Заводное сердце. Девочка из ниоткуда

– Но я же никогда… – У Вари на щеках вспыхнули алые пятна.

– Немедленно принимайтесь за работу! – взвизгнул Полозов. – А в конце урока я посмотрю, во что выльются ваши попытки.

Варя беспомощно оглядела класс. Амелия Никитична уткнулась в классный журнал, одноклассницы тоже опустили глаза. Но только не Злата – она наслаждалась моментом, не скрывая злорадную усмешку.

– Перерыв давно закончился, – рявкнул Полозов. – Почему вы до сих пор не заняты делом? Амелия Никитична, приструните, наконец, этих девиц и проставьте всем опоздание. Пусть родители знают об их поведении.

Девушки мигом разбежались по местам. Варя рухнула на жесткий стул и уставилась в свои злополучные эскизы. И кто только тянул ее все это нарисовать? Ей ведь дали задание, а она выставила себя в самом глупом свете. Теперь весь класс будет смеяться, а учитель посчитает ее ни на что не годной врушкой.

– Я не вижу, чтобы вы работали, Чударина, – ледяным тоном произнес Полозов. И Варя схватилась за коробку с инструментами.

Смутно представляя, что сейчас будет делать, девушка надела часовую лупу, кое-как настроила ее и принялась выбирать подходящие детали. А дальше случилось странное – перед глазами во всех подробностях возникла фигурка птицы, будто сотканная из серебристых нитей. Там были и остов, и механизм, и перья, и круглые бусины глаз. Варя взялась за миниатюрный часовой пинцет и одно за другим стала вкладывать колеса в специальную рамку. Руки двигались сами по себе – точно и проворно.

Когда механизм был готов – отчего-то Варя даже не потрудилась проверить, работает ли он, – настала очередь каркаса. Девушка выбрала самую тонкую проволоку и скрутила ее в невесомую птичью тушку. Следом появились большие крылья и забавные проволочные ножки. Механизм угнездился внутри игрушки. Открыв бутылочку с клеем, Варя кое-как облепила птицу перламутровыми перьями из шкатулки и для верности закрепила их шелковыми нитками. Заняли свое место глаза-бусины и клюв, наскоро вырезанный из бумаги и раскрашенный карандашом.

Варя отодвинулась, чтобы как следует рассмотреть птицу, и ее азарт мигом улетучился. Игрушка выглядела до ужаса нелепо. Маленькая, неказистая, перья торчат в разные стороны. Хуже не придумаешь! Может быть, еще есть время переделать…

– Ну-с, посмотрим, что вы там сумели изобразить, – к ее столу, постукивая широкими каблуками и заложив руки за спину, приближался Гордей Иванович. Когда он увидел птицу, на его лице появилась издевательская ухмылка. – Я весьма тронут, что вы позаботились, так сказать, об эстетической составляющей, но главное на наших уроках – это работающий механизм. Сударыни, подойдите, нас ожидает интереснейшее зрелище.

Девушек не нужно было просить дважды – они повскакивали со своих мест и сгрудились вокруг Вари.

– Что же вы медлите? – Учитель поднял брови. – Урок скоро закончится и мое терпение – тоже.

Варя сглотнула, дрожащими перепачканными пальцами повернула заводную головку, торчащую сквозь перья. До упора – пока не скрутилась пружина. Поставила птицу на раскрытую ладонь и замерла. Внутри игрушки что-то негромко щелкнуло, она дернулась и, к Вариному ужасу, осталась на месте.

По лицу Полозова расползлась торжествующая улыбка. Но он не успел сказать ни слова, потому что птица вдруг пришла в движение – взмахнула крыльями раз, другой, спружинила проволочными лапками и… оторвалась от Вариной ладони.

По классу прокатился изумленный вздох. Игрушка полетела через комнату, трепеща крылышками, как колибри.

Варя ахнула, прикрыла рот ладонью и вперилась взглядом в птицу, боясь даже моргнуть. Девушке стало казаться, что она сама, своей рукой, поднимает и опускает птичьи крылья, не дает ей упасть.

– Ой, разобьется сейчас! – раздалось в классе.

Игрушка летела к дальней стене все быстрее и быстрее. В последний момент Варя зажмурилась, представив, что дергает птицу за невидимую нить. За спиной у девушки кто-то взвизгнул.

– Глядите, глядите, она повернула!

Варя открыла глаза и увидела, что птица, описав плавную дугу вдоль стен, возвращается обратно. Девушка заморгала и хотела потереть глаза, но вспомнила, что руки у нее перепачканы клеем. К неописуемому удивлению всех присутствующих, игрушка долетела до Вариного стола, а потом защелкала, затарахтела и, потеряв пару перьев, упала прямо в руки своей создательницы.

Несколько мгновений в классе стояла полная тишина. Но затем все ученицы заговорили разом:

– Мне не почудилось? Она летала! Сделала круг!

– Варя, расскажи, как тебе удалось?

– Да, в чем секрет? Не томи же!

– Подумаешь, – фыркнула Злата. – Ничего особенного! Центр тяжести сместился. Или поток воздуха…

Но ее никто не слушал. Одноклассницы обступили Варю плотным кольцом и засыпали ее вопросами. Каждая старалась вытянуть шею так, чтобы получше разглядеть диковинную игрушку.

– Я не знаю, – Варя смущенно заправила за ухо волнистую жемчужную прядь. – Я, честное слово, не знаю, как так получилось. Может быть, Злата права, и это все центр тяжести…

– Но она же летала! Ни у кого из нас так не получится! – воскликнула Алиса, и несколько девушек дружно загудели в знак согласия.

– Тебе обязательно нужно участвовать в выставке, – подала голос Фани Левушкина.

– Да, да, непременно нужно участвовать! – послышалось со всех сторон.

Варя подняла взгляд на Гордея Ивановича. За летящей птицей он наблюдал едва ли не с ужасом – глаза выпучены, губы плотно сжаты, – а сейчас нахмурился и потер висок, стараясь привести мысли в порядок.

– И впрямь удивительно, – наконец выдавил инспектор. – Я бы попросил оставить мне птицу – хочу как следует ее рассмотреть.

– Конечно, – смутилась Варя. – Но боюсь, в ней ничего особенного нет. Мне просто повезло.

– Должен признать, что у вас способности к механике. Вам стоит попробовать свои силы на нашей школьной выставке механических достижений.

Краем глаза Варя увидела, что Злата поджала губы, а Матильда закатила глаза.

– Выставка?

– Именно. В конце ноября ученицы демонстрируют свои работы. Приезжают их семьи и, разумеется, попечительский совет, – Полозов произнес это с придыханием. – Лучших ждут подарки и грамоты, а если произведете совсем уж неизгладимое впечатление, вам составят протекцию при поступлении на факультет изобретательских искусств.

– Мне это пока не по силам, – вздохнула Варя.

– Подумайте. В прошлом году барышни выставляли довольно примитивные механизмы – простейшие детские игрушки с ручным приводом и тому подобные глупости. Надеюсь, в этот раз экспонаты будут поинтереснее. Попечительский совет ценит работы, которые услаждают эстетический вкус и помогают сделать жизнь высшего света комфортнее. Прототип всем известных щипцов для волос – кажется, «Кудряшка» – зародился именно в этой мастерской несколько лет назад. Так же, как и самопишущий автоматон для открыток и благодарственных писем.

– Постараюсь что-нибудь придумать, – задумчиво произнесла Варя. – Хотя победить у меня вряд ли получится…

– Как знать, – пожал плечами Полозов. – Но работать вы должны сами, без моей помощи. В этом весь смысл, – инспектор повернулся к остальным ученицам, давая Варе понять, что беседа окончена. – Кто-нибудь еще успел закончить?

Оказалось, что с заданием справились только Злата и Алиса. У первой птица каталась по столу на больших колесах со спицами, а у второй сидела на жердочке и раскрывала крылья. Больше никто не уложился в срок, и Гордей Иванович, скривившись, велел им прийти в мастерскую в свободное время и закончить птицу к следующему уроку.

Пока Полозов распекал девушек, Варя сидела, подперев подбородок, и размышляла. Не могла же она освоить практическую механику по учебнику! Теперь все будут ждать, что она сделает еще какую-нибудь диковинку и поучаствует в выставке. Девушка тяжело вздохнула и посмотрела на Гордея Ивановича.

Он уселся за стол и, надев круглые очки в золотой оправе, хмуро рассматривал Барину птицу.

Неужели… Нет, этого не может быть! Стоило девушке увидеть Полозова в очках, как перед глазами возник дагеротип из папиного кабинета. Он стоял на столе, в толстой рамке из красного дерева. На карточке были изображены двое юношей в парадных мантиях и шапочках выпускников. Один из них – высокий, статный, с широкой улыбкой на красивом лице, – был Вариным папой. А другой – щуплый, сердитый, с круглыми очками на переносице…

Варя сглотнула. Папа всегда держал эту карточку на видном месте и рассказывал, что невысокий студент рядом с ним – его близкий друг и однокурсник Гордей. И что теперь он учитель в женской гимназии.

«Если это папин друг, – просияла Варя, – нужно все ему рассказать. Он наверняка поможет!»

Девушка заерзала на стуле с нерешительной улыбкой. Пусть Гордей Иванович очень строгий – так что к нему даже подойти страшно, – но это не значит, что он плохой человек. Как бы улучить момент и поговорить с ним?

«…Будьте крайне осторожны, не доверяйте никому вашу тайну. Никому! Нельзя допустить, чтобы вас раскрыли…»

Варя поникла, вспоминая сказанные ей слова. Неужели даже другу семьи нельзя ничего сказать? Глаза защипало, и, чтобы слез никто не увидел, девушка уткнулась носом в учебник. Раз она дала обещание, нарушить его нельзя. Иначе те, кто спас ее, окажутся в опасности. А может быть, и она сама – тоже. Варя вздохнула и прижала руку к груди, ощущая под пальцами баюкающий мерный стук.

Глава 7
Шаги за дверью

Следующим утром Гордей Иванович явился в гимназию в скверном расположении духа. Ему не давал покоя урок микромеханики. На первый взгляд, ничего удивительного – новая ученица оказалась намного способнее остальных. Но чутье подсказывало Полозову, что Варвара Чударина еще принесет ему неприятности. Много неприятностей.

Инспектор взбежал по лестнице, на ходу снимая перчатки и высокий цилиндр. Прошел в административное крыло и толкнул дверь в приемную. Но не успел он войти, как навстречу бросился взволнованный секретарь.

– Гордей Иванович, простите, я не мог отказать, – затараторил молодой человек, и на его бледном лице выступили красные пятна. – Я говорил, что вы еще не прибыли и нужно подождать вас в приемной. Но он и слушать меня не стал!

– Он там? – холодно осведомился инспектор, кивая на приоткрытую дверь своего кабинета. – Этот человек представился? Где его карточка?

– Он отказался назвать свое имя. Наотрез, – выдавил из себя секретарь. – Сказал, будет говорить только с вами. Я не решился возражать – на него посмотришь, и сразу не по себе делается.

– Уйдите с дороги. Какой мне от вас прок, если по моему кабинету ходят посторонние? – Полозов, бесцеремонно отодвинув секретаря, направился к приоткрытой двери. – Сударь, извольте немедленно объясниться! Кто вы такой и по какому праву…

– Не волнуйтесь так, Гордей Иванович, – раздался сухой бесцветный голос. – От волнения можно наговорить много такого, о чем потом пожалеете. Лучше присядьте – у меня мало времени.

В кресле для посетителей, спиной ко входу, сидел мужчина. Даже не видя его лица, Полозов побледнел и, мелко дрожа, просеменил к столу. Только усевшись в кресло – слишком монументальное для него, – инспектор решился посмотреть на своего гостя.

Средних лет, невысокий, крепкого телосложения. Черный сюртук с воротником-стойкой застегнут на все пуговицы. На коленях – цилиндр и одна черная перчатка, вторая так и осталась на руке своего хозяина. Лицо у незнакомца тусклое, невыразительное – такое, что, встретив в толпе, даже не задержишься на нем взглядом.

– Нужно ли мне объяснять, кто я? – Посетитель, развалившись в кресле, насмешливо посмотрел на Полозова.

Несколько секунд инспектор морщил лоб, разглядывая незнакомца. И вдруг подскочил так, словно под ним разожгли угольную топку.

– Как же я сразу… – выдохнул он. – Простите покорнейше, я и подумать не мог, что когда-нибудь удостоюсь чести…

– Блюстители Прогресса не ждут приглашений и не извещают о своих визитах заранее. Сядьте, Гордей Иванович!

– Если позволите, я останусь стоять, мое положение перед вами недостаточно…

– Как знаете, – махнул рукой посетитель. – Я здесь по поручению нашего досточтимого Магистра. Давайте обойдемся без возражений и вопросов.

Полозов кивнул и вытянул шею, как прилежный школьник на уроке.

– До нас дошли тревожные звоночки. Одна эмм… птичка принесла из этих стен любопытные новости. Под вашим крылом с недавних пор учится юная особа, чье поведение и способности кажутся Блюстителям крайне подозрительными. Крайне. Подозрительными, – с нажимом повторил гость. – Мы настойчиво просим вас, Гордей Иванович, обратить на эту особу пристальное внимание. Вам все понятно?

Полозов стоял возле стола, подавшись вперед и обеими руками сжимая поля своего цилиндра. Дослушав, он медленно кивнул.

– Приятно иметь с вами дело, Гордей Иванович, – визитер отодвинул кресло и встал, но, прежде чем повернуться к инспектору спиной, бросил взгляд на высокое окно. – Занятное транспортное средство, вы не находите?

– П-простите? – растерялся было Полозов. – А-а-а, вы о самоходном экипаже директрисы? Да, весьма занятный.

За кованой оградой гимназии, рядом с начищенным до блеска паромобилем инспектора, громоздился поистине диковинный механизм. Круглая, начищенная до блеска кабина с панорамным окном, вместо колес – восемь суставчатых лап. Машина напоминала паука, покрытого стальной броней и увеличенного в несколько тысяч раз.

– Ни колес, ни парового котла, – господин Н. словно разговаривал сам с собой. – Чистая механика. Повернул ключ – и езжай хоть на другой конец Цареграда. Наши изобретатели на такое не способны. Откуда взялась эта машина? А, Гордей Иванович?

– Н-н-н… – Инспектор побледнел и начал заикаться. – Насколько я знаю, ее прислали баронессе в подарок из-за границы.

– И сразу после этого в школе появилась новая ученица, – вскинул брови господин Н. – Любопытно.

– Но…

– До чего же я забывчив! Это вам, – незваный гость извлек из внутреннего кармана сюртука гладкий черный предмет, размером не больше футляра для очков. – Пневмопочта. Поместите ваше послание в эту капсулу, и оно окажется у нас в кратчайшие сроки.

– Прошу прощения за дерзость, – проблеял Полозов, дрожащей рукой принимая капсулу. – Но не соблаговолите ли вы сообщить номер для отправки? До сих пор мне не приходилось…

– Номер? – Посетитель поднял брови. – Гордей Иванович, пóлно вам, не нужно никакого номера.

– А как же…

– Не волнуйтесь. Мы все получим.

Полозов так и замер с футляром в руках.

– Всего доброго, милейший Гордей Иванович! – Дойдя до двери, посетитель остановился. – Ах да. Я подумал, вам будет интересно. Великий Магистр знает о вашем горячем желании вступить в Альянс. И даже считает, что ваш ум пришелся бы там весьма кстати. Если, конечно… – Визитер сделал долгую паузу. – Вы хорошо себя проявите.

Инспектор застыл в почтительном поклоне, но гость, больше не глядя на него, вышел из кабинета.

– Позвольте проводить вас! – Опомнившись, Полозов кинулся следом. Но, едва выскочив из приемной, вздрогнул и отступил, притаившись за полураскрытой дверью. Навстречу безликому черному человеку по коридору плыла Регина Верхолетова, как и обычно, окруженная шуршанием алого платья и тяжелым приторным ароматом духов. Поравнявшись, Блюститель и учительница танцев несколько мгновений смотрели друг на друга – так настойчиво, словно желали разгадать чужие мысли. Но вот губы Регины шевельнулись, выпуская облачко неразличимого шепота. Черный господин улыбнулся, склонил голову в знак прощания и устремился к лестнице.

Закончив с ужином, Варя сразу поднялась в спальню. После всех происшествий ей хотелось побыть наедине со своими мыслями. Девушка заплела две косы, облачилась в длинную белую рубашку и, нырнув под одеяло, тут же погрузилась в приятную дрему. Ей снилось, что она со смехом сбегает по высокой лестнице, и внизу ее ждет папа – невредимый, с улыбкой на счастливом лице. А может, вовсе не ее он ждет, а ту, другую девочку? Лестница волновалась, убегала из-под Вариных ног, и вот, соскочив с последней ступеньки, девушка мыском домашней туфли коснулась… воды! Миг – и эта вода, темная, равнодушная, вязкая, окружила Варю. Не стало ни витражного окна, ни отполированных перил, ни папиного смеющегося лица. Только темнота – извечная непроницаемая. Вслед за ней пришел нутряной страх – Варя пыталась сделать вдох и не могла. Барахталась, искала опору, проблеск… И вот темнота наконец отступала – со звоном разбитого стекла, с журчанием воды, с дуновением холодного ветра. В этот момент Варя всегда просыпалась. Напуганная и разочарованная она видела этот сон не меньше сотни раз, но ей никак не удавалось узнать, что же было там, по другую сторону темноты.

Когда Варя ни с того ни с сего проснулась, за окном все еще было темно. Только вспыхивал на соседней крыше визиохолст. «Павлентий Первый, Государь и самодержец Гардарики, спешит сообщить, что давеча он имел счастье посетить первое представление механической оперы и пришел в неописуемый восторг…» Варя потерла глаза. Хронометр показывал без четверти полночь, в гимназии наверняка уже все спят. Внутри у девушки зашевелилась тревога. Что-то разбудило ее. И это не просто пугающий сон, а что-то вполне осязаемое.

Вот оно. За дверью скрипнули половицы, потом еще раз и еще. Варя побледнела и села в кровати. На мгновение ей стало не по себе, но страх скоро уступил место любопытству – вдруг кто-то из девочек ходит во сне?

Варя вылезла из постели, приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Высокая худая фигура кралась вдоль стены, стараясь не попадать в бледные пятна ночного света, льющегося из окон. Незнакомец, чуть откинувшись назад, нес в руках что-то большое, округлое и, кажется, тяжелое. Варе становилось все любопытнее. Она метнулась к платяному шкафу, накинула синий стеганый халат и сунула ноги в домашние туфли. А потом выскользнула в коридор и, не дыша, двинулась за темной фигурой.

Вместе они миновали парадную лестницу, перешли на сторону младшего отделения. В конце коридора неизвестный опустил на пол свою ношу, открыл неприметную дверь и встревоженно обернулся – не идет ли за ним кто. Варя прижалась к стене и задержала дыхание. Загадочный ночной путешественник ничего не заметил, поднял с пола объемистый сверток и исчез за дверью.

После минутного колебания – может, стоит все же вернуться в постель? – девушка приблизилась к двери и надавила на ручку. Варя была уверена, что за этой дверкой может скрываться только кладовка или, скажем, шкаф со швабрами. Но, выждав, когда глаза привыкнут к темноте, девушка поняла, что стоит на крошечном лестничном пролете. Наверху она увидела очертания заколоченной чердачной двери. А вниз, прижимаясь к стене, вели узкие ступеньки. Никакого сравнения с парадной, укрытой коврами, лестницей, по которой обычно ходили гимназистки и учителя. Окон здесь не было, и Варя, вцепившись в хлипкие перила, двинулась вниз – туда, где уже затихали осторожные шаги.

Два пролета спустя девушка оказалась в темном и душном коридоре. Впереди скрипнула дверь. Варя поспешила на звук и оказалась… в просторном холле второго этажа. Вот в тяжелых рамах висят чертежи паровозов и самоходных экипажей, вот стоят на маленьком столике белые цветы, а вот и двустворчатая дверь с латунной табличкой: «Механические мастерские».

Варя охнула. Невозможно было поверить, что нашелся смельчак, готовый ночью пробраться во владения инспектора. А вдруг это сам Полозов? Девушка улыбнулась – нет, Гордей Иванович наверняка уже спит у себя дома, а если бы ему вздумалось наведаться в школу посреди ночи, он точно не крался бы по черной лестнице.

Под дверью кабинета появилась узкая полоска света – кто-то зажег газовые лампы. Раздалось тихое позвякивание, потом стук, шорох, и снова все стихло. Варя медленно надавила на ручку, тихонько – как только могла – приотворила дверь и заглянула внутрь.

Посреди слабо освещенного кабинета стоял юноша в кожаном фартуке с карманами для инструментов. Половину лица закрывали массивные окуляры. На столе перед незнакомцем – на том самом месте, где утром Варя смастерила механическую птицу, – громоздилось что-то медное и пузатое, похожее на портативный паровой котел. Сжимая в руке сварочную горелку с вентилями и манометром, юноша приваривал к котлу изогнутую трубу. Шипел газ, поступавший по трубке из большого баллона, во все стороны пучками рассыпались белые искры.

Захар! Даже с лицом, наполовину скрытым очками, не узнать его было невозможно. Варя тихонько вскрикнула, прижав ладони ко рту. Юноша вздрогнул и поднял голову, обратив на девушку непроницаемые круглые стекла. Рот его сначала плотно сжался, а потом раскрылся в гримасе неподдельного ужаса.

Захар попятился, задел внушительный ящик с деталями, зацепился ногой за стул и, беспомощно взмахнув руками, рухнул на пол.

Шум получился… невообразимый!

Повсюду были рассыпаны металлические пластины, цилиндры, зубчатые колеса всевозможных калибров и мастей. Горелку мальчишка так и не выпустил из рук, но газовый баллон с глухим стуком завалился на пузатый бок.

– Я помогу, сейчас! – Варя забежала в кабинет. – Прости, прости меня, пожалуйста! Я не хотела, чтобы так получилось!

Захар уже вскочил на ноги, поставил баллон на место и поспешно закрутил вентили.

– Вам нельзя здесь быть! – Он водрузил окуляры на соломенную макушку. – Пожалуйста, возвращайтесь к себе.

– И бросить тебя здесь одного? – возмутилась Варя. Она уже перевернула ящик и складывала в него разбросанные детали. – Нет, даже не проси.

– Этот шум всех на ноги поднял как пить дать! – В голосе Захара звучало отчаяние. Он стянул кожаные краги, опустился рядом с Варей на колени, и теперь они оба ползали по полу, подбирая самые мелкие рычаги и пружинки. – Сейчас сюда придут, и мне очень, очень не поздоровится.

– Я скажу, что это моя вина, – просияла Варя. – Я прокралась сюда, чтобы поработать над изобретением для… выставки! А ты услышал шум и прибежал на помощь.

Захар даже глаза выпучил от удивления. Несколько мгновений он не знал, что сказать, а потом поднялся на ноги и замотал головой:

– Нет, барышня, так не пойдет. Вы, наверное, невесть что про меня думаете, но только я не трус какой-нибудь. Я виноват, мне и отвечать.

– Постой! – Варя наморщила лоб. Захар тоже замер, и с минуту они оба прислушивались – не доносятся ли из-за двери топот и голоса. Но в коридоре было на удивление тихо.

– Неужели никто не услышал? – Варя перешла на шепот: – Нужно торопиться! – Она потянулась за последней шестеренкой и бросила ее в ящик.

Захар огляделся по сторонам, не зная, за что ухватиться. Потом вспомнил про газовый баллон и потащил его в кладовку. Варя поставила на место упавший стул и взялась за тяжеленный, набитый деталями ящик.

– И не думайте даже! – возмутился Захар, отбирая у девушки короб.

– Значит, я возьму вот этот… это ведь паровой котел?

– Должен был быть, – нахмурился мальчишка. – Я сам все отнесу. Вам в спальню нужно возвращаться – хватятся еще.

– Можно я помогу? Пожалуйста! – Варя коснулась руки Захара, но тот вздрогнул и отшатнулся:

– Подшутить хотите? Разведать все, а потом взять да и рассказать этому вашему инспектору?

– Зачем? – изумилась Варя – Разве кто-то станет так поступать?

– Запросто, – буркнул Захар, глядя в сторону. – Подруги ваши.

– Они мне не подруги! – отрезала Варя. А потом обняла пузатый котел с торчащей из него трубой и твердым шагом направилась к двери.

Осторожно высунув носы из мастерской, заговорщики выскользнули в коридор, а оттуда нырнули в дверку для прислуги. Долго крались полутемными застенками, поднимались по узкой лестнице и наконец оказались на третьем этаже. Миновали младшую половину и, прижимаясь к стене, пробрались мимо спален старших девочек. К Вариному удивлению, у дальней стены обнаружилась еще одна дверь. Оглянувшись в последний раз на пустой и тихий коридор, девушка вслед за Захаром шагнула через высокий порожек.

Снова лестница – узкая и пыльная. Варя вопросительно посмотрела на своего спутника.

– Там я живу, – Захар взглядом указал наверх, туда, где шаткие деревянные ступеньки упирались в перекошенную, кое-как сколоченную дверь. – Спасибо вам, барышня. Дальше идти необязательно.

– Может быть, ты позволишь мне подняться? Я помогу донести…

– Не на что вам там смотреть, – буркнул Захар.

– А я не смотреть иду. Я хочу помочь.

Мальчишка покосился на Варю. Помолчав немного, он наконец выдавил:

– Ладно, воля ваша. Пойдемте.

Поднявшись по скрипучей лестнице, Варя и Захар оказались на чердаке, в крошечной комнате, освещенной единственной масляной лампой. Не комната даже – скорее клетушка под крышей: там помещались только узкая кровать с соломенным матрасом, стул и таз с водой.

– У тебя… очень чисто, – выдавила из себя Варя. На чердаке было довольно холодно, и она посильнее запахнула халат.

– Ага, конечно, – вспыхнул Захар. – Я ведь говорил, неподходящее это для вас место.

– Нет-нет! – запротестовала Варя. – Я не это хотела сказать. – Она поставила на пол баллон и сдула со лба светлую прядь. – Если это не слишком большая тайна, расскажи мне, пожалуйста, зачем ты ходил ночью в мастерскую? Я умею хранить секреты.

Захар посмотрел на девушку, сощурившись. Закусил губу, вздохнул и махнул рукой:

– Ладно. Отчего-то я вам верю. Только об этом на словах не расскажешь, показывать нужно.

Он в три шага пересек комнатку и отодвинул стул. Одна из досок в деревянной перегородке держалась на честном слове, Захар качнул ее в сторону, и Варя увидела лазейку. Потоптавшись немного, она протиснулась между необтесанными досками. Захватив лампу, мальчишка пролез следом.

Комната за стеной оказалась завалена всяким хламом до самого потолка. Сломанные стулья и кресла, коробки, сундуки, пыльные мешки, груды ветхого тряпья. Посреди этого хаоса возвышался колоссальных размеров платяной шкаф. Темное дерево местами истерлось и пожелтело, резная дверца болталась на единственной петле.

Девушка с недоумением посмотрела на Захара.

– И чего только не найдешь за шкафом! – Он лукаво подмигнул Варе, открыл дверцу и… Шагнул внутрь.