Берлинское танго Анн

– Ты когда-нибудь видела человека, который бы потерял коврики из автомобиля, – спросила я Ольку, в ответ на ее вопрос «Как прошел день?»

– Ты была на мойке? – тут же догадалась подруга в чем дело.

Назад за ковриками я не поехала, их, честно говоря, давно не мешало бы поменять, завтра куплю новые. Просто так я бы их не выбросила, а тут такая удача привалила. Вот кто-то удивится, когда найдет мои коврики тщательно вычищенные и помытые.

Ночью я плохо спала, меня бросало то в жар, то в холод. Говорят, что это приливы, но я так не думаю. Откуда у меня взяться приливам, это же признаки климакса, а у меня его нет. А окружающих хлебом не корми – только дай записать тебя в климактерички. Как эта наглая особа в театре – да у нее просто идея фикс о моем климаксе! Пусть бы лучше собой занялась – а то в свои 38 выглядит старше меня, а еще артистка.

Конечно, возраст уже такой, что и климакс не за горами, но недавно врач сказал, что я еще могу забеременеть. Было бы от чего, точнее от кого… Конечно, очень смелое предположение, но порой я чувствую в себе столько сил, столько нереализованных желаний…

2

Утро следующего дня началось со звонка будильника. Не люблю этот гадкий звук! Но психологи утверждают, что, если не можешь изменить ситуацию, постарайся найти в ней что-нибудь приятное! И я нахожу – если утром тороплюсь, обычно не смотрюсь в зеркало, и настроение остается вполне приличным. Закрою глаза и лечу навстречу всем радостям жизни и всем приятным неожиданностям, которые так и норовят выскочить из-за угла под колеса моего автомобиля…

Однако, лирику в сторону – нужно подумать о деле. Вообще-то, мне нередко приходится заниматься устройством своих соотечественников в медицинские учреждения Германии. Сейчас это стало модно, лечиться в Германии. Конечно, медицина здесь на уровень выше, чем в бывшем СССР. И не только лечиться, но и делать обследования. Но у местных медиков есть один недостаток, который некоторым пациентам кажется непростительным – эти врачи не говорят по-русски. А вы знаете, что такое русскоязычные пациенты, да если к тому же не в самом юном возрасте? Они же все хотят понять сами – почему болит, чем лечить и когда это кончится? Моя мама, всю жизнь проработавшая хирургом в районной поликлинике, обычно отвечала таким дотошным пациентам известной цитатой из Библии: «И это пройдет!». Но, чтобы с ними договориться, нужна была выдержка и терпение моей мамы. А немецкие врачи – они, конечно, классные специалисты, но «душевности» в них – кот наплакал. Хотя и мама не всегда выдерживала. Помню, особенно раздражали ее так называемые «народные средства», особенно лечение мочой, которая считается у нас «в народе» панацеей от всего. Хирург с многолетнем стажем, чистоплотная до педантизма, мама всегда интересовалась, «или он живет в коммунальной квартире». Если получала положительный ответ, то советовала мочу выпаривать:

– Вряд ли Вы вылечите болезнь, но соседи от Вас съедут – это точно! Тоже польза!

Так вот, не хватает нашим соотечественникам «поговорить за жизнь» с немецким доктором. Да и просто объяснить, что и где болит, тоже не просто. И тут на выручку приходят такие, как я. Сначала я стала «проводником в мир Эскулапа» для своих многочисленных знакомых и дальних родственников, ринувшихся лечиться в Германию. Но мои «излечившиеся» знакомые стали посылать ко мне своих знакомых, а те своих. Помогаю им я по разным причинам – здесь и сочувствие, и врожденная мягкотелость, и бесхарактерность, которой меня постоянно попрекает Анька. Делаю я все это бесплатно, что по меркам Германии выглядит по меньшей мере дико. Я не только узнаю все подробности о диагнозе и методах лечения, не только подробно перевожу все назначения, но и не устаю отвечать на все их бесконечные «сколько, зачем и когда?». Не скажу, что меня это совсем не раздражает, но я быстро беру себя в руки и не концентрируюсь на отрицательных эмоциях. Так что во многих больницах меня уже знают в лицо. Моя подруга Наташа давно предлагает мне открыть фирму и заниматься этим за деньги. В любом случае мы ничего не потеряем, уверяет она. Или деньги заработаем, или нам не будут досаждать своими проблемами. Может, и правда стоит об этом подумать? Хотя все мои знакомые, приезжающие на лечение, жалуются на жуткое безденежье, кризис, нищету. Но лечение они обычно выбирают отнюдь не дешевое…

Ровно в девять, как мы и договаривались, я подъехала к гостинице. У входа меня ждала парочка, брюнет лет сорока пяти и большеглазая блондинка лет пяти. Ребенок очаровывал с первого взгляда, чего нельзя было сказать о мужчине, состоявшем, казалось, из одних «не» невысокий, неспортивный, неброский. Но при отсутствии яркой привлекательности мой новый знакомый обладал тем классически обаятельным типом внешности, который производит приятное впечатление всегда и на всех: спокойное лицо, некрасивые, но интеллигентные и утонченные черты, глаза глубокого зеленого цвета. Меня особенно привлек его открытый и спокойный взгляд, глаза не бегали, как нередко бывает у современных мужчин. Вместе с тем в них читалась какая-то ранимость. Тонкая оправа очков не портила лица, а как-то завершала весь облик Максима. Невысокий «очкарик» не выглядел «ботаником», напротив. «Что ж, с интеллигентным человеком и общаться можно интеллигентно» – подумала я. К тому же и его маленькая спутница меня растрогала. Новые знакомые сели ко мне в машину.

– Моя дочь Алиса, – пояснил Максим, – собственно говоря, это она нуждается в консультации доктора.

– Почему же вы мне сразу не сказали? – я растрогалась еще больше. – Я бы ни на минуту не усомнилась, ехать ли мне с вами. Ребенок – это святое. В какое отделение мы едем, и что, собственно говоря, мы будем лечить?

– Ничего страшного. Мы уже были у врача, это отделение проктологии.

– Не волнуйтесь, я знаю, что в Шарите лечат детей от болезней желудочно-кишечного тракта, я даже точно знаю, в каком корпусе, мне уже приходилось возить туда ребенка.

Алиса нервно ерзала на своем сидении с самого начала нашего разговора, а к окончанию и вовсе расплакалась, и заявила, что не пойдет лечиться. Максим начал ее успокаивать, уговаривать, пообещал, что никто не будет ее лечить, сегодня ее только осмотрят, дядя доктор очень хороший, он не сделает ей больно. Но от всех уговоров отца девочка хныкала еще больше.

– Дядя доктор не сделает тебе ничего плохого! Он даже лечить не будет! – вмешалась в разговор и я. – Он только посмотрит твою попку и все.

– Чего это он не видел в моей попе? – со всей прямотой юного создания спросила Алиса.

– Ну как, – замешкалась я – он посмотрит попу, посмотрит, что там…

– Он что, совсем глупый, да? Даже самые маленькие дети знают, что в попе – каки! – философски заметила девочка.

«Наш человек», – отметила я про себя. А вслух сказала:

– А ведь Алиса права. Что еще можно найти в попе?

Осмотр закончился часа через два. Наградой за мое терпение было то, что доктор нашел Алису абсолютно здоровой. Максим извинялся за беспокойство, потом смущенно предложил мне деньги. Я, конечно, отказалась и сказала, что рада, что все закончилось хорошо. Он же расстроился, что не может меня отблагодарить. Сказал, что даже пригласить в ресторан не удается, девочка устала и хочет спать.

Поспешно попрощавшись, я поехала домой, размышляя о том, что Наташа права. Вот была бы у меня фирма, можно было бы спокойно, еще вчера, заявить Максиму, что ему безумно повезло набрать именно мой номер, поскольку занимаюсь этим профессионально. И мой новый знакомый рассчитался бы со мной по прейскуранту и не чувствовал бы себя обязанным. А теперь он будет ломать голову, чем бы в следующий приезд меня порадовать. Я очень хорошо поняла состояние Максима, поскольку он тоже относится к числу людей, которые не любят «халяву», а предпочитают за все платить. Этот малознакомый Максим не знал, что, честно говоря, я и так была довольна, эта девочка меня просто покорила, и то, что она оказалась здорова, воспринималось мною, как личная удача.

3

Следующий день, долгожданный выходной – суббота, прошел, как я и планировала: можно спать, потом читать, потом посмотреть сериал по телевизору. Немцы часто показывают одну серию в неделю, вот я и жду от субботы до субботы. Нам иногда это кажется нудным и однообразным – такой распорядок. Но, живя в Германии, я стала понимать, как порой важно в жизни расставлять для себя такие «флажки радости», чтобы совсем не потеряться в этой жизни. Я думаю, маленькие удовольствия, которые мы себе позволяем, делают нашу жизнь счастливее. Ведь чем старше становишься, тем меньше в жизни новых эмоций и впечатлений! И это не «призрак старости», как начинают думать многие уже в 30 лет. Просто, чем больше человек переживет и перечувствует, тем прохладнее он воспринимает все происходящее. А вот мелкие приятные события – букетик фиалок на столе, улыбка ребенка, аромат свежей булки, чириканье воробья за окошком, даже очередной выпуск любимого сериала – все это делает жизнь ярче. Ведь даже великие художники писали свои картины тысячами мазков. Так и мы можем превратить нашу жизнь в праздник, расцвечивая ее такими «капельками счастья». Хотя, конечно, от сплошного праздника тоже устаешь.

Днем пришла дочка, рассказала про свои проблемы с мужем. Они встретились, когда ей было 17, а ему 19. Все были в шоке. Моя Соня – длинноногая красавица влюбилась в совершенно невыразительного и незаметного паренька, на такого никогда не обратишь внимание, не запомнишь в лицо. Я пыталась уговорить дочку, что ей еще рано влюбляться, тем более вступать в близкие отношения с кем бы то ни было. Я понимала, что говорить об этом молодом человеке лично что-либо плохое не могу. Конечно, в таких случаях мнение матери всегда субъективно. Но здесь! Моя подруга Люба прямо сказала Соне о ее женихе: «Да, это настоящая любовь! Потому что любить его не за что! – и, увидев гневный взгляд совсем еще юной, но твердой в своих убеждениях и привязанностях Соньки, ретировалась и добавила, – уж слишком страшненький он для тебя». На что дочка абсолютно спокойно ответила, что жених должен нравиться ей самой, а не Любе, и он ей нравится, а это самое главное. С тех пор, если нам нужно описать кого-то, кто очень некрасив, мы говорим: «Такой, который может понравиться нашей Соне».

Надо сказать, что все эти годы они жили очень дружно, несколько лет назад расписались, зять закончил институт в Лондоне, переехал в Берлин, родили сына. Сонин муж похорошел, подрос, возмужал… Только сейчас я чувствую в их отношениях какое-то напряжение. Да и со мной зять стал как-то не очень любезен – всегда спешит «улизнуть», чтобы не вступать в беседу с тещей. Мои подруги говорят, что это небольшой кризис семейной жизни – такой как раз бывает спустя семь лет после свадьбы. Но я-то, как каждая мать, хочу, чтобы моего ребенка любили независимо ни от какого кризиса! После того, как я несколько раз, в процессе Сонькиного рассказа, повторила одну единственную фразу «ну, тебя и угораздило в замужество!», дочка спросила:

– Мама, ты сегодня какая-то не такая, как всегда, в чем дело?

– Скажи, тебе тоже жарко? – спросила я, не отвечая на ее вопрос.

– Да нет, не очень. Мамуля, это, наверное, приливы, – предположила она.

И она туда же. Ну почему сразу приливы, просто мне стало жарко. Ладно, завтра же пойду сдам кровь на гормоны. Нет, завтра воскресенье, пойду потом, когда следующий раз станет жарко.

А завтра пойду к Наташе, она позвала на девичник. Наташа иногда нас собирает, редко расширенным составом, чаще мы встречаемся в узком кругу. Мы называем наше сообщество «дамский клуб», хотя дамами себя не считаем, мы до сих пор «девочки». В этот узкий, «избранный», круг входим мы вчетвером: я, Наташа, Анька и Олька.

Наташа, правда, не любит, когда мы друг дружку так называем, она, профессорская дочка, говорит, что доярки на скотном дворе между собой так перекликаются: Нюрка, Фроська, Манька. А нам, приличным дамам, нужно обращаться друг к другу нормально по имени. В общем, при ней мы ведем себя пристойно. Хотя о мужиках вообще, об их гениталиях и о минете говорим открыто. Но и это понятно, Наташа же врач, для нее такой разговор можно определить как медицинские наблюдения. И что поделать, если жизнь этим полна, и, извините за выражение, нос к носу сталкивает нас со всеми физиологическими подробностями наших организмов.

Наташа – образец счастливой жены. Ее брак можно считать наиболее удачным. Они с мужем живут в разных странах, встречаются в отпуске и иногда на выходных, когда ему надоедает работа. Тогда Наташин супруг приезжает в Берлин, где его ждет красивая, ухоженная жена, которая старается устроить для него «райскую жизнь», чтобы ему захотелось приезжать почаще. Сменить привычную обстановку – это всегда хорошо помогает расслабиться и отвлечься от дел. А еще лучше, что жена в таком случае не становится частью обыденности, рутины, которая убивает всякую романтику… В общем, Наташа для своего мужа – праздник, который не всегда с тобой.

С другой стороны, подруга тоже отдыхает, предоставленная сама себе. Ведет себя так, как ей хочется, уделяет много внимания себе и детям… Наташа не дежурит каждый вечер «при параде» около накрытого стола с горячим ужином, не ждет, когда явится муж, скорее всего злой и усталый и будет срывать на ней плохое настроение. Только не говорите мне, что мужа нельзя отпускать надолго, что он будет изменять и все такое прочее. Да, будет! Но, во-первых, «с глаз долой – из сердца вон», а во-вторых, потом вернется к жене и поймет, что та, с кем он изменяет, ей в подметки не годится – и совсем чужая. А вообще-то все люди, и даже мужья, разные. Хочу сказать, что с мужем Наташи эта схема вполне работает. И нашему клубу такой расклад тоже на руку – мы можем собираться у нее, и никто нам не мешает. Хотя с тех пор, как ушел мой муж, мы иногда собираемся у меня. Но у Наташи как-то привычней и комфортней.

Что мы только не обсуждаем на этих девичниках! Однажды расширенным составом из восьми человек мы собрались дегустировать молодое вино «Бужиле», и туда случайно вместо меня забрел мой муж. Мы тогда уже не жили вместе, и он должен был передать мне важный документ, а я по какой-то причине задерживалась. И чем закончилось это вполне светское мероприятие? Эти хулиганки так надегустировались, что решили подсчитать, у кого за всю жизнь было больше мужчин, учитывая одноразовых. Присутствие моего мужа (пусть и бывшего), их не смутило. Начали с Мариночки. Она поинтересовалась, нужно ли считать мужа? Единогласно решили, что если учитывать одноразовых, то почему нужно исключать мужей? Мариночка посчитала в уме и сказала:

– Два!

Слегка пьяненькая Наташа решила пошутить и с нарочитым возмущением спросила:

– Как это два? Ты что, изменяла мужу?

– Нет, – потупила взор Мариночка, – я просто два раза была замужем.

Про остальных мой муж слушать не захотел, и правильно сделал. Он ждал меня на улице, отдал документы и поспешно уехал домой. Я даже не поняла, почему на нем лица нет. Только когда подруги рассказали, о чем они вели беседу, мне стало понятно его поведение. Это событие так подействовало на него, что с тех пор он опасается оставаться один в нашей женской компании. А то, не дай Б-г, еще курить научат!

Но это было давно. Чтобы избежать жертв, мы не допускаем на наши собрания мужчин. Вот и в тот день мы общались, как на приеме у английской королевы – сидели на веранде, подставив солнцу лица и ноги, задрав юбки выше колен, курили сигары (у Наташи всегда все шикарно), пили итальянское вино Монтепироло 2004 года. Наташа сказала, что это хороший урожай, она в этом знает толк. Оля тоже отметила, что вино хорошее, но не хватает какой-то ноты в аромате, Анька вставляла свои две копейки, повторяя слова «купаж» и «сомелье», она ведь ресторатор, а я только кивала головой, дескать со всеми согласна. На самом деле я в вине совсем не разбираюсь, но показывать это – дурной тон, любой приличный человек должен разбираться в вине, в хорошем обществе это важно.

А еще я заметила, каким образом можно продемонстрировать свою компетентность в этом вопросе. Если вам в ресторане наливают первому вино для пробы, пригубив чуть-чуть, не кивайте немедленно головой в знак согласия, мол, хорошее. Попробуйте, выдержите паузу, сделайте лицо, будто Вы сомневаетесь, и только потом разрешайте разливать вино по бокалам. Еще круче будет заявить с видом знатока, что вино не годится, но со второго раза снисходительно согласиться. А наша Оля иногда применяет другой прием. Однажды в гостях она сказала хозяйке после того, как выпила первый бокал:

– Можно мне налить коньяку, а то этот сорт вина не в моем вкусе.

– Как же так? Это очень хорошее вино, – начала сокрушаться хозяйка. – Дима покупал его по 30 евро, и это еще со скидкой.

– Вот потому и дали скидку, что вино – говно, – сострил мой бывший муж, тоже присутствовавший на приеме, правда сказал это так тихо, чтобы услышали только я и его нынешняя жена.

Оля же, ничего не отвечая, всем своим видом показывала, что ждет коньяк. Хозяйка была расстроена, но ее не жалко, уж больно противная. Олька на умняке, ее примеру следуют остальные и пьют коньяк, а вдруг вино действительно не очень.

Так вот, в тот день мы загорали, курили, пили вино и говорили о политике, о телевидении, спорили, какое телевидение лучше, немецкое или русское. Нет, никто, конечно, не сомневается, что немецкое лучше, но мы спорили именно о том, какое интереснее для нас. Все заклеймили позором меня за то, что я, вроде бы культурная женщина, кандидат наук, смотрю бездумные сериалы для домохозяек. Анька проявила самоотверженность, сказав, что она тоже ночью смотрит сериалы, но ей это простили, так как ночью действительно делать нечего, кроме того, как спать или смотреть телевизор. Не может же она, к примеру, пойти на фитнес или в филармонию.

– Вместо того, чтобы стонать и причитать о том, что ты поправилась, пошла бы час – другой погуляла вокруг дома или сделала утром зарядку, – в очередной раз пристыдила меня Наташа.

Я пообещала, что, как только закончится очередной вечерний сериал, я начну гулять в это время или даже пойду на фитнес. Анька хотела, чтобы меня оставили в покое, и незаметно перевела разговор на другую тему:

– Девочки, а вы обратили внимание, что сегодня мы ведем вполне светскую интеллектуальную беседу ни разу не вспомнили ни об одном мужике, ни об одном половом члене, ни об одной нашей менструации…

– А что о них говорить, – тихо заметила Оля, – когда нет ни нормальных мужиков, ни нормальной менструации.

В этот момент у меня в сумке зазвонил телефон. Опять 534 в конце! Я уже не знала, что мне делать и как реагировать. Хорошо, что хоть через несколько секунд узнаю, кто звонит: тот, кого я всегда и везде жду, или тот, кого не жду вовсе.

– Анна! Я все-таки могу пригласить вас пойти со мной куда-нибудь поесть. Появилась моя родственница, и она останется с Алисой. – Что-то в его голосе мне понравилось, по-моему, он был искренен, он действительно хотел, чтобы я согласилась.

– Честно говоря, я сейчас в гостях, – я не сразу сообразила, как мне реагировать, – так что сегодня не получится.

– Но ведь сейчас только час дня, мы можем встретиться вечером, – настаивал он.

– Я подумаю, – сказала я, и пообещала перезвонить ему позже.

Мои подруги переглянулись.

– Сегодня тоже не обойдется без мужиков, – высказала Оля общую мысль. – Давай колись, кто это? И почему мы ничего о нем не знаем?

Я нехотя рассказала эту невероятную историю со случайным звонком и с моим очередным дурацким волонтерством. Все начали обсуждать возможность нового романа в нашем возрасте. Анька сказала, что с некоторых пор видеть мужиков не может, скорее всего, с тех пор, когда она поняла, что они на нее не обращают внимания. Потом опомнилась и уточнила, что, наверное, это она первая их возненавидела, а уже потом они все на нее обиделись и в отместку стали игнорировать. Наташа, наоборот, настаивала на том, что жизнь продолжается, и она до сих пор ловит на себе заинтересованные взгляды мужчин, правда постарше. Мы же с Олей горестно отметили, что мужчины нам нравятся, но совсем не нашего возраста.

– А моя проблема заключается в том, что я могу понравиться только извращенцу… В таких толстух не влюбляются… – печально констатировала я.

Подружки начали меня вежливо разубеждать, но меня не проведешь, я знаю эти их приемы: «посмотри на себя в зеркало, у тебя такое красивое лицо» или с тем же началом «посмотри на себя в зеркало, ты выглядишь моложе всех, у тебя абсолютно нет морщин». Заседание клуба завершилось на такой минорной ноте, что всем захотелось поскорее домой.

4

Максим ждал меня у выхода из гостиницы. На этот раз он показался мне гораздо более привлекательным. Я понимала, что это лишь мои фантазии, но все-таки смотрел он на меня совсем по-другому… В его взгляде явно читалась какая-то заинтересованность. Мы вкусно поели, потом пошли в бар, послушали музыку, и мне даже в какой-то момент показалось, что он или извращенец, или… я беру свои слова обратно. Но Максим, поблагодарив за прекрасный вечер, попрощался, оставив визитную карточку, и заверил меня, что в любое время дня и ночи, в любую погоду примчится по первому моему зову и поможет мне. Я сказала, что вряд ли мне понадобится переводчик в Москве, но визитку взяла и пообещала занести его телефонный номер в свой мобильник. И про себя отметила: «Опять 534 в конце будет в моей памяти и в памяти телефона».

5

В понедельник снова на работу, как будто и не было этого приятного вечера. В машине мне всегда хорошо думается. Но я, чтобы прогнать несбыточные мечты и развеять напрасные иллюзии, включаю радио и стараюсь слушать новости. Там мне постоянно рассказывают всякие ужасы и кошмары. Например, в Германии в тюрьме сидит каннибал. И это не Ганнибал Лектор, а вполне реальный персонаж. Он познакомился с девушкой в Интернете, затем убил ее, расчленил и заморозил. Он съел более 20 кг человеческого мяса, а потом его арестовали, приговорили к пожизненному заключению. История страшная, но соль не в этом. В тюрьме каннибал вступил в партию, угадайте какую? Нет, не в коммунистическую, и не в национал-социалистическую. В партию зеленых! К тому же он стал в тюрьме лидером – партайгеноссе! И теперь не только человечинку больше не ест, но даже курятину не употребляет. Паноптикум!!!

Не пойду сегодня к балеринам! Вдруг там опять будет эта вредная особа, которая утверждает, что у меня климакс. Нет у меня никакого климакса. И совсем я даже не нервная, и бессонница у меня уже много лет, а приливов у меня и вообще нет, в жар бросает только когда жарко, вот, как сейчас. И растолстела я не из-за того, что старая, я просто много ем. Завтра же сажусь на диету. А, может, сходить сдать кровь на анализ, проверить гормоны?

В обеденный перерыв позвонил Гюнтер. Он начальник отдела кадров местного отделения Дойче банка. Когда-то восемь лет назад я училась на компьютерных курсах, программа обучения включала в себя семь месяцев теоретических занятий и 6 недель практики. Мне тогда очень повезло. На практику я попала в отдел к Гюнтеру. Нужно было сделать расчет премии сотрудникам всех филиалов банка в районе Берлина и Бранденбурга. К моему удивлению Гюнтер и его коллеги пользовались программой „Excel“, как калькулятором. Я же к ней отношусь с особым трепетом. Поработав полтора месяца, я составила им таблицы с формулами, которыми они могли пользоваться постоянно и рассчитывать премию за очень короткий срок. Что меня больше всего удивило, так это то, что мне даже заплатили за эту работу, как за рацпредложение. Гюнтер сказал, что с моей помощью их отдел даже выполнил план по рацпредложениям. А я-то просто хотела помочь им, облегчить их труд, да и сама получила удовольствие, люблю разгадывать всякие головоломки. Гюнтер тогда объяснил:

Мы думали подарить тебе букет цветов, а потом решили, что 500 евро будет лучше.

Честно говоря, всей моей небедной фантазии не хватает, чтобы представить себе этот букет…

И, хотя теперь расчет премии – дело техники, один раз в год Гюнтер приглашает меня на работу в банк. В театре у меня отпуск два месяца – один я провожу в банке у Гюнтера, зарабатывая деньги на второй.

За что я люблю Гюнтера, так это за то, что он, во-первых, оценил мои способности, а, во-вторых, не лишен чувства юмора. С некоторых пор я зареклась рассказывать немцам нормальные анекдоты. Помню, когда-то рассказала своему коллеге анекдот про миллионера, который хотел жениться, и в качестве теста задавал невестам один и тот же вопрос, на который каждая кандидатка отвечала по-разному. В конце этого анекдота рассказчик спрашивает, на ком женился миллионер, слушатель обычно ответа не знает, тогда рассказчик отвечает: «На той, у которой грудь больше». Мой собеседник совершенно искренне не мог понять, зачем тогда было задавать столько вопросов. С точки зрения рационального немца подобный юмор выглядит глупо. Так вот, Гюнтер в отличие от многих своих соотечественников, этот анекдот понял и смеялся до слез.

– Гюнтер, как я рада тебя слышать! – сказала я абсолютно искренне.

– Я знаю, ты всегда рада мне, потому что я несу тебе денежки. – сострил Гюнтер.

– Не правда! Ты не несешь мне денежки, я их зарабатываю! Но рада я тебе из-за денег, это правда. Хотя ты и сам по себе приятный человек!

– Конечно, я очень добрый! Могу себе представить, как ты запоешь, когда узнаешь, какую новость я хочу тебе сообщить. – он многозначительно выдержал мхатовскую паузу. – Тебе предлагается работа в нашем банке!

В первый момент, я даже засомневалась, а тот ли это Гюнтер, может, и этот ошибся номером.

– Я тебе не верю! Ты наврал начальству, что я буду считать вашу премию весь год или количество премий увеличилось в 11 раз?

– Почему в 11, а не в 12? – Гюнтера заинтересовала моя логика.

– А месяц отпуска для меня ты не предусмотрел? – не сдавалась я.

– В общем, Анна, тебя приглашают преподавать нашим сотрудникам компьютерные программы. Помнится, ты рассказывала, что читала лекции у себя в России, да и здесь преподавала программы „Excel“ и „Access“. Вот я и подсуетился для тебя. Ну, конечно, заодно и премию посчитаешь раз в году. Так что в пятницу у тебя собеседование, хотя вопрос практически решен.

Получить предложение о столь выгодной работе, когда тебе пятьдесят? Эта перспектива показалась мне предельно заманчивой. Во-первых, в театре я уже пересмотрела все спектакли. При всей моей любви к искусству придется признаться, что несколько десятков просмотров даже для самой замечательной пьесы, это многовато. Конечно, я могла бы работать суфлером – но вряд ли дирекция театра предложила бы мне эту роль. Во-вторых, я обожаю преподавать. Еще в молодости я работала в НИИ, и дважды в неделю подрабатывала в горном институте, старшим научным сотрудникам это разрешалось. Да, за лирическими отступлениями я забыла самое главное – в банке, наверное, платят побольше, чем я зашибаю в своей бухгалтерии. Вот балда, и у Гюнтера забыла спросить, сколько мне собираются платить! Конечно, деньги – это не самое главное в моей жизни, но я придерживаюсь мнения, что денег нужно ровно столько, чтобы о них не думать.

Нужно ли говорить, что всю неделю я с нетерпением ждала пятницу. Утром в день собеседования я встала на весы, и обнаружила, что похудела на 1 килограмм. Вот вам и еще один плюс! Я так волновалась, что забывала поесть вечером. Вдруг я сообразила, что все мои костюмы мне малы. В чем пойти на собеседование? Я в отчаянии позвонила Ольке:

– Что делать? Я забыла, что у меня нет нормального костюма, а через час собеседование, да и магазины еще закрыты.

– Ну ты даешь, был такой классный повод купить новую вещь! Не просто так болтаться по магазинам, а с целью. Но есть еще один выход, – обрадовалась подруга, – помнится, Анька рассказывала, что она купила в аэропорту в Милане костюм без примерки, ты же знаешь, она все покупает на глаз! И этот костюм оказался на размер больше. Звони ей, возможно, ты уже до него доросла.

– Подруга, выручай! – вместо «здрасьте» выпалила я.

Анька не любит в этой жизни только одного – когда ее будят утром. Добродушная и общительная в обычной жизни, она превращается в фурию, гарпию и мегеру в одном лице. Разбуженная не вовремя Анька напоминает проснувшуюся Спящую Красавицу, которую разбудил не прекрасный принц, а сантехник Вася из ЖЭКа (давно забытая нами реалия). Она становится холодна и мало вменяема, причем бывает склонна видеть в разбудившем ее человеке не просто нахала, а глобальный катаклизм! Вот и этим утром она произнесла совершенно чужим голосом и тоном:

– Что тебе надо?

– Твой костюм, ошибочно купленный в Милане! У меня собеседование, а мне нечего надеть… – затараторила я.

Разбуженная Анька, в отличие от обычной, не только ненавидит разбудившую ее особу, но и соображает туго. Наконец она поняла, в чем дело и категорично заявила:

– Ты его не купишь! Ты такие дорогие вещи не покупаешь. Это я без очков не рассмотрела цену, думала, костюм стоит 250 евро, а оказалось 1250. Платила кредитной карточкой, и только, когда пришел счет, поняла, сколько он стоит. Кроме того, этот дурацкий костюм был на меня велик, я же его не примеряла, а размер сослепу тоже не разобрала. И вообще, я его уже ношу. Доросла до него, представляешь?

– Потрясающая история! – мое терпение лопалось, – Но именно сегодня у меня очень важное собеседование, которое невозможно отложить или перенести, и мне нечего надеть. Покупать его я у тебя не собираюсь, а взять на один день не откажусь. Ты же не оставишь лучшую подругу раздетой перед таким знаменательным событием?

– Конечно, – Анька окончательно проснулась, – надевай его хоть каждый день, я его тебе подарю. Меня этот пафосный костюмчик уже вгоняет в депрессию! Представляешь, в первый раз, когда его надела, могла пиджак крутить, как хула-хуп, а сейчас он на мне сидит, как влитой. А я еще расстраивалась, что он мне велик!

– Подруга, у меня нет времени слушать твои жалобы на бедный костюм, как будто он виноват, что мы с тобой разожрались, как три толстяка.

– Почему три? – опять не поняла Анька

– Ты меня достала. У Юрия Олеши их было три, я с этим ничего не могу поделать. А мы с тобой скоро по общему весу на троих как раз и потянем. В общем, у меня нет времени. Вези срочно костюм, спасай подругу!

На следующий день после собеседования (а оно прошло удачно), я подала заявление об уходе из театра. Зарплату в банке мне дали ровно в два раза больше, отпуск 36 рабочих дней, плюс праздники – это святое, плюс отгулы за переработанные часы, а уж если придется работать после шести вечера, то тут каждый час оплачивается вдвойне, в общем год за два. Вот так живут банкиры и их работники!