Полное собрание стихотворных сочинений

Я не понимаю…

Я не понимаю, почему,

В той стране, где с детства я живу,

Большинство людей, как скот,

Рабской жизнью живёт.

Как понять, и как постигнуть,

Ту страну, где я живу,

Кто в ней правит, кто – властитель,

Как стараюсь, не пойму.

Это куклы, дубликаты,

Плутоваты, вороваты,

На экране день и ночь,

Позабавить нас не прочь?

Анекдоты травят смело,

Дебатируют умело,

Их обширны словеса,

А в бюджете что? Дыра.

Производства вовсе нету,

И в столовой нет обеда,

Никакой работы тоже,

Не найти никак, не можно.

Даже есть образованье,

И научно если званье,

А дипломов целых три -

Можешь пиццу развести.

Можешь развести сосиски,

Для Катюши, для Лариски,

В ипотеку взять трущобу,

Так не нужно вовсе гроба.

Не понять и не постигнуть,

Чем страна моя живёт,

Зубы лишь могу я стиснуть,

А она всё продаёт.

Продаёт леса, ресурсы,

Нефть и газ всё продаёт,

Не пойти ли мне на курсы,

Чтоб понять мог наперёд,

Что ресурсы эти – наши,

Дяди Васи, тёти Маши,

Даже мальчика Колька -

Тоже ведь его страна!

Каждый с паспортом пунцовым

На земле своей живёт,

Право он имеет, слово,

Также на неё расчёт.

Всё ресурсы, всё богатство,

Людям всем принадлежат,

Не каким-то «завихрастым»,

Небо только что коптят.

Нефть и газ – добро народа,

Пусть народ с него живёт,

Процветает пусть от рода,

Если хочет – продаёт.

Он не должен побираться,

Лебезить и воровать,

Если верно разобраться,

Если часть его отдать.

Ведь страна – вся кладовая,

А владелец – весь народ,

Как понять? И сам не знаю,

До него когда дойдёт…

Русский магазин

Заграница, заграница!

Словно чудная Жар-птица:

Все желанья исполняет,

Кормит, поит, одевает,

Благоденствие дарует,

Своей жизнею чарует,

Грезит каждый в ней остаться,

Чтоб богатым, важным статься.

И несмотря на всю красу,

И на привлекательность,

Запершит порой в носу,

И слёзы вдруг, некстати.

И на удачу, в утешенье,

Бывают русские соленья,

Бывают русские варенья,

Бывает «Русский магазин»,

Что в центре города стоит.

А в нём – сгущёнка и конфеты,

«Белочка», «Грильяж»,

Как будто вновь живут Советы,

Живёт и Вождь наш!

Так в рот беру смородину,

Вижу милу-родину,

И себя мальчишкой вижу:

Босоногий был, острижен…

Солёный огурец жую,

Обратно в детство я хочу,

Хоть чёрный хлеб был лишь и масло,

Казалась жизнь тогда прекрасной.

И красный петушок на палке,

Казалось, что живём как в сказке.

Теперь живём мы в «Загранице»,

Нам больше нечему дивиться.

Не я один здесь в магазине:

Армяне, русские, грузины,

Всех греет прошлое, былое,

На сердце нам тепло с тобою,

Что есть здесь «Русский магазин»,

В чужой стране он здесь стоит,

Куда бредут одни «осколки»,

Искать отдушину на полках,

Искать утраченное детство,

Чтобы душой чуть-чуть погреться.

Чтобы слезу смахнуть чуть-чуть,

Припомнив свой тернистый путь,

Чтоб продавцу сказать «Привет»,

Спросить: а нет ли тех конфет?

Чтоб улыбнуться землякам,

Спросив украдкой: а как ТАМ?

Наружу выйдя, в «заграницу»,

От ветра, может, прослезиться,

Припомнив всю прожиту жизнь -

Живи, мой «Русский магазин»!

Cпинозе

Выдающемуся еврейско-нидерландскому философу, Баруху (Бенедикту) Спинозе, похороненному у Новой Церкви в г. Гаага, посвящается.

Лежишь, дружище, здесь у церкви,

Вокруг тебя лежат бомжи,

Пивные банки с водкой вместе

На той плите, под ней спишь ты.

При жизни ты любил скандалить,

Талантом был не обделён,

С раввинами не смог ты сладить,

И вот – погас как уголёк.

К попам ты с просьбой обратился

В христовую общину взять,

Там на тебя народ дивился,

Тебя же было не унять.

Ты линзы шлифовал усердно,

И написал великий труд,

И «Этикой» назвал уместно,

Когда-нибудь его прочтут.

Прочтут – прочтут-то, но поймут ли?

Высок полёт твоих идей,

Для большинства всё это смутно,

Будь гой он или иудей.

И вот вдали ты от народа,

На кладбище к нему не лёг,

Бродяга у тебя без спроса

Попивши, на плите прилёг.

И всё ж остался ты евреем,

И в «моде» сотни лет уже,

Одно лишь слово лицезреет,

«Народ твой» на твоей плите.

Прохожие

Прохожих в гости пригласили,

Поговорить про Б-га,

Поесть, попить и провести

Шаббат всем вместе дома.

С душой откликнулись они,

Приятно пили, ели,

И Б-гу пели похвалы,

Так, видимо, хотели.

Евреями хотели стать,

Тем более отрадно,

Святые книжки почитать,

Пусть будет так – и ладно.

Но лишь ушли к себе домой,

У них взыграла злоба,

И ненависть на нас тобой -

Мне не понять такого.

На нас вдруг стали клеветать,

Что, дескать, притесняем

Своих детей – ни дать, ни взять:

Их за уши таскаем!

Какой был замысел у них,

Чего достичь хотели?

Детей украсть в какой-то миг,

Когда лежат в постели?

И вспомнил страшные года,

Когда детей насильно

От мамки брали навсегда,

И в лагерь увозили.

А там из них качали кровь,

Пытали, измывались,

Эксперименты эти вновь

И вновь всё продолжались.

А то другой солдат, смеясь,

Ребёнка вверх подбросив,

В него из «Шмайзера» стрелял -

С него никто не спросит.

Другой штыком насквозь проткнул

Совсем ещё младенца,

Весёлый этот был разгул

У доблестного немца.

Давно те времена прошли,

Но остра боль осталась,

Благой, Г-сподь, ты нас храни,

Чтоб не коснулась напасть!

Осень на чужбине

Падают жёлтые листья,

Осень, чужбина, ненастье,

Мне не хватает России,

Не знаю, где моё счастье.

Там, в Петербурге, я слышал

Прохожих слова и планы:

«Вот за границей я жил бы,

Там – конопля и тюльпаны.»

И грустны слова мне эти,

И эмигрантские судьбы,

Достаточно их я видел,

Пусть же Творец нас рассудит.

Грузчики и поломои,

Бродяги и попрошайки,

Их дедушки ведь герои,

А внучек их здесь мне жалко.

Листья жёлтые падают,

Ласковый дождь моросит,

В душе у меня ненастье,

Пусть же прохожий простит.

Дискриминация

Вот дискриминация!

Не жить, а опростаться!

С белой кожей человек,

Для него стал тяжек век!

Посмуглей родиться надо,

Чтоб во всём была отрада,

Чтобы на работу брали,

Чтоб по морде вдруг не дали.

В темноте и во дворе,

Надо чёрным быть вдвойне.

Жить с женой мужчине сложно -

Окружающим же тошно

На семью с детьми смотреть,

Мир и лад в которой есть.

В Б-га верить не почётно,

Надо, значит, быть у чёрта -

Сохрани ты нас, Г-сподь! -

В услужении, небось.

Как дальше жить – не знаю,

И про себя гадаю,

Чем же белый плох мужчина?

У него семья, в ней – сила!

Верит, служит он Творцу,

Неугоден – почему?

Оставьте вы его в покое,

Дискриминации – довольно!

Курочка Ряба

Курочка – не дурочка,

Снесла она яичко,

Не из дерьма, из золота,

Такая была птичка.

Но как порой случается,

Как бывает слышно,

Жила там тварь невзрачная,

Серенькая мышка.

Бежала мимо случаем,

И лысеньким хвостом

Яйцо она «окучила»,

Махнула, как хлыстом.

Яйцо упало на пол,

Яйцо разбилось вдрызг,

Плачут дед и баба,

Яйца не возвратить.

Курочка – не дурочка,

Молвит утешенье:

Не плачьте, дед и баба,

Снесу вам подношенье.

Не золотое в этот раз,

Простое оно будет,

Так ряба молвила в тот час -

Её не позабудем!

P.S.

Что там было за яйцо,

Догадается ли кто?

Выкидыш у бабки был?

Кто ребёнка загубил?

Мышь – злодейка-повитуха?

Так гадать одна лишь скука,

Пораскинь мозгами сам,

В том – премудрость, не обман!

Стихотворный пересказ и толкование сказки Колобок

То рассказал я об яичке,

Теперь – рассказ о колобке,

О том, как нечто появилось,

Потом растаяло вовне…

*****

Однажды дедка с бабкой жили,

В лишеньи всё же не тужили,

Не ропща вовсе на нужду,

Решила бабка – испеку!

По всем сусекам поискала,

И наскребла, хотя и мало,

Слепила шарик из всего,

И получился Колобок.

В него она вдохнула душу,

Он оказался непослушным,

Неблагодарным оказался,

Сбежал из дома, стал скитаться.

В лесу он зайца повстречал,

Тот с голодухи верещал:

– Я, колобок, тебя сожру,

– Уймись, зайчище, я прошу!

Ушёл от бабки я, от деда,

Они мне были лишь помеха,

Так от тебя уйду подавно,

Прощай, зайчишка, как ни жалко.

И покатил сердечный дальше,

Там волка встретил он у чащи:

– Стой, круглобокий, съем тебя!

– Да ты не волк, а ты свинья!

Ушёл от бабки и от дедки,

Зайчишка спрятался за ветки,

Кусок земли ты проглоти, -

И дальше в путь свой покатил.

Как из земли, Потапыч вырос,

Дорогу перекрыл на вынос,

И зарычал он рыком страшным:

– У нас ведь голод! Это важно!

Поэтому я съем тебя,

– На лапе у тебя змея!

Как Косолапый обернулся,

Так Колобок и увернулся.

И напоследок вслед пропел:

– От всех ушёл я, и я цел,

От бабки с дедкой укатился,

И с зайцем, с волком, я простился.

Тебе, медведь, скажу «Адью»,

И свои «пятки» покажу, -

Так Колобок ушёл в леса,

Но на беду его – лиса.

Из леса вышла, не спешила,

И с Колобком заговорила:

– Ты знаешь, голод ведь, дружок,

А ты – как сладкий пирожок!

Я съем тебя, родимый, значит,

– Ты перестань, кума, судачить,

Ушёл от бабки я, от деда,

Зайчишке, волку – всем приветы,

И от медведя я сбежал,

– Да ты, родной, оригинал!

Но, к горю моему, не слышу,

Ты подойди, прошу, поближе,

Пропой мне песенку опять!

Герой наш не заставил ждать:

– Ушёл от бабки и от деда…

– Как чудно, здорово всё это!

Глуха я, жаль, ведь я старуха,

Пропой, пожалуйста, на ухо…

Наш Колобок весь заблестел,

От гордости, что аж вспотел.

– Ты сядь ко мне, милок, на носик,

Пожалуйста, голубчик, просим… -

И вот, у хищницы на морде,

Поёт герой хвалебны оды:

– Ушёл от бабки я, от дедки,

Они мне были словно детки,

Ушёл от каждого в лесу… -

Так пел касатик на носу.

– Ушёл от зайца и от волка,

И от медведя – нету толка,

Не страшно мне – ни гор, ни ям…

Лиса сказала просто: ням!

Ням-ням, – сказала, проглотила,

Вот и не стало «воротилы»,

В желудке быстро растворился,

Навозом стал, и испарился.

28.10.2021, Den Haag

*****

Вот так историю я вижу,

Её вам просто изложу:

Галактика так наша дышит,

И светит Солнце в темноту.

«Гуляет» Солнце, Млечный Путь:

Других светил на нём бессчётно,

Не важно, больше, меньше – пусть,

Никто из них совсем не скромно.

Друг друга проглотить хотят,

И притяженьем мерят силы,

Напоминают мне зверят,

Друг другу роют что могилы.

Всё поглощает всех и вся,

Так с нашим Колобком и вышло,

Его пожрала та звезда,

Чьи сила, хитрость, были выше.

Пропало Солнце – свет померк,

Зато другое стало ярче,

Кому-то Колобок – как хлеб,

Как будто завтрак настоящий…