля Мрачных Созвездий из династии Тари-Аджель. И то, что он сделал для меня… Разве я могу теперь подозревать в нём такое бесчестие? Что он – насильник и убийца. В голове не укладывается. Впрочем, к этому я ещё вернусь.

Я не верил и не хотел верить, что слова Берфона оправданы. Прежде, чем дать ему окончательный ответ, я пошёл к Инге. Ей я точно мог доверять, несмотря ни на что.

Она сидела в своих покоях на камнях фонтана в лёгких одеждах своих земель, которые быстро высыхали, если их намочить. Медленно водила ногами по прозрачным водам, как океанская подводная дева. Когда я сел на краю фонтана, она лишь глядела на меня спокойно и безмятежно.

– Берфон хочет, чтобы мы продолжили чтение. При этом он потерян, напуган и, очевидно, потерял способность мыслить здраво. – Я пытался говорить по существу, как привык. Инга слушала меня и не перебивала. – У него явно паранойя. Говорит, что я никому не могу доверять во дворце. Вроде как даже ему. При этом просит повторить вчерашнее собрание с Рохтаром и Чейнтом. Якобы ради моей матери.

Призадумавшись, Инга ответила:

– На моей родине говорят: кто не был в Столетнем Шторме, тот ничего не знает об Океане. А вот, что скажу тебе я, мой луноликий: многие погибнут в шторме, это неизбежно, и никто уже не вернётся прежним. Можно всю жизнь сидеть на берегу и пытаться объять воды взглядом. Или же отправиться в плавание и увидеть Океан не своими глазами, но своим сердцем.

После этого я сказал ей, что сегодня вечером в конце рабочего дня Министерства, соберу всех в моём кабинете. И мы продолжим читать.

Мы начали с того момента, на котором закончили в прошлый раз. Секретарь Чейнт, как обычно, составлял засекреченный протокол. Я предпочитаю, чтобы формальности соблюдались, даже если что-то касается лично меня. Или моей семьи.

Глава 3. Самый прекрасный.

Рабочий день ещё не начался, а аван Лешер уже беседовал в своём кабинете с одним министром.

– То есть вы утверждаете, что свидетель лжёт? – голос Цимиха звучал вкрадчиво. Мужчина, стоящий перед ним трясся от волнения, в конце концов, финансист Армады никогда не слыл мягким и снисходительным человеком. Никогда.

– Аван Лешер, я имею в ввиду, что… – как овца блеял чиновник. – Эти деньги не мои, я их не брал…

– Угу, – Цимих полез в ящик стола, достал оттуда папку и, разложив её перед собой, начал бережно пролистывать, как любовник касается волос своей ненаглядной. – Я тут кое-какие справки навёл, министр Шонвил, и у меня в голове обрисовалась интересная картина: вы юрист, служите у короля министерским приставом шесть лет, ваша работа заключается в коррупционном противодействии, отслеживании взяток и правонарушений со стороны должностных лиц Министерства. За шесть лет вам поступило около ста тысяч жалоб граждан, в три раза больше заявлений и требований, но неприличная часть всего этого не была исполнена. – Лешер пронзительным взглядом уставился на чиновника. – Как это понимать?

– Господин, все дела… – министр уже обливался холодным потом. – Они были рассмотрены в надлежащем порядке, в установленные законом сроки…

– Ближе к сути, – потребовал Цимих, облокотившись на стол. – Я задал вам конкретный вопрос: почему дела не были исполнены?

– Эм… Аван Лешер… Эти дела были рассмотрены, как я уже и сказал, но… за отсутствием фактов правонарушения… были отозваны.

– Отозваны вами?

– Да, аван Лешер…

Финансист тяжело вздохнул и потянулся за ещё одной папкой, лежащей на парящей полке позади него. Он раскрыл её и начал говорить:

– Ваш оклад составляет сотню аридалов в месяц – немало. Однако, посчитав ваш суммарный доход за год и за все шесть лет вашей… службы, я обнаружил одну занятную вещь. Особенно сравнив свою сумму с вашими сбережениями в банках Свободных систем и Королевства Пятиконечной Алой Звезды.

– Что?! – не удержался от возгласа министр.

– Вы полагали, что разместив свои сбережения в других системах, никто ничего не узнает? – Сейчас Лешер смотрел на мужчину так, будто собирался сожрать его прямо тут, на месте. Добыча уже загнана в угол, ей некуда бежать. – Вы у меня такой не первый. И не последний, я уверен.

– Это мои личные сбережения!

– Ох-ох-ох, министр Шонвил, кому вы сказки рассказываете? Личные и не личные я прекрасно различаю. Кассовые чеки, банковские документы дня, выписки по вашим счетам – да история ваших расходов и доходов у меня как на ладони.

– Вы.. блефуете! Ни один банк не предоставит таких документов! Даже вам!

– А вот именно мне и предоставит, – улыбнулся Лешер. – Вы не догадываетесь, какие длинные у меня ручонки, и как глубоко я могу ими копнуть. Что ж, я собрал достаточно доказательств, чтобы обвинить вас в пособничестве казнокрадству, взяточничестве и мошенничестве. Помимо выписок с ваших банковских счетов у меня имеется нотариальная оценка вашего имущества: зарегистрированного и неофициального, – бухгалтерские расчеты ваших ежемесячных окладов, а также письменные показатели свидетелей, в числе которых были и ваши друзья министры, которым вы в своё время помогли не лишиться должности, отозвав их дела "за отсутствием фактов правонарушения". Видите, как быстро можно разобраться с делом. Вследствие этого – вы уволены.

– Уволен?! – взвизгнул чиновник. – Но я служу Королю!.. То есть Королеве! Вы не имеете права увольнять меня без её на то согласия и соответствующего приказа! Я важный человек в Министерстве!

Цимих нежно усмехнулся и достал из сейфа в столе свиток с указом об увольнении, где стояла именная печать Дженовы. Министр побледнел от ужаса.

– Несомненно, вы важный человек, министр Шонвил, – покачал головой Лешер, убрав свиток в сейф. – Но всех важнее – я. У вас есть час на то, чтобы собрать вещи и удалиться из своего кабинета. Скоро вам предстоит долгая и неприятная процедура под названием "возмещение убытков короне", которые она понесла за шесть лет вашей службы.

Выдержав паузу, Цимих в последний раз взглянул министру в глаза и ласково произнёс:

– Прошу вас.. выметайтесь.

Чиновник убежал, только пятки и сверкали.

Оставшись в одиночестве, финансист поднялся из-за стола, встал у окна и блаженно посмотрел на раскинувшийся перед ним дворцовый сад с густым лесом позади – охотничьи угодья Паэгона. Он никогда не понимал, в чем прелесть охоты, но ещё больше: как Паэгон умудрился собрать вокруг себя такое количество казнокрадов? По крайней мере, сейчас Лешер мог свободно от них избавиться.

Довольно обведя взглядом кабинет, финансист затем достал из внутреннего кармана куртки коммуникатор и поднёс к губам – связался со своим секретарём.

– Чейнт, свяжитесь с аваном Гаймингом и передайте ему, что завтра он может приступать к своим обязанностям. Но сначала пусть заглянет ко мне: хочу лично поздравить его со вступлением на должность.

– Всё будет сделано, аван Лешер, – послышался ответ. – И, кстати, звонила онна Демефия, сказала, что хочет к вам зайти на пару минут.

– Онна Демефия? – удивился Цимих. – Что ж, пусть заходит. Сообщи ей, что я сейчас не занят.

– Онна Демефия, аван Лешер уже освободился, – сказал Чейнт кому-то в телефоне, и не успел Лешер опомниться, как в его кабинет уверенно шагнула красивая женщина.

Розовые волосы Илшисы Демефии были уложены в элегантную причёску, в ушах сверкали дорогие серьги, на соблазнительно пухлых губах переливался неяркий блеск. Она ходила в брюках строго покроя и в министерской мантии, подвязывая её на тонкой талии, чтобы подчеркнуть достоинства своей фигуры.

– Приветствую, аван Лешер, – проговорила Демефия таким тоном, от которого мужчины теряют способность думать.

Лешер неуклюже перевалился от окна к столу и, наконец, отозвался:

– Доброе утро, Илшиса! Присаживайся.

– Спасибо, я постою.

Женщина встала недалеко от Цимиха и соблазнительно прислонила бедро к краю стола. Лешер сглотнул подступивший к горлу ком, и вообще ему показалось, что в его кабинете довольно душно.

С онной Демефией их связывала настоящая крепкая дружба, однако, Илшиса не переставала применять к Цимиху свои женские чары, за которые её и прозвали самой обольстительной дамой в Министерстве. Министр внешней политики не видела ничего предвзятого в том, чтобы немного нарушить дистанцию со своим самым близким коллегой, а вот Лешер был другого мнения и аккуратно сопротивлялся, делая вид, что женщины его не интересуют. Хотя они его интересовали, конечно, он любил женщин, но предпочитал только мечтать о них. Цимих презирал короткие интрижки, считал себя выше этого, а перспектива долгих и даже семейных отношений пугала его пуще встречи с детмоном. Семья, тем более дети не входили его жизненные планы. Поэтому Цимих продолжал любить женщин.. на расстоянии.

– Я видела, как министр Шонвил бежал из вашего кабинета едва не плача, – заметила Илшиса, лукаво улыбнувшись. – Не знала, что вы можете заставить мужчину плакать.

– Этот казнокрад сам виноват, – ответил Цимих, стараясь смотреть даме в глаза.

– А женщина? Вы способны обидеть женщину, Цимих?

– Никогда, – решительно ответил финансист. Он их в действительности ни разу не обижал. Отчего-то женщины тоже любили Цимиха, наверное, потому что он так мечтательно на них смотрел.

– Я знала, что вы настоящий мужчина, аван Лешер, – голос Демефии звучал настолько призывно, что финансист был вынужден прибегнуть к самому мощному антивозбудителю – прокручиванию в голове бухучёта за последний год.

– Ты ведь не обо мне пришла поговорить, Илшиса, – заметил Цимих, пока ещё мог контролировать ситуацию. – Наверняка у тебя есть какая-нибудь интересная новость, которой ты хочешь поделиться.

– Ты всегда такой серьёзный, Цимих, – немного разочарованно отозвалась женщина и сменила позу, ровно встав перед финансистом. – У меня и правда есть новость. Никто о ней ещё не знает. И она неприятная…

– Что же случилось? – Лешер вновь сосредоточился. Бухучёт уже стал не нужен.

Илшиса тяжело вздохнула.

– Мой милый Цимих, у детмонов опять сменился Император.

Что ни говори, а новость была отвратительной.

– Ведьмин пустотел!.. – выругался в сторону финансист Армады, затем нервно одёрнул воротник и вслух произнес: – Слишком часто за два десятилетия. Видимо у детмонов не всё спокойно. Кто теперь правит?

– Бел-Элан, – ответила онна Демефия.

– Бел-Элан?! – переспросил Цимих. – В первый раз такое слышу. Что за странное имя для вождя?

– Я не знаю их языка. Переведи мне, пожалуйста.

– Упрощённо это значит "Самый Прекрасный".

– Мм.. Должно быть детмоны немного смягчились.

– Это сомнительно, Илшиса. Их последнюю императрицу звали Реанзат-ауБел – Самая Беспощадная. Если Самый Прекрасный убил Самую Беспощадную, то красота явно не одно его достоинство. Сколько же она правила?.. И пяти лет не прошло. Главное, как на зло, это случилось именно сейчас! – Цимих ударил кулаком по столу, но, вспомнив, что в комнате женщина, быстро исправился, приняв спокойный и рассудительный вид. – Онна Демефия, прошу прощения… Я рассердился.

– Понимаю, Цимих. Меня эта новость тоже не обрадовала. Шесть императоров мы с тобой проводили за сорок лет – это не шутки. Этот уже седьмой. И, мало того, погляди, что он прислал.

Илшиса достала из внутреннего кармана мантии алый свиток, перевязанный огненной нитью и скрепленный печатью детмонов – меч, пронзающий огненную чашу, объятую острыми языками пламени. Лешер принял свиток. Ломать печать имела право только королева Дженова.

– Благодарю, Илшиса, – заставил себя улыбнуться Цимих. – Я должен теперь идти к Её Величеству.

– Удачи тебе, мой дорогой, – ласково отозвалась она Демефия. – Не переутомляйся, а то я знаю, сколько сил ты вкладываешь в работу. Лучше зайди ко мне как-нибудь вечером в кабинет. Выпьем с тобой по бокальчику нектара…

В голове Лешера пронеслись приятные воспоминания: ему не было и сорока, Паэгон доверил ему найти кандидатов на вакантные должности в Министерстве, одной из которых было место министра внешней политики Армады. Цимих тогда отправился в командировку на планету Рудж системы Стоншех, королевства Звёздной Океании, где проходило собрание представителей высших органов власти.

Никогда в жизни финансист не видел столько образованных, интеллигентных и благородных людей в одном месте. Они дискутировали на самые острые темы и злободневные вопросы. Там же Цимих показал себя и приобрёл свои связи, но, главное, нашёл её – Илшису Демефию.

Она прибыла как представитель-дипломат дальней колонии из Нейтральных систем. Когда Илшиса поднялась на трибуну, Цимих захотел её поцеловать, но после её речи на дебатах, подошёл к ней и сделал предложение, от которого она просто не могла отказаться.

Так и началась служба прекрасной онны Демефии великой Армаде. За вечер с Лешером они стали друзьями, сразу поняли, что по-другому быть и не могло. Они выпивали, болтали обо всём, обсуждали планы на будущее. Никогда и ни с кем Цимих не сходился так легко. То были чудесные дни…

– Я постараюсь, Илшиса, – тонко улыбнулся финансист. – Мы с тобой давно не устраивали посиделок.

– Точно… – печально выдохнула женщина.

– Но сначала надо уладить вопрос с детмонами.

***

Рохтар всплеснул руками.

– Вот мы до него и добрались!

Это он про Бел-Элана, конечно. Даже моя беспечная супруга сидела, переминая складки платья. Чейнт усмехнулся. Я взглянул на него, он – на меня.

– Я помню, как аван Лешер выгнал того министра, – ответил он на мой немой вопрос. Мне нравилась его черта схватывать всё налету, недаром Цимих держал его при себе. – И приход онны Демефии тоже помню. Она была славной женщиной.

– Главное, что во внешней политике ей не было равных, – добавил Рохтар.

– Как и в кровати покойного Короля Паэгона, – комментарий Берфона произвёл впечатление на некоторых из нас. Но точно не на меня. Энтара рассказывала мне, что наш отец не гнушался заводить фавориток, и онна Демефия была последней из них. Он даже собирался разводиться с моей мамой, лишь бы забраться к этой Илшисе в постель.

– Ну-ну, – скептически причмокнул Рохтар, хотя, я уверен, он был в курсе. Ничто не уходило от его взгляда во дворце, касательно королевской семьи. – Это только слухи. Не знал, что ты их собираешь, аван Берфон.

– Как-то не в ту сторону мы ушли, – прервал я их полемику, пока не поздно. – Сейчас будет момент, который и послужил началом будущих событий, раз уж автор упомянул Бел-Элана. Я помню, что было дальше, но мне нужно знать версию анонима. Инга, прочтёшь дальше? Мне кажется, аван Берфон устал.

Моя жена с улыбкой на глазах переняла книгу. Меня удивляло её отношение. Она продолжила читать…

***

В кабинете королевы из окон разливался приятный утренний свет, падая на деревянную мебель благородной расцветки, с отделкой из дорогих металлов и редчайших камней. Её Величество любила иной раз прибраться здесь, лишь бы великолепие всего принадлежащего ей убранства сияло ещё ярче в лучах утренней и ночной звезды. Среди прекрасных вещей она и чувствовала себя прекрасно. Но не сейчас.

С недоумением и даже отвращением Дженова глядела на врученный ей свиток с одной пугающей, ненавистной деталью: печатью детмонов. От одного вида этой гадости все её внутренности сворачивались.

Эджер всё ещё страдал от температуры и сильного кашля, поэтому Дженова не оставляла его ни на час, толком не высыпаясь и пренебрегала здоровым питанием вот уже несколько дней, так что срочные дела Лешера были вообще не к месту. До этого он сам прекрасно со всем справлялся, а тут из-за какой-то детмоновской писульки прибежал к ней!

– И что мне с этим делать? – спросила Джен, даже не пытаясь скрыть неприязнь в интонации своего голоса.

– Как государь Армады вы должны сломать печать и ознакомиться с письмом, – спокойно пояснил Лешер, хотя в глубине души представлял, как сам кромсает детмоновский свиток на мелкие части, ссыпает крошки в пепельницу на балконе, поджигает их и прикуривает от пламени.

Не мешкая с этим делом, Дженова надломила изящными пальцами печать, вытащила огненную ленту и развернула послание. Финансист заметил, как она изменилась в лице, пока читала.

– Бел-Элан? – вслух произнесла королева подпись ужасного автора. Джен была уверена, что он ужасен. Как и все детмоны. – И что всё это значит? Он приглашает меня обсудить условия Андоруского договора. Зачем их обсуждать? Они были подписаны сто лет назад ещё дедом моего мужа и тогдашним Императором этих.. тварей! Чего им сейчас надо?

Лешер тяжело вздохнул.

– По требованию детмонов, – размеренно говорил он, – каждый новый Император имеет право пересматривать условия договора. Как вы знаете, ваш супруг шесть раз летал на переговоры.

К его удивлению, Дженова покачала головой, сдвинув тонкие, выразительные бровки.

– Ничего я не знаю. Так выходит.. это он к ним летал? – начала королева что-то припоминать, а в сердце тут же прокрадывались обида и тоска. – А говорил… – И замолчала.

Обычно бесстрастное лицо Лешера сейчас изображало полнейшую растерянность.