Читать книгу: «Круиз по Этерии», страница 3

"Неужели он настолько эгоистичен? Обесценивает все мои усилия просто потому, что ему не понравилось, каким способом я этого добилась?"

Девушка резко подняла голову, её глаза вспыхнули обидой. В них горел не просто гнев – глубокая, жгучая горечь, смешанная с разочарованием.

– А может, дело вовсе не в моей "безответственности"? – голос её дрожал, но не от страха, а от накопившегося возмущения. – Может, тебе просто не понравилось, как именно я выполняла эту миссию? Как смеялась с ним, как касалась его…

Она резко оборвала себя, но было уже поздно – слова повисли в воздухе, острые и неудобные.

Хранитель не шелохнулся, но в его глазах что-то изменилось – будто лед дал трещину.

Алиса не отводила взгляд, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. "Пусть скажет правду. Пусть признается, что это не про миссию, а про него самого."

Маг замер, а цветы вокруг него мгновенно покрылись инеем. Их лепестки застыли, будто хрустальные скульптуры.

– О чем ты?

– Не притворяйся! – Алиса вскочила, сжимая край шезлонга. – В прошлый раз, когда ты… когда мы… – она запнулась, щеки пылали. – После того как сам создал романтическую атмосферу со звездами и лепестками? Ты показал, что чувствуешь. А теперь внезапно строгий учитель озаботился моим "моральным обликом"?

Хранитель склонил голову. Тень пробежала по его лицу. В его позе вдруг появилась неестественная скованность – словно величественный маг почувствовал себя… застигнутым врасплох.

Алиса подошла ближе, её взгляд упал на замёрзшие цветы.

– Кстати, это же те самые цветы? – она наклонилась, разглядывая необычные лепестки, переливающиеся как опал даже под коркой льда. Они были совершенно незнакомы ей – они не встречала их ни в одном из миров, ни на Земле, ни даже в памяти тех девушек, чьи желания она исполняла.

Вдруг она заметила, как его пальцы слегка дрожат – почти незаметно, но для ее внимательного взгляда очевидно.

– Тебе они не нравятся? – спросил он, избегая прямого ответа.

– Наоборот, очень красивые и необычные, – Алиса провела пальцем по холодному лепестку. – Просто… я думала, может, они какие-то особенные? И ты выбрал их не случайно?

Маг выглядел так, будто стоял на краю пропасти, колеблясь – солгать или признаться.

– Ты отвлеклась, – резко перевёл он тему разговора, намеренно отворачиваясь. – Мы сейчас обсуждаем твоё путешествие в Этерию.

Но девушка уже уловила его настроение – обычно невозмутимый Хранитель, с радостью объяснявший ей любые магические явления, вдруг замялся.

"Что-то с этими цветами не так…"

Учитель глубоко вдохнул, собравшись с мыслями.

– Я твой наставник и обязан указывать на ошибки, – он сделал паузу, и в ней явственно прозвучало: "Даже если сейчас мне совсем не этого хочется".

Алиса закусила губу.

– Ох уж этот твой "профессионализм", – прошептала она, внезапно смягчаясь. – Удобная маска, не так ли? Можно критиковать, осуждать… и при этом делать вид, что у тебя самого и в мыслях ничего нет.

Маг медленно выдохнул. Когда он заговорил снова, в голосе появились новые нотки – усталые, почти человеческие:

– Ты права, – произнес он неожиданно тихо. – Это… несправедливо с моей стороны.

И в этих словах было что-то такое хрупкое, что гнев Алисы в мгновение ока испарился.

"Ой. Он действительно страдает. Кажется я перестаралась с обвинениями."

Сад погрузился в тишину. Даже фонтан у бассейна будто замер.

– Но это не значит, – продолжил он тише, – что я не прав насчет ситуации с Адрианом.

Алиса нервно провела рукой по волосам, её голос дрожал от подавленных эмоций:

– Конечно, бедный несчастный принц! Ты видишь, как он сейчас театрально страдает: цветочки вырастил, слезу пустил, но… ты не знаешь, кто он на самом деле. Без твоей защиты я бы сейчас была не здесь, а в его покоях – украшением на цепи, которым восхищаются, но не спрашивают о желаниях. Да, я использовала его чувства. Но разве он когда-либо задумывался о моих?

Хранитель внимательно посмотрел на нее, его глаза стали мягче:

– Ты говоришь так, будто оправдываешься передо мной. Но я не судья, Алиса.

Неожиданно в глазах мага мелькнуло понимание. Он будто бы осознал то, что упускал все это время – за её дерзостью скрывается страх. Тот самый первобытный инстинкт, который заставляет наносить удары первым.

– Ты боишься? – произнёс он тихо, не как обвинение, а как открытие. – Того, что беззащитна?

Алиса сжала кулаки, ее ногти впились в ладони:

– А разве нет? Сила – единственный аргумент, который понимают. Я научилась этому… еще в школе.

Хранитель закрыл глаза на мгновение. Внезапно все её поступки обрели для него новый смысл. Не каприз, не безответственность – инстинкт выживания, отточенный в мире, где слабых не жалеют.

“Она привыкла обходиться без магии…”

Это осознание пронзило его, как холодный ветер сквозь щели древних стен. В её мире не было места слабости. Она не ждала спасения или милости сильных, привыкла добиваться всего сама любым доступным способом. Магия даже сейчас для неё лишь инструмент, как нож или веревка: полезный, но не решающий.

И этот бесстрашный вызов, что она бросила ему… Это не было высокомерием.

Это был страх.

Чистый, животный, заставляющий ощетиниться, даже если противник – сама тень рока.

"Слабоумие и отвага", – подумал он с горькой усмешкой.

Но теперь он видел: она не играла, не испытывала его терпение. Она просто боялась. Боялась его власти, его влияния, этих незримых цепей, что уже смыкались вокруг неё. Боялась стать зависимой, потерять хрупкий контроль над своей жизнью.

Именно поэтому она так отчаянно оправдывает свое поведение в Этерии.

Именно поэтому просила отдельное жильё – ей нужна была хоть капля уверенности, опора под ногами.

Тень сожаления скользнула по его лицу. Возможно, он слишком давил. Возможно, пора иначе выстроить эти отношения…

– Ты ошибаешься, – сказал он мягко. – И не всякая защита – это нападение. Не всякая сила требует жертв.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями:

– Да, Адриан поступал неправильно. Да, он заслужил этот урок. Но боль – плохой учитель. Она редко приводит к истинному прозрению.

Алиса нахмурила брови, ее пальцы непроизвольно сжали край ноутбука.

– Разве? – вырвалось у неё. – Все значимые перемены в моей жизни приходили через страдания. Вспомни, чего мне стоили поиски Чаши Созидания. А когда всё хорошо, то зачем что-то менять? – Она провела рукой по экрану, где Адриан возле камина перебирал в пальцах засохший цветок – тот самый, что он сорвал для нее в джунглях Лианории. Два года… Целых два года, а он все еще не мог отпустить.

– Прогресс всегда начинается с чьего-то недовольства. А из зоны комфорта добровольно… – её губы искривила горькая улыбка, – почти никто не выходит.

Хранитель замер, изучая ее с новым интересом. Это откровение стало неожиданностью – он, конечно, знал эту истину, но не ожидал услышать её от столь юной ученицы. В её словах сквозила мудрость, выкованная не в библиотеках, а в горниле реальной жизни.

"Сколько же тебе пришлось пережить, чтобы понять это так рано?" – промелькнуло у него в голове.

Когда маг заговорил снова, в его словах была твердость, но и что-то новое – почти… тепло.

– Ты думаешь, я не понимаю твоего страха? Но бегство – не выход. А сила… – он медленно разжал ладонь, и над ней вспыхнул призрачный бирюзовый огонек, – …она может быть щитом, а не только оружием.

Магический свет дрожал в его руке, отбрасывая мерцающие блики на их лица. В этом мягком сиянии черты Хранителя казались менее строгими, почти человечными. Алиса невольно завороженно наблюдала, как пламя переливается, принимая форму то защитного купола, то нежного светильника.

– Щитом… – повторила она задумчиво, и в её глазах что-то изменилось. Может быть, впервые за этот вечер она действительно смотрела на него, а не на созданный её страхами образ.

И впервые за долгое время Хранитель улыбнулся. Не насмешливо, не холодно – а с тем странным, почти отеческим одобрением, которое рождается только перед лицом истинного мужества.

– Доверься мне, – произнес он тихо. – Хотя бы настолько, чтобы не видеть во мне врага.

Мужчина сделал шаг ближе, впервые позволяя себе показать уязвимость:

– Я… наоборот боюсь свою силу. Причинить боль тем, кого… – голос сорвался, – кого хотел бы защитить.

В воздухе между ними что-то изменилось. Не магия – что-то более хрупкое и важное.

Понимание.

Алиса опустила глаза.

– Значит… ты действительно переживаешь. И за него. И за… нас.

– Вечность учит терпению, – уголки его губ дрогнули. – Но не делает слепым.

Она вдруг усмехнулась – нервно, практически срываясь:

– Боги, как же все это сложно!

Хранитель неожиданно шагнул вперед, но не для ласковых объятий, нет. Просто создал мягкое полотенце и аккуратно накинул Алисе на плечи.

– Никто не торопит, – произнес маг, и в этих словах вновь прозвучало то же теплое обещание.

Хранительница закуталась в мягкую ткань, вдруг осознав, что вся дрожит в мокром купальнике.

– Спасибо, – прошептала она.

И в этот момент голографический экран рядом пискнул – Адриан бережно сжимал цветок в руке, вдыхая его аромат. Хранитель молча наблюдал, как Алиса невольно тянется к экрану. Его глаза стали глубже – в них теперь жила не ревность, а что-то более мудрое.

– Я не хотела причинять ему боль, – наконец сказала она тише. – Но и не могла поступить иначе. Ты же понимаешь…

Маг медленно отошел к замерзшим цветам, его шаги были бесшумны, как и всегда.

– Я понимаю многое. Что ты боишься близости. Что используешь миссии как предлог, чтобы избегать… ответственности.

Сердце Алисы бешено колотилось.

– Это не так! Я просто…

– Свободна? – он закончил за нее, и в его глазах мелькнуло что-то неуловимое – не гнев, а… уязвленность? – Знаешь, я веками наблюдал, как люди играют в эти игры. Но ты… мне казалось ты единственная, кто…

Хранитель не закончил фразу. В его словах не было осуждения – только странная, почти человеческая грусть. И это пугало Алису больше всего.

– Я не играю, – прошептала она. – Я просто… не знаю, как это должно быть. С тобой. Со всеми.

Хранитель вздохнул и неожиданно улыбнулся – печально и по-взрослому.

– Первая честная фраза за весь вечер. Я вернусь, когда решишься на вторую…

И прежде чем она успела что-то сказать, маг уже отвернулся, и его силуэт тихо растворился в темноте вечерних сумерек.

– Подожди… – сорвалось у неё, но было уже поздно.

Осталась лишь тишина, экран ноутбука с застывшим изображением Адриана, который все так же сжимал в руках увядший цветок… и щемящее чувство, что этот разговор еще не закончен.

Впервые за все время ее необычного знакомства с таинственным магом ей было настолько неловко. Не из-за самого поступка, а из-за того, что он теперь видел ее в таком свете: расчетливой, легкомысленной…

– Ну блин, – прошептала Алиса, сжимая кулаки. – Вот я влипла…

Она плюхнулась на шезлонг, ощущая странное смятение где-то под ребрами. Не раскаяние, ведь она не жалела о случившемся. Но теперь, когда поняла, что ее он видел все, ей было… не по себе.

Этот уютный уголок на краю мироздания внезапно показалась слишком большим, а она – слишком маленькой и уязвимой.

"Хранитель все знает и теперь дал понять – если хочу быть с ним, то, что я позволяла себе в Этерии, делать больше нельзя."

Грудь сдавило от досады.

"Вот именно поэтому я и не хочу сближаться! Потом начнется: 'туда не ходи, это не делай, с тем не говори'… А я не для того сбежала из своего мира, чтобы снова оказаться под чьим-то строгим надзором."

Она стиснула зубы.

“Получается, я осознанно сбежала из дома в поисках приключений? К нему…”

Теперь за ее спиной не было ни друзей, ни родных – лишь бесконечные миры и тот, кто предложил ей стать частью чего-то большего.

"Свобода или… он?"

Свобода в любом случае дороже чьих-то принципов. Даже его.

Но другая часть души Алисы шептала: "А если он прав? Если это не контроль, а… уважение? Он же не запретил, не приказал. Просто ушел, оставив тебя разбираться в своих чувствах."

Мысли метались в сознании, словно рой диких пчел.

"Что если в паре партнеры не теряют независимость, а наоборот обретают поддержку друг друга?"

Она уже понимала, как сильно хочет быть с ним рядом – не как ученица с наставником, а как равная с равным. Чтобы он доверял ей. Чтобы наконец открылся.

Но это будет невозможно, если она продолжит скитаться по мирам, флиртовать с принцами и воспринимать отношения как игру. Хранитель не примет такой легкости. Его ранят её беспечные поступки, даже если вслух он пока не хочет этого признавать.

"Он не просто так надел эту мантию… Это не холод. Это его боль."

В груди что-то болезненно сжалось – будто сердце оказалось в тисках.

"Я хочу быть с ним… Но готова ли я измениться? Перестать бегать? Перестать проверять границы?"

Экран ноутбука погас, отразив её собственное лицо – растерянное, но уже не такое упрямое. Где-то в глубине сада шелестели листья, будто подсказывая ответ.

"А может, настоящая свобода – это как раз возможность за кого-то держаться?"

Высоко в звездном небе пролетел далекий метеор, оставив за собой сияющий след. Алиса наблюдала, как он растворяется в ночи, и вдруг осознала суть своего смятения:

"Если сделаю шаг к нему – потеряю себя. Но если не сделаю… потеряю его."

И самое страшное то, что ответа не было. Ни в звездах, ни в отражении в зеркале. Только тишина и этот противный комок в горле, который никак не получалось проглотить.

Тишина после ухода Хранителя казалась густой, почти осязаемой. Алиса села перед ноутбуком, ощущая, как мысли крутятся в голове, словно осенние листья, подхваченные вихрем.

"Он мог бы всё делать сам."

Эта мысль жгла изнутри, как раскалённый клинок.

"Зачем ему я? Неужели только для того, чтобы… я сама выбрала его?"

Алиса резко встала, срывая с куста горсть замерзших лепестков. Они рассыпались у её ног, бледные, как пепел.

"Неужели он и вправду посмел бы выдернуть понравившуюся душу из другого мира по личной прихоти? И просто наплел мне сказок про спасение миров и опасный артефакт?"

Холодный ветерок пробежал по её спине.

Она закрыла глаза – и вдруг увидела его.

"Ты боишься, что я использую тебя?"

Эти слова прозвучали в голове, будто эхо.

Лунный свет струился сквозь ветви высоких деревьев, окутывая Алису серебристым сиянием. Она сидела на холодной каменной скамье, сжимая кулаки до боли.

"А если это иллюзия выбора? Если за его мягкостью скрывается что-то другое?"

Девушка посмотрела в небо, где мерцали звезды, холодные и далекие.

"Что будет, если я скажу 'нет'? Если решу уйти? Он просто отпустит? Или…"

В горле вновь застрял предательский комок. Она представляла, как его спокойные глаза темнеют от обиды, как пространство вокруг содрогается от бушующих эмоций.

"Он страж мироздания. Но кто защитит мир от него, если вдруг он расстроится по-настоящему?"

Сердце бешено колотилось.

"Кто я для него? Игрушка? Ученица? Или… нечто большее?"

Темнота ночи сгущалась, будто впитывая её смятение. Алиса стояла перед голографическим экраном, но видела уже не Адриана, а собственное отражение в тёмном стекле – бледное, с тенью страха в широко раскрытых глазах.

– Я думала, это будет просто веселое приключение, – пронеслось в голове. – Как в тех глупых романах – случайно попала в другой мир, обрела силу, спасла королевство. Но здесь нет сценария. Нет гарантии хэппи-энда.

Она медленно провела ладонью по лицу, словно пытаясь стереть усталость.

"Армандиус… ведь тоже не родился монстром."

В памяти всплыли рассказы о молодом ученом, влюбленном в прекрасную принцессу. О том, как его отвергли, как боль и ярость превратили его сердце в черную дыру, затянувшую Этерию во тьму.

"А что, если Хранитель не наставник и не божество, а просто одинокий мужчина, уставший нести свое бремя в пустоте миров? Если его одиночество и тоска когда-нибудь обрушатся на реальность с ещё большей силой, чем все катаклизмы вместе взятые?"

Она резко обернулась, будто ожидая увидеть его за спиной. Но вокруг не было ни души.

"Он мог выбрать кого угодно. Создать идеальную спутницу силой мысли. Но позвал с собой меня – упрямую, своенравную, неудобную. Потому что фальшь он чувствует за версту. Неужели ему просто нужен кто-то, кто сможет сказать 'нет'."

Губы сами собой искривились в горькой усмешке.

"Какой ироничный поворот. Он боится стать тираном, а я – превратиться в послушную марионетку. И мы оба заперты в этом танце, где каждый шаг может разрушить хрупкий баланс между нами."

Она подошла к бассейну, касаясь ладонью холодной поверхности. Где-то там, за границей реальности, ждал он.

"Что страшнее – его гнев или его отчаяние? Если я уйду, выдержит ли он? А если останусь… Смогу ли я быть той, кто ему нужен, не перестав быть собой?"

В саду качнулись ветви деревьев, хотя ветра не было. Пространство реагировало на её смятение даже там.

"Он не просил идеальной хранительницы. Не ждёт слепого подчинения. Он дал мне власть, знания, возможность сказать 'нет' – предоставил больше, чем кто-либо в моей жизни."

Алиса резко открыла глаза.

И вдруг поняла – она боится не его силы.

А того, что всё это – правда.

Что он действительно ждал её тысячи лет.

И что ей – маленькой, испуганной, сломленной – придётся решать.

"Но… что, если я не справлюсь?"

Тогда мир действительно на грани гибели…

Луна скрылась за тучами.

Тени сгустились.

Но вдруг, в глубине души что-то шевельнулось —

Тёплое.

Знакомое.

"А если… мне все же попробовать?"

Алиса глубоко вздохнула, ощущая, как решение кристаллизуется где-то под рёбрами – твердое, как алмаз, и такое же хрупкое, как хрусталь.

"Значит, так. Я остаюсь. Но на своих условиях. Не богиня, не ученица – равная. Со своим голосом, своей волей. И если он действительно тот, за кого себя выдаёт… Он примет это."

Последняя мысль прозвучала почти как молитва.

Где-то в глубине мироздания, будто в ответ, дрогнули звёзды.

Она резко развернулась и снова переключила голографический экран. Изображение Этерии вспыхнуло перед Хранительницей – Адриан наконец отпустил засохший цветок. Лепестки рассыпались в каминном огне, превращаясь в золотые искры.

"Ладно. Раз уж я здесь, раз уж сама выбрала эту роль… Надо хотя бы понять, что натворила."

Она прикусила губу.

"Он дал мне шанс. Не давит, не начал командовать. Просто… ушел. Предоставил время подумать."

И в этом было что-то пугающее. Потому что если бы он приказал, если бы попытался заставить – она бы тут же взбунтовалась. Но он просто ждал.

"Что ж… Я никогда не искала легких путей. Раз уж ввязалась – надо разобраться во всем. И с Этерией, и с ним, и с этой… ролью Хранительницы, которую я уже, кажется, приняла."

Она глубоко вздохнула, ощущая, как решимость медленно заполняет грудь.

"Справлюсь. Наверное…"

На экране Адриан провел рукой по глазам, смахивая предательскую влагу.

– Даже если мне сейчас вернуться и попытаться объясниться с принцем, – вдруг грустно осознала Алиса, отрывая взгляд от экрана. – Он будет страдать еще сильнее, когда я снова исчезну…

Хранительница сжала кулаки. Она ненавидела эту правду.

Повелитель Алькантара повернулся к окну, и последний луч солнца упал на его лицо, высветив след одинокой слезы, в душе шевельнулось что-то теплое и колючее одновременно.

"Прости…"

Слово повисло в воздухе, не предназначенное ни для чьих ушей.

А где-то за границей реальности, в бескрайних просторах между мирами, Хранитель ждал. Не торопя и не требуя.

Просто ждал.

– Что бы ты ни решила, – тихо произнес маг откуда-то из пустоты, – помни: некоторые раны не заживают. А бывает, что встречи оставляют лишь глубокие шрамы.

Алиса вновь повернулась к ноутбуку. В воздухе воцарилась тишина, нарушаемая только биением ее сердца, полного сожалений, которое уже начинало осознавать, что некоторые связи сильнее времени. И даже сильнее долга.

Но что перевесит в конце – миссия или любовь?

Ответа пока не было.

Глава 3. Тени прошлого и новые культы.

Треск камина раздавался редко, будто даже огонь не решался нарушить молчание.

Адриан стоял у высокого арочного окна, сжимая в руке бокал с вином, которое уже давно перестал пить. За стеклом раскинулась вечерняя Этерия – огни северных деревень, мерцающие вдали, как рассыпанные звезды.

– Два года, – прервал гнетущую тишину Тиберий. – Два года ты строишь храмы, сажаешь свои… эти цветы по всей стране и говоришь о «божественном промысле». Может, хватит?

Адриан резко обернулся, и в его глазах вспыхнуло что-то дикое, почти отчаянное.

– Ты думаешь, я не пробовал?! – он швырнул бокал в камин, и хрусталь разлетелся на тысячи искрящихся осколков. – Она везде. В каждом дуновении ветра, в каждом цветке, во всех моих снах…

Он схватился за подоконник, словно боясь рухнуть на колени.

– Она никогда не говорила, что любит меня, – голос Владыки дрогнул, – всякий раз отталкивала, когда я пытался приблизиться. Но когда я сорвал для нее тот цветок в джунглях… – его пальцы сжались на подоконнике, – она отвернулась, но не смогла скрыть свое смущение. А когда я делился с ней фруктами… она ела их так, будто это были дары богов.

Тиберий медленно поднялся, но не решался подойти ближе.

– Я восстал против отца только потому, что она была рядом, – прошептал Адриан. – До нее я боялся даже взглянуть ему в глаза. Но с ней… – он резко выпрямился, – с ней я чувствовал себя способным на все. Но теперь я не знаю… как мне жить дальше.

Адриан провел ладонью по лицу, смахивая несуществующую пыль.

– Самое страшное, что я до сих пор не понимаю – что было правдой, а что – игрой. Она отталкивала меня, но… – он горько усмехнулся, – Боги, как же она смотрела на меня… Иногда мне кажется, что я вообще её не знал. То взгляд такой, будто я – её мир. То словно я ей и вовсе никто.

Его пальцы снова впились в каменный подоконник.

– И теперь я задаюсь вопросом: если даже эти мгновения были фальшивыми… всего лишь часть ее плана? Что если все, что я чувствовал… не имело для нее значения?

– Люди врут, племянник. Даже богини, видимо, тоже.

– Нет! – Адриан в ярости ударил кулаком по подоконнику, но доспех исправно защищал владельца, оставив лишь тонкую трещину в древнем камне. – Ты не понимаешь… Это было… настоящее. Я чувствовал ее каждой клеточкой своего тела! Она не врала. Просто… не могла быть той, кем хотела.

Он замолчал, проводя пальцами по трещине, словно пытаясь измерить глубину собственного отчаяния. Даже боль он был лишен права испытывать настоящую.

– А потом она исчезла. Оставила мне только этот проклятый трон на крови, – его голос стал ледяным. – где каждый взгляд на грани предательства.

Тиберий тяжело вздохнул и наконец подошел, положив руку на его плечо.

– Ты хороший правитель. Народ тебя любит. Может, пора перестать жить призраками?

Адриан горько рассмеялся.

– Ты хочешь сказать мне пора найти себе какую-нибудь благородную девицу, нарожать наследников и сделать вид, что ничего не было?

– Я хочу сказать, что ты заслуживаешь счастья, – тихо ответил дядя. – А оно редко приходит дважды в одном обличье.

За окном пролетела сова, бесшумная тень в лунном свете. Адриан следил за ней взглядом, и вдруг его черты смягчились.

– Знаешь, что самое смешное? Я до сих пор проверяю каждую новую звезду на небе… На всякий случай.

Тиберий сжал его плечо, но ничего не сказал. Что можно сказать человеку, который потерял не просто любовь, а саму веру в реальность происходящего?

– Дядя, если бы я знал… – голос Адриана сорвался, став вдруг хриплым. – Я был таким слепым дураком. Думал, главное – уговорить отца. Как будто она была просто… очередной моей прихотью, которую нужно было выпросить у родителя.

Он с силой провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть прошлое.

– Я даже не пытался по-настоящему понять ее. Слышал только то, что хотел слышать. "Мы скоро расстанемся" – а я думал: "Ну конечно, она просто боится гнева Повелителя…" – горькая усмешка исказила его черты. – Будто она говорила о какой-то временной разлуке, а не о… – он замялся, – о том, что ее здесь вообще никогда не было по-настоящему.

Тиберий нахмурился:

– Ты не мог знать…

– Должен был! – Адриан резко встал, опрокидывая стул. – Она же буквально кричала мне об этом! "Я не та, за кого ты меня принимаешь", "Это всего лишь иллюзия"…

Он замолчал, сжав кулаки.

– А я… я думал, какие покои ей подойдут. Где бы она чувствовала себя уютно. Представлял, как скажу народу: «Вот она – моя невеста». Боги, какой же я был самовлюбленный идиот!

Горечь в его голосе была такой острой, что Тиберий невольно отстранился.

– Ты просто любил, – осторожно сказал дядя.

– Нет. – Адриан медленно провёл рукой по лицу. – Я любил своё представление о ней. Не настоящую Исабель. Её я даже не попытался узнать. Только сейчас понимаю, что боялся это делать.

Он подошел к камину и бросил в огонь смятый лист бумаги – черновик указа о постройке новых храмов.

– А теперь? Теперь я строю храмы богине, в которую не верю, правлю империей, которую ненавижу… и все ради чего? Чтобы доказать призраку, что я мог быть ее достойным?

Тиберий подошел и твердо положил руку на плечо племянника:

– Ты стал правителем, которым твой отец никогда не был. И если даже это началось как игра… разве результат не важнее?

Адриан замер, глядя на языки пламени, пожирающие бумагу. Где-то в глубине его глаз вспыхнул тот самый огонь, что когда-то зажгла в нем Исабель – упрямый и несгибаемый.

– Может быть, – наконец сказал он. – Но если она когда-нибудь вернется… на этот раз я буду слушать ее. По-настоящему.

Тишина в зале аудиенций тянулась долго, но не была неловкой, а скорее уставшей – как после долгого боя, когда все слова уже сказаны, а раны еще свежи.

– Знаешь… – наконец заговорил Адриан, откидываясь в кресло и глядя в потолок, – иногда мне кажется, что это действительно было благословение. Пусть и жестокое.

Тиберий поднял бровь, наливая ему еще вина.

– Ты про убийство отца или про ту девушку?

– Про всё, – Адриан чуть улыбнулся, но в глазах оставалась тень усталости. – Если бы не она, я бы до сих пор был тенью в собственном доме. Молчал бы, когда надо говорить. Прятался бы, когда нужно действовать.

Он повертел бокал в руках, наблюдая, как огоньки свечей преломляются в темно-рубиновой жидкости.

– Она научила меня смотреть людям в глаза. Даже когда страшно. Даже когда знаешь, что проиграл.

Тиберий хмыкнул:

– Ну, судя по тому, как ты перестроил экономику и распустил тайную полицию отца – ее уроки пошли тебе впрок.

Адриан рассмеялся, и в этом смехе наконец прозвучало что-то живое, не затемненное грустью.

– Представляешь, дядя, я ведь до сих пор иногда ловлю себя на мысли: «А что бы сказала Исабель?» Когда подписываю указы, когда разбираю жалобы… – Он покачал головой. – Она бы точно раскритиковала мой новый налог на торговые гильдии.

– А еще назвала бы сентиментальным дураком за эти твои цветы по всему королевству, – усмехнулся Тиберий.

– О, обязательно! – Адриан улыбнулся, и вдруг его лицо осветилось теплым, почти мальчишеским озорством. – Кстати, о пустых тратах на развлечения…

Он достал из кармана небольшой свиток с золотой печатью и протянул дяде.

– Завтра в полдень от причала отходит «Изис». Я подготовил кое-что особенное.

Тиберий развернул свиток – это был маршрут круиза от северных фьордов до солнечных пляжей Лианории.

– Похоже на приключение, – пробормотал управляющий.

– Или на ловушку, – тихо усмехнулся Адриан, глядя в окно.

Тяжелые дубовые двери зала с грохотом распахнулись, и громкий голос герольда разнесся под сводами:

– Её светлость герцогиня Оливия Дульдиган и её сиятельство баронесса Аделаида Аквийская!

Владыка едва заметно напрягся и сделал шаг назад, к Тиберию, ища поддержки у единственного человека в этом зале, который видел в нем простого юношу с раненным сердцем, а не правителя или выгодную партию.

Дядя заметил это.

– Готов? – шепнул он.

Адриан молча кивнул.

В проеме возникла величественная фигура баронессы, словно каждый шаг был продуман годами. Ее траурное платье, расшитое серебряными кружевами, шелестело при каждом шаге, а высокий воротник обрамлял лицо, на котором время не пощадило следы былой красоты, но не тронуло холодную расчетливость взгляда. И этот острый взгляд сразу же скользнул по Адриану, оценивающе, как торговец рассматривает товар на рынке.

– Наконец-то мой внук почтил нас своим присутствием, – произнесла она с ядовитой сладостью в голосе, улыбаясь так, как будто говорила о чем-то милом.

Но Адриан знал эту интонацию.

Это был первый ход в партии.

Он медленно пошел к ней навстречу.

– Бабушка, рад тебя видеть. – Сухо поклонился он, стараясь сохранить невозмутимость.

– Рад? – Она приподняла бровь. – Это уже что-то.

За спиной баронессы робко выглядывала ее дочь, Оливия. Невысокая, круглолицая, с пухлыми щечками, она напоминала испуганного кролика, вытащенного из норы. Ее скромное платье бледно-лилового оттенка резко контрастировало с роскошью материнского наряда.

– Оливия, не прячься! – цокнула языком Аделаида, толкая герцогиню вперед. – Поклонись своему Повелителю.

– З-здравствуйте, ваше величество, – прошептала девушка, делая неуклюжий реверанс, и тут же спрятала взгляд в пол.

Принц мгновенно переключившись с мрачных мыслей и мягко улыбнулся:

– Оливия, хватит этих церемоний. Для тебя я всегда просто Адриан.

Он подошел и бережно взял ее пухлую руку, чувствуя, как та дрожит.

– Я приказал приготовить твои любимые пирожки с вишней. Помнишь, как ты угощала меня ими, когда мы были детьми?

Глаза Оливии неожиданно заблестели.

– Ты… ты помнишь?

– Каждый день в ссылке она их пекла, – вмешалась Аделаида, язвительно улыбаясь. – Будто наши страдания можно было заесть сладостями.

Армандиус лично запретил баронессе Аквийской носить фамилию и титул его возлюбленной и отправил в длительную ссылку на самые отдаленные северные земли. Мать Элеоноры была категорически против ее брака с неизвестным нищим студентом и даже слышать об их любви ничего не хотела. Но когда расстановка сил переменилась, мстительный Владыка Теней все припомнил ненавистной тёще. Зато сейчас неунывающая вдова намеревалась вернуть себе положение при дворе, жаждущая славы, почестей и власти.

Тиберий, видя, как сестра сжимается, поспешно пододвинул ей стул:

– Садись, дорогая. Повар специально для тебя приготовил еще и кремовые эклеры.

Оливия, краснея, уселась, но тут же встрепенулась, увидев на столе свое любимое блюдо.

– О, а это…

– Фаршированные грибы по-домашнему, – кивнул Адриан. – Как у бабушки в имении.

А где-то в другом мире, наблюдающая за этой сценой Алиса невольно улыбнулась, почувствовав как в груди что-то сжимается. Она видела, как его пальцы дрожали, как старательно он скрывал грусть за заботой о близких.

"Он такой заботливый… – подумала Алиса. – Даже после всего, что пережил. Даже зная, как этот мир может быть жесток. Два года… Целых два года прошло с тех пор, как я оставила его с разбитым сердцем и троном, доставшимся ценой предательства. И, кажется, только сейчас я наконец-то понимаю, суть моей миссии."