Призраки Черного моря

Генерал и майор не без брезгливости, но всё же и с интересом поглядывали на странного, но забавного мальчишку, который с таким чистым произношением напевал всеми любимую песенку. А вот Николаю всё это совсем не нравилось – явный непорядок. Коснувшись мальчишкиного плеча, он попробовал отвести того в сторону. Причём получалось, что как раз в ту, откуда должен был вот-вот появиться Айдер.

Егор дёрнул плечом, освобождаясь от руки Тризуба, и продолжил петь и приплясывать перед генералом, которого это всё немного забавляло – благо, он был как раз после сытного обеда. Генерал жестом приказал оставить мальчишку в покое. И даже достал из кармана леденцы и протянул их Николаю:

– Угостите нашего артиста! – При этом его лицо вновь брезгливо сморщилось.

Николай сразу всё понял – генерал не хочет даже пальцем дотрагиваться до мальчишки, потому и перепоручил всё ему. Что ж, он-то не такой брезгливый. И Николай, открыв баночку монпансье, достал пару леденцов и протянул их вертлявому мальчишке. Который, между прочим, мгновенно узнал ту самую баночку, которую доставал генерал и во время расстрела. Но сейчас важнее было заставить Николая встать так, чтобы он не видел той стороны улицы, откуда шёл Айдер, но при этом так, чтобы Айдер успел увидеть его в профиль и узнать!

Айдер уже издалека понял, что опоздал с визитом – перед домом стояли трое: сам генерал, комендант города и ещё кто-то третий, стоящий к Айдеру спиной. А вокруг них плясал какой-то юродивый парнишка, одетый в лохмотья. Присмотревшись, Айдер узнал Малого. Появление Егора у дома генерала запланировано не было. Айдер понял, что парень здесь, чтобы предупредить его о чём-то важном.

Айдер собирался сойти с тротуара на проезжую часть и, проходя мимо офицеров, спокойно отдать честь. Но Малому удалось «развернуть» вполоборота третьего человека. Сомнений быть не могло! Айдер отчётливо видел, что перед ним в пятидесяти шагах стоял выряженный в немецкую унтер-офицерскую форму Николай Тризубцев! Его лучший друг!

В долю секунды вспомнились рассказы Рустама, в которые он так упорно не верил! А тут сама действительность заставляла поверить в самое худшее! Но всё же! Не может! – твердил ему мозг. Но от горькой правды предательства кольнуло в груди. Тризуб! Николай Тризубцев! Предатель!

Айдер до боли прикусил губу, чтобы не поддаться первому чувству и не броситься на Николая. Мгновенно вспотела спина, а лоб покрыла липкая испарина. Лишь опыт учения в разведшколе и реальных операций, когда он уже бывал буквально на волосок от гибели, сработал и сейчас.

Тризубу, предателю и врагу, точно нельзя было попадаться на глаза. И Айдер спокойно замедлил шаг. Охранникам у ворот он был пока не виден, а трое у парадного входа смотрели на гримасничающего Егора. Айдер развернулся, сделал пару шагов назад и скрылся за поворотом улицы.

Ровно три-четыре секунды отделяло его от абсолютного провала. Молодец Малой!

Но в дом генерала теперь уже точно не попасть.

Так что план «Б» тоже трещал по всем швам, а точнее, тоже катился под откос, как подорванный всё теми же партизанами поезд. Только партизаны-то были на нашей стороне, а вот обстоятельства складывались в пользу врага. Пока. Временно, конечно.

Глава 21

Егор нагнал Айдера уже почти в самом конце улицы, идущей вниз от дома генерала Штейнберга. До здания полиции оставалось каких-то метров двести, а навстречу как раз шёл немецкий патруль. Егор, разбрасывая в стороны руки, забежал вперёд и, пританцовывая, протягивал руку за подаянием:

– Дай, дяденька, дай хлебушка! – Полицейский, сосредоточенно идущий по улице, лишь отмахивался от маленького сумасшедшего приставалы.

Патрульные солдаты заржали, а полицейский для острастки схватил полоумного мальчишку за шкирку:

– В полицию захотел?

Мальчишка испуганно успокоился и дальше, лишь немного извиваясь, схваченный крепкой рукой Айдера, пошёл рядом с ним. Увидев, что немцы прошли уже достаточно далеко, Егор, делая вид, будто что-то бормочет себе под нос, быстро заговорил:

– Здорово, Дельфин, слава богу, успел тебя предупредить. Батя приказал тебе срочно исчезнуть из города. Если Тризуб тебя увидит, то всё к чертям собачьим полетит!

Айдер ослабил хватку, отпуская мальчишку, и едва заметно кивнул. Лицо его со стороны казалось совершенно спокойным и невозмутимым, только зелёные глаза блестели от накатывающихся слёз.

Малой опять забормотал себе под нос, но так, чтобы его хорошенько слышал Айдер:

– Батя всех ждёт в доме бакенщика за железнодорожным мостом, по эту сторону реки, возле Успенской горы. Он там один такой дом, с красной трубой, на самом берегу.

Айдер одновременно кивнул и вроде как отмахнулся от надоевшего мальчишки:

– Да отстань ты! – и тише продолжил: – Не могу я так исчезнуть. Иначе это вызовет большие подозрения. Поэтому ты давай чуть спокойнее, и мы пойдём к полиции, где стоит машина шефа. Ты там покрутись чуть в стороне, подстрахуешь, если вдруг этот… Тризуб появится поблизости. Всё понял?

– Понял, – подтвердил Малой.

Айдер же опять схватил его за шкирку и втащил во двор полуразрушенного дома. Он быстро достал взрывное устройство из-за пазухи и передал Егору, который тут же его спрятал на груди. Вазу, завёрнутую в газету, он тоже сунул в руки Егора:

– Прижимай к себе покрепче, – он надорвал газету сверху, чтобы было видно, что в руках парнишки именно ваза, – в крайнем случае, подумают, что ты её где-то украл. Близко к зданию полиции не подходи, там охрана.

– Буду в стороне болтаться незаметно. Если всё в порядке, то двинусь к дому бакенщика. Моцарту и Фее дед должен передать, где все встречаемся!

– Давай! – ответил Айдер и, выглянув из двора, уже один спокойно направился в сторону здания полиции.

Возле входа стояла машина герра Хандке. Айдер обычно оставлял её здесь, чуть правее крыльца, чтобы никому не мешала, но и чтоб в любую минуту можно было подать «к подъезду».

Он помахал рукой знакомому охраннику и направился к машине. Поднял капот, засучил рукава и стал копаться в моторе. Охранник на это никак не отреагировал, действия шофёра герра Хандке были привычные. Шофёр каждый день проверял исправность машины, а та у него просто сверкала – всегда чисто вымытая и на ходу.

Айдер же, внимательно разглядывая бензонасос, думал, что предпринять, как исчезнуть и не вызвать подозрений шефа. Это «что-то» должно было привлечь внимание и не оставить сомнения в том, что шофёр герра Хандке вынужден срочно отлучиться, и не так, чтобы на несколько минут, а на гораздо дольше.

Он оторвался от созерцания бензонасоса и направился к охраннику.

– Одолжи на пару минут, – сказал он ему, рукой указывая на штык-нож, висевший у того на ремне. – Надо! – и он показал пальцем в сторону открытого капота.

Охранник достал штык-нож из ножен и протянул шофёру. Айдер вновь скрылся под капотом.

Для вида ещё немного покопавшись в двигателе, он быстро глянул на охранника и в обе стороны улицы. На улице никого поблизости не наблюдалось, а охранник как раз заговорил с напарником.

Айдер растёр ладонью место на левой руке немного выше внутренней части запястья. На тренировках в разведшколе их учили, как можно быстро и относительно безопасно изобразить неожиданное случайное ранение. Держа нож под углом в сорок пять градусов, он немного придавил кожу руки, чтобы захватить побольше капиллярных сосудов, и резким движением сделал тонкий надрез сантиметра в три-четыре. Немного неприятно, но в целом безопасно – крупные сосуды задеты не будут. А вот крови будет немало! Айдер для особого эффекта ещё и активно поработал кулаком, сжимая и разжимая его. Рука у запястья и ладонь были уже все в крови.

– Мать твою! – выругался Айдер, вздымая руки вверх.

Охранник, увидев, что стряслось с шофёром, подскочил к нему и первым делом забрал у него нож:

– Ты чего? Вот неловкий! Надо перевязку. Тут госпиталь – рядом.

– Знаю! Я должен герра Хандке предупредить! – ответил Айдер, уже обходя охранника.

Он вошёл в здание и быстро поднялся по лестнице к кабинету начальника. Тот, увидев своего окровавленного шофёра, всплеснул руками:

– Что случилось?

– Случайно поранился, – бросил Айдер, изображая на лице максимальное страдание. – Когда машину осматривал.

– Давай в госпиталь! Бегом! – приказал он. – Ты много работаешь, тебе надо пару дней отдохнуть. Пусть кто-нибудь тебя проводит. Эй!

– Спасибо, герр Хандке, я сам доберусь! – отмахнулся Айдер.

Сбежав по ступенькам вниз, он подошёл к машине и заглянул в салон, где из-под сиденья быстро достал фляжку со спиртом и сунул её за пазуху. После чего, сопровождаемый сочувственными взглядами охранников, быстрыми шагами отправился в сторону госпиталя, который и впрямь находился метрах в трёхстах на соседней улице.

Отойдя на порядочное расстояние, Айдер достал фляжку и обильно полил спиртом рану, чтобы не было заражения. Егор неотступно следовал за ним, внимательно оглядываясь, чтобы невзначай не появился Николай.

Егор «довёл» Айдера до госпиталя и, увидев, что тот благополучно миновал вход в здание, резко свернул в сторону.

Теперь каждый из них должен был добраться к дому бакенщика своим путём.

Глава 22

Поздно ночью возле одного из блокпостов, охранявших подход к железнодорожному мосту, появился высокий человек в гражданской одежде.

Часовой Гельмут направил на него автомат и резко крикнул:

– Стоять! Предъявить документы!

Рустам, а это был именно он, послушно остановился и медленно поднял вверх руки, демонстрируя полное миролюбие. И лишь потом стал доставать из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги.

Гельмут направился к человеку. Двое других солдат за его спиной тоже держали того под прицелом своих автоматов.

Приблизившись, Гельмут взял у человека бумагу и посмотрел тому в глаза. Тёмный пронзительный взгляд в ответ заставил его поёжиться. Гельмут, развернув бумагу, увидел, что это всего лишь газетный листок. Он с недоумением вновь глянул на человека. Глаза того буквально просверлили Гельмута насквозь.

И он медленно вернул «документы». Человек, кивнув, столь же медленно спрятал свою бумагу во внутренний карман пиджака.

– Ну как, Гельмут? Всё в порядке? – крикнул один из солдат со стороны блокпоста.

– Всё в порядке, Ганс! – ответил Гельмут.

Вместе с ночным гостем Гельмут двинулся к блокпосту.

Подойдя к двум солдатам, всё ещё державшим автоматы наизготовку, Рустам спокойно и пристально посмотрел, не моргая, сначала на одного, потом на другого. Они послушно опустили автоматы и застыли на месте, словно каменные изваяния. Гельмут же, удостоившись ещё одного взгляда Рустама, потупил взор и даже опустился прямо на землю.

Пройдя мимо застывшей троицы, Рустам спокойно двинулся дальше по дороге и вскоре скрылся среди домов витебского предместья.

Лишь минут через пятнадцать немцы, словно по команде, пришли в себя. Но не совсем. Они посмотрели друг на друга осоловелыми глазами. Будто что-то напрочь забыли.

– Гельмут! – сказал один из них. – Кажется, пора перекусить!

Гельмут кивнул. Перекусить он точно был не против.

Рустам же тёмными переулками вдоль реки минут через сорок благополучно добрался до дома бакенщика. Там его уже ждали Батя и Айдер с Егором. Бакенщик Василий молча заварил чай. Настроение у всех была никудышное.

Моцарт с Феей ещё не подтянулись. И это всех беспокоило: может, связной не смог им передать о времени и месте сбора? Да и, главное, планы, что «А», что «Б», казалось вполне себе подготовленные, сорвались один за другим. И пока без вариантов.

Рустам, видя всеобщее подавленное состояние, рассказал, как проходил через немецкий блокпост и взглядом «околдовал» немецких часовых.

– Один даже присел… Прямо задом на землю, – рассмеялся Рустам. И порадовался тому, что и губы остальных бойцов и даже командира растянули чуть заметные улыбки.

– Вот если бы всех фашистов поганых разом загипнотизировать и разделаться с ними. Чтобы наших людей советских не убивали, как там, на поляне, утром, – процедил Егор.

– Если бы это было возможно, Малой. – Рустам по-братски похлопал Егора по плечу.

– А научи меня, Узбек. Я тоже так хочу, как ты. Я тогда этой немчуре задам жару, – и Егор со всей силы стукнул кулаком по столу.

Было видно, что парень ещё долго будет под впечатлением утреннего расстрела и вряд ли смирится с тем, что так и не смог этому помешать.

– Ну, будет, Малой, будет, – вмешался Батя, – рано или поздно мы победим. Обязательно победим.

В воздухе повисла тишина, и следующие почти два часа «Призраки» провели молча. Каждый думал о своём, вспоминал родных и близких и мечтал о скорой встрече с ними. Вздремнуть ни у Бати, ни у Узбека так и не получилось. И лишь Егор, свернувшись калачиком, спал рядом с Рустамом, который краем рукава заботливо вытер со лба сопящего Малого выступившие капельки пота.

Глава 23

К пяти утра в доме бакенщика «Призраки» собрались уже в полном составе.

– Все живы, это хорошо! – сказал Батя. – А вот то, что Штейнберг всё ещё живой, – плохо. Хуже некуда. Оба плана пошли псу под хвост! А операция немцев против партизан и витебского подполья, как нам стало известно, начнётся через пять дней. Докладывай, Моцарт, что известно на данный момент! Вы с Феей самые приближённые к немецкому начальству, – усмехнулся он.

– Таки да, – мрачно ответил Яков. – Ситуация в целом такова. Ресторан наш теперь практически полон эсэсовских офицеров. И за обедом, и особенно за ужином. Это косвенно подтверждает тот факт, шо операция немцами должна быть и впрямь осуществлена буквально со дня на день. А позавчера подвыпивший Мюллер позвал нас с Феей за стол. Предложил выпить. Ну мы выпили. Вино-о – прямо-таки шикардос, я вам скажу.

– Короче, Моцарт, ближе к делу, – одёрнул Якова Батя.

– Так слушайте дальше сюда. Этот поц Мюллер сообщил, шо через два дня, то бишь уже послезавтра, Штейнберг празднует свой юбилей. Специально к городской пристани уже подогнали теплоход для того торжества. Пригласили всё военное начальство, до кучи ещё и несколько старших офицеров СС, как раз из тех, шо недавно прибыли в Витебск, руководство города и прочие «сливки общества». Бикицер, Мюллер сказал, шо генерал хочет устроить очень-таки весёлый праздник. Даже оркестр какой-то специально пригласили. И нас с Феей генерал приказал взять, сказал, шо музыка моя ему уж крепко сильно нравится…

– Хорошо, что ты у нас немой, Яша, – выслушав весь рассказ, констатировал Батя.

– Ага, – согласился Яша, но тут же опомнился. – Не понял, командир, шо хорошо?

– Шо-шо, нишо, – передразнил Дроздов. – Хорошо, что вас на корабль позвали. И что через два дня – тоже хорошо. Тебя, Дельфин, твой Хандке спохватиться не успеет. Итак, бойцы! – Взгляд Бати посуровел. – Мы взорвём теплоход. Это наша последняя возможность уничтожить генерала. А заодно и… всякую прочую нечисть. Дельфин, Малой, вы установите две мины на корпусе теплохода, справа и слева. Ещё одну, Моцарт и Фея, вы заложите непосредственно под столом генерала. Работать будем наверняка! Больше никаких случайностей допустить нельзя. Таймер всех трёх мин устанавливаем на 13:00. Ты, Узбек, вместе с партизанами обеспечиваешь отход группы. Ждёте нас на том берегу реки, в полукилометре от железнодорожного моста и дома бакенщика, ниже по течению. Или как получится. Ясно? Моцарт, Фея, вы должны покинуть теплоход до взрыва. Но если что… Сами понимаете.

Все всё понимали. Генерал должен быть уничтожен, даже если ради этого придётся пожертвовать собственной жизнью. Этот вариант никогда не обсуждался – он просто всегда имелся в виду.

Глава 24

На причале многочисленных гостей встречал джазовый оркестр, выписанный по поводу праздника в честь генерала Штейнберга из самого Берлина.

У трапа, на носу и корме теплохода охрану несли эсэсовцы. Два патрульных катера на медленном ходу передвигались по фарватеру туда-сюда, навстречу друг другу, потом разворачивались, всё время находясь поблизости от теплохода. Они ощетинились серьёзными станковыми пулемётами. На каждом также было по взводу охраны с автоматами.

Два водолазных костюма на партизанский лесной аэродром доставили накануне специальным рейсом на маленьком тихом биплане. Дельфин и Малой встретились с партизанами Зенкевича непосредственно у реки, возле тихой заводи, глубоко вдававшейся в правую часть дикого, необжитого берега Двины. Отсюда до причала, где стоял теплоход, по прямой выходило метров триста. Вода была мутной, что способствовало маскировке и возможности подплыть к теплоходу незаметно. Но течение, особенно по фарватеру, довольно быстрое. Поэтому, чтоб не потерять друг друга, Айдер с Егором связались трёхметровой верёвкой. Мины привязали за спины.

Главное – не потерять направления. Тут, при отвратительной видимости, можно было полагаться, в основном, на чутьё, ну, если не как у собак, то как у дельфинов. И ещё надо было постараться не попасть под винты фланирующих по реке патрульных катеров.

Старались держаться как можно глубже.

Примерно через полчаса они, наконец, достигли подводной части теплохода.

Одну мину установили по правому, вторую – по левому борту, чтобы, когда они взорвутся, теплоход раскололся пополам. Часовой механизм взвели на 13:00.

На обратном пути и впрямь едва не попали под винт одного из патрульных катеров. Но благополучно миновали и эту «засаду».

Батя с бакенщиком Василием свою моторную лодку снарядили по полной. В фальшполе они спрятали пару автоматов и фаустпатрон. Люк прикрыли сетью и куском брезента.

Отчалили от берега и взяли курс на ближайший бакен. Но их быстро заметили с ближайшего на тот момент патрульного катера.

– Всё спокойно, – проговорил Василий. – Я тут каждый день своё хозяйство объезжаю, они ко мне привыкли.

И всё-таки немецкий катер подошёл к ним и сбавил ход.

Молоденький капитан патрульного катера в лихо сдвинутой на затылок пилотке пристально рассматривал этих двоих в лодке. Что с них взять? Два старика, а один так и вовсе инвалид. Но сегодня столько начальства на реке, что надо было быть особо внимательным. И чрезвычайно бдительным.

Он жестом потребовал приподнять брезент. Бакенщик повиновался. Под брезентом виднелись рыболовные сети. Что ещё? Два весла. Их вряд ли можно было считать опасным оружием. И он махнул бакенщику: мол, можно продолжать путь.

Немецкий бронетранспортёр «одолжили» партизаны. Его с ночи подогнали к самой кромке леса на противоположном берегу. Вместе с партизанами Рустам его хорошенько закамуфлировал маскировочной сетью. Сверху ещё и накидали свежих веток.

Для наблюдения за рекой и теплоходом Рустам выбрал небольшую ложбину, окружённую кустами ракиты – сквозь окуляры бинокля всё происходящее было перед ним как на ладони.

…Моцарта и Фею к причалу доставили с полным комфортом, на машине самого Пауля Мюллера, которую тот прислал специально за ними. Точнее, как догадывался Яша, специально ради Таси, на которую Пауль, к жуткому недовольству Моцарта, явно положил глаз. Сам Мюллер ещё с утра отбыл на теплоход, готовить всё к празднеству и встречать гостей.

Берлинский джазовый оркестр уже передислоцировался на палубу теплохода, где прогуливались гости. Официанты на подносах разносили шампанское в высоких фужерах.

По трапу поднимались, видимо, последние приглашённые – немецкие офицеры с празднично разодетыми немногочисленными дамами и даже кое-кто из начальников вспомогательной полиции, которых на сей раз решили допустить до настоящего немецкого праздника.

Несколько немецких солдат досматривали приглашённых, не рискуя, впрочем, трогать немецких офицеров и их дам, зато полицейских «начальников» проверяли старательно, обхлопывая ладонями.

У трапа с важным видом за всем процессом наблюдал помощник коменданта Николай Тризубцев. Особое внимание Тризуба привлекли немой брат-музыкант с сестрой. Он, конечно, уже был наслышан о чудесной игре Моцарта, но не много ли чести для них прибыть на машине помощника самого генерала Штейнберга?

Моцарт с Феей оказались в очереди проверяемых последними.

Плоская круглая мина была запрятана под бархатную подкладку скрипичного футляра.

Тризуб что-то шепнул на ухо одному из солдат, и тот грубо остановил их обоих, перегородив дорогу рукой:

– Стоять! Кто такие?

Яша стал разводить руки в стороны и показывать щепоткой пальцев на свои губы, как бы объясняя, что не может

говорить.

– Господин Мюллер, герр Мюллер нас пригласил, – залепетала Тася.

Солдат закивал и взглянул на помощника коменданта. Николай подозрительно посмотрел на скрипичный футляр, который Яша бережно прижимал к груди, и в ответ кивнул солдату: мол, делай своё дело. Тот потянулся руками к девушке, одетой в лёгкое платье.

Яша будто случайно неуклюже споткнулся о ступеньку трапа и чуть не упал. Скрипичный футляр раскрылся. Тася бросилась поддержать брата и, главное, футляр с драгоценной скрипкой. Скользнув по скрипке взглядом, солдат, неприятно улыбаясь, снова протянул руки, чтобы поосновательнее пощупать девушку.

Стоящий рядом Тризуб с довольной ухмылкой наблюдал, как Тася с негодованием посмотрела на солдата своими огромными голубыми, как море, глазами. Он успел заметить, что девушка в воздушном платье и с аккуратно уложенными волосами сегодня особенно хороша. «Понятно, почему Мюллер положил на неё глаз», – подумал Николай – хотя и он сам не прочь был бы развлечься с ней, чтобы снять накопившееся за последние месяцы напряжение.

Моцарт, конечно, себя сдерживал, чтобы не наброситься на солдата, и даже улыбался. Но внутри него бушевала буря.

Другие солдаты-охранники наблюдали за происходящим с интересом.

– Эти русские такие неуклюжие! – бросил один.

– Он ходить-то нормально не может! – подтвердил другой. – Представляю, как он играть на своей скрипке будет!

– Хорошо, что ему петь не надо, а то бы он мычал, как корова, – заржал в ответ на их реплики третий солдат.

От ручищ солдата Тасю спас вовремя появившийся Пауль Мюллер. Моцарт, конечно, ненавидел его всеми фибрами души, но в данный момент был ему даже благодарен. Мюллер мановением руки отогнал солдата в сторону:

– Пропустить! Эти музыканты приглашены лично генералом Штейнбергом!

Охрана безропотно повиновалась.

Николай видел, как Мюллер осмотрел Тасю сзади похотливым взглядом. Этот взгляд заметил и Яша. И сжал зубы от злости. Но лицо его изображало самую дружелюбную и даже отчасти подобострастную улыбку.

– Фройлен, генерал хочет, чтобы обед проходил под скрипичную музыку, – бросил Тасе Мюллер. – Так что можете пройти в салон, чтобы приготовиться.

Тасю, в отличие от её брата, он отпустил от себя явно неохотно, но были пока дела и поважнее.

– Могу поспорить, Пауль, – Николай подошел ближе, – что сегодня ты не упустишь возможности затащить её в постель.

Мюллер никак не отреагировал, но не отрывал взгляда от удаляющейся Таси.

– Мне пора. Ты идёшь? – сухо спросил Мюллер.

– Нет. Я жду майора Крюгера. Он закончит осматривать катер, и мы отправимся в город. Должен же кто-то обеспечивать порядок, пока вы будете развлекаться, – съехидничал Тризуб.

Даже слепой мог заметить, что у Николая и Мюллера были совсем не дружеские отношения. Пауль с такой же ехидной улыбкой повернулся к собеседнику и приготовился ответить, но не успел. По трапу к берегу громко и быстро спускался комендант города. Николай, не попрощавшись с Мюллером, спешно последовал за ним.

Трап сразу же подняли. За бортом забурлила вода, и теплоход под звуки бравурной весёлой музыки отчалил.

Столы в застеклённом светлом салоне уже были полностью сервированы. Только время от времени появлялись официанты и устанавливали бутылки с напитками да расставляли последние тарелки для закусок. Они выходили из небольшого коридора, который вёл на кухню. Именно через него в салон Яшу с Тасей провёл Мюллер. Двери, ведущие в салон с палубы, были пока закрыты.

Стол, за которым должно было сидеть начальство во главе со Штейнбергом, легко было определить – по особо отменной сервировке и хрустальным бутылкам с дорогим коньяком. Да и стоял он отдельно от других – в самой светлой части салона, остальные столы «разбежались» по краям, оставляя центр свободным. Оглядевшись, Яша понял, что именно здесь, в центре салона, он и должен будет играть.

Он присел на корточки и открыл скрипичный футляр. Достал скрипку и прижал её к плечу подбородком. Правой рукой взял смычок, а левой нащупал мину, скрытую под ласковым красным бархатом.

Краем глаза он успевал наблюдать за ситуацией. Уже пару раз он готов был быстрым движением достать мину и установить её под столом генерала, но всякий раз что-то мешало. То очередной официант появлялся с новой порцией бутылок или тарелок, то сам Мюллер заглядывал в салон проверить, всё ли в порядке. Настенные часы показывали уже 12:18. Надо было что-то срочно предпринимать!

Наконец салон ненадолго опустел. Яша выхватил мину из-под бархатной подкладки.

Тася в это же мгновение увидела, что через проход из кухни движется официант с очередной порцией тарелок. Тася, «засмотревшись» на Яшу, пробующего струны смычком, «не заметила», что мешает официанту. И, спохватившись, когда его наконец увидела, сделала какое-то испуганное неловкое движение. Поднос с тарелками выпал из рук официанта и с грохотом обрушился на пол.

На грохот прибежал Мюллер.

– Простите, простите, – прижимая руки к груди, извинялась Тася, стараясь помочь официанту собрать осколки. Сама она при этом стояла так, чтобы всем перегородить путь в салон.

– Что вы, что вы! – галантно стал поднимать её Пауль. – Официанты сами подберут!

– Но как же так…

– Не беспокойтесь…

– Ещё раз простите…

За эти несколько выигранных секунд, пока Яша оставался в салоне один и в полной невидимости, он успел быстро прикрепить мину под генеральским столом.

И уже посреди зала деловито настраивал скрипку.

«Всё в порядке», – поняла Тася.

Глава 25

Теплоход тем временем медленным ходом двигался по реке.

С палубы доносилась весёлая музыка, смех и громкие голоса. Шампанское лилось рекой – праздник начался уже по-настоящему.

Впереди и с правого борта теплоход сопровождали патрульные катера.

Вдалеке за кормой маячила лодка бакенщика.

Пора было уже и закусить. И генерал пригласил гостей в салон. Двое вышколенных официантов распахнули стеклянные двери, ведущие с палубы в салон.

Когда генерал с остальным начальством заняли главный стол, Мюллер ловко и умело рассадил всех прочих гостей по предназначенным им местам. Тасю, приобнимая её за талию, он чуть ли не силой усадил за стол рядом с собой.

Эсэсовский генерал, занявший место по правую руку от генерала, встал с рюмкой в руке:

– Господа! Без лишних слов, по-военному, предлагаю поднять бокалы за нашего славного генерала Штейнберга! За силу великого немецкого духа, который он олицетворяет!

Гости дружно поднялись со своих мест и, чокаясь между собой, бурно поддержали тост. Генерал скромно кивнул в ответ и опрокинул рюмку коньяка, залихватски, одним глотком, за что удостоился аплодисментов. Но аплодисменты он прервал, призывая всех садиться:

– А теперь – музыка! Чарующая скрипка! И только весёлое! Сегодня будем веселиться!

Яша дождался, пока все усядутся. Поднёс смычок к струнам и заиграл самую знаменитую польку Штрауса.

Музыка эта и так весёлая и задорная, но Яша начал её в гораздо более быстром темпе, чем обычно. И это привело гостей буквально в полный восторг. Хотя употреблять вкусную еду и напитки им это ни в коем разе не помешало.

Волшебная скрипка творила в руках Моцарта что-то невообразимое! После каждой пьесы ему нещадно аплодировали и снова выпивали и закусывали.

Он играл, стоя в центре зала перед генералом, но сам, с каждой минутой всё более волнуясь, украдкой бросал взгляд то на часы, стрелки которых всё быстрее приближались к 13:00, то за столик, где сидел Мюллер с Тасей.

Некоторые гости вокруг него уже пустились в пляс.

Тася тоже не забывала на часы поглядывать, но старалась не показать своего беспокойства, вежливо отстраняясь от наседавшего на неё уже солидно подвыпившего Пауля.

– Господин Мюллер…

– Просто Пауль…

– Пауль, не пора ли дать музыканту передохнуть? Мне кажется, он уже совсем без сил?

– Этого я не могу решить сам. Только по приказу генерала! – проговорил уже с некоторым трудом Мюллер. – А пока фройлен должна выпить с Паулем на брудершафт! Непременно, фройлен Таисия, непременно!

Мюллер наполнил бокал Таси шампанским, а себе налил полную рюмку коньяка. И потянулся с рюмкой к ней, смешно гримасничая и вытягивая губы трубочкой для поцелуя.

Яша уже не обращал внимания на генерала, благо вокруг уже, кажется, все пошли в пляс. Он играл так яростно, что гости ревели от восторга, но всё-таки сторонились и пропускали скрипача, решившего обойти весь салон по кругу. На самом деле Яша любым способом хотел протиснуться ближе к Тасе, которую совсем уж откровенно пытался облапать Мюллер.

Наконец, он пробился к самому столику, за которым сидели Тася и Мюллер.

«Венгерский танец» он заиграл так, что тут и безногий бы бросился в пляс. Лицо его раскраснелось, глаза налились бешенством – ещё чуть-чуть, и он бросился бы на Мюллера, забыв обо всём на свете. И тут встретился с неожиданно холодным взглядом Таси, которая глазами показала ему на часы: до взрыва оставалось пять минут!

В финал «Венгерского танца» он вложил все оставшиеся силы и чувства и закончил на таком взлёте, что когда он отнял смычок от скрипки, в салоне возникла практически полная тишина.

В которой раздался голос генерала Штейнберга:

– Всё, господа, будем иметь совесть. Надо и музыканту дать отдохнуть. У нас ещё долгий вечер впереди! – и он, наконец, зааплодировал. Его бурно поддержали.

Тася одними губами, чтобы видел Мюллер, «перевела» Яше слова генерала. И обернулась к Мюллеру:

– Вот видите… Пауль! Генерал приказал отдыхать. И мне что-то нехорошо. Я не привыкла к вину. Мне нужно хотя бы немного свежего воздуха.

Так и не подарив Мюллеру поцелуя, она резво вскочила из-за стола и подхватила Моцарта под локоток.

Их вежливо пропустили музыканты джазового оркестра, как раз вливавшиеся в салон, чтобы сменить «заигравшегося» коллегу. Они кивали и улыбались музыканту, оценив его игру, а некоторые в знак особого поощрения поднимали большие пальцы вверх: молодец, скрипач, знаешь дело!

На палубе было пусто, если не считать того, что вслед за ними из дверей салона протискивался Мюллер. Делая вид, что его не видят, Тася с Яшей, внешне не торопясь, постарались как можно дальше отойти от салона, ближе к корме.

Мюллер их всё-таки нагнал. Не обращая внимания на немого «брата», будто тот был совсем пустым местом, Мюллер грубо схватил Тасю за руку:

– Фройлен пойдёт с Паулем, в каюту… с Паулем!

И тут немой заговорил. Свистящим шёпотом:

– Я тебе, мразь, таки покажу каюту! Кровью умоешься, жлоб! Ухажёр нашёлся, мать твою!