Читать книгу: «Как поймать жар-птицу», страница 2

– Доброе утро! Евдокия Дмитриевна, познакомьтесь – Никита Андреевич, он будет работать с вами, пока Вера Павловна на больничном, вы уже в курсе проверки? Так вот, не стесняйтесь, все на себя брать не нужно, вводите смело в курс дела Никиту Андреевича.

Никита развернул голову в мою сторону, посмотрел поверх очков, обжигающим взглядом. Поздоровался тихо, кивнув головой.

До меня дошло, что и сидеть он тоже будет пока за столом Веры Павловны, то есть мы будем находиться вдвоем в одном кабинете. Да как же в таких условиях вообще работать? Тут в моей голове сложился пазл, уже как недели две, вся женская половина офиса гудела, словно пчелы, о том, что скоро в нашем дружном коллективе пополнение. Ждали из Штатов сына Андрея Альбертовича, перспективного молодого человека, ему даже кабинет был готов, только табличку ещё не успели приделать. Он должен был заступить на должность заместителя генерального директора.

– Светлана! – окликнул секретаршу Андрей Альбертович, а я вздрогнула.

Наверное, я была похожа на испуганного, нахохлившегося воробья, вся сжалась пружиной.

– Проводи Никиту Андреевича в кабинет за Верин стол. А вы, Евдокия Дмитриевна, задержитесь ненадолго.

Никита был невозмутим, возможно, он меня не узнал, ведь в клубе было темно, да и он тоже, как и я, пил крепкие напитки. Эта мысль меня успокоила. «Сделаю мордочку кирпичом, ничего не знаю, и это не я вообще. Интересно, у него много знакомых девушек по имени Ева? И вон он очки носит, плохо видит, значит».

Светлана с Никитой ушли. Андрей Альбертович встал из-за стола, закрыл за ними дверь.

На минуту стало легче дышать. Я стояла, потирая вспотевшие ладони, словно школьница у доски.

– Ева, вы уже работаете у нас год, – начал Андрей Альбертович.

– Чуть меньше, я в январе устроилась, – поправила его.

– Ну да, верно. Надеюсь, я могу вам доверять? Вы, насколько я заметил, не болтливая и так хорошо уживаетесь с Верой Павловной, – начал он издалека.

«К чему он клонит? Что я тихушница и почти подружка главного бухгалтера?» С Верой Павловной у нас действительно мало кто уживался. До меня несколько бухгалтеров сменилось, и трех месяцев не выдерживали, увольнялись. Моя начальница не подарок, нервная, постоянно придиралась ко всему, попробуй с такой ужиться. В работе она была требовательна, часто повышала голос. А ещё она очень любила свежий воздух, постоянно открывала окна, тем самым нарывалась на конфликт с теплолюбивыми коллегами. Когда очередной ведущий специалист уволился, не сработавшись с Верой Павловной, это место предложили мне. Из нашего кабинета никто из девчонок бухгалтеров не захотел переходить под бок к главному бухгалтеру. Меня же успокоил тот факт, что сидеть мне предстояло с заместителем Веры Павловны Ольгой Петровной в смежном кабинете. Авось не сдует, когда наша начальница в очередной раз решит устроить сквозное проветривание.

– Я сейчас в сложной ситуации, как вы поняли, мой сын Никита Андреевич сегодня должен был приступить к обязанностям моего заместителя, но мне пришлось изменить решение. Примерно месяц он проработает в бухгалтерии, возможно, переведу его к финансистам. На время проверки, Евдокия Дмитриевна, он в вашем подчинении. Неизвестно, когда выйдет Вера Павловна, а Ольгу Петровну, сами понимаете, из Египта не вызовешь. Я вижу ваше недоумение.

Андрей Альбертович закашлял, встал и отошёл к окну. Как будто боялся, что нас подслушивают и подсматривают за нами. Более тихим голосом он продолжил объяснять:

– Понимаете, Ева, он меня просто вывел из себя, я хочу его наказать, показать всю серьезность своего намерения. Я, может, и сам виноват, с детства держал его в ежовых рукавицах. В последнее время он работал в штатах, без выходных и отпусков. Понятно, что молодость берёт своё. В свои двадцать семь не нагулялся еще, ушёл в отрыв и вошёл во вкус! Я попрошу вас быть с ним построже, загрузите работой. Сейчас займитесь проверкой, потом хоть архив весь разгребает. Подумайте, чем он вам может быть полезным? Неизвестно когда Вера Павловна вернется в наши ряды, помощь вам пригодится.

Андрей Альбертович подергал за цепочку управления жалюзи, затем принялся разглаживать помятые ламели. И пренебрежительно добавил:

– Да хоть за кофе пусть бегает!

– Андрей Альбертович, а как же я потом буду под его руководством работать? – да он меня и слушать не станет, думала я растерянно.

– Вы будете под моим руководством, на него у меня другие планы, – уже спокойно ответил он, стирая рукой пыль с сувениров, стоящих в стеклянной этажерке возле окна.

Я кивнула, готовая уйти, но Андрей Альбертович меня не сразу отпустил:

– Я надеюсь, вы не будете обсуждать наш разговор, пусть все выглядит так, как будто и должно быть. Пусть все думают, что он замещает Веру Павловну. И ещё, Евдокия Дмитриевна, любые трудности, и вы можете сразу обращаться ко мне, просто Никита не в восторге от всего этого. Но, зная, что вы ладите с Верой Павловной, я спокоен за вас, уверен, вы найдете с ним общий язык.

«Уже нашли…» – пронеслось в голове.

Я спустилась на первый этаж, здороваясь с коллегами, торопливо бегущими на свои рабочие места. Сердце стучало, словно в груди таймер вел обратный отсчет. Хвалила себя за то, что в тот вечер сбежала, а не осталась с ним, сейчас бы просто сгорала от стыда, но, скорее всего, написала бы заявление на увольнение по собственному желанию.

Я зашла в кабинет, поздоровалась, все девчонки были на местах. Их столики располагались друг за другом, словно парты в школе. Я направилась к своему кабинету по узкому коридору мимо коллег, отметив, что все, даже наши замужние дамы, усердно подкрашивались, поправляли прически и, посматривая на меня, шептались и хихикали.

«Такое чувство, что они знают, про то, что я танцевала в клубе и целовалась с будущим заместителем генерального директора. А может, кто-то из девчонок там был, и теперь все всё знают…» В итоге к своему кабинету, который находился в конце комнаты, я добралась с пересохшими от волнения губами. Руки мои были неестественно холодные, и я растирала их, в надежде хоть немного согреть. Тихонько зашла. Никита сидел за моим столом, изучал документы.

– Это мое место.

– Я знаю, – сухо ответил он. Сняв очки, Никита потер глаза, взглянул на меня, опять надел очки, встал и медленно пересел. Никакой легкой усмешки, сама серьезность.

Я села за свой стол так, что мы оказались напротив друг друга. Быстро включила монитор, хотелось полностью спрятаться за экраном. Никита сверлил меня взглядом, а я морально готовилась к худшему, но он молчал.

Через минуту зашла Танька из нашего отдела, молоденькая красивая девушка, пышная грудь, пухлые губки – всё при ней. Цокая каблуками, она подошла к нам, коротенькая юбочка ее колыхалась при этом в такт движениям, подчеркивая идеальную фигуру.

– Евдокия Дмитриевна, проверьте, все так? Подпишите, – она наклонилась слегка, так что её декольте оказалось возле Никиты, протянула мне документ. Минуты через две заглянули еще две девицы, спросили когда Вера Павловна выходит с больничного.

Смотрины, ей-богу, каждая хотела обратить на себя внимание. Зоопарк устроили. Вскоре нас позвали пить чай, хотя меня до этого вообще ни разу не приглашали. Я начинала раздражаться, и так сложно было сосредоточиться на работе в его присутствии:

– Нет, мы не будем, спасибо.

– А я буду, – ответил Никита и вышел за дверь, оставив ее открытой.

Я судорожно принялась раскладывать бумаги и с трудом начала работать.

Зашел Эдуард, прикрыв за собой дверь, а я еле сдержалась, чтобы не разреветься. Эд был по своей природе любопытный, наверняка пришел взглянуть, как тут устроился новый коллега. Я не вытерпела и пожаловалась, что у меня и так работы полно, а тут нянчиться поручили.

– В смысле? – навострил уши друг.

– Ну, он мне поможет с проверкой, будет вместо Веры Павловны. Но, Эд, мне же столько ему объяснить надо. Проще самой все сделать. Пускай чаи гоняет, в таком случае! – чуть не сболтнула лишнего.

Эд, как в юности, меня утешал, подбадривал и обнимал меня за плечи. Уверял меня, что я справлюсь. Я сидела за своим рабочим столом, а Эд стоял рядом, когда влетел Никита. Эд, поприветствовав Никиту, поспешно сбежал, у выхода сообщив, что зайдет за мной в обед. И мы остались в кабинете снова одни.

– Твой парень? – спросил Никита и посмотрел пристальным взглядом.

– Нет! – помотала головой и пояснила. – Друг хороший, учились вместе.

Подсунув ему документы, начала объяснять, что надо делать, ожидая невольно вопросов про прошлую ночь.

«И зачем он про Эда спросил, какое ему дело? Так я и рассказала, кто для меня Эдуард».

Никита внимательно слушал мои указания, соглашался и кивал, опять возникла неловкая пауза. Вошла Танька, а я уже даже была ей рада, не хотелось оставаться с Никитой наедине. Она интересовалась проверкой, и я предложила ей нам помочь. Таня взяла стул и подсела к Никите. Она так и жалась к нему, то плечом заденет, то декольте развернет в его сторону, зато был один положительный момент, работа сдвинулась с мертвой точки. Никита задавал вопросы, быстро схватывал, затем вышел сделать звонок.

– Ну как тебе Никита? Такой мужчина видный, и представляешь, говорят, пока один, – вздохнув, заметила Таня.

– Никита Андреевич, – поправила ее.

– Что? – она смерила меня непонимающим взглядом и, не найдя поддержки в моем лице, больше попыток обсудить нового коллегу, не предпринимала.

Ну мы же на работе, хотя кто зачем приходит, уж Татьяна точно на охоту.

Никита вернулся, продолжая разговаривать по телефону, развалился в своем кресле, так, что оно под ним громко скрипнуло. (Вера Павловна будет в ярости, если он что-нибудь сломает в бухгалтерии.) Никита смотрел на меня сердито, как будто я была виновата во всех его бедах:

– Да, коллектив знатный… Нет, Макс, мне отец объявил мораторий.

Танька сидела рядом с ярко-розовым румянцем на щеках, смущенно улыбалась, а я просто отвернулась к монитору, погрузившись в дела.

«Наверное, не сработаемся», – подумала, нервно щелкая мышкой, не попадая с первого раза в нужные вкладки на экране.

Вторая половина дня прошла на удивление продуктивно, Никита охотно помогал мне с отчетами, и с проверкой у нас все шло по плану, а в конце рабочего дня он спросил номер моего телефона:

– Я, может, завтра опоздаю… Если что, позвоню, сообщу… Да не смотрите так на меня, Евдокия Дмитриевна, названивать не буду, – потом он добавил, уже обращаясь на «ты». – Я уже понял, что тебе не интересен, Ева.

Я так и застыла, ничего не ответив, всё-таки узнал. Я ощущала себя пружиной, готовой вот-вот распрямиться. Весь день провела под давлением.

Я достала телефон, продиктовала свой номер, поглядывая, успел ли записать. Заметила, что он именовал меня, как Ева-королева, и я опять смутилась. Ну как девчонка прям…

– Сейчас дозвон сделаю.

Вспомнила, как я его назвала в своей телефонной книге, и поспешно попросила:

– Не надо, ты у меня записан.

Он прищурился, серьезность тут же пропала с его лица, появилась на долю секунды знакомая усмешка, а с ней и мелкие лучики морщинок возле глаз:

– Что ж ты, Ева, мне не позвонила? Я так ждал вчера, думал о тебе.

– А я, может, сегодня собиралась тебе позвонить, – ответила с вызовом, а сама мысленно закрыла себе рот ладонями.

Опять очередная коллега заглянула в кабинет, отпросилась у меня пораньше, так как я была за главного. Спасена. Все это время Никита не сводил с меня глаз и ждал, пока мы останемся наедине, явно, что хотел задать мне пару вопросов.

Танька забежала следом за коллегой полить цветы в нашем кабинете.

– Евдокия Дмитриевна, вы все цветы загубите. Вера Павловна просила поливать их каждый день.

Ну что тут скажешь, на работе мне было не до цветов.

Я начала одеваться, готовилась бежать домой. Какое-то дежавю. Похоже, мне понравилось дразнить его и сбегать в самый неподходящий момент.

Глава 3. Дом. Никита.

Ева-королева! Интересная у неё манера, не договорив, убегать. Вечером я гипнотизировал телефон, но позвонить так и не решился. Отец в конце рабочего дня выдал мне толстый пакет документов, велел перевести с французского и в письменном виде переслать ему на почту перевод на русский язык. Там листов пятьдесят точно было. Он издевался, что ли? Ничего другого мне не оставалось, как приняться за дело.

– Не торопись, сынок, – говорил отец, – можешь вечерами переводить, у тебя недели две, а там у нас встреча с очень важными партнерами, и я хочу, чтобы ты присутствовал, в качестве переводчика. Изучишь за две недели этот пакет, будешь в теме, так что жду твоих советов в данном вопросе. Работой. А да, завтра у нас летучка, вы с Евдокией Дмитриевной должны быть.

Ужасно злился на себя, но видел лишь один выход из этого унизительного положения: быть исполнительным, чтоб все были мной довольны и воспитательница, и отец, тогда он точно сменил бы гнев на милость. Как же он сердился на меня! Отец думал, что я приеду и, погуляв недельки так две, успокоюсь и займусь делами «Строй НН», перехватив у него эстафету. Отчасти я так и планировал, вернувшись из Штатов: встречусь с друзьями, погуляю, расслаблюсь. Всё-таки несколько лет без отпусков, не считая новогодних праздников, в беспросветной работе, истощали и выматывали. Но что-то пошло не так, вышло из-под контроля, странно, что отец раньше не вмешался, а только когда я разбил машину дяди Лёвы на очередной пьянке.

Я вспомнил тот день, когда познакомился с Евой-королевой. Тогда я даже не планировал идти в клуб, и тем более напиваться, понимая, что мне нужно быть в форме к понедельнику, собраться с мыслями. С утра был солнечный денёк, мне хотелось поймать за хвост уходящие теплые деньки октября. Деревья сбросили листву и в полной наготе простирали к небу корявые ветви. Решил прогуляться по городу, по знакомым и памятным для меня местам. Забавно, до чего я соскучился по родному краю, здешнему климату. Даже осень меня не пугала своей промозглой слякотной погодой и темными днями и вечерами. Тем более зима уже не за горами, а с ней горнолыжные склоны. (В планах у меня было освоить сноуборд.)

Когда я учился в лицее, у нас с другом был любимый маршрут. Мы шли до Чкаловской лестницы, спускались вниз, потом бродили по набережной и незаметно доходили до Канавинского моста. Вот и тогда я дошел до моста, остановился почти на его середине и смотрел на «стрелку», где «Ока» сливалась с «Волгой». От проезжающего транспорта мост слегка дребезжал и позвякивал, как живой. Облокотившись на липкие и грязные перила, я обвел взглядом город. На берегу виднелись храмы, поблескивал в солнечных лучах новенький стадион. Каждый год, приезжая домой, гуляя по любимым местам, я отмечал перемены: город менялся вместе со мной. Обычно я приезжал раз в полгода на новогодние праздники, как раз отметить свое день рождение в кругу семьи, и летом в июне ко дню рождения младшей сестры Марьяны. И всё время я замечал что-то новое в родном городе, но не был уверен, нравилось ли мне это. Иной раз казалось, что я упускаю важное. Трепетно было осознавать, что в этот раз вернулся домой насовсем.

Четыре года я жил в США, набирался опыта, как считал отец. Работал в фирме его друга, целый год занимал должность заместителя директора, многому научился. А насмотрелся… Наша фирма занималась флиппингом, искала убитое жилье, в основном это были частные дома, приводила его в подобающий вид, после ремонта продавала по высокой цене. Первый год я сам участвовал в проведении черновых работ с другими эмигрантами. Трудился по десять часов в день, и в таком режиме жил целый год. Вначале было даже интересно поработать в бригаде с разными людьми, но потом была просто борьба за выживание. Отец считал, что я должен пройти эту школу, и я ему верил. Он постоянно мне напоминал о том, как они с братом, дядей Лёвой, строили бизнес с нуля, как было тяжело.

Дальше мне было легче, я занимался поиском домов, участвующих в аукционах, и непосредственно покупками. В Штатах я подтянул язык за эти годы, выучил еще французский, так как отец работал с французами, надеялся, что эти знания мне пригодятся. В Россию я ехал с намерением выйти на серьезный уровень, отец возлагал на меня большие надежды. Он ждал меня, хотел поскорее ввести в дела.

В то утро я договорился встретиться с лучшим другом Денисом Грачевым, соскучился по нему. Денис шёл ко мне по мосту, разведя руки в стороны, что означало – он в недоумении.

– Никитос, ну мы могли просто покататься на машине, я так ботинки стопчу, знаешь ли, отвык от таких прогулок.

– Не ной, Деня, почувствуй какой запах, – я громко втянул ноздрями воздух. Сырость, перемешанная с запахом асфальта, выхлопных газов и пыли ударила в нос.

– Ну и вонь. Лучше бы на великах покатались. Давай со мной вечером рванём. У нас сегодня закрытие сезона, большая компания собирается, целая велостая.

– Ух ты, так и участвуешь в марафонах и катках? Я к вам только весной присоединюсь в лучшем случае. Может, самокаты напрокат возьмем? – пришла ко мне идея, как раз недалеко видел пацанов, сдающих в прокат этот новый для меня вид транспорта. Но Денис не был воодушевлен моей затеей.

– Ага, как дети погоняем! Давай наперегонки, Макса с собой еще позовем, пусть поржет над нами.

– Нет, давай заедем за ним на работу. Ну а что, финансовый директор на самокате – экология! – Денис дорожил своей должностью, на мою шутку лишь поморщился.

Денис работал в филиале «Строй НН», под руководством Льва Альбертовича Шульце, родного брата моего отца. Он уже больше года трудился в должности финансового директора, а до этого несколько лет был простым финансистом.

С Денисом мы вместе учились в лицее, занимались в лыжной секции, и вообще у нас было много общих интересов. Наши родители дружили и хорошо общались, иногда вместе отмечали праздники, дни рождения.

Оглядывая родные места, я засмотрелся на крепость. А может, полазить по кремлю, Денис рассказал, что можно всю стену обойти? В школьные времена мы ходили с классом на экскурсию, но вечно какая-нибудь часть стены была на реконструкции. Нужно только выбрать ясный день и вперёд, покорять крепость. Сегодня Деня меня отговорил от такого мероприятия, мы ещё погуляли час и разошлись. Он домой, а я за братом Максом в бизнес-центр, где находился филиал «Строй НН».

Я обратился к Максу с просьбой помочь мне выбрать одежду. Заметил, что я раздался в плечах, а всё потому, что появилось больше времени на спорт. Не хотелось вечер проводить в торговом центре, с детства не любил это занятие. Гулял бы сегодня на свежем воздухе, покатался бы с Деней на великах, но откладывать это дело в долгий ящик не представлялось возможным.

– Сейчас мы тебя обуем и оденем, как с обложки «Форбс» будешь выглядеть, малыш, – веселился брат.

Мы отправились сразу в то место, где одевался брат. Максиму как-то удавалось выглядеть всегда ярко, был у него вкус. Да и внешне он выглядел привлекательно: высокий, коренастый, волосы как смоль, волнистые. Черты лица, правда, у брата были грубоватые, нос крупный, но что-то в нём было восточное.

В этом отделе никого из покупателей не было, зато работали симпатичные девушки- консультантки. Макс поздоровался с ними, видно было, что он с ними знаком. Моей целью было приобрести пару-тройку костюмов, и подобрать к каждому рубашку, галстук, платок и даже носки в тон. Не любил тратить с утра время на сборы, поэтому хотелось готовые безупречные варианты. Достал чехол, а там, например, темно-синий костюм, белая рубашка, галстуки на выбор черный или синий в тон к костюму. И обязательно носки подходящие, какие-нибудь цветные или с принтом, в зависимости от настроения и случая. С джинсами всё было намного проще, подбираешь любую футболку, рубашку или джемпер, и образ готов. Девушки кружили вокруг меня, словно бабочки, а Макс подкалывал:

– Никита Андреевич, вам бы жениться удачно, чтобы вот так вас с утра провожали на работу, одевали, и никаких забот бы вы не знали, может, девушка оставит свой номерочек? – вот же хитрец, ему уже дали отворот-поворот, так он, якобы, для меня старался. Я усмехнулся, не поддержав брата, решил, пусть сам изворачивается.

– Ну как я вам, Максимилиан Львович, в этом костюме? – обращался к нему и мысленно угорал от его реакции. Знал, что он не любил, когда его называли полным именем, так как в паспорте его записала мать.

– Недурно, – Максим стоял, уперев руки в бока, и рассматривал меня. Мы заняли две примерочные и совсем загоняли девушек. Особенно я их напрягал с выбором носков. Просто хотелось решить проблему с одеждой и закрыть этот вопрос на длительное время, а у них носков в клетку не было. Так и быть, взял в полоску…

Покупки были сделаны. Мы стояли и ждали, пока девушки всё упакуют, и тут мой взгляд остановился на обуви. Про неё-то я совсем забыл, и вообще не очень был готов к здешним холодам. Я выбрал яркие ботинки, не то зеленые, не то бирюзовые. «Буду теперь как пижон, непривычно». Максим одобрительно кивнул, подняв большой палец вверх.

Девушки переглянулись, улыбнувшись нам, я расплатился, и мы отправились с кучей пакетов ко мне домой. Мама уже звонила несколько раз, ждала нас к ужину, а после мы должны были отправиться в театр. У неё на руках оказались два лишних билета, как раз для нас с Максимом.

– Может, не пойдём, Макс?

– Никак нельзя маму расстраивать.

Родители Максима развелись, когда ему было десять лет. Его мать вышла второй раз замуж и уехала в Израиль, там, кажется, родила ребенка. С тех пор, он с ней больше не общался. Да и до развода Макс постоянно жил у бабушки, а после её смерти часто оставался у нас. Моя мама его всегда жалела и любила, как родного, иногда единственная вставала на защиту, когда он во что-нибудь ввязывался.

Мы удачно добрались домой, без пробок. Дверь была не заперта, из дома повеяло теплом и ароматом мяса, специй. Пришло осознание, насколько я голоден. Разулся. Завидев меня, Марьянин кот бросился бежать наутек.

– Это что за чучело-мяучело? – Максим пошёл за котом. – Ники, ты опять кота мучил? Кис-кис! Пушок!

Повесив куртку и пальто брата, небрежно брошенное возле зеркала, отправился в свою комнату, отнести пакеты, пока мама и сестра не увидели меня с покупками. Это их любимое развлечение, ещё заставят всё перемерить и пройтись, ну уж нафиг. Я затолкал всё под кровать, кроме ботинок, их собирался надеть в театр.

Скучал по своей комнате, без соседей. Только мой мир книг, пластинок, проигрыватель деда, гитара на стене, запах домашний, даже одежда в шкафу пропиталась домом, деревом, кондиционером с мандаринами и ещё чем-то неуловимым, уютным. На прежнем месте в углу так и стоял старый письменный стол со школьных времен с потайным выдвигающимся ящичком. И до сих пор там хранились стихи… Не разрешил родителям выкинуть его, планировал продолжать работать за ним. Внутри мы с Деней нацарапали свои подписи, вроде граффити, можно рукой нащупать неровности. Я провел ладонью по шершавой поверхности, будто опасался, что они исчезли. Нет, как в детстве, все было на месте.

Марьяна позвала меня к столу на кухню. Мы с Максимом слишком долго были в магазине, поэтому все поужинали, не дожидаясь нас. Мама была в ванной, а Марьяна, набросив поверх платья передник, разогревала нам запеканку с мясом.

– Хозяюшка какая, – пел Максим. – Посиди с нами. Ты уже ужинала? Надеюсь, ты не на диете? Не нравишься ты мне, Марьяна, бледная.

– Не на диете, уроков много просто, – грустно ответила Марьяна.

– Так ты всё не делай, – нашелся брат. Слышали бы его родители сейчас. Тот ещё советчик. В ответ она лишь фыркнула.

Марьяна разложила перед нами тарелки и приборы. Пока отвернулась за хлебом, Макс вскочил с места и бросился ей помогать. Он шустро поставил противень с запеканкой посередине стола и уселся рядом со мной.

– Да брось ты эти салфетки, мы сами всё возьмем! Посиди с нами. Какое платье у тебя красивое, а, что с волосами? – Макс не унимался, и есть успевал, и рассыпаться в комплиментах.

Марьяна присела к нам за стол. Действительно, длинные светлые волосы у неё были завиты на концах. Выглядела она непривычно в облегающем платье, с косметикой на лице и крупными локонами. За то время, что я не видел Марьяну, она расцвела, округлилась в некоторых местах и превратилась из «мелочи» в красивую девушку. В последний мой визит я запомнил её обычной девчонкой, как все подростки, облаченной в бесформенные кофты и штаны. Худой она никогда не была, поэтому носила одежду свободного кроя. В кого она только такая пышка? Мать стройная, тонкая кость, я в неё, да и отец никогда лишним весом не страдал. Может, в бабушку? Говорят, она была настоящей русской красавицей в молодости, дед просто обожал ее, должно быть, Марьяша пошла в неё. Только она сама была другого мнения о своей внешности, постоянно смущалась и краснела от комплиментов.

– Как в школе дела, не обижают? – задал Макс дежурный вопрос. Марьяна недовольно взглянула на него, ничего не ответив, уже устала от его излишней опеки. Но ничего Максим с собой поделать не мог, как старший брат и крестный, сильно за неё переживал.

– Марьяш, какие оценки получила сегодня?

– Четверку за сочинение.

– А почему не пятерку? Что проходят сейчас в одиннадцатом классе? – не унимался Макс. Я уже добавки положил, весело орудуя ложкой, а он всё пытал сестру.

– Куприна проходим, произведение «Олеся». Учительница осталась недовольна моим сочинением. А что я могла поделать, если мне не понравилась повесть?

– Что же тебе не понравилось? – Максим даже отложил вилку, слушал Марьяну так внимательно, будто она рассказывала страшную тайну.

– Понимаешь, барин, получается, бросил Олесю, а сам хотел на ней жениться… Я так и написала в сочинении, что он неправильно поступил, он должен был за нее бороться, искать её, – Марьяна, вздыхая, рассуждала, видно, эта несчастная любовь её потрясла и возмутила до глубины души.

– Вот урод! – в сердцах воскликнул Макс, а я не удержался и хохотнул, на что получил неодобрительный взгляд своих родственников.

– Я бы такому барину морду набил, – на полном серьезе выдал Макс, потирая нос.

Кот осмелел и терся на кухне возле нас, и я подбрасывал ему под стол кусочки мяса.

– Вот был бы у Олеси такой брат Максим, – вмешался я. – Не было бы несчастной любви. А что? Наблюдали бы мы счастливый конец, супружество, детишек полна горница. Скучно же… В жизни как раз так и бывает, как с Олесей, – рассуждал я, за что получил под столом от Макса по коленке ногой, аж стол содрогнулся и зазвенела посуда. Кот отскочил на безопасное расстояние.

– А ты бы не искал свою Олесю? – не унималась Марьяна и тут же продолжила. – Нет, он просто смалодушничал и, выходит, не сильно-то её любил!

– Что обсуждаете? – мама вошла на кухню плавной походкой, прервав наш разговор.

– Любовь! – ответил Максим.

– Литературу. 1899 год. Реализм, – сумничал я.

– Душнила, – прошептала мне Марьяна, видимо, обиделась.

Ну а что, просто если на минутку представить, ничего хорошего и не могло выйти у простой девушки из леса и барина. Разные социальные слои. Ну сестренка такая наивная, ей сказки читать в самый раз, а она про любовь рассуждает, не рано ли?

– Молодцы. Ну я готова. Приобщимся к прекрасному, ребята?

Мама, как всегда, выглядела великолепно. Отец её иногда на полном серьёзе называл «моя Елена прекрасная». Она поправила аккуратно уложенные волосы, на ее красивом лице было минимум косметики.

Услышав мамин голос, к нам на кухню вышел из кабинета отец. Он выглядел уставшим, похоже, после ужина он задремал у себя в кабинете. На щеке его было большое красное пятно, след то ли от руки, то ли от подушки. Он был в костюме, слегка помятая рубашка и отсутствие галстука выдавали его времяпрепровождение. Отец несколько месяцев проработал без заместителя, мечтал с мамой выбраться в отпуск, когда я приеду и освоюсь в новой должности.

Мама поправила отцу волосы и воротник на рубашке, а я в свою очередь спохватился, побежал переодеваться. С родителями я почти каждый свой приезд в Нижний Новгород посещал театр. Нравилось мне это или нет, никого не волновало. Я получал особое удовольствие лишь от атмосферы и торжественности всего происходящего.

Мы приехали заранее, мама и Марьяна успели встретиться и пообщаться со знакомыми дамами. Мы же с Максом расположились в фойе и, скрывшись за колонной от любопытных глаз, пробовали виски. Мой старший брат практичный человек, он умел и близких порадовать вниманием, и себе скрасить вечер.

– Знатный вискарь, – оценил я. Жизнь заиграла красками, люди казались приветливыми и улыбчивыми.

Недолго мы радовались, нас обнаружил отец.

– Угощайтесь, дядя Андрей, – Максим протянул маленький пузырек отцу. Он сделал глоток.

– Ух, забористая штука. Ну вы не увлекайтесь больно-то.

Мы послушно закивали, тем более больше у нас и не было. Вскоре народ хлынул в зал, просвещаться. Спектакль начался. Занавес открылся, грянул оркестр. На протяжении всего представления меня не покидала мысль, что со звуком не порядок. Колонки трещали, звук был нечистый, резал ухо. Отец предусмотрительно занял место рядом с Максимом, подальше от мамы. Я поглядывал на него время от времени и диву давался, как он мог при таком шуме спать. Свет зажегся неожиданно, первый акт завершился, и зрители бурно аплодировали, отец тоже. Мы вышли с Максом за выпивкой.

– Во Андрей Альбертович даёт, и вздремнуть успел. Я его даже пару раз подталкивал, а то его храп мне мешал наслаждаться искусством.

– Звук ужасный, не знаю, что и хуже храп отца или треск от аппаратуры?

Вернувшись, мы обнаружили родителей и Марьяну на своих местах. Я поделился своими впечатлениями, расстроив маму.

– А мне всё понравилось, замечательно! – добавил отец.

– Учись, студент, – шепнул мне Макс, сдерживая смех, – а то звук ему не очень. Вон батя у тебя огонь, и любимой жене угодил, и выспался.

Да, отец очень уставал. И маме он почти ни в чём не отказывал, постоянно ходил с ней на разные мероприятия.

Во время второго акта Макс вышел из зала, чтобы ответить на звонок, и вернулся почти под конец представления. Я же честно пытался вникнуть в суть происходящего на сцене действия. Нет, в целом приятная постановка, артисты молодцы, но звук портил все впечатление, даже мама потом со мной всё же согласилась.

После театра Макс принялся уговаривать меня посидеть у него на квартире, встретиться с парнями, познакомиться с очередными девушками.

– И что, мне тоже на работу в понедельник, – Макс продолжал подначивать меня, как в школьные времена. – Разве плохо, если два заместителя выпьют, обсудят важные дела?

– Какие дела? Кого сегодня трахнуть? – я усмехнулся. Брату удалось меня убедить, и мы договорились вечером посидеть у него. За эти дни, проведенные дома, мы с друзьями облазили весь город, побывали на всевозможных жарких тусовках, было выпито море вина. Ежедневный круговорот встреч со старыми друзьями, одноклассниками, знакомства с девушками, слегка выматывали, но мне такая жизнь начинала нравиться. Работая в Штатах без отпуска и выходных, я уже начал думать, что усталость и недосып – это нормальное состояние, что так и должно быть, нечего себя жалеть и раскисать. Дома было всё иначе, и девушки другие. Пожалуй, русские девчонки самые красивые.