Читать книгу: «Троянский конь», страница 3

Глава 3

– Неужто мы и дальше будем сидеть сложа руки? – с нетерпением произнес Арес, играя мечом в своих руках. Гера и Посейдон, до того задумчивые, подняли на него свои взгляды.

– Сын, – ответила Гера, – необходимо всё тщательно обдумать.

– Почему бы не напасть, когда Зевс спит?

Арес в нерешительности оглянулся на Геру и Посейдона. Каменный зал Олимпа был пропитан тишиной, нарушаемой лишь мерным покачиванием его меча. Боги сидели в кружке, каждый из них пребывал в своих мыслях. Гера, с величественным спокойствием, продолжала смотреть на Ареса, теребя края своей золотистой хламиды.

– Нельзя поступать поспешно, – произнесла она, разрывая молчание. – Это Зевс. Последствия могут оказаться губительными.

Посейдон, задумчиво гладя свою бороду, добавил:

– Гера права, нам нужно рассмотреть все возможные исходы. Но Арес тоже не без основания предлагает атаковать. Зевс в последнее время слишком увлекся земными делами, его сила ослабевает.

Арес не мог сдержать своего нетерпения. Он встал, его глаза вспыхнули боевым огнем.

– Мы так много времени отдали раздумьям и планированию! Зевс подрывает наше величие, и лишь решительные действия вернут нам былое могущество!

Гера, не теряя невозмутимости, подняла руку, призывая его к спокойствию.

– Мы знаем твою жажду битвы, Арес. Но нам нужно действовать с умом, а не только с силой. Один неверный шаг – и баланс миров может измениться.

Посейдон встал и шагнул к Аресу, положив руку на его плечо.

– Племянник, ты знаешь, как сильно я уважаю твои стратегические таланты. Но представь всё богатство мира разбушевавшихся штормов. Такой хаос нельзя допустить на Олимпе.

– Мы нанесём удар внезапно… – вновь попытался взывать к богам Арес.

В воздухе раздался гневный голос Геры, жены великого Зевса и царицы богов. Её глаза горели пламенем, подобным тому, что бушевало в сердце Ареса.

– Твоё нетерпение и страсть к битвам порой выходят за границы разумного. Неужели ты так скоро забыл? – сурово начала она, и её слова холодным ветром достигли ушей каждого. – Напоминаю тебе, сын, о нашем прошлом опрометчивом восстании. О том, как я висела в унижении между небом и землёй, став игрушкой для Зевса. И как, Посейдон, строил стены Трои, подчиняясь воле смертных. Ты думаешь, ему понравилось строить стены как раб? Или мне, висеть на золотых цепях?

Посейдон, словно оживший из своих размышлений, удручённо кивнул. Он не забыл, как они с Аполлоном трудились по воле Лаомедонта, терпя унижения и пренебрежение.

Арес отвёл взгляд, и его пылающий дух охладился под неумолимым взглядом Геры. Он осознал, как необдуманный порыв мог ввергнуть их в ещё более глубокую бездну.

– Прости, Гера, – пробормотал он, преодолевая свою гордость, чтобы признать ошибку. – Я был увлечён и не обдумал последствий.

Гера, смягчившись, кивнула ему. Её сердце радовалось, что боги, такие капризные и гордые, как Арес, способны учиться на ошибках. Возможно, в этот день на Олимпе было сделано больше для мира, чем на любом смертном поле брани.

Эта размолвка, казалось, становилась отправной точкой неудачных для них перемен.

– Поэтому, прекрати действовать мне на нервы Арес! – отрезала Гера, – А когда будем уверены в победе, тогда и начнем бунт!

Арес, шурша сандалиями по холодным мраморным плитам, отвечал с ноткой бравады:

– Тогда нам нужно склонить на свою сторону Аполлона. Его знания и предвидение стали бы нашим преимуществом. К тому же он участвовал в прошлом бунте.

На мгновение в воздухе зависло напряжение, прежде чем Гера, презрительно скривив губы, ответила:

– Аполлон – трус. Он никогда больше не восстанет против Зевса. Его интересуют лишь песни и игры.

Посейдон, поддерживая мнение Геры, подкинул свой трезубец от скуки, создавая слабый шепот магии, что затерялась в звуках моря:

– Согласен. Аполлон держит своё сердце в звёздах, его боги не бойцы.

Дискуссия заполнила зал, но её прервал стук лёгких шагов – то была Афина, воплощение мудрости и стратегии, чьи лучистые глаза не оставляли пространства для заблуждений.

– Я наблюдала за магом Авалором, – начала она, её голос был спокоен, но пробирал до глубины души. – Он находился возле Трои в компании незнакомца. Подслушать их беседу не удалось – они возвели заглушающий синий купол.

Гера нахмурилась.

– Купол, говоришь, – задумчиво изрек Посейдон, – Заклинание, знание о котором кануло в Лету. Этот маг не так прост, как показался мне на первый взгляд, – заключил он. Афина и Арес изумленно взглянули на него.

– Кто же он такой? – не сдержался Арес.

– Создателем мага является Эфир, – пояснила Гера. Все изумленно обратили к ней свои взоры. – Да, да, тот самый Эфир, в котором мы обитаем. Говорят, он был создан для поддержания равновесия между титанами и богами. А его мать – сама Гея, богиня земли.

Собеседники погрузились в глубину молчания, переваривая услышанное.

– Ого! – изумленно выдавил Арес. Он стал нетерпеливо шагать вперед-назад по мраморным плитам дворца, его разум был под завесой, которую он никак не мог сорвать. Гера, наблюдала за ним со спокойным вниманием. Она понимала его беспокойство, ведь речь шла о сущности, которой никто не знал до сих пор – загадочном маге, рожденном Эфиром.

– Ты уверена, что это не просто очередная легенда, созданная смертными? – наконец пробормотал Арес, останавливаясь и вперившись в нее взглядом.

Гера слегка улыбнулась, показывая все свои знания и мудрость, которые она приобрела за множество веков.

– Если бы это была просто легенда, дорогой, я бы не тратила своё время на объяснения, – она, казалось, наслаждалась эффектом своей загадочной ауры. – Мы не можем игнорировать существование созданного Эфиром. Его потенциал – это редкий дар, который может повернуть равновесие в любую сторону.

– Равновесие… – Арес нахмурился, будто пробуя на вкус это слово и избегая желания пренебречь этой мыслью. Как бог войны, он всегда стремился к хаосу. Однако мысли о потенциале мага держали его настороже. – Что ты собираешься с ним делать?

Гера учтиво отвернулась, если бы сонмы богов могли быть столь непроницаемы, её взгляд был бы именно таковым.

– Всем нужно своё время, чтобы понять и освоить созданное. У меня уже есть задумка, но необходимо дождаться нужного момента, чтобы всё встало на свои места. Не переживай, Арес, когда время придёт, всё будет готово.

Арес хмыкнул, пряча поднявшийся интерес. Он знал Геру достаточно хорошо, чтобы понять, что если она задумала что-то, то это будет выполнено так, что все другие боги только удивятся. Сферы космоса сплетались по её желанию, и от этого у него по спине бежал холодок – смесь уважения и недоверия.

Мир следил, замерев в ожидании. Никто не знал, даже Гера, как изменится судьба богов, титанов и смертных с появлением Авалора. Но этот момент был лишь началом новой эпохи, где недооценка будет стоить слишком дорого.

***

Величественная фигура, излучающая силу и могущество смотрела вдаль на приближающуюся черную точку. Его рост далеко превышает человеческий, он высок и статен, с широкими плечами, как у древнегреческого героя. Его тело – словно созданное из мрамора, каждая мышца точёная, но в то же время не лишённое грации. Кожа его светится тёплым золотистым оттенком, отражая солнечный свет, как будто по-настоящему одухотворённая.

Лицо Зевса обладает благородными чертами: у него высокий лоб мыслителя, крепко очерченные скулы и властный подбородок. Его глаза – как море синее, как Эгейское, они проникновенно смотрят из-под массивных, чуть нависших бровей. В этом взгляде таится как безмерная мудрость, так и незримая угроза, в случае нарушения порядка. Густая борода, напоминающая окутавшее грозовое небо облако, придаёт его облику суровости и зрелости.

Зевса всегда сопровождает венец молний – золотой лавровый венок, искрящийся и переливающийся, словно живой. На каждом шагу его сопровождает лёгкий ветер, играющий с длинными, волнистыми локонами его волос, что ниспадают ниже плеч. Этот непокорный вихрь создаёт вокруг него ауру таинственности и непредсказуемости.

На плечах у Зевса свободно лежит удлинённая тога цвета грозового облака, чуть прикрывающая его мощную грудь и едва держащаяся на одной могучей руке. Вместо посоха в его руках известный атрибут – молния, готовая в любой момент обрушиться на тех, кто осмелится бросить вызов верховному богу Олимпа.

Черная точка на горизонте обернулась орлом. Вскоре величественная птица, разрезая небеса, опустилась на могучую руку Зевса-громовержца. Зевс отдал дань вниманию каждому движению орла и, погруженный в раздумья, произнес:

– Ты говоришь, что все идет по плану: Авалор переместил Антона в эпоху Троянской войны и вводит его в курс дела. – В это мгновение раздался стук в дверь. – Кто там? – спросил он, отпуская орла воспарить в небесную высь.

– Аполлон, пришел обсудить с тобой некоторые вопросы, – прозвучал ответ из-за двери.

– Тогда проходи, – скомандовал Зевс.

Стройный и величественный, с пышными волосами, уложенными в изящный узел, Аполлон, Бог солнца, вошёл в помещение, почтительно поприветствовав громовержца. За его спиной покоился серебряный лук с золотыми стрелами, придававшими ещё больший блеск его образу.

– Не на войну ли ты собрался, сын мой прекрасный? – поинтересовался Зевс. Тот, окинув мрачным взглядом лук, ответствовал: – Настали смутные времена, отец.

– И что же тебя тревожит?

– Арес, в частности.

Зевс задумчиво посмотрел на горизонт, где серебристые облака смешивались с золотыми лучами заходящего солнца. Его трон, возвышавшийся на Олимпе, давал полномочия и власть, о которых могли мечтать боги младших рангов. Но в этот момент его мысли были сосредоточены на предстоящих испытаниях, где от его решений зависела судьба Олимпа.

Аполлон, стоящий рядом, с величественной грацией перекинул лук за плечо. Его глаза глядели вдаль, но мысли витали в другом направлении. Арес. Бог войны, с неизменным стремлением к хаосу, всегда был его тихой тревогой.

– Времена смутные, – повторил Аполлон, как будто стараясь оправдать своё беспокойство. Он знал, что если бы Арес захотел, то разрушение было бы неизбежным.

Зевс усмехнулся, его губы скривились в ироничной улыбке.

– Арес дерзок и опасен, но не стоит его воспринимать всерьез, – произнес громовержец, словно успокаивая самого себя. В глубине души он понимал, что именно дерзость и непредсказуемость делали Ареса столь опасным. – Если бы не Гера…, – он усомнился на миг, – Если бы не Гера, я бы давно отправил его в Тартар.

Аполлон промолчал, но все прекрасно понял. Гера, королева небес, играла свои игры, и никто, даже сам Зевс, не мог предсказать ее следующего хода. А её союз с Посейдоном только усложнял дело. Аполлон ощутил лёгкий озноб от мысли, что бог морей, обладающий столь же непоколебимой силой, может встать на сторону Ареса. Он видел, как волны могут разрушать берега и города, а вместе с гневом Ареса это угрожало не только Олимпу, но и смертным.

– О, сын мой, не тревожься, они не дерзнут на второй бунт. Мое суровое наказание еще эхом отдается в их ушах, – с усмешкой изрек Зевс. – Гера по сей день напоминает мне о перенесенной обиде.

– Кажется, нам стоило бы быть осторожными, – произнес Аполлон с ноткой недосказанной тревоги. Он чувствовал, как его длинные волосы развеваются от лёгкого ветра, несущего прохладу вечера. Сегодняшний закат казался чересчур тихим, и эта тишина его тревожила.

– Мы – Олимпийцы, – голос Зевса прозвучал, как гром среди ясного неба. – И мы справимся с любой угрозой. – Он знал, что Аполлон, как и остальные боги, был ему верен. Однако предстоящая, возможная смута потребует гораздо большего, чем просто верности.

Аполлон внутренне согласился, но не мог избавиться от чувства, что это было лишь начало. Единство олимпийцев будет испытано, и завтрашнее утро может принести новые испытания. Но, как и прежде, свет его разума и надежды будет светить даже в самые тёмные времена.

– О, расскажи мне, Аполлон, как ты сохранил привязанность к Трое? – вдруг спросил Зевс, устремив взор на горизонт. – Ты ведь тогда вместе с Посейдоном, приняв облик смертных, возводил стены Трои для царя Лаомедонта, верно?

Аполлон молча кивнул.

– Но вот что меня волнует, мой сын. Ты полюбил Трою, а Посейдон – нет. Почему?

– Не знаю, отец. Может, потому, что я большей частью времени звенел струнами лиры, пока Посейдон в одиночестве возводил стены? – отозвался Аполлон, и оба залились смехом. – Или, возможно, дело в том, что царь Лаомедонт отказался выплатить причитающееся, грозился заковать Посейдона в кандалы, отрезать ему уши и продать в рабство, – заливаясь хохотом, добавил Аполлон. – Кстати, Посейдон даже наслал на Трою морское чудовище, но явился Геракл, и это совсем другая история.

Зевс кивнул, вспоминая те времена. Он и сам провёл немало времени, наблюдая за сыном и братом, и их работой. Несмотря на то, что Посейдон воздвигал стены с физической силой и мощью, Аполлон привнёс в работу нечто большее – душу.

– Да, весёлое было время! – ностальгически заметил Зевс, – Геракл, он всегда вмешивался в самые затейливые дела.

Аполлон рассмеялся, понимая, что, по сути, Зевс был тем, кто всегда ожидал от Геракла таких подвигов. Но сегодня он не был настроен вспоминать о тщеславии смертных. Это было время, когда он хотел обратиться к чему-то более личному.

– Отец, ты уверен, что твоя власть настолько непоколебима? – осторожно спросил Аполлон, рассчитывая уловить хотя бы каплю сомнения в глазах Зевса.

Но Зевса было невозможно поколебать.

– Конечно, – ответил он с такой уверенностью, которая могла бы двигать горы. – Я вижу, что мой порядок не осмелится оспорить никто, как и никто не рискнёт на новый бунт, – вдруг Зевс усмехнулся, – Ты уже сам стал подобен жрецу-прорицателю в твоем Дельфийском оракуле. Не беспокойся, все под контролем! – И вдруг, посерьезнев, добавил: – А теперь оставь меня, мне нужно обдумать кое-что.

Аполлон, поклонившись, удалился.

***

На заре Антона пробудил маг, нежно толкнув в бок древним жезлом.

– Вставай, охламон, – прозвучал его выговор, – так ты всю жизнь проспишь. Когда уже станешь человеком ответственным, устроишься на работу, обзаведёшься семьёй? – Антон напрягся, будто услышал голос своей матери из юных лет, обличающий и сетующий на его жизнь.

– Что за… – невольно вырвалось у него, и он окончательно проснулся. Антон сел, руками обхватив голову. Лишь сон, и надо забыть. Возвращаясь в реальность, он уловил манящий аромат травяного чая из котелка. Маг, глядя безмолвно вдаль, задумчиво спросил: – Дурной сон, Антон?

– Скорее это был кошмар в обличье того существования, откуда ты меня извлек, – устало прошептал он.

– Все предстаёт не так, как привыкли и хотят видеть люди, – философски заметил маг. – Твоя мать взирает на эту жизнь со своей высоты, а ты – со своей. Каждый человек смотрит на жизнь сквозь призму навязанного ему восприятия. Разум обволакивает пелена, отступающая лишь в миг смерти, когда человек наконец осознаёт, как прожил свою жизнь и как следовало её прожить. Но, уловив, какой вопрос таится в мыслях Антона, маг добавил: – И да, при должных усилиях эту пелену можно отодвинуть и раньше. Ладно, не хочу перегружать тебя с утра, вот, возьми, – сказал он, протягивая чашу ароматного напитка. – Подкрепись!

Антон поднял чашу и сделал осторожный глоток обжигающего напитка. В тот же миг он ощутил, как волны бодрости начали расползаться по его жилам, согревая каждую клетку: «Вот бы такой напиток мне на прежней работе; я бы не засиживался там допоздна», – пронеслось в его мыслях.

– Эх, к чаю бы сейчас кусок пирога, – мечтательно произнес он. Внезапно в левой руке он ощутил что-то мягкое. Антон поднял руку и увидел кусок пирога с фруктовой начинкой.

Маг засмеялся, озорно замечая:

– Мне каждый раз доставляет удовольствие твое искреннее удивление. Ты обладаешь уникальной харизмой, Антон. Почему не попробовал себя на актерском поприще?

– Дома не поняли бы, – отозвался Антон. – Авалор, почему же ты возишься с котлом, если можешь одним щелчком создать готовый чай, как этот пирог? – он кивнул на угощение в руке.

– Знаешь, Антон, иногда процесс важнее результата! Добавляя специи в котелок, отвлекаешься от угрюмых мыслей, поселившихся в сознании.

Антон лишь пожал плечами и доел пирог. Маг, осторожно поставив свою чашу на ближайший камень, поднял с земли запылённый мешок и передал его Антону с мягкой улыбкой:

– Вот твоя новая одежда. В ней ты будешь и удобнее себя чувствовать, и привлекать меньше постороннего внимания.

Так и было. Антон, покинув в классическом костюме и туфлях вчерашнюю рабочую рутину, так и оставался в этом наряде. Он осторожно вытряхнул содержимое мешка, демонстрируя тунику, сандалии и кожаные доспехи укрепленные бронзовыми пластинами. А также бронзовый шлем.

– Как тебе? – спросил Авалор с искоркой в глазах.

– Великолепно, – признался Антон, примеряя весь наряд. – Только вот, – бросив укоризненный взгляд на тунику, длиной едва достигавшей колен – к этому наряду привыкнуть бы, если такое возможно. – Под хохот мага он продолжил: – Может, мне лучше брюки? Шотландский стиль не для меня, – произнес он с надеждой.

Маг лишь покачал головой:

– Увы, придется привыкнуть, – вновь разразился смехом. – А наряд тебе к лицу, не понимаю, почему ты недоволен, – подбодрил он Антона.

Антон, окинув себя взглядом, осторожно кивнул.

– Впрочем, остальное мне по душе, и меч тоже. Откуда это у тебя? – с любопытством спросил он.

– Лишь знай, что и доспехи, и меч – достойного качества, – ответил маг. – Они будут служить тебе верно. Теперь всё это принадлежит тебе.

– Я слышал, что некоторые нарекают свои клинки именами. Следует ли мне поступить так же?

– Безусловно, это достойная традиция, но лишь для того меча, который придет на смену этому: у меня есть особая идея для него. Однако пока об этом можно не думать – нам пора отправляться.

– А что же мне делать с прежней одеждой?

Старая одежда, словно повинуясь волшебному зову, отправилась в мешок и вместе с ним исчезла. На немой вопрос Антона маг с уверенным спокойствием ответил:

– Не волнуйся, она в надежном месте, и когда понадобится, ты ее вернешь.

Они тронулись в путь. Солнце уже выскользнуло над горизонтом, и воздух предвещал знойный день. Оно вздымалось ввысь, словно угрожая искусно обжечь землю своими неумолимо жгучими лучами. Вскоре это предупреждение стало явью. К счастью, слева струилась безымянная река, где можно было освежиться и утолить жажду. Маг лишь раз пригубил из своего бурдюка. Казалось, ему были нипочем и жар, и холод, и ливень, и снег. На его невозмутимом лице не появилась ни единой капли пота, в то время как Антон изнемогал от жары.

«Вот что именно показалось мне странным в его облике вчера», – размышлял Антон, – «Возраст на его лице прочесть невозможно. Борода сединой покрыта, а черты его вне времени». – Антон пожал плечами, – «Маг, ни дать ни взять».

Антон шагал, спотыкаясь, по жухлой траве, а солнце беспощадно палило его затылок. Путешествие вдоль реки должно было подарить им облегчение, но только маг, шагающий впереди, казался неуязвимым для этой невыносимой жары. Антон украдкой бросал взгляды на спутника, удивляясь его стойкости. Казалось, что маг был не из этого мира, словно силы природы подчинялись его воле.

– Как ты это делаешь? – наконец вырвалось у Антона, когда они добрались до затененного участка на берегу реки, и он бросился на колени, чтобы обмакнуть лицо в прохладную воду.

Маг улыбнулся, но не замедлил шаг, спокойным жестом подзывая Антона продолжать движение.

– Тебе просто нужно научиться слушать мир вокруг, – ответил он, не останавливая шепота своих уст. – Когда ты в гармонии с природой, она охотно делится с тобой своей силой.

Антон поднялся, ошеломленный, отряхиваясь от капель воды и вглядываясь в непроницаемое лицо мага. Он не был уверен, что понял, что именно имел в виду его загадочный спутник, но что-то в его словах заставило его задуматься. Было что-то гипнотическое в плавных движениях мага, будто резонирующих с ритмом окружающего мира.

– Думаешь, я смогу этому научиться? – спросил Антон, стараясь скрыть сомнение в своем голосе. Он вдруг жаждал этого знания, стремился разгадать тайну, скрытую за спокойствием мага.

Маг на секунду замер, потом повернулся к Антону и с проницательным взглядом сказал:

– Ты уже начал. Путь начинается с вопросов. – В его глазах заплясали искорки, как если бы свет солнца рассеивался внутри, отражаясь от воды.

Направляясь дальше вдоль реки, Антон почувствовал, как в его сердце зарождается новый огонь. Он не был магом, но в этот момент солнечные лучи уже не казались такими немилосердными. Природа шептала что-то ему, и он был готов слушать.

К вечеру, когда было еще светло, перед ними раскинулись величественные стены Трои.

Троя, величественный город, извечно окружённый легендами и эпосами, возвышается на берегу Эгейского моря, словно древний каменный страж, наблюдающий за горизонтом и движением времен. Стены её, возвышающиеся над землёй, были зодчеством несравненной искусности, что не раз поражала сердца захватчиков своей непреодолимостью и величием. Массивные врата, сквозь которые шум потока людского непрерывно курсировал, открывали путь в саму душу города.

Антон смотрел на них с неподдельным любопытством. «Здесь явно была замешана божественная рука», – задумался он. – «Смогут ли катапульты одолеть такие стены, и сколько времени на это понадобиться?» Вопросы обрушивались на Антона без устали, но ответов он не знал. Да и откуда бы ему знать? Еще вчера он занимался своими бумагами в кабинете, а сегодня стоит перед величественными стенами Великой Трои.

– Кто там? – раздался грубый голос стражника за дверями, вырезанными прямо в стене.

– Вы знаете меня как Авалора, жреца-прорицателя из Дельфийского оракула, – не успел закончить маг, как двери тут же распахнулись. Стражники начали кланяться и извиняться, что сразу не узнали его.

– Ничего страшного, не стоит извинений, – успокаивал их маг, поднимаясь наверх по стене. Когда они поднялись, перед ними открылся целый город.

Внутри, меж узеньких улочек, витала смесь ароматов: утренней лаванды с рынков, благовоний из храмов и морского воздуха, что приносил далёкие шёпоты просторов. Храмовые комплексы, величавые и строгие, являли собой воплощение благоговейного покоя и силы. Их колонны, касаясь небес, напоминали о капризах богов, чьими именами заполнялись свитки преданий.

Над всем этим величественно вздымался дворец, ослепительно украшенный золотом – сердце Трои, священный приют её царей и героев, имена которых воспеты в легендах как символы доблести и чести. Вокруг него, подобно кольцу, раскинулась обширная площадь, где пересекались жизни и судьбы народа. За этим грандиозным зданием выстраивались дома различных размеров, определяемых кошельками их владельцев, словно отражая социальные иерархии современного мира Антона. Вдали, за крепостными стенами, теплые солнечные лучи ласкали обширные поля, которые с любовью возделывали труженики Трои. Здесь, в этой благословенной земле, гармония жилищ и природы сливались в один непрерываемый поток жизни, пронизанный эхом прошлого и надеждой на будущее. Каждая деталь этого утопического пейзажа напоминала о величии, оставшемся в сердцах народа, чей дух непоколебим, даже когда время, как поток, несет все вперед.

Троя, окутанная преданиями и мифами, являлась ареной грандиозной истории, где сливались воедино героизм и хитроумие, предательство и любовь. Великие войны, которые потрясли её стены, стали страницами истории, вечной как Эгейский прибой. Здесь вдохновение питало поколения поэтов, мечтателей и завоевателей, и каждый, кто ступал на её священную почву, безмолвно воссоединялся с великим прошлым, глас которого раздавался вечно, подобно морскому бризу, что несомненно будет вечно омывать её берега.

– Лучше скажите мне, стражники, – обратился к ним Авалор, – у вас сегодня праздник какой-то?

– Царь Приам устроил празднования в честь завтрашнего отплытия его сыновей к царю Спарты Менелаю.

– Вот как, – удивился Авалор. – Ну-ка, пойдем, Антон, – позвал он его, и, кивнув стражникам, уверенно зашагал в сторону площади, так что Антон едва поспевал за ним. Вскоре они достигли площади, и Антон увидел царскую свиту. Перед дворцом возвышался трон, на котором восседал старец, по всей вероятности, царь Приам, ибо расстояние не позволяло четко рассмотреть его лицо.

Вдруг из толпы вышла девушка, схватила Антона за шею и потащила. Тот успел лишь окинуть беглым, растерянным взглядом мага, который рассмеялся в ответ. К магу подошла другая девушка, он не сопротивлялся, а она почтительно поклонилась и, взяв его под руку, повела дальше. Его же буквально тащили, как местного оборванца. Но, возможно, так у них принято принимать чужеземцев.

Вскоре они очутились в кругу танцующих. И это по душе было Антону. Однако в доспехах не потанцуешь, и девушка, понимая это, помогла ему снять оружие и доспехи, повесив их на специальные деревянные приспособления. Он задумался, не украдут ли снаряжение, пока он будет в плясе, но девушка не дала времени на раздумья: пустилась в танец, увлекая его за собой. Музыка звучала удивительно, совсем не похожая на ту, что он слышал прежде. Освоив немногочисленные движения, Антон быстро включился в действие и даже начал импровизировать новые, вызывая восторженные возгласы толпы. Танцуя, он чувствовал себя королем сцены.

Но как глубоко он ошибался! Толпа танцующих большей частью следила не за его движениями, как ему казалось, а за другим танцором, который оказался нашим Авалором. Он двигался с такой грацией и изяществом, что рядом с ним Антон чувствовал себя простым прыгающим козлом. Но это не остановило его, ведь, оглядевшись вокруг, Антон понял, что на фоне остальных танцоров он выглядел не так уж плохо. Танцоры были на редкость разношерстные: кто-то без руки, иной без ноги, иной без зубов. А один субъект, по-другому не сказать, вступил в круг с огородным серпом и размахивал им, словно утративший рассудок. Но, к удивлению Антона, его никто не выдворил. Лишь освободили пространство вокруг, чтобы никто не пострадал.

Там были и прекрасные девушки, мило улыбающиеся и танцующие с Антоном. Что же касается мага, то он танцевал так, словно всю жизнь этим зарабатывал на хлеб. В целом, праздник Антону понравился. После очередного танца он направился к столам с напитками. Сделав глоток вина, Антон ощутил чей-то нечеловеческий взгляд, который взбудоражил его душу. По коже пробежали мурашки. Едва заметно прокравшись к своему оружию и доспехам, дабы танцующие его не заметили, он облачился в доспехи, извлек меч и скользнул в закоулок, откуда, ему казалось, исходил этот изучающий взгляд, желая разобрать, не плод ли это его воображения.

– Кто здесь? – смело возгласил Антон. По стенам скользнула огромная тень, совершая таинственный танец. С мечом наготове он приблизился и застыл: в темноте вырисовывался силуэт трехметрового создания. Желтые, как пылающие угли, глаза свирепо уставились на Антона. Эти глаза принадлежали волчьей голове, но существо стояло на двух ногах. «Оборотень», – мелькнуло в его мыслях.

– Почему Авалор направил тебя сюда? – процедило в ответ существо, полное враждебной силы.

«Оно и говорить умеет», – с изумлением отметил Антон. – О чем ты вообще?

– О маге, который тебя сюда послал!

– Кто ты такой?

– Здесь вопросы задаю я.

– Лучше объясни это ему, – сказал Антон, уверенно указывая на меч.

– Пугаешь меня своей зубочисткой, которую я тебе же и подбросил? – усмехнулся оборотень презрительно.

– Что ты мелешь, пёс? – угрожающе буркнул Антон.

Глаза оборотня налились кровавым светом.

– Тупой секретарь судебного заседания, – пробормотал он, выхватив секиру из-за спины и обрушил её на Антона. С мечом наперевес, Антон парировал удар, чудом удерживая оружие, столь велика была сила удара. На секунду в глазах оборотня мелькнуло удивление: как мог человек выдержать такой натиск? Злобно уставившись друг другу в глаза, они замерли в немом противостоянии.

И в тот миг Антон уловил среди воя толпы знакомый голос чародея.

– Вархалл, о нашем разговоре позже, оставь этого человека в покое, – с силой прозвучало повеление. Оборотень замер в недовольстве, скалясь, и, наконец, кивнув, бесшумно растворился в воздухе. Очевидно, не Антон один услышал этот голос.

Решив обсудить с магом странную ситуацию позднее, Антон пожал плечами, аккуратно разместил свой гардероб, прошёл к столу, выпил еще вина и, отдавшись ритму, двинулся танцевать. Но вдруг музыка прервалась, и толпа зашумела: – «Давайте игры!»

Начались приготовления. Внесли длинное деревянное сооружение, над которым колебалось десять огромных железных молотов, раскачивающихся в разные стороны. Пройти между ними казалось делом не из простых, но желающие пробовали вновь и вновь, осыпаемые ударами и падая, не добираясь и до середины пути. Перед началом каждому на тело надевали мешок, мягко защищающий от ударов. Маг, улыбаясь, предложил Антону вступить в очередь и испытать свою ловкость. Жажда проверки собственных возможностей была неодолима, и Антон решил рискнуть. Некогда он и не подумал бы о таком, но теперь он стал другим. Теперь только вперёд.

Пристально изучив ритм и траекторию молотов, Антон осознал, что успех возможен только в одном темпе.

Наконец подошла его очередь. Когда к нему стали примерять защитный мешок, Антон отказался, вызвав изумление и шепот среди троянцев. Все было просто: мешок стеснял движения. Антон напрочь отгонял мысли о последствиях удара. Застыв на месте, он на короткий миг превратился в статую, а затем внезапно рванул вперёд. Полоса, казавшаяся лишь мгновением, растянулась. Каждый шаг приносил пугающее ожидание столкновения справа или слева, но он до последнего оставался невредим. Успешно преодолев последнее препятствие, он остановился и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох.

Воцарилась тишина. Прошло долгое мгновение и послышался довольный крик: – «Молодец!» – и в ту же секунду воздух распахнулся шквалом аплодисментов. Ликом толпы был восторг. «Я справился!» – пронеслось в сознании Антона, наполняя его сердце радостью и триумфом.