Величайший зануда на земле

Глава 5

Кеша включил свет в прихожей и обессиленно рухнул на табуретку.

Слишком насыщенный день сегодня выдался. Слишком насыщенный для его слабенькой нервной системы.

Ох, что это?

Кажется, сердце закололо! Нестерпимая боль в левой части груди. Неужели это он? Неужели так выглядит инфаркт?

А что, вполне может быть. Кеша недавно где-то вычитал, что сердечно-сосудистые болезни сильно помолодели.

Как расстроится мамуля! И Неля, наверное, тоже расстроится. А Майя – что Майя без него будет делать? Где она станет жить? Кто будет кормить ее полноценным домашним ужином, кто будет гладить ее вещи и убираться у нее в комнате?

Нет, надо держаться. Уходить в мир иной – особенно если иной мир хоть немного соответствует хрюкинским представлениям о рае – никак нельзя. Для начала нужно постараться вызвать скорую помощь.

Кеша медленно потянулся к верхнему левому кармашку куртки, где обычно держал телефон – и вдруг ощутил под пуховиком что-то твердое и плоское.

Секундочку. Погодите секунду.

Он расстегнул молнию. Всё понятно. Никакой это не инфаркт. В грудь ему упиралась острым краем дурацкая книжонка, которую он впопыхах засунул во внутренний широкий карман куртки, когда спасался бегством с корпоратива – впечатлительный Кеша, не желая видеть, как Эдик при всех ругает Майю, поспешно оделся и ушел, даже не попрощавшись с Нелей.

Кеша вытащил книжку из-за пазухи и раздраженно бросил на комод.

На мгновение ему даже стало жаль, что это все-таки не сердечный приступ. Теперь придется жить дальше и решать множество проблем.

Чувствуя себя древним стариком, Кеша с кряхтением нагнулся, расшнуровал ботинки и аккуратно поставил их на коврик возле двери. Куртку пристроил на плечики в шкаф – все вешалки всегда висели у него на равном расстоянии друг от друга.

Шаркая тапками, поплелся в ванную. После душа надел хвойно-зеленую фланелевую пижаму, застегнул ее на все пуговицы. Потащился на кухню. Есть не хотелось, поэтому заварил себе «Эрл Грей» – три минуты двадцать пять секунд. Поправил скатерть, сползшую на полтора сантиметра. Оттер с телевизионного пульта какое-то микропятнышко. Расправил кухонное полотенце. Подвинул бонсай, причудливый самшит, стоявший на подоконнике, на четыре миллиметра вправо. Полистал мамин справочник по биологии – главу про уход за карликовыми деревьями, где подробно рассказывалось про регулярную подрезку корней и ветвей японского «растения в подносе». Взял Шекспира – и сразу отложил в сторону. Настроение было какое-то нешекспировское.

Без Майи в доме было темно, тихо и депрессивно.

Придет она сегодня или не придет?

Кеша поставил локти на кухонный стол и обхватил руками голову. Эта неопределенность убивала его, мучительно и верно. Нет, инфаркт определенно был бы выходом из положения.

Он вздохнул, вымыл чашку и решил ложиться спать, стараясь не думать о Майе и о том, что они с Эдиком сейчас делают. Страстно мирятся после бурной ссоры? Тьфу, противно.

Но прежде следовало разобраться с книжонкой.

Взяв в руки «Душу компании», Кеша, обуреваемый сомнениями, остановился посреди прихожей.

С одной стороны, все книги хранились у него в комнате. Целую стену занимал советский книжный стеллаж, в котором издания были расставлены по категориям: «Учебная литература», «Справочная литература», «Детская литература», «Русские писатели до XIX века», «Зарубежные писатели XX века» и так далее. Эдакий филиал самой бюрократизированной библиотеки в мире на дому. Кеша еще в детстве сделал цветные наклейки на каждую книгу – в соответствии с категориями. В последние месяцы его коллекция пополнилась новым цветом – фиолетовым, обозначавшим принадлежность экземпляра к разделу «Кулинарные книги на английском языке».

Глупую «Душу компании» невозможно было причислить ни к одной уже существующей категории – даже к развлекательной «Чтение в отпуске». Заводить новый раздел вроде «Дурацкие бесполезные дешевки» не хотелось. Тем более не хотелось ставить эту бездарщину к Книгам. Стыдно было. Что скажет сэр Уильям? Что скажет господин Гончаров? Что скажет миссис Браун, наконец?

С другой стороны, выбросить книжку рука не поднималась. Это то же самое, что выбросить хлеб. Невозможно.

Кеша в замешательстве начал перелистывать тонкие серые страницы – с крупными, как для первоклассников, буквами. «Найди забавное в случайном»… «Развей в себе остроумие абсурда»… «Смени прическу»… Бред. Хуже, чем в Майиных журнальчиках, которые она разбрасывала по всему дому.

С обложки ему улыбался лакированный парень в полурасстегнутой рубашке, открывающей интересный ракурс на его мощную грудь и шею, украшенную деревянными гавайскими бусами с акульим клыком вместо кулона. Всем своим видом парень демонстрировал, что уж у него-то проблем с общением просто нет. Он словно говорил, лениво растягивая слова: «Хей, брат, как дела? Бери доску и пойдем ловить волну, а после выпьем в пляжном баре и подцепим загорелых калифорнийских девчонок».

Кеша взглянул на себя в зеркало. На фоне скучной коридорной мебели отражался отнюдь не красавец-серфер. Отутюженная фланелевая пижама, теплые тапки с собачьими мордочками (мамуля подарила на позапрошлый Новый год). Стрижка с боковым пробором – такие можно увидеть в фильмах пятидесятых годов. Нахмуренные брови, темные грустные глаза. Опущенные книзу уголки губ, словно он на что-то обижен – на саму жизнь, очевидно. Сутулая спина, хилое телосложение, совершенно не авантюрный вид. Эдик прав – типичный ботаник. Такому парню загорелая калифорнийская девчонка спокойно доверит свой багаж в аэропорту – но никак не номер телефона.

Вдруг прямо над Кешиным ухом истошно заверещал звонок. Кто-то с неистовством медведя-шатуна принялся ломиться в дверь.

– Это я! Открой! Кеша! Ну же!

Кеша ахнул и бросился отпирать замки.

Майя ввалилась в прихожую с таким грохотом, будто была не милой принцессой, а двухметровым гвардейцем.

– Не могла… ик… не могла проклятые ключи найти… – забормотала она, пихая Кеше под нос свою расшитую бисером сумку и дыша на него вином. – Вот сам посмотри – разве там можно что-нибудь найти?

Кеша послушно раскрыл сумку и тут же от неожиданности выронил ее на пол. Из сумки выкатились помады без колпачком, несколько флакончиков духов, потрепанный паспорт, монеты, прокладки, какие-то безымянные таблетки без упаковки, Кешина ручка, купоны на прошлогоднюю июльскую распродажу нижнего белья – и рыжий щенок.

Щенок моментально сделал лужу на коврике для ботинок.

– Майя! Майя! – схватился за голову Кеша. – Что это? Кто это? Почему он здесь?

– Познакомься, – сделала театральный жест Майя, смахнув рукавом лисьей шубы фотографию Кешиных родителей с комода. – Это худший в мире подарок на Новый год.

– Ты же его Эдику подарила!

– Подарила, – кивнула Майя. Медные пряди закрыли лицо. – А он мне его вернул. Дрянь какая этот Эдик! – неожиданно крикнула она, напугав до смерти щенка, который незамедлительно сделал еще одну маленькую лужицу и заскулил.

– Как же теперь быть?

– Не знаю, не знаю я! – начала всхлипывать Майя. Прекрасные зеленые глаза наполнились слезами. По щекам потекла тушь. – Не знаю… ик… Спаси меня, Кеша!

– Конечно, Майечка, конечно, спасу! – засуетился он. Это шанс, которого он ждал всю жизнь! – Сейчас мы все решим. Давай сначала снимем шубку – вот так… Молодец… Теперь сапожки…

Пока Кеша стаскивал с Майи обувь, щенок продолжал скулить, сводя его с ума.

– Может, он голодный? – догадался Кеша.

– Я очень голодная! – капризно сказала Майя. – Что у тебя есть поесть? И вообще, включи ящик, сидишь как в пещере!

Спустя несколько минут Майя, в шикарном серебристом платье и тяжелом разноцветном ожерелье, с аппетитом уничтожала приготовленный Кешей омлет (три яйца, помидоры, сосиски, зелень), а щенок, довольно урча, налегал на отварную говядину, которую Кеша вытащил из супа и нарезал на мелкие кусочки. Пока на кухне царил мир и покой, Кеша быстренько простирнул коврик и вымыл пол в прихожей. Затем побежал обратно к Майе и сделал ей чашку горячего крепкого чая (заваривать три минуты двадцать пять секунд). Щенок тем временем привалился к батарее и заснул. Похоже, у него тоже выдался тяжелый день.

– Майя, собаку нужно вернуть обратно, – рассудил Кеша, усаживаясь на стул напротив возлюбленной и непроизвольно посматривая в ее соблазнительное декольте. Девушка беспокойно крошила кекс с изюмом – кекс она любила, а изюм терпеть не могла и всегда его выковыривала.

Слегка протрезвевшая Майя насыпала себе в ротик вкусных крошек (несколько попали и в декольте, заставив Кешу еще раз заглянуть в этот Бермудский треугольник), отхлебнула чай и покачала головой.

– Нет, Кешенька. Не получится. Я ее у какой-то бабульки на улице купила.

– Как? Не в питомнике? – ужаснулся Кеша. – Значит, у собаки нет ветеринарного свидетельства?

– Видно же, что песик абсолютно здоровый! – тряхнула кудрями Майя. – Беспородный, но здоровый!

Щенок и правда мирно сопел, подергивая во сне лапками.

– Майя, но это же безответственный поступок, – не удержался Кеша. Кажется, впервые он решился сказать ей что-то критическое. – Купить животное на улице, с рук, неизвестно у кого, без всяких документов… Подарить человеку, который совершенно этого не ожидал…

– Ты тоже считаешь, что я плохо поступила? – У Майи снова задрожали пухлые губки. – Ну, раз уж ты, Кешенька, так говоришь… Значит, Эдик правильно меня отругал. Я виновата перед ним.

– Подожди, подожди, почему виновата? – Кеша не ожидал такого поворота в разговоре.

– Мне и впрямь не следовало дарить ему собачку!

– Ну вообще-то, ты же сделала это искренне, из лучших побуждений… Из каких именно, кстати? – уточнил Кеша.

– Я хотела намекнуть ему, что нам пора пожениться и завести ребеночка!

Кеша едва не свалился со стула.

– Пожениться?! Ребеночка?!

– Знаю, знаю, я поторопилась! – захныкала Майя. – Ему еще надо карьеру сначала построить, прежде чем жениться. Он такой талантливый, Кешенька, столько денег может зарабатывать, рекламируя нижнее белье…

Кеша немного оклемался и наконец сообразил, как перестать защищать Эдика:

– В любом случае, он должен был вести себя корректно. Не следовало кричать на тебя при всех, портить тебе праздник… – Он пригляделся к ее ушкам, еле заметным под пышной прической. – Кстати, ты получила свой подарок от Тайного Санты?

– Получила, – уныло сказала Майя, думая о чем-то своем и продолжая крошить кекс. – Такие милые сережки, бабочки, как раз в моем вкусе, очень дорогие.

– Где же они? – полюбопытствовал Кеша. – В сумке я их вроде не видел.

– Ну, когда Эдик швырнул в меня песиком, я ему предложила забрать мой подарок, чтобы он не сердился.

– Зачем ему женские сережки?!

– Он сказал, маме своей подарит на Новый год, сэкономит на покупке. Хоть какая-то от меня польза будет…

Майя вскочила, вытряхнула из декольте крошки и взбила волосы.

– Поеду к нему.

– К кому? – Кеша знал ответ.

– К Эдику.

– Зачем?

– Я должна вымолить у него прощение за неудачный подарок! Я сделала глупость и теперь буду стоять перед ним на коленях!

– Майя, Майя, не надо…

– Надо, Кеша. Ты меня убедил.

– Но он же грубо повел себя с тобой…

– Я сама заслужила!

– Но как же щенок?

– Ах, не знаю, делай с ним что хочешь!

– Но…

– Кешка, отстань от меня, ради Бога! Ты видишь, я спешу! Я могу потерять счастье всей моей жизни!

– Но мы же завтра с утра собирались поехать к моим родителям на дачу, встретить с ними Новый год. Они хотели с тобой познакомиться…

– Боже, Кеша, я просто так согласилась к ним поехать, чтобы от тебя отвязаться! А на самом деле хочу с Эдиком встречать Новый год, а не с твоими доставучими родителями! Если все получится, останусь у него до первого января.

– Майя, подожди…

– Нет, какой же ты все-таки зануда! Величайший зануда на земле. Неудивительно, что у тебя нет девушки и худшие продажи в магазине!

Дверь за Майей захлопнулось. Словно торнадо пронеслось по тихой Кешиной квартире, разрушив его самооценку, мысли и планы.

Величайший зануда на земле.

Это он, Иннокентий Ламперт.

Величайший зануда и больше никто.

Жизнь в лице милой Майи раздавила его огромным сапогом.

Прежнего Кеши не стало.

Взгляд его упал на убогую книжонку, которая все еще валялась на комоде.

Кеша взял ее трясущейся рукой.

Терять было нечего.

Глава 6

Второго января покупателей было мало.

Те, что добрели до «Домашнего рая», явно не горели желанием приставать к продавцам. Они вяло, как в замедленной съемке, перемещались по магазину, повиснув на тележках; надолго застывали у стеллажей и тупо рассматривали яркие ценники, пытаясь унять плясавшие в глазах цифры. «Эффектом кареты-тыквы» называл это явление Кеша в своем блокнотике: в последние перед Новым годом дни покупатели, сверкая очами и размахивая купюрами, набрасывались на самые завалящие товары, словно голодные псы; однако как только кремлевские куранты били двенадцать – клиенты превращались в сонных скупых тюленей. Январь всегда был самым унылым с точки зрения продаж месяцем – хуже отпускного июля.

Всегда – но только не в этот раз. Только не для нового, готового к неудержимому общению Иннокентия Ламперта.

Кеша собирался отработать на покупателях первый из серии любопытных приемчиков, почерпнутых из «Души компании». А именно – обратить внимание собеседника на какую-нибудь забавную мелочь и тут же обыграть ситуацию.

Над этой задачей Кеша работал все выходные, пока его родители вместе со своими гостями впустую теряли время, запивая оливье шампанским и пуская бессмысленные фейерверки. Тренировался он на песике. Щенка пришлось взять с собой на дачу, поскольку Майя явно не собиралась за ним возвращаться. Пока что Кеша назвал рыжего дворняжку Меркуцио, в честь лучшего друга Ромео. Однако вид у щенка был такой наивный, такой нешекспировский, что уже через пару часов помпезное итальянское имя пришлось сократить до простенького Меркушки.

– Итак, Меркушка, что нам с тобой советует справочник «Как стать душой компании?» – лекторским тоном говорил Кеша, закрывшись с книжкой и песиком в ванной, подальше от любопытных ушей. Щенок с большим интересом наклонил голову набок, приготовившись к захватывающим открытиям из области примитивной психологии. – Справочник, дорогой мой Меркушка, в лице этого широкоплечего молодого человека с акульим клыком на шее предлагает нам с тобой обратить свой взор на любой случайный предмет из окружающей обстановки и найти в нем нечто смешное. Необходимо тут же, так сказать, не отходя от кассы, на пустом месте позабавить собеседника. Ну что, ты готов к первому испытанию?

Щенок гавкнул, демонстрируя полную готовность к тому, чтобы его позабавили на пустом месте.

Кеша огляделся по сторонам. Родительский загородный дом, хоть и назывался «дачей», на самом деле обеспечивал своим обитателям полный спектр городских удобств. Паровое отопление, энергосберегающие лампы, водопровод. Современный ремонт в мягких сливочных и песочных оттенках. Тяжелые бархатные портьеры. Свою старую двухкомнатную квартиру в безликой петербургской многоэтажке родители не очень любили и всю душу всегда вкладывали в дачу, увлеченно планируя долгими зимами, чем они займутся здесь в предстоящий сезон. Поэтому, как только папа-профессор вышел на пенсию и смог сократить количество своих лекций в университете до минимума, они тут же переехали загород. Освободив тем самым Кеше плацдарм для любовных завоеваний.

Пока, правда, его амурные притязания в отношении Майи нельзя было назвать результативными – вероятнее всего, она о них даже и не подозревала, – но теперь все изменится. Главное – следовать советам Акульего Клыка.

Попеременно потрогав пушистое бежевое полотенце, мыльницу, туалетную бумагу, Кеша в задумчивости покрутил ручку крана над раковиной и стал размышлять вслух:

– Не так-то это просто, друг мой Меркушка, не так-то просто… Что смешного, например, в туалетной бумаге? Ну совершенно ничего.

Меркушка высунул язык и широко зевнул, соглашаясь с Кешей и одновременно недоумевая, как голливудским сценаристам удается закрутить сюжет сотен комедий вокруг такого скучного предмета.

Кеша уселся на край ванны.

– Возьмем, к примеру, мочалку. Мочалка, мочалка, мочалка… Мокрая мочалка. Мыльная мочалка. Крашеная мочалка. Мда. Ничего смешного. Да и что смешного может быть в символе гигиены, в этом почти священном предмете? Меня с детства приучили, что чистота важнее всего. Поэтому и домашних животных, Меркушка, у меня никогда не было, ведь от них одна грязь. Не так ли, друг мой? А? Кто в коридоре лужу сделал? Кто? Кто сделал лужу? – Кеша принялся чесать у Меркушки за торчащим ушком, от удовольствия щенок зажмурился и активно застучал хвостиком. – Кто такой грязнулька? Кто? Что за хороший песик?

На самом деле, Меркушка уже не был таким грязнулькой, поскольку в последний день уходящего года Кеша успел его как следует накупать и отнести к ветеринару, где песику сделали прививки и выяснили его примерный возраст – пять месяцев. Значит, родился Меркушка в одном месяце с Кешей. На вопрос, здоров ли щенок, ветеринар, юморной такой дяденька, сообщил, что Меркушку можно в космос посылать – хоть даже и на Марс, в составе миссии Илона Маска.

Однако сейчас Кеша никак не мог одолжить Меркушку мистеру Маску – компаньон был нужен ему самому, для реализации плана колонизации недоступной планеты по имени Майя.

– Так, ладно, на чем мы остановились? – вернулся к теме лекции Кеша. – Мочалка. Чистота. Туалетная бумага. Гигиена. Знаешь ли ты, милый мой Меркушка, что во времена, скажем, Шекспира, мытье считалось грехом? Королева Испании Изабелла Кастильская за всю свою жизнь принимала ванну всего два раза: при рождении и в день свадьбы. Вот так-то. – Щенок вздохнул, завидуя королеве – мыться с шампунем Меркушке не слишком понравилось. – А от Людовика Четырнадцатого, знаменитого Короля-Солнце, пахло так сильно, что придворные чуть не падали в обморок. Собственно, и духи-то во Франции придумали ради того, чтобы замаскировать все эти отвратительные запахи… Поэтому каждый раз, когда я чувствую аромат женских духов, думаю: а что они скрывают? Не люблю, когда девушка душится. Неля вот не душится – я тебя потом с ней познакомлю… – Вдруг Кеша спохватился. – Хотя что это я несу? Майины духи я просто обожаю. Ей очень идет. Ну ты-то, Меркушка, знаешь, какие у нее волшебные духи – ты же сидел у нее за пазухой, прижавшись к ее груди, счастливчик!

Взъерошив свою доисторическую стрижку, Кеша представил себе соблазнительные Майины формы и, вдохновившись видением, усилил мозговой штурм. Его осенила отличная идея. Он бросил мочалку на край ванны и схватил в руки папины ножницы для бороды:

– Смотри, Меркушка, кажется, я придумал кое-что забавное о случайном предмете! Внимание, сосредоточься! – Щенок, которому явно наскучила лекция о поиске смешного в окружающих вещах, заинтересовался мамиными тапочками с помпончиками, которые он под шумок решил попробовать на вкус. – Представь себе средневековую Швецию. – Меркушка чихнул – помпончики щекотали нос. – Представь себе выборы на пост городского мэра. У каждого кандидата была окладистая борода. Претендентов сажали вокруг круглого стола, на который они выкладывали свои бороды. Затем специальный человек бросал в центр стола вошь. И на чью бороду заползет вошка – тот и получал заветное кресло мэра! Ну, забавно ведь? Насекомые – вершители судеб! Ха-ха! Вошки-политики! Цирк!

Кеша так насмешил себя, что упустил момент, когда Меркушка добрался до мочалки, за одно мгновение растерзал ее и тут же, без перехода, подрался с рулоном туалетной бумаги. При этом в битве победил рулон: щенок так запутался в бумаге, такой накрутил вокруг себя кокон, что Кеше пришлось временно отложить свои комедийные изыскания и вплотную заняться освобождением песика.

– Кисуля, сыночек! – послышался обеспокоенный мамин голос из-за двери. – Кисулечка, у тебя все в порядке? Ты целый вечер там провел.

– Мамуля, все хорошо! – немного раздраженно крикнул Кеша, разматывая Меркушкины задние лапы. Меркушка нисколько не помогал, извивался и лизал Кеше руки. – У меня дела.

– Какие могут быть дела в ванной? – не поняла мама. – Кисулечка, у тебя животик болит?

– Ничего у меня не болит!

– Ах, я знаю! У тебя разыгралась аллергия на собаку! Вот и животик закрутило! Веня! – заголосила мамуля на весь дом. – Венечка! Вениамин Кириллыч! У Кисулечки аллергия! Неси скорее таблеточки! Вениамин, где же ты?

– Мамуля, перестань, нет у меня никакой аллергии! – Кеша наконец спас Меркушку из белого плена, затолкал обрывки бумаги в ведро, повесил на стойку новый рулон, погрозил щенку пальцем и открыл дверь.

Мамуля, сжав руки, стояла в коридоре с несчастным лицом. Оливково-зеленое элегантное платье без лишних украшений и классическое темное каре делало ее похожей на ведущую концерта в Филармонии, которая вынуждена объявить уважаемым зрителям, что симфонический оркестр сегодня выступит в неполном составе по причине эпидемии кишечного гриппа.

– Так я и знала, так и знала, что прямо в Новый год что-нибудь случится! Ах, бедненький мой Кисулечка!

– Полина, что происходит? – В коридор вошел папа, как всегда, спокойный и рассудительный. – Какими еще таблетками ты хочешь его опять накормить?

– У Кисули аллергия на эту дворнягу! – воскликнула мамуля, обхватив Кешино лицо суховатыми ладонями и заставив его как можно шире разинуть рот, чтобы посмотреть, не опухло ли горло.

– Разве? Я никаких симптомов не вижу, – пожал плечами папа. Выглядел он сегодня нарядно – бордовая жилетка, забавная «бабочка» в горошек вместо обычного галстука, в манжетах белой рубашки – запонки с гербом университета.

Они с мамой были совсем разными – он солидный и ухоженный, с абсолютно трезвым отношением к жизни, она – худенькая и ранимая, всегда готовая к худшему. Кеша пошел в нее.

Мамуля всплеснула руками.

– Вот какой ты невнимательный, Вениамин Кириллыч! Совсем не любишь нашего сыночка! Да у него живот весь вечер крутит!

– Мамуля, я же говорю, ничего у меня не крутит! – попытался остановить этот поток Кеша.

– А почему ты весь вечер в ванной просидел? Все, шампанского тебе нельзя! Еще не хватало, при такой аллергии-то! – не слушала его мамуля.

– Полина! – гаркнул басом папа. – Полина Андреевна!

– А? – немного пришла в себя мама.

– Значит, так. Мы сейчас все, вместе с Меркушкой, который представляется мне отличным псом и симпатягой, вернемся за новогодний стол – до полуночи всего семь минут, и я налью Иннокентию не только шампанского, но и нормального шотландского виски.

– Но, Веня!..

– Да, виски, – рубанул воздух ладонью папа. – Нет у него никакой аллергии, пусть парень отметит праздник.

– А что же он, в таком случае, делал столько времени в ванной, если у него нет аллергии? А, Вениамин Кириллыч?

– Да мало ли что он там делал, Полина Андреевна! – Папа подмигнул Кеше. – Может, с девушкой нежностями обменивался по телефону. Парню двадцать шесть лет! Да, Иннокентий?

– Ну, до девушки пока не дошло, но я над этим работаю, – согласился Кеша.

– Вот за это сейчас и выпьем, – подвел итог папа и повел свою семью обратно за стол.

Кеша никогда не верил в волшебную силу тостов, но тут очень на нее понадеялся.

Диспозиция в полупустом магазине сложилась просто идеальная: прямо по курсу скучающая Майя, которую он увидел впервые после той ссоры в прихожей; справа, возле стенда с открытками, покупатель.

Пора действовать. Сразить двух зайцев одним комедийным карате-приемчиком: вызвать Майино восхищение своим напористым обаянием и сделать первую – великолепную и стремительную – продажу в этом году.

Даже не взглянув в сторону своего Эрмитажа, Кеша взъерошил волосы и решительной походкой направился к покупателю:

– Добрый день, с Новым годом! Позвольте предложить вам помощь в выборе поздравительной открытки! – Такого бодрого, доброжелательного, солнечного тона в отделе «Все для праздника» еще не слышали.

– А? – Покупатель, полный мужчина средних лет с одутловатым лицом, уставился на Кешу осоловевшими глазками.

Пытаясь не растерять настрой, Кеша повторил:

– Позвольте предложить вам помощь в выборе.

– Ну предлагайте, – с некоторым сомнением согласился покупатель.

«Найти забавное в случайном предмете», – повторил про себя Кеша и взял первую попавшуюся открытку:

– Что ж, вы удивитесь, но вот именно эту карточку я бы вам не рекомендовал. Вы только вдумайтесь в текст поздравления: «Желаю счастливого Нового года!».

– Ну и что? – непонимающе нахмурился покупатель.

– Это же цирк! Вы этой открыткой пожелаете адресату счастья лишь на один день – первое января! Потому что словосочетание «Новый год» написано с заглавной буквы, то есть здесь имеется в виду сам праздник, а не весь год в целом. – Кеша заторопился, чувствуя, что у него не очень-то получается растолковать смешную надпись покупателю. С Меркушкой все было значительно проще. – Понимаете, вот если бы тут было сказано «Желаю счастливого нового года» – «нового» с маленькой буквы «н» – то вы бы тем самым пожелали человеку триста шестьдесят пять счастливых дней, а то и триста шестьдесят шесть, если наступающий год – високосный…

– А? – Покупатель почесал пузо под свитером.

Всё Кешино красноречие разбилось об это безразличное «А?». Да и Майя, судя по всему, была занята исключительно своим телефоном и никакого внимания на Кешу не обращала.

Ладно, ничего страшного, еще одна попытка. Вряд ли Акулий Клык сдался бы вот так сразу. Он наверняка попробовал бы поймать следующую волну.

– Итак, с этой открыткой мы разобрались, посмотрим еще одну, – храбро продолжил Кеша, стараясь не смотреть на кислую физиономию покупателя. – Вот тут вы точно рассмеетесь. Какие-то глупые стишата, начинающиеся с безграмотной фразы «Поднимем тост, друзья…». Ведь всем известно, что тост произносят, а поднимают бокалы!

Покупатель издал некий звук, похожий на фырканье разъяренного лесного кабана перед нападением. Выражение его полного лица с обвисшими щеками никак нельзя было назвать веселым. Веселье и те эмоции, которые он сейчас испытывал, находились на диаметрально противоположных концах спектра.

Кеша дрожащей рукой поставил раскритикованную карточку обратно на стенд и быстренько закруглился:

– Одним словом, я посоветовал бы вам взять в подарок стилистически выдержанную, правильную с точки зрения русского языка открытку с лаконичной надписью «С Новым годом!».

– У меня голова сейчас лопнет от всего, что вы мне тут наговорили, – пробурчал покупатель, тяжело отдуваясь. – Я теперь вообще раздумал брать открытку.

– Как же… Как же так? – жалобно мяукнул Кеша.

– Наставят умников на каждом углу, выбрать спокойно не дадут, – как бы сторону сказал покупатель. И затем, обращаясь уже непосредственно к Кеше: – Где тут у вас коньяк армянский?

– А? – вякнул Кеша. Как назло, вот теперь Майя отвлеклась от своего телефона и с интересом за ними наблюдала.

– Коньяк, говорю, где?

– Коньяка у нас нет…

– Черт, ну и магазин – коньяка нет, зануды какие-то привязываются… Тьфу на вас!

Покупатель, грохоча телегой, отправился восвояси, а Кеша, едва сдерживая слезы унижения, бросился в свое укрытие. Какой провал! Великолепное и стремительное фиаско!

Спрятавшись среди воздушных шаров, он вытащил блокнотик с пингвинчиком и нацарапал: «Остроумный подход к продажам: результат отрицательный. Желаемый эффект не достигнут. Покупатель не приемлет высмеивание товаров. К ассортименту магазина следует относиться с уважением».