Читать книгу: «Сердце на льду», страница 2

Какие у меня варианты? Никаких. Чёртов доктор Максвелл оказался слишком внимательным и дотошным.

– Первое… – мямлю я, скрестив руки на груди в защитной позе. Моё раздражение буквально бурлит внутри.

– Конкретнее?

– Я выбираю первое! – фыркаю я, но вижу, что он даже не думает откладывать ручку. – Осматривай что хочешь, только не запрещай тренироваться! – обречённо плюхаюсь обратно на кушетку.

Его губы растягиваются в едва заметной улыбке – то ли насмешливой, то ли довольной. Эта улыбка делает его ещё привлекательнее, чем он есть на самом деле. А эти чувственные губы… Что? Я только что назвала его губы чувственными? Кто-нибудь, ударьте меня за это!

– Так что? Будем дальше играть в молчанку или всё-таки проверишь мои навыки обращения с пластырями? – пытаюсь нарушить тягостное молчание.

Курт не отвечает, просто молча встаёт и идёт к раковине, чтобы снова вымыть руки.

– Откуда мозоли? – спрашивает он спустя мгновение.

– Новые коньки! – отвечаю без заминки.

– Посмотрим.

Его тёплые руки осторожно обхватывают мою ступню. В этот момент я неожиданно расслабляюсь. В его прикосновениях есть что-то успокаивающее, почти магическое. От него веет уверенностью и надёжностью. Кажется, у этого человека всё всегда под контролем. Будто он никогда не совершает ошибок.

Курт тщательно обрабатывает каждую рану, даже самую мелкую царапину. Затем аккуратно наклеивает новые спортивные пластыри. Его сосредоточенность и точность движений просто завораживает.

– Сегодня побереги ноги. Половина тренировки уже прошла, а завтра зайди ко мне на осмотр, – произносит он наконец, убирая инструменты.

Закончив со мной, Максвелл возвращается к своему столу и снова принимается записывать что-то в своих бумагах.

– Могу идти? – спрашиваю я с надеждой.

– Конечно, – отвечает он безразличным тоном и кивает, даже не удосужившись поднять голову.

Засранец!

Я быстро натягиваю носок и остатки одежды, после чего буквально вылетаю из кабинета. Злюсь до невозможности. Вот только никак не могу понять: из-за чего именно? Меня злит, что он лишил меня тренировки, или потому что оказался тем самым парнем из кофейни… Парнем, который мне понравился куда больше, чем я готова признать.

Глава 3. Изгой

Сена.

Итак, что мы имеем? Если я не завершу проект по экономике предприятия, то, скорее всего, вылечу из университета как пробка из бутылки. И это я ещё даже не добралась до по-настоящему сложных предметов, где вся лекция превращается в поток профессиональной терминологии, понятной только избранным.

Может, обратиться к Элли? Она-то точно в этом разбирается. Но сейчас ей явно не до меня: каждый раз, когда мы созваниваемся, она либо мчится на встречу, либо пытается поймать связь на каком-нибудь светском мероприятии, либо кричит в трубку, перекрикивая ликующую толпу на хоккейной арене. Такова жизнь спортивного агента и девушки одного из самых известных хоккеистов мира. Расписание Картера плотно забито 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Я даже не представляю, как моя сестра успевает управлять своим консьерж-агентством и одновременно справляться с другими клиентами.

Я забираю поднос с едой и направляюсь к своему любимому столу, который мысленно называю «вип-зоной». Здесь никогда никого нет – только я. Остальные, наверное, думают, что я одиночка или изгой, но это не так. У меня просто не было ни времени, ни возможности завести друзей. Я настолько погрузилась в спорт, что практически забыла о существовании жизни за пределами льда. А ведь в Москве мне удавалось балансировать между тренировками и обычной подростковой жизнью. Спасибо маме и Элли, которые всегда напоминали мне, что спорт – это далеко не всё, и нужно искать себя в других увлечениях.

Весь день я провожу среди людей, говорящих на двух языках: один из них я не знаю, а второй только-только освоила до уровня «свободного разговорного». Постоянно приходится переводить, напрягать мозги и буквально выворачивать их наизнанку, чтобы хоть что-то понять. Поэтому обед в одиночестве для меня – не наказание, а настоящее спасение. Здесь я могу спокойно разобрать лекции, пересмотреть свои и чужие выступления или просто отключиться от всего мира с куском сэндвича в зубах и русской музыкой в наушниках.

– Сена!

Я слышу своё имя и автоматически оборачиваюсь в поисках того, кто меня окликнул.

– Мы здесь! Иди к нам! – Дон улыбается во весь рот и машет мне рукой из другого угла университетской столовой.

Я киваю и бросаю тоскливый взгляд на свой тихий уголок. Вздохнув про себя, поворачиваюсь и нехотя направляюсь к столу Дона и его компании.

Нельзя быть такой асоциальной, Ксю. Общайся с людьми!

– Привет! – я неловко подхожу к их столу и останавливаюсь рядом.

– Хай! Знакомься… это Марта, моя сестра, поэтому приходится делать вид, что мы дружим и таскаться везде вместе, – представляет Дон девушку с длинными огненно-рыжими волосами.

– Ой, да без меня с тобой бы вообще никто не общался! – Марта закатывает глаза и тут же переводит на меня дружелюбный взгляд. – Привет-привет, красотка!

– А это Джекки, – Дон указывает на девушку с высоким тёмным хвостом и двумя тонкими косичками у лица. Она поднимает банку газировки в приветственном жесте.

– Тоби! Он у нас человек без костей! – продолжает парень с улыбкой.

– Ого… – протягиваю ему руку для приветствия. В ответ Тоби делает плавное движение всем телом и технично выбрасывает кисть ко мне в стиле танцевального приветствия. Его прозвище мгновенно становится понятным.

– И наконец… Бен! Или Бенито! – завершает Робинсон представление.

– Ола, милашка! – загорелый парень с ярко выраженной латиноамериканской внешностью подмигивает мне с широкой улыбкой.

Кажется, моё одиночество сегодня отменяется.

– Да у вас тут настоящая дружба народов! Рада представить славянский сектор, – говорю я, делая шутливый поклон в русском стиле.

– Добро пожаловать в Unity Crew!

– Это ваше…

– Да, наше название, – кивает Дон. – Мы решили, что оно лучше всего отражает нашу разношёрстность.

Ребята смеются, а Марта, не теряя времени, освобождает место рядом с собой. Пока я усаживаюсь, она тут же начинает засыпать меня вопросами.

– Итак, рассказывай! Ты из тех, кто считает себя лучше других, или из адекватных?

– Что ты имеешь в виду?

– Ладно, спрошу проще: олимпийская медаль или роскошный дом на побережье Тихого океана и безлимит на банковском счёте?

– Хочешь, чтобы я продала мечту за какой-то дом? – я фыркаю, изображая возмущение.

– Не какой-то, а на побережье с белоснежным песком, мягким, как взбитые сливки, – мечтательно уточняет Марта.

– Ты смеёшься? Конечно, я выберу… – я делаю паузу, намеренно растягивая момент и сбивая их с толку. – Дом!

– А-а! Моя девочка! – Марта радостно вскрикивает и выставляет ладонь, чтобы я хлопнула по ней. Ребята начинают ликовать, а Дон гордо заявляет, что это он первым заметил меня и привёл в компанию.

Можете считать меня недостаточно преданной своему делу, но будь у меня выбор… Я бы и правда задумалась. Мечта, медаль, признание – это всё прекрасно. Но дом… Нет, вы только представьте… Свой. Роскошный. На побережье.

– Сена, верно? – уточняет Марта. Я киваю.

– Почему не со своими спортсменами тусуешься?

– Это не я с ними не тусуюсь. Скорее они со мной не хотят, – пожимаю плечами и накалываю вилкой помидор из салата.

– Всё потому, что ты не говоришь про лёд все 24 часа в сутки?

– Возможно. Я обсуждаю его только восемь часов в день. Остальное время предпочитаю спать.

– Ха-ха, не верю! Ну-ка, кто твой любимый певец или певица?

– Пусть будет Билли Айлиш, – отвечаю первое, что приходит в голову. На самом деле я меломан и слушаю всё подряд: от русских и украинских исполнителей до классики и западной поп-музыки.

– Любимые книги?

– Про маньяков или фэнтези. Прочитала всего Майка Омера.

– Стиль в интерьере?

– Ой, это просто: контемпорари.

– Ничего себе познания! – вставляет Тоби с уважением в голосе, пока Марта продолжает свою атаку вопросов.

– Сериал?

– «Друзья».

– А из свежего?

– Пусть будет «Элита».

– Еда?

– Эклеры! Но один эклер равняется дополнительному кардио в зале, так что ем их только в крайних случаях.

– Город?

– Нижний Новгород!

– Это… где? – спрашивает Бенито с искренним любопытством.

– Россия. Я там родилась, – поясняю я.

– Вот видишь! – вскрикивает Марта с победным видом. – Ты человек!

– И правда неожиданно, – смеюсь я, совершенно не понимая, к чему был весь этот допрос.

– Ты ответила на кучу вопросов о себе даже не задумываясь. А знаешь почему?

– Ну-ка просвети меня.

Марта торжественно тычет пальцем мне в лоб:

– У тебя в голове не только лёд! И это, детка, чертовски круто! Уверена, Лэнгтон может часами обсуждать программы своих конкуренток, но спроси её о чём-то другом – и что она ответит?

– Что у неё нет времени на это всё? – заканчиваю я фразу за неё.

– Именно! Шайка коньковых вообще ни о чём другом никогда не разговаривает. Поэтому мы давно оставили попытки подружиться с кем-то из них.

– Они элита! – вставляет Джекки с выражением скорее пренебрежения, чем восхищения.

– Да уж! Сначала входит их высокомерие, а потом уже они сами, – смеётся Тоби, делая плавное движение рукой в воздухе.

Надо же, я никогда не задумывалась, как мы, профессиональные спортсмены, выглядим со стороны. Конечно, это может быть частным случаем, и не у всех нас лёд вместо мозгов, но всё же… Высокомерные? Хм, в это я могу поверить. Ведь именно непомерное эго и искусственно выстроенная иерархия мешают мне тренироваться в здоровой атмосфере. Постоянно приходится быть начеку, ожидая подставы от Лэнгтон или её «свиты».

– Ребята, профессиональный спорт – это не шутки. И, честно говоря, все спортсмены немного… того, – я неожиданно решаю защитить своих «коллег». Может быть, потому что сама понимаю: когда дело касается фигурного катания и соревнований, я тоже не совсем нормальная.

– Просто мы не особо видим жизнь за пределами льда. Всё внимание сосредоточено только на одном, – заканчиваю я своё оправдание.

– Тогда как так вышло, что ты видишь? – Марта прищуривается, словно пытается разгадать мой секрет.

Я улыбаюсь, вспоминая мамины слова: «Катайся ради катания, а не ради куска металла. Лёд должен быть твоей стихией, а не тюрьмой».

– Меня немного по-другому воспитали, – подмигиваю ей, оставляя детали за кадром. – Поверьте, у меня тоже лёд головного мозга. Чем ближе Олимпиада, тем дурнее я становлюсь, – хихикаю, предупреждая их о своей нарастающей одержимости побеждать всех и вся.

– Нам пригодится твоё упорство, – успокаивает меня Дон с теплотой.

Окончание перемены прерывает нашу беседу, и мы разбегаемся по своим аудиториям. Кажется, у меня появились друзья. И это именно то, что мне сейчас нужно.

***

В спорткомплексе я оказываюсь за час до тренировки. Нужно заглянуть к «прекрасному» доктору Максвеллу: выслушать его лекцию о том, как ужасно тренироваться с «пустяковыми» синяками, потратить двадцать минут на спор и выйти с допуском до тренировки за пятнадцать минут до её начала. Идеальный план!

Я подхожу к кабинету и поднимаю руку, чтобы постучаться, но не успеваю.

– Зефирка? Что ты здесь делаешь так рано? – голос Курта раздаётся за моей спиной. Его бархатный тембр парализует меня на месте.

Медленно оборачиваюсь и натягиваю очаровательную улыбку:

– Доктор Максвелл, – сладко протягиваю его имя, хлопая ресницами. – Не терпится пройти у вас осмотр.

Если бы соблазнение врача гарантировало мне выход на лёд, я бы так и сделала.

Стоп. Я правда подумала о том, что готова соблазнить доктора ради справки? Чёрт! Этот человек слишком плохо влияет на мою психику.

– Ты отвратительная актриса, Сена, – он закатывает глаза и открывает дверь кабинета. Широким жестом приглашает меня войти первой.

– Зато фигуристка хорошая, – бросаю через плечо и прохожу внутрь.

Я весело разворачиваюсь на носках, но звук захлопывающегося замка заставляет меня замереть.

Запирает. Дверь.

Холод пробегает по спине. Все мои фантазии о нём мгновенно превращаются в нелепый бред незрелой девчонки. Я вовсе не хочу оставаться с ним наедине в ситуации, где не смогу сбежать.

– Рассказывай! – его резкий тон прерывает мои тревожные мысли.

Курт стоит у двери, скрестив руки на груди. Он не надвигается на меня угрожающей походкой хищника и не сверлит взглядом. Скорее выглядит усталым и раздражённым.

– Я не понимаю… Зачем ты запер дверь? – мой голос звучит тише, чем я ожидала.

Он бросает небрежный взгляд на замок за своей спиной, словно сам не заметил, как только что повернул ключ.

– Тебе некомфортно? – спрашивает он, тут же поворачивая ключ обратно. В щелчке замка слышится извинение. – Привычка. Раньше я работал с футболистами, и в мой кабинет постоянно кто-то врывался. То журналисты пытались что-то вынюхать о травме игрока, то фанатки мечтали затащить звезду футбола в ЗАГС. Да и сами парни любили вваливаться, будто это их личная раздевалка. Поэтому я всегда закрываю дверь, если у меня осмотр или конфиденциальный разговор.

– Значит, футбол? – мои глаза расширяются от неожиданности. Кажется, доктор Максвелл ещё интереснее, чем я думала.

– Европейский футбол, – уточняет он с лёгкой усмешкой. – Тот, в который ногами играют.

– Я знаю, – смеюсь, удивлённая тем, что он решил объяснить мне очевидное. – Я же из России.

– Точно!

– Да, у нас тоже играют в европейский футбол, не поверишь.

– Думал, вы там только в хоккей умеете, – бросает он с лёгкой насмешкой.

– Не только, но ты прав: всё, что связано со льдом, у нас получается лучше, чем на траве.

– Суровый народ, – хмыкает Курт, и его губы растягиваются по сторонам.

– Ещё какой… – отвечаю я сдержанно, застенчиво улыбаясь и опуская взгляд.

В комнате воцаряется тишина. Мы обсуждаем обычные вещи, но между нами повисает странное напряжение. Кажется, будто за этими словами скрывается что-то большее. Флирт? Или мне это только кажется? Во все наши предыдущие встречи мы спорили и доказывали друг другу свою правоту, а сегодня впервые просто разговариваем – и это слишком приятно. Приятнее, чем должно быть.

Но вдруг Курт отталкивается от двери и направляется ко мне. Я не успеваю ничего предпринять – он оказывается рядом слишком быстро. А его следующий вопрос мгновенно меняет настроение в кабинете.

– Откуда у тебя мозоли? – голос звучит спокойно, но настойчиво.

Максвелл сохраняет безопасное расстояние, но его близость всё равно кажется почти интимной.

– Новые коньки, – отвечаю я, чуть запнувшись и тут же мысленно даю себе подзатыльник.

Соберись, Золотова! Убедительнее!

– Враньё! – он не повышает голоса, но его уверенность звучит как приговор.

– Это твои проблемы! – резко развожу руками, стараясь выглядеть непоколебимой.

Вот это уже лучше. Не дай ему сломить тебя!

Курт опирается руками на кушетку по обе стороны от меня, склоняясь чуть ближе. Его поза выглядит расслабленной, но в ней чувствуется давление.

– Я тоже был профессиональным спортсменом и прекрасно знаю: ты врёшь. Любой фигурист знает, как разнашивать новые коньки. Хреновая из тебя спортсменка выходит, если ты так и не научилась этого делать к восемнадцати годам, – он намеренно задевает меня, провоцируя на эмоции.

– Я просто не успела этого сделать! – парирую громче, чем планировала.

– Почему тогда не каталась в старых?

Заминка. Думай быстрее!

– Выбегала в спешке, схватила первые попавшиеся! – выкручиваюсь я с натянутой самоуверенностью.

– Почему не вернулась их поменять? – острый взгляд Курта подлавливает меня, как безмозглую рыбешку в озере.

– Что ты ко мне пристал?! – взрываюсь я и вскидываю руки в раздражении.

– Ты врёшь! Говори правду: что случилось с коньками? – ещё жёстче приказывает он, забывая о всяких приличиях и личных границах.

– Я не обязана тебе ничего объяснять! – выпаливаю я прямо в лицо Доктору – Доставучему индюку – Максвеллу и оказываясь ещё ближе к его лицу.

– Сена! Не выводи меня!

Я подвисаю. Воздух между нами густеет, пропитывается электричеством, пульс ускоряется и запускает вибрацию в каждой молекуле. Наши взгляды пересекаются, как два клинка, гнев и упрямство, которые столкнулись в безмолвном поединке.

Мы стоим на грани – ещё немного, и эта зыбкая черта будет стерта. Кажется, что пространство вот-вот разорвётся от накала эмоций. Вот тебе и медицинский осмотр – фарс, который грозит обернуться полем битвы. Я не знаю, кто из нас первый сорвётся, но ощущение неизбежности витает в воздухе. Молитесь за нас обоих: не факт, что здесь останутся выжившие.

– Да пошёл ты! – в сердцах выкрикиваю я, толкая Курта в грудь. Порываюсь уйти, но его сильная рука мгновенно перехватывает меня за талию. Одним уверенным движением он усаживает меня на кушетку, будто я совсем ничего не вешу.

– Ты совсем охренел?! – мой голос звучит возмущённо, но дрожь в нём выдаёт смятение.

Максвелл срывает с моего плеча сумку и, не теряя ни секунды, достаёт из неё коньки.

– Что ты делаешь? – испуганно спрашиваю я, но даже не пытаюсь остановить его. Всё моё тело будто заковано в ледяные оковы. Не то чтобы я боялась его, нет… Но то, с какой лёгкостью и властностью он усадил меня на это чёртову кушетку, заставляет моё сердце биться чаще. Это странное сочетание возбуждения и покорности застает меня врасплох.

Он может скрутить меня, как захочет. Может сделать со мной всё, что пожелает.

Эти мысли отдаются где-то глубоко внутри моего тела совершенно неправильной реакцией.

Золотова, очнись! Ты должна бояться! Он же грубо схватил тебя!

Мысленно кричу я самой себе. Но разум словно уходит в тень, уступая место чему-то первобытному и непозволительному.

Я остаюсь сидеть на кушетке, ошеломлённо наблюдая за тем, как Доктор – Ходячий секс – Максвелл внимательно осматривает мои новые коньки. Его лицо остаётся бесстрастным, словно он решает что-то исключительно важное. Затем Курт аккуратно убирает их обратно в сумку и, не удостоив меня даже взглядом, возвращается к своему столу.

Он что-то пишет на небольшом листке бумаги, его движения чёткие и быстрые, закончив, протягивает мне записку.

– Иди на свою тренировку, Золотова.

– И… и всё? – мой голос предательски дрожит. Я не могу понять: что это было?

– Всё! Ты же хотела тренироваться? Так иди и не трать моё время! – холодно и отстранённо бросает он.

Ещё секунда – и он, кажется, просто вытолкает меня из кабинета.

– Золотова! – рявкает, пока я стою в растерянности, пытаясь осмыслить происходящее. – Я недостаточно ясно выразился?

– Более чем… – шепчу я едва слышно, чувствуя себя совершенно потерянной. Забираю листок с допуском к тренировке и на негнущихся ногах выхожу из кабинета.

Я совсем не понимаю его! То он запирает дверь и требует объяснений, то вдруг отступает, как ни в чем не бывало. Что он хотел увидеть, когда достал мои коньки? Почему его так заинтересовали мозоли на моих ногах? Неужели это действительно настолько важно?

– Если бы это было серьёзно, он бы не выпустил меня на лёд… – бормочу себе под нос, направляясь к раздевалке.

Несмотря на его резкие перепады настроения и откровенно непрофессиональное поведение, я почему-то чувствую себя с ним в полной безопасности. Чувствую, как за всей этой суровостью и неприступностью скрывается что-то большее. Манящие. Опасное.

Глава 4. Ночной гость

Курт.

К вечеру я наконец-то спокойно заполняю необходимые документы по своим спортсменам и внимательно изучаю результаты анализов. Первая половина дня была похожа на последний день Помпеи: сначала потенциальные инвесторы моей клиники внезапно передумали сотрудничать, а затем эта отчаянная девчонка с небесными глазами снова обрушила на меня свой неукротимый нрав. Я прекрасно её понимаю – максимализм бьёт ключом, энергии хоть отбавляй, хочется покорить весь мир и наплевать на инстинкт самосохранения. Сам был таким же, именно поэтому и пытаюсь уберечь её от ошибок, которые когда-то стоили мне карьеры хоккеиста.

Но она словно нарочно лезет на рожон, фыркает, изворачивается, даже когда ловлю её на откровенном вранье. Я пробовал по-хорошему, но эта упрямица вывела меня из себя. Я ведь стараюсь ей помочь, а не усадить на скамейку запасных до конца сезона. При первой встрече она казалась такой милой: вздёрнутый носик, лазурные глаза и нежно-розовая толстовка – настоящая зефирка. Впервые захотелось чего-то сладкого к кофе.

Её сладкого…

– Доктор Максвелл, можно? – в дверях появляется светловолосая голова Мередит Лэнгтон.

– Да, Лэнгтон, проходи, – я жестом приглашаю девушку присесть напротив моего стола. – Что-то беспокоит?

– Ой, знаете, да! Вчера ушибла колено… Ничего серьёзного, но думаю, вам стоит взглянуть, – она кокетливо хлопает ресницами, и я на девяносто процентов уверен, что никакого ушиба нет. Очередная попытка неумелого флирта.

Будь мне сейчас двадцать, я бы с удовольствием воспользовался подобным предложением. Но мне тридцать, я на работе и совершенно не заинтересован в интрижках с юными фигуристками. Даже если некоторые из них вовсе не пытаются мне понравиться, постоянно спорят и сводят с ума своими дерзкими выходками и пронзительными глазами.

– Присаживайся на кушетку, Лэнгтон, – спокойно говорю я и направляюсь к раковине вымыть руки перед осмотром.

– Мередит… Меня зовут Мередит, – уточняет девушка и демонстративно поправляет подол короткой юбки на спортивном купальнике.

– Хорошо, Мередит. Могу называть тебя по имени, – киваю я и начинаю осторожно ощупывать её колено.

– Называйте как пожелаете, доктор Максвелл… – мою фамилию она произносит томно и игриво, с явным намёком на интимный подтекст.

– Здесь больно? – спрашиваю безразлично, слегка нажимая пальцами на предполагаемое место ушиба и игнорируя её многозначительные взгляды и выгнутую спину.

– Не совсем… чуть выше… – шепчет она.

Я перемещаю руку и снова аккуратно нажимаю пальцами, то что она симулирует, нет никакого сомнения, о ее намерениях свидетельствуют, как минимум, голые ноги, в таком виде она явно не собирается выходить на лед.

– Ещё выше… – голос девушки становится ещё более тихим и томным, почти стоном. Я едва удерживаюсь от улыбки: её игра слишком очевидна и нелепа. Мне даже становится немного жаль её за эту неуклюжую попытку соблазнения.

– Кажется, боль поднимается к бедрам… – выдыхает она мне в шею, придвигаясь ближе.

– Отлично! – резко отстраняюсь я и снова направляюсь к умывальнику. Нужно смыть с рук аромат её сладковатого лосьона и прекратить этот дешёвый спектакль в жанре третьесортного кино для взрослых.

– Отлично? – растерянно повторяет Мередит. Мне даже не нужно смотреть в её сторону, чтобы представить выражение разочарования на лице девушки.

– То есть я понял, в чём дело с ногой! – поправляюсь я. – Ты потянула связки, а это может быть серьёзной травмой, поэтому… – усаживаюсь за стол, надеваю очки и тянусь за бланком, чтобы выписать освобождение от тренировок. – Тебе нужно беречь колено. Ты молодец, что сразу пришла ко мне; я освобожу тебя от нагрузок на две недели.

– Нет! – Мередит резко вскакивает с кушетки. – Нет, доктор! Я не могу пропустить целых две недели! У нас же соревнования!

– Лэнгтон, как твой спортивный врач я не могу позволить тебе рисковать здоровьем, – строго произношу я, стараясь напугать её достаточно, чтобы она никогда больше не совершала подобных глупостей.

– Нет! – ещё громче вскрикивает Мередит. – Если я пропущу тренировки, эта русская выскочка точно меня обойдёт! Мне нужно отрабатывать прыжки!

– Русская выскочка? – цепляюсь за её слова, пытаясь распутать клубок внутренних интриг фигуристок.

– Неважно! – резко отмахивается девушка, понимая, что проговорилась. – У меня всё нормально с ногой. Это просто… просто синяк!

– Лэнгтон, я не могу выпустить тебя на лёд… – продолжаю изображать строгого врача.

– Можете! Мне совсем не больно! – она начинает энергично растирать колено и подпрыгивать на одной ноге. – Видите? Всё прекрасно! Я… мне… просто показалось! Честное слово, док! Всё отлично! – показывает мне два больших пальца вверх и начинает медленно пятиться к двери. – Спасибо за осмотр! До свидания!

– Мередит… – окликаю её напоследок для убедительности, но не останавливаю так настойчиво, как остановил бы Зефирку в подобной ситуации.

Лэнгтон мгновенно скрывается за дверью, и я наконец позволяю себе рассмеяться. Только что я исцелил серьёзнейший ушиб за две минуты: кажется, мне пора вручить Нобелевскую премию.

– Какие же вы все сумасшедшие, когда дело касается льда… – бормочу себе под нос, изучая список фигуристок. – Что ж, будет весело.

***

На часах без четверти одиннадцать вечера, а я всё ещё торчу в спортивном комплексе, зависнув над редактурой бизнес-плана моей будущей клиники реабилитации и восстановления спортсменов. Как только моя безумная идея обрела поддержку среди единомышленников, я вдруг вспомнил о своём дипломе экономиста. Правда, толку от него оказалось немного: в своё время я учился исключительно ради галочки, тогда меня интересовали лишь хоккей и девушки. Теперь же мои мечты стали другими: создать место, где спортсмены смогут восстанавливаться после тяжёлых травм, проходить качественные профилактические процедуры и программы по улучшению физического и психологического состояния. Чтобы создать по-настоящему выдающуюся клинику с первоклассными специалистами, нужно обеспечить её финансовую стабильность и прибыльность. Знаний полученных на первых курсах экономического университета было конечно недостаточно, поэтому мне пришлось снова сесть за парту. Я прошёл интенсивный курс по управлению бизнесом, и теперь каждую свободную минуту посвящаю разработке бизнес-плана, поиску надёжных инвесторов и перспективных партнёров.

Вернувшись из Европы, я нуждался в такой работе, которая не отнимала бы слишком много времени, но при этом давала необходимый опыт и понимание всех направлений деятельности моей будущей клиники. Предложение стать спортивным врачом женской сборной по одиночному фигурному катанию показалось мне идеальным вариантом. Во-первых, открытие клиники я рассматривал как раз в Монреале, так как именно в этом городе ничего подобного не было. Во-вторых, девушки-спортсменки обычно куда осторожнее и дисциплинированнее парней, а значит, инцидентов вроде алкогольного отравления будет значительно меньше.

Тихий гул вибрации телефона нарушает безмолвие моего кабинета и отвлекает от уже расплывающихся перед глазами цифр.

– Кортни, ты как всегда невероятно оперативна, – отвечаю я бывшему спортивному агенту, которой звонил ещё утром с просьбой.

– Будешь должен, Максвелл, – бросает она в трубку. – Итак, ты был прав: коньки с указанным тобой серийным номером были куплены в профессиональном магазине спортивной экипировки в Монреале.

– Мне нужна дата покупки, помнишь?

– Максвелл, вообще-то это конфиденциальная информация! – возмущается она.

– Именно поэтому я обратился к тебе. Уверен, ты уже выяснила, кто и когда приобрёл эти коньки.

– Конечно выяснила! – раздражённо фыркает Кортни, будто я усомнился в её профессионализме. – Некая Ксе… Ксе… О господи, что за имя такое? Ксения Золотова купила их вчера утром.

– Вчера? – удивляюсь я.

– Да, именно так.

– Спасибо огромное, Кортни. Проси всё что угодно, кроме интима.

– Больно ты мне нужен, Максвелл! Я позже выставлю тебе счёт.

– Договорились!

Положив трубку на стол, я задумчиво откидываюсь на спинку кресла. Зефирка врёт, как я и предполагал. Она приобрела коньки тем же утром, когда впервые пришла ко мне на осмотр. Ноги её к тому моменту уже были натёрты и обработаны самостоятельно – значит, мозоли появились раньше. Что же она скрывает?

Измотанный играми в предпринимателя и детектива одновременно, я буквально выползаю из кабинета и медленно брожу по пустым коридорам спортивного комплекса. Меня охватывает лёгкая ностальгия по прошлому: интересно, как могла бы сложиться моя жизнь, не сломай я тогда ключицу? Продолжал бы играть до сих пор? Смог бы стать выдающимся хоккеистом или это были всего лишь наивные мечты двадцатилетнего парня?

– Da kakogo hrena! Poluchalos' zhe! – неожиданно разносится по комплексу неразборчивое ругательство.

Я замираю на месте и прислушиваюсь: звук явно исходит со стороны ледовой арены, где сейчас никого быть не должно. Никого, кроме охраны, но охрана вряд ли стала бы так громко выражать свои эмоции посреди ночи.

Осторожно подбираюсь к выходу на арену, готовясь к тому, что сюда могли проникнуть какие-нибудь хулиганы или фанаты с дурными намерениями. Аккуратно выглядываю из-за угла и вместо местной шпаны обнаруживаю…

Зефирку?!

Она стремительно скользит по льду в своём фирменном нежно-розовом цвете. Только сейчас вместо привычного худи на ней облегающий спортивный топ с длинными рукавами и тёмные легинсы.

Первая порыв – немедленно ворваться и увести её отсюда прежде, чем охрана заметит постороннего и вызовет полицию. Но второй оказывается сильнее меня: я заворожённо стою в тени и эгоистично любуюсь Сеной издалека. Мои глаза жадно поедают каждое её движениями на льду, следят за изящными поворотами стройного тела и любуются мягкими непослушными волосами цвета бледного золота, которые так красиво взлетают при каждом повороте головы.

– Мне нельзя так на тебя смотреть, Зефирка, – шепчу себе под нос, упираясь лбом в прохладную поверхность приоткрытой двери на арену. Только за то, что я придумал ей ласковое прозвище меня можно с позором выставить за дверь, не говоря уже о странной и необъяснимой потребности защищать её.

Сена делает лёгкий, почти невесомый шаг, плавно перетекающий в элегантный поворот. Каждое её движение гармонично дополняет предыдущее, будто завершая начатую им фразу. От ненависти до любви, от радости до тоски – она виртуозно проживает на льду весь спектр эмоций, сопровождая чувства сложнейшими элементами, за которые я без колебаний поставил бы высший балл. Ещё одна спираль, прыжок и мягкое приземление, плавный изгиб тела – и вот она уже грациозно скользит по замерзшей глади, словно волна, застилающая океан.

Зефирка стремительно закручивается в головокружительный пируэт, затем делает несколько уверенных шагов, резко поднимает ногу и выбрасывает себя в воздух – выше, чем прежде. Она совершает бесчисленное множество оборотов и…

– Suka! – разносится по пустой арене.

– Сена! – одновременно с ней вскрикиваю я от испуга. За считаные секунды преодолеваю расстояние до неё, выскакивая на арену прямо в обуви. Мгновение назад она парила над катком, а сейчас болезненно влетает своей очаровательной задницей в беспощадный лёд и сердито ругается на непонятном мне языке.

– Ты?! – Зефирка тут же вскакивает и раздражённо выдёргивает наушник из уха. – Что ты здесь делаешь?

– Спокойно! – останавливаю её вытянутой ладонью. – Ты не ушиблась? Дай посмотрю…

– Какого хрена ты здесь делаешь?! – шипит она так возмущённо и агрессивно, будто это я незаконно пробрался на закрытую арену.