Опускалась ночь. Син сидел на холме, где любила бывать Кай. Гор сейчас не было видно, только реку и сад. Он несколько раз порывался убежать к ней, уговорить остаться или попрощаться. Или принять предложение и уйти за горы. Мурашки бежали по рукам, когда он представлял, как все может повернуться. Может ли он уйти? При мысли о маме сердце тоскливо заныло. Нет, он не мог покинуть ее. Но и видеть Кай в последний раз тоже. Ему хотелось думать, что она вернется, а прощаться не хотелось.

Вдали показалась женская фигурка. Сначала Син подумал, что привиделось, но она появилась снова, шла медленно, словно кралась.

– Кай! – он чуть не задохнулся от счастья. Подскочил и сбежал с холма ей навстречу. Только приблизившись, понял, что это не Кай, а Та Рук – ее мать.

– Она ушла, Син, – устало проговорила женщина. – Она долго ждала. Надеялась, ты придешь и попрощаешься.

– Но я не хочу… – в горле встал ком, по щекам медленно потекли слезы. Син всхлипнул. – Я не хотел прощаться.

– Тогда почему не ушел с ней? – она склонила голову набок. В глазах отражался огонек луны.

– Я не могу оставить маму, – Син уткнулся в рукав рубашки. Неужели Кай и правда ушла? Он что, больше никогда ее не увидит? – Я нужен ей.

Та Рук тяжело вздохнула и прошла мимо, к холму, пробубнив под нос:

– Как будто о ней некому позаботиться. У нее есть Око, есть мы. Но кто позаботится о Кай?

Это ее решение, – подумал Син. Он тут ни при чем. Кай сама захотела уйти, а он решил остаться. Вот и все.

– Ты что, не любишь ее? – он обернулся, уставившись в спину Та Рук. – Почему ты ее отпустила?

Та Рук замерла и произнесла, не оборачиваясь:

– Я люблю ее больше всего на свете, но птицы должны быть свободны.

***

– Мама, тебе когда-нибудь хотелось сбежать?

– Это история с Кай все не дает тебе покоя? Не переживай, Син. Спи.

– Не могу. Я постоянно вижу ее во снах. Она улетает, а я бегу и не могу догнать. Так тоскливо от них.

– Син, – она гладила его по волосам. – Забудь ее. Она больше не сможет вернуться.

***

Небо, как всегда, было солнечным. Син проснулся раньше всех – он теперь всегда просыпался до рассвета – чтобы спуститься с холма, прогуляться мимо речки через сад, выйти на поляну. Ему нравилось ощущение босых ног на росе, шум Дальней, которая отличалась от Ближней. Он не мог понять – чем, но знал точно – она другая.

После Обряда Око, несмотря ни на что, оставило ему Дальнюю речку и даже половину поляны, теперь Син чуть ли не единственный мог ходить так далеко, за что не переставал его благодарить. Ему нравилось одиночество, а Око все больше напоминало муравейник.

Но была еще одна причина, почему он вставал так рано и шел к Дальней. Он хотел увидеть там Кай. Она представлялась ему, выходящей из леса, бредущей по поляне навстречу, все с теми же хвостиками, в том же светлом платье. Он вспоминал ее ямочки на щеках и хотел услышать только одно: «Я так скучала!»

До Обряда он приходил сюда ночами, шаг за шагом преодолевая страх темноты, пока она не стала ему другом. Во тьме никто не мог увидеть лица, узнать о том, что он готов совершить предательство, сбежать из Ока. Но всякий раз до предательства так и не доходило, он возвращался, видел маму, друзей и становилось легче. До следующей ночи. Иногда он говорил с Кай, обращаясь к речке. Как она там? Нашла, что искала? Не жалеет ли? Скучает ли по нему и по Оку?

Син вышел из леса, почесал щетину и потянулся, глядя на горы. Опустил взгляд к подножию, заросшему деревьями, и заметил что-то необычное. По полю к реке двигалась человеческая фигурка. Син не поверил глазам, протер веки.

– Кай?

Фигурка была одета в мужскую одежду и несла мешок за спиной. Это все, что он разглядел с такого расстояния, и все же лучик надежды разгорался в нём сильнее и сильнее. Увидев его, фигурка остановилась, поднесла к глазам непонятную штуку, а после подпрыгнула и замахала руками.

– Кай! – он сорвался с места, побежал к ней, а фигурка уже летела навстречу.

Реку Син перебежал, не подворачивая штанов и не снимая в обуви, поднялся на берег и побежал ещё быстрее. Вот он уже увидел два хвостика и знакомую улыбку. Кинувшись к Кай с желанием ее обнять, он забыл о своих пределах, всего в шаге от нее словно столкнулся с невидимой стеной и отлетел назад.

– Син! – испугалась она.

Кружилась голова. Поднявшись на руках, он сел. Вот же она, совсем рядом.

– Син, это правда ты? – тот же нежный голос, те же ямочки на щеках. – Прости, я не могу подойти ближе. Оно не пускает.

– Скажи, ты мне снишься?

Она покачала головой. Какая она все-таки стала красивая.

– Я так и подумал. Во сне у тебя всегда есть крылья.

Кай улыбнулась, опустилась на колени, сложив на них руки. Так близко, но все же не дотянуться. Некоторое время они смотрели друг на друга, любуясь.

– А я тебя сразу узнала, как только в бинокле увидела, – похвасталась она.

– Где?

Она показала штуку, которую подносила к глазам.

– Он приближает то, что далеко.

– Еще один трофей?

– Можно и так сказать.

Снова помолчали.

– Син, как там мама? Как… все?

– Постарела. Почти ни с кем не общается, далеко не уходит, – он подумал и продолжил. – Ба Лёк умерла в прошлом году. Теперь детишек пугает Ба Анк. А так все как прежде.

Кай медленно кивнула.

– Ну а ты… – продолжила она. – Знаешь, я всегда жалела, что не успела попрощаться. Надо было дождаться тебя тогда.

Он улыбнулся. Снова молчание. К удивлению, Син понял, что никакой скованности не ощущает. Что молчит не оттого, что нечего сказать, а потому что ему достаточно просто дышать с ней одним воздухом, просто сидеть рядом, как раньше. Жаль только расстояние в два шага не преодолеть, не соприкоснуться руками.

– Кай, – заговорил он хрипло, откашлялся. – Что там, за горами?

Она испуганно опустила взгляд.

– Ты правда хочешь знать?

– Конечно, хочу.

Впервые он ей соврал. Он хотел лишь отчасти, но глубоко внутри боялся. Он много лет веретеном прокручивал в голове картины – что там может быть? Черная дыра, где люди дерутся за кусок хлеба? Лучший мир, где всего в избытке и нет никакого Ока с его запретами? Любой исход – ужасен. В одном – для Кай, в другом для него. Кто-то из них ошибся, по-другому и быть не могло. И он не хотел знать, кто именно. Но вопрос уже был задан и сердце четко отстукивало в груди, ожидая ответа.

– Там другой мир, Син, – она виновато пожала плечами. – Там все… другое. Я не уверена, что ты сможешь понять.

От удивления он поднял брови. Как так? Что она имеет в виду? Этот ответ никак не хотел стыковаться с его догадками.

– А ты объясни так, чтоб понял, – он уселся и их лица оказались на одном уровне.

Она смотрела без улыбки, немного настороженно, немного скучающе или смущенно, разобрать он не мог.

– Хорошо. Я попробую.

За горами все было похожим, но другим. Мир без преград. Там были люди, много людей. Око никого не защищало, не обеспечивало всем необходимым, это все нужно было искать. Люди научились с этим жить – они постоянно путешествовали, открывали новые земли и изобретали машины – коробки, в которых ты мог передвигаться в пять раз быстрее, мельницы и прялки, которые могли работать сами, стоило лишь нажать на рычаг. Люди писали книги и передавали накопленные знания потомкам. У них не было Всезнающих Старух, их заменяли книги. Кай рассказала, что дома у них большие и каменные, что люди за пределами научились помещать лечебные травы в маленькие съедобные бобы.

Син слушал, закрыв глаза – так лучше представлялся ему этот новый, неизведанный мир – мир Кай. Она говорила небрежно, но он чувствовал, что она по-настоящему счастлива и что единственное, чего боится – расстроить Сина.

– Ты не договариваешь, – прервал он. – Ты не говоришь что-то важное.

Он взглянул на Кай. Та уставилась удивленно, помялась, прямо как в детстве.

«Ты сможешь сохранить мой секрет?», «Конечно, смогу, мы же друзья!»

– Син, они… приручили монстров.

– Что? – он сначала не разобрал. Но понимание пришло быстро.

– Монстров больше нет, – тихо добавила она и вздохнула. – Мы были правы.

Син молчал, не зная радоваться ему или плакать.