– Надеюсь, что мы не одни из них, – отдышавшись, выдавил Андрей. – Хрен ли ты молчишь, козел? – И улыбнулся. – Не рад меня видеть?! Я вот рад! Давай обнимемся, братан, а? Только это… – Рэй вытянул скованные руки. – Помоги, а? А то точно пристрелят.

Рахман, от неожиданности потерявший дар речи, закивал.

* * *

Огонек, занявший позицию у старой, уже наполовину обрушившейся будки контрольно-пропускного пункта, отчаянно отстреливался от напирающих со всех сторон врагов. Патронов оставалось совсем немного, но и покинуть укрытие он не мог. Противники рассредоточились едва ли не в открытом поле, где их единственным спасением были деревья и бугры, так что Огонек был в более выигрышной позиции. Но как только он попытается покинуть будку, как только попытается перебежать к наваленным друг на друга мешкам с песком, сам окажется словно на ладони.

– Вот суки, – в сердцах сплюнул он.

Дальше палить очередями было нельзя. Пришлось переключиться на режим стрельбы одиночными и держать оборону точными выстрелами.

– Погодите-ка… – Огонек откинул автомат, снял с плеча сумку, где звенели сделанные им «коктейли Молотова». – Есть у меня один аргумент в свою пользу, твари вы недоношенные. – Вытащил зажигалку, чиркнул кремнем. – Как насчет того, чтобы сыграть со мной в игру?! – Схватил одну бутылку и поднес пламя к пропитанной бензином тряпке, что была воткнута в горлышко. – Мамка вам наверняка в детстве говорила, что играть с огоньком – западло. А вы и не послушали! – Подгадав момент, он высунулся и, размахнувшись, швырнул «молотова» в сторону вражеских солдат. – Горите, нацистские ублюдки!

Следом – еще один.

И еще.

– Чуваки, вы сгорели на работе! – Огонек отпустил черную шутку, когда с упоением рассматривал вспыхнувших исовцев. – Не, вы реально сгорели! Ха-ха!

Порывался поднять автомат и прекратить мучения бегающих по полю фигур, но сдержался. Гады должны настрадаться. Хотя бы в последние секунды своего существования.

– Не переживайте, мужики. У меня еще осталось несколько бутылочек для вашего бэтээра.

* * *

– Темновато тут как-то, не находишь?

Андрей и Рахман укрылись в относительно безопасной казарме.

– Слушай, братан, я все понимаю, но, может, ты наконец-то освободишь меня?

– Виноват, шеф. – Рахман достал пузырек с какой-то химией. – Не дрейфь, Рэй, это так, своя метода. Слава одной аномалии. Аккуратно только. – Он плеснул капельку прямо на цепочку. – Вот видишь, братка! – Зашипело, металл начало разъедать. – О как. Осторожно только. Лучше на другое место пересядь, чтоб в это жопой не влезть.

– Спасибо, сраный Уолтер Уайт.

– Держи, – протянул Рахман другу свою фляжку. – Хлебни.

– Как еще эти браслеты снять? – Андрей выпил треть, закашлялся.

– Техник наш, если выжил, снимет. Но об этом потом. Надо пока думать, что делать дальше.

– Дальше? Валить отсюда к чертовой матери. Может, пробиться к командному пункту или арсеналу. Не знаю. Правда. Я в такой жопе раньше не бывал.

– Не бывал? – Рахман даже заулыбался. – Да мы всю жизнь с тобой в такой жопе оказываемся. С самого детства. Ты вспомни, как тебе, кретину, приспичило в ночь переться кататься на великах, а у нас были спущены колеса. И что мы придумали? Лезть в закрытые гаражи, через колючую проволоку, рискуя оставить на этой проволоке свои яйца, чтобы достать из гаража насос. Подождать пару часиков, пока проснется охранник, чтобы открыть ворота, – не судьба была, как видишь. Тут, правда, ситуация не особо смешная, но ладно.

– Зато покатались. И получилось, блин, мини-приключение.

– Ага.

– Знаешь, у меня идея. – Андрей вздохнул. – Пробьемся к ангару, соберем по пути наших, а потом займем его…

– Ангар захвачен. Лучше пробиться к центральному зданию. Многие из нас закрепились там же. Соберем их, а потом уже отправимся отбивать ангар. Кстати, на хрена?

– Это наш последний шанс. В ангаре найдем всю рабочую и уцелевшую технику. Поможем нашим пацанам туда загрузиться. Загрузим и все припасы, все оружие, что сможем спасти. И будем сваливать. Третьего не дано.

– Все замечательно. Только, братан, как мы свалим? Выйдем из ангара – и нас накроют два бэтээра. И капут.

– Попытаемся прорваться.

– Андрюх, хреновая затея. Давай так – к командному центру. Соберем наших и тогда уже решим, что делать дальше. На крыше ангара, я видел, засел гранатометчик. Может, порешим его. И заберем гранатомет. И прикроем отход наших ребят. А потом уже попытаемся прорваться. Мне кажется, это лучше, чем то, что предлагаешь ты. Хотя все равно хреновенько.

– Хорошо, – подвел черту Андрей. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

– Это ты в точку!

– Пошли!

* * *

Задолбил пулемет.

– Да у тебя там что, как в этих ваших говнистых компьютерных стрелялках?! Бесконечный боезапас, а?! – в никуда прокричал Огонек. – Когда же ты прервешься на перезарядку, засранец?!

Деформированные кузова грузовичков, микроавтобусов и джипов, что стояли на улице, превращались в дуршлаги – крупный калибр с легкостью дырявил корпуса и стены, отовсюду сверкали искры, летала пыль и бетонное крошево. Звон – это осыпалось стекло.

Мотор броневика натужно взревел.

Гришка перепрыгнул через наваленные друг на друга мешки с песком и прижался к ним с другой стороны.

Отдышавшись, Огонек схватил свою флягу и отпил немного горячительного.

– Пьем на работе, да? Я что, ирландец? Не! Я круче! Круче! Я, бляха, король этой гребаной Ирландии! – Он тут же заржал. – Ну все, чердак со страху поехал.

Страшно? А как иначе-то? Чертовски, мать его, страшно! Одно неверное движение – и ты кучка говна, размазанная по раздолбанному асфальту.

Адреналин впрыскивался в кровь в бешеных количествах, в висках пульсировала адская боль. От перенапряжения Гришка был готов плюнуть на всех с высокой колокольни и забить на ответственное решение, которое сам же и принял.

Но давать заднюю поздно, да и это не в его стиле.

Транспортер обогнул руины.

– Еще чуток, – кивнул Огонек. – Знаете, что необычного в моих коктейльчиках? Я растворил пенопласт в горючей смеси. Получился такой вот своеобразный самодельный напалм. Облепит все – и поминай, как сучка выводок нарекла. Никто не покинет горящий бэтээр живым. Никто. Так-с, дай-ка, блин, еще глотну. – Выпил еще граммов пятьдесят. – Так, все. Хоккей. Хватит оттягивать неизбежное! – Гришка закрутил крышку и запихнул флягу в карман. – Готов? Да. Да. Да, сука! Хватит бить баклуши и отсиживаться! Пора!

В поле зрения возник один из типов в экзоскелете. Огонек понял, что не успеет вскинуть пистолет и выстрелить первым…

…шальная пуля просвистела у самого уха, опалила его и едва не срезала мочку.

Ударила в мешок с песком, брызнули песчинки.

Огонек, заорав, как пациент психиатрической клиники, начал безумно нажимать на спусковой крючок.

Израсходовал всю обойму, но завалил гада.

– Еще бы миллиметр, – посетовал он, стряхнув грязь со щеки, – и, блин, привет вам, предки!

Пушка БТРа заметалась из стороны в сторону, выискивая цели.

– Давай, Огонек, твой выход.

Прыжок!

Рывок!

Пулеметчик дернул ствол в сторону несущегося анархиста. Но тот, вовремя среагировав, сиганул в траншею. Строительные бытовки, что когда-то служили ночлежками для бойцов группировки, приняли на себя длинную очередь.

Огонек был готов поклясться, что чувствовал жар от свистящих совсем рядом пуль. Клубилась пыль, она накрывала – не продохнуть!

Когда стрелок все же прервался на перезарядку, Гришка вскочил на ноги.

Песчаная завеса, поднятая выстрелами, сыграла на руку.

– Получай!

И метнул коктейли.

Бутылки со звоном разбились. Одна ударила перед машиной, вторая попала в правый бок. Горючая жидкость через технологические отверстия затекла в вентиляцию и моторный отсек.

– Давай-ка! Оставшиеся! Ну-ка!

Огонь объял казавшуюся неприступной единицу боевой техники.

Экипаж не успел предпринять никаких мер.

Повалил дымок.

Пулемет начал изрыгать очереди, но уже беспорядочно.

– Либо добью вас тут всех, либо сокращу вашу численность настолько, что Зона завершит за меня начатое. Вы же не забыли, что Гришка я только за бутылочкой пива? А на поле боя я, сволочи, Огонек. И я припас для вас своих малышек! У меня еще есть! Не обольщайтесь!

И зажмурился от яркой вспышки, что расцвела на том месте, где ехал второй БТР.

* * *

Никита, давно покинувший снайперскую позицию и объединившийся с подоспевшими на выручку бойцами «Удара», прижался к бетонному забору и поднял ладонь вверх, приказывая союзникам остановиться.

Рев движка – свет фар. Мимо промчался «шестьдесят шестой».

Коннор, удостоверившись, что грузовик скрылся, дал отмашку двигаться дальше. Фигуры бойцов скользили вдоль бетонных плит. Рядом что-то взорвалось, и Никита едва успел пригнуться. Садануло по ушам, окатило грязью.

Очухавшись, наемник повел группу дальше.

Вокруг жужжали автоматные очереди, хлестали снайперские выстрелы.

Горело.

Ударовцы зашли противнику в тыл. Отряд из десяти человек удерживал подступы к арсеналу группировки. Еще человек пять заняли оборону в здании, но достать их было легко.

– Чертовы подонки, – прошептал Коннор. – Прорвались за транспортером, выбили тут всех и закрепились. Держат позицию. Грамотный ход, отдаю должное. Давайте, – скомандовал он уже в микрофон.

– Принял, – ответил Чехов, вжав в ухо раковину микронаушника.

Автоматы залязгали затворами. Похоже, исовцы были настолько уверены в себе, что даже не озаботились такой примитивной вещью, как контроль периметра.

– Сейчас! – рявкнул Чехов.

Враги обернулись.

И их экзоскелеты порвало на лоскуты.

Вот и все.

Несколько секунд – и столько прерванных судеб.

– Что-то не вяжется. Не могут элитные бойцы, о которых затирал Малинин, так запросто дохнуть. Да, конечно, они потеряли своего командира, да, они напали дезориентированно. Но, блин, твою мать, а…

«А что, если это обычные искатели? Просто расходный материал? А настоящая боевая мощь – там, в Припяти? – Коннору вдруг вспомнились слова Тумана о том, что в рядах „Изоляционных сил“ состоит множество завербованных сталкеров. – Если так, то сталкеры, особенно без военного прошлого, довольно хреновые бойцы, если уж быть честным».

– Мужики, делаем так. – Коннор прошел мимо трупов. – Вы двигаетесь дальше, действуете по своему усмотрению. Настройтесь на наш канал, предупредите наших ребят о том, что вы пришли помочь. Мало ли что. – Он оценивающе посмотрел на мертвецов. – Только особо не рискуйте! – Прошелся, выбирая того, чей экзоскелет сохранил самый пристойный вид. – А вот мне, мужики, придется рискнуть. – Сорвал с одного жмура шлем. – Этот уцелел. Осталось подобрать костюмчик по размеру.

– Ты что, спятил? – вырвалось у Чехова.

– Есть немного. Что с другими бойцами? – Никита перевел тему. – Вы же к нам не одни завалились?

– Давай, Коннор, зайдем внутрь. Там обсудим, нечего здесь торчать, слишком опасно. – Они вошли в полутемное помещение, свет в котором давали лишь налобные фонари трупов, что сейчас смотрели в потолок. – Мои ребята на подходе, – кивнул Чехов. – Скоро будут здесь. Они свяжутся с нами. Но ты не юли. Я еще раз спрошу. Ты, блин, рехнулся?

– У меня есть идея, как достать гранатометчика. Пока ничего другого в голову не лезет. Они захватили ангар, входы-выходы под наблюдением. Здесь мы зашли легко, потому что эти дебилы не подумали, что кто-то может расхреначить их с тыла. Гранатометчик на позиции, на крыше. Если засекут – от группы не останется и мокрого места. Я постараюсь пройти в открытую. Напялю на себя эти клоунские шмотки. Авось прокатит. Потом завалю хрена с эрпэгэ да перещелкаю всех его дружков. А на закуску – эти два бэтээра. Если хватит снарядов, конечно.

– Ты точно рехнулся.

– Весь мир рехнулся. И уже очень и очень давно. Неужели ты так этого и не заметил?

– Я могу отправить с тобой несколько своих ребят. Для подстраховки. Найдем еще парочку костюмов. И так у тебя будет больше шансов, Коннор.

– Нет. Не больше. Тут либо спалят, либо не спалят. Спалят – утяну за собой твоих парней. Оно мне надо? Да и вы полезнее здесь, на поле боя. Понимаешь, из-за меня и так уже погибло слишком много людей. И большая группа привлечет лишнее внимание. Смотри, они скопом лишь защищают или отбивают какие-то ключевые точки. А так бегают сами по себе, дебилы. Здесь хорошая позиция, Чехов. От их глаз нас скрывают стены, как и от глаз наших ребят. Так вот. К чему я? Я бы что-то заподозрил, если бы к моей позиции перлись несколько бойцов в коцаных экзоскелетах. Одного волка, отбившегося от стаи, заметить труднее. Понимаешь? – Никита ухмыльнулся. – Хотите честно? Я не доверяю никому, кроме себя. В мире нельзя ни на кого рассчитывать. В конце концов, умираем-то мы все в одиночестве.

Ударовцы с подозрением и опаской уставились на Коннора, но тот уже выходил на улицу.

– Арсенал полностью в вашем распоряжении, – бросил он через плечо. – Вы это, берите, что хотите. Вооружайтесь, разрешаю.

И потопал дальше.

* * *

Пресловутый шлем не спасал от звука непрекращающихся, бьющих по барабанным перепонкам пулеметных очередей. Никита скрипнул зубами и опустил раскаленный ствол, от которого вился дымок.

– Никому нельзя верить. Даже тому, кто прикидывается твоим другом, – ухмыльнулся он, сняв шлем и плюнув в сторону десятка продырявленных трупов. – Но, блин, нет, еще ничего не кончено. Почти все, но не все. – Смешок. – Остался последний штрих. – Он откинул ставший бесполезным «Печенег» в сторону.

Подобрав с одного из трупов простецкий «макаров» и пробубнив что-то под нос, он взялся за перекладину пожарной лестницы. Перчатки сразу же испачкались в ржавчине. Никита поднимался долго, мешал жутко неудобный – с непривычки – и тяжелый – тоже с непривычки – экзоскелет.

Выбравшись на крышу, Коннор огляделся.

– Что там случилось? – с ужасом спросил гранатометчик. – Я слышал выстрелы. Черт возьми, кто ты такой вообще?!

Гранатометчик не успел выдернуть пистолет из кобуры. Никита, несмотря на то что еще не привык к костюму, оказался быстрее. Он набросился на врага и, закричав, по рукоять вонзил в его горло лезвие боевого ножа.

– Ты не заслуживаешь этого. – Коннор поднялся. – Но я подарю тебе избавление. – Окуляры шлема разбило выстрелом. – На кой черт вы сражаетесь? Ради кого и ради чего?

Он скинул с себя боевой костюм. Маскировка больше не нужна. Из рюкзака вытянул то, в чем был до переоблачения в экзоскелет. В своем привычном одеянии, потрепанном плаще темно-зеленого цвета, Никита взялся за гранатомет. Перед своей смертью исовец успел зарядить последний кумулятивный выстрел.

Больше снарядов не было.

– И то хлеб. Что ж. Минусанем хотя бы один.

Труба легла на плечо.

– Ну что, родненький ты мой? Давай поработаем. Ух, ни фига, – присвистнул Никита, когда увидел, как один из бронетранспортеров объяло пламенем. – Значит, одного заряда точно хватит. Неплохо, ребята, неплохо. Say «hello» to my little friend!^[3] – И, как и множество раз до этого, положил палец на спуск.

Кумулятивный выстрел ударил в броню.

Людей, прикрывающихся корпусом БТРа, разбросало по сторонам. Боевая машина, подорвавшись, остановилась.

Коннор опустил гранатомет и сбросил с плеча «Винторез».

– У меня больше нет зарядов для «граника»^[4], зато есть полный котелок патронов. А я всегда довожу начатое до конца.

Те, что попытались бежать, остались лежать с дырками в черепе у дымящегося бронетранспортера.

– Миссия выполнена.

Защелкнул еще один магазин.

– Тебе, ублюдок, спасибо, кстати. – Никита отошел в центр крыши, где его не мог никто достать. – За все. – И присел рядом с зарезанным врагом. – Не забуду, как ты мне подсобил. – Он подкурил. – Жаль, что у тебя лишь один снаряд остался. Так-с, ладно. Сейчас надо перекурить быстренько, передохнуть маленько да завалить твоих братанов оставшихся.

Докуривал он с превеликим удовольствием.

* * *

Андрей прыгнул за раскуроченный кузов «Газели». Быстро сменив магазин в «калашникове», Андрей уже в который раз вскинул ставший ему таким ненавистным автомат.

От столовой, что после атаки боевой махины превратилась в нагромождение бетонных плит, ретировались трое парней в экзоскелетах. Андрей прицелился и, задержав дыхание, выпустил длинную очередь. Каждая пуля нашла свою цель. Около анархиста вздыбился грунт, мелкой крошкой посекло кожу. Андрей нырнул под днище грузовика, выронив автомат.

Крупный калибр продолжал вспахивать грязь. БТР остановился неподалеку от мужчины, вжимающегося в траву. Анархист знал, что пулеметчик заметил его. Сейчас он опустит оружие чуть ниже – и хлипкое укрытие, хлипкий остов «газельки», превратится в дуршлаг.

И он останется вечно лежать здесь.

Зачем только велел Рахману бежать к командному пункту? Его помощь бы сейчас оказалась весьма кстати…

Андрея заслепило. Голова загудела, окружающий мир потерял свои краски. Сталкер смотрел на все, как в замедленной съемке.

Выбираясь из-под грузовика, он видел, как погибают люди, покидающие пылающий БТР. Видел, как их тела припечатывает к темно-зеленой броне, которая мигом окрашивается красной кровью. Видел, как люди бьются в конвульсиях. Видел их тщетные попытки избавиться от огня.

И слышал их крики…

– Эй-эй-эй! – издалека, как не из этого мира, крикнули Андрею.

Кто-то схватил его, потянул и закинул его руку себе на плечо.

* * *

Коннору понадобилось десять минут, чтобы добраться до «командного пункта» – именно так называли центральное здание на территории Армейских складов, где оборудовал свой кабинет Рахман.

Наемник заскочил в коридор, молниеносно выхватив дробовик и отправив двоих часовых на тот свет.

Из-за угла послышались крики, а за ними – вспышки светошумовых гранат. Перезаряжать дробовик – терять драгоценные секунды. На бегу выцепив из хватки мертвеца пистолет-пулемет, Никита несколькими очередями перечеркнул фигуры бойцов, что показались из-за угла.

Снова хлопки.

А следом – уже с улицы – огонь из подствольных гранатометов.

Коннор упал пластом, стены содрогнулись, на капюшон посыпалась штукатурка.

– Я понял, – прошипел он. – Я все, сука, понял. Вы, недоумки, рассчитываете на психологическую атаку. Но нет. Просто. Блин. Нет.

Весь путь от ангара до главного сооружения базы «Анархистов» наемник устлал трупами.

И был твердо намерен продолжать.

Спрятавшись в первой попавшейся комнате, Никита принялся ждать. Он выбросил бесполезный пистолет-пулемет и снял с плеча родную двустволку. Перезарядил. Вслушался. Забежавшие в здание исовцы выбивали двери. Одну за другой. Коннор в мыслях нарисовал картинку, считая удары и сопоставляя их с расположением дверей. Так, вот-вот один из этих придурков выбьет дверь той комнаты, где засел наемник. Но обломается, получив в упор заряд дроби.

Приготовившись, Никита положил на пол, прямо под руку, автомат. Больше из оружия у него ничего не осталось, не считая любимого «Винтореза», но в таких стесненных условиях для использования его излюбленного инструмента умерщвления слишком мало маневра.

Обузой тут «Винторез» будет.

Дверь сорвалась с петель.

Два оглушительных выстрела.

Дуплетом.

Человека в экзоскелете пошатнуло, но Никита уже отбросил ружье и, подхватив американскую штурмовую винтовку «М4А1», зажал спуск. Автомат забился в руках, оглашая комнату грохотом. Бойцов позади самого смелого Коннор встретил короткой очередью. Затем, подбежав к дверному косяку, высунул ствол из-за угла и расстрелял остаток магазина.

Забрав у почившего пистолет и разгрузку, Никита рискнул выйти в коридор.

Там никого не осталось.

Больше никого.

* * *

Второй этаж командного пункта сотрясся от взрыва. Рахман, сумевший выжить и объединиться со своими людьми, потер ушибленную макушку и поднялся с холодного, испещренного трещинами пола. Нога ныла, напоминая о недавнем падении с вышки. Он, сильно рискуя, подошел к окну, опираясь на свой проверенный временем и никогда не подводивший его автомат, как на костыль.

– Они обстреляли здание из подствольников. Кто-то забежал, из наших. Наемник тот, похоже. В открытую попер.

– Держим лестницу, – приказал Рахман. – До последнего патрона. Если не вывезем…

– То всем конец, – согласился боец.

Не только Рахмана сбило с ног взрывом – некоторые анархисты тоже попадали на пол. Кого-то даже припечатало к стенке, и сейчас боевик жаловался на боль.

С первого этажа донесся оглушительный грохот – как из дробовика пальнули.

Вслед за грохотом последовали автоматные очереди.

И все стихло.

– Что за хрень там творится?

– Кто-то выжил-таки. Там, внизу. Наш? Мы потеряли первый этаж еще двадцать минут назад. Они точно зачистили его.

– Значит, так. Вы, ребята, вдесятером держите подходы к зданию. В окнах особо не светитесь, не подставляйтесь для снайперов. А мы втроем будем держать лестницу.

Заголосил пулемет.

Анархист яростно жал на гашетку, паля по укрытиям исовцев.

А Рахман застыл в ожидании.

Сюда поднимались.

– Кто идет?! Отзовись – или стреляю!

– Я это! Коннор! – Рахман узнал голос Никиты – немногословного наемника, что помог вскрыть ложь Малинина и положить конец вражде «Удара» и «Анархистов». – А чего на первом вас не было? Чего мне всю грязную работу делать?!

– Ты пошуткуй там еще!

– Хоть не стреляйте, а?! Вроде как я теперь с вами.

– С тобой больше никого?

– Не, никого. Я всех порешал. Сейчас покажусь.

* * *

Андрей споткнулся, но Огонек, схватив его за локоть, не позволил напарнику упасть.

– Благодарю, – сорвалось с губ Рэя. – Уже в который раз.

– Все еще не можешь забыть, как я прикрыл твою задницу во время нашей обороны от «Удара»? – Огонек ухмыльнулся. – За мной! – Они вместе забежали в укрытие. – И не забывай, к слову. Помни крутых парней. И то, что эти крутые парни для тебя сделали, Андрейка.

– Если ты сейчас же не заткнешься, презренный поджигатель, я тебя сам пристрелю.

– О! Узнаю прежнего Андрейку, мудака неблагодарного!

– Спасибо.

– Та не за что. А дальше-то что делать будем?

– Их уже совсем немного осталось. Думаю, наши пойдут к командному пункту. Там и скооперируемся, а потом направимся в ангар, где разобьемся на группки и начнем методично расчищать те точки, где еще дрочатся остатки исовцев. Это в идеале, а в реальности – хрен его знает, по ситуации разбираться будем.

– Тогда чего мы тут сиськи проветриваем? Погнали!

– Погнали. Чего не погнать-то?

Андрея проняло, когда поджигатель хлопнул его по плечу.

Кто все же ближе?

Старый друг?

Или верный брат по оружию?

Ведь это Огонек увел его из-под обстрела. Это он вытащил его из-под «газельки». Это он подоспел на выручку, когда рядом раздался снайперский выстрел. И это он не позволил ему сейчас упасть. Он, а не Рахман, который только и ждал благословления друга, чтобы кинуть его в одиночестве.

3. Скажи «привет» моему маленькому другу (англ.).

4. Гранатомет на сленге.