Читать книгу: «Бронзовое облако», страница 3

Женя поняла, что этот вариант намного лучше, тем более что она и без того знала, что Ирина поворовывает, по мелочи, конечно, но все равно: исчезло несколько Жениных личных вещей, двести долларов из горки с посудой, замшевая сумка со стразами, перчатки, комплект серебряных ложек, музыкальные диски…

Вечером по дороге домой она купила пирожные, чтобы было чем угощать Ларису, но все равно поднималась на лифте с тяжелым чувством: ей была неприятна вся эта процедура сборов и дальнейшего выселения… Но эта история с Ириной послужила ей хорошим уроком, она уже знала, что никогда, ни при каких обстоятельствах не станет впускать к себе кого бы то ни было. Однако понимала она также и то, что эта ее ошибка сделала и благое дело – отвлекла ее от смерти Германа. Или от его исчезновения… Она немного ожила, стала приходить в себя.

Лариса ее поджидала, открыла дверь сразу же, улыбнулась ей: мол, не переживай, все будет нормально. Она тоже была не с пустыми руками.

– Элитный зеленый чай, – она всучила Жене красивую банку. – Так что будем пить чай, пока не лопнем, пока эти чудики не покинут твою квартиру… А то, гляжу, совсем уже охамели, поселились у тебя, как родственники… Бесплатно, да еще, говоришь, потеснили тебя основательно, ребенка ждут! А ты здесь при чем? Это они сделали этого ребенка, вот пусть сами о нем и заботятся. Вот люди, воспользовались твоим угнетенным состоянием… Ты бы сразу мне сказала, я бы и дня не позволила жить у тебя этой Ирине.

Так, переговариваясь, они подошли к двери Жениной квартиры, Женя достала ключи и открыла. Как она и предполагала, квартира была словно выпотрошена: повсюду валялись какие-то сумки, пакеты, коробки… Ирина влетела в прихожую и вдруг остановилась как вкопанная, увидев перед собой, кроме Жени, еще и Ларису.

– А это кто? – не выдержав, спросила она, тяжело дыша. По-видимому, она паковалась в быстром темпе, на взводе, зло и раздраженно собирая по всей квартире вещи и мысленно бросая в адрес своей обидчицы, твари неблагодарной, матерные слова, поэтому, когда вдруг ей представилась возможность высказать все это реально, вслух, она была несколько раздосадована, увидев на пороге рядом со своей мишенью – Женей – неожиданного свидетеля – размалеванную девицу с внешностью фотомодели и непроницаемым лицом хищницы.

– Ты собираешься, вот и собирайся себе, – отбрила ее Лариса, двигаясь прямо на нее, словно намереваясь сбить Ирину с ног. – Пойдем, Женя, что-то здесь потом воняет…

Женя, не чувствуя ног, пошла вслед за Ларисой на кухню, машинально поставила греться чайник.

– Я сейчас, – вдруг сказала Лариса и вышла из кухни.

И вскоре Женя услышала:

– Значит, так. Я – подруга Жени, она пригласила меня помочь ей проконтролировать процесс ваших сборов… Как вы понимаете, вам посчастливилось жить в квартире не бедной девушки, в квартире полно дорогих, я бы даже сказала, драгоценных вещей, а потому, прежде чем вынести свои сумки и коробки из квартиры, вы должны будете показать их хозяйке. Не думаю, что в этом есть что-то унизительное, уверена, будь вы на ее месте, поступили бы точно так же…

– Ты кто такая? – раздался низкий и грубый голос Тараса.

– Я подруга Жени, разве я неясно выразилась?

Тарас разразился бранью. «Началось», – подумала Женя, и в грудь ей хлынул холод. Она так боялась всего этого…

– Будешь распускать руки, ты, скотина, – посажу, я не шучу! Закрой свой гнилой рот и пошевеливайся…

Женя так хорошо представила себе эту сцену, что даже глаза зажмурила: у Тараса и в самом деле был запущенный рот, да и вообще он был уродлив, страшен, и она не могла понять, что в нем такого могла найти Ирина, чтобы ради него бросить своего мужа. Разве что он сильно любил ее и она полюбила его за его любовь к ней? Этот грубый, похожий на обезьяну Тарас просто обожал Ирину, и Женя, живя рядом с ними, не могла этого не видеть.

На грубость Ларисы он, к удивлению Жени, лишь побледнел, но пререкаться не стал, грузно повернулся и вышел из комнаты. Она еще подумала тогда, что, по-видимому, угроза ее соседки попала точно в цель: быть может, у Тараса были проблемы с органами?

К девяти часам вечера все вещи были собраны и просмотрены Женей. Ирина успела «зацепить» лишь фотоаппарат Жени (она извинилась и сказала, что перепутала, думала, что это ее). Под нажимом Ларисы выяснилось, что квартира Тараса уже освобождена и что переезд нет смысла откладывать на завтра. И вот в половине десятого за ними наконец закрылась дверь, и Женя бросилась обнимать свою спасительницу.

– Лариса, Лара, спасибо тебе, у меня просто нет слов… Не представляю, что бы я без тебя делала…

– Подсчитывала бы убытки, – развела руками Лариса. – Поверь, мне ничего не стоило это сделать. Я умею разговаривать с подобными людьми. С ними надо обращаться грубо и жестко, иначе они не понимают. Но ты бы так не смогла, это точно… Ну что, я пойду? Мавр сделал свое дело…

– Мы же толком чай не пили, ты все время ходила за ними по пятам…

– Ничего, дома попью. Я, если честно, устала от твоих постояльцев. Словно до сих пор слышу их голоса… А ты в следующий раз никого сюда не пускай. Проветри квартиру, приберись и живи себе спокойно… От Германа ничего не слышно?

– Нет.

– Ты не раскисай, если его не нашли, он может быть еще жив… Ты же сама говорила, что он в Африке, а это огромный континент, там легко потеряться…

– Думаешь, его львы съели?

– Лучше львы, чем люди, – заметила Лариса, поцеловала Женю и ушла.

5
Усадьба

Они осмотрели дом и в одной из двух спален обнаружили еще два трупа: мужской и женский. Если бы не остальные четыре трупа, можно было бы подумать, что драма разыгралась именно в спальне, поскольку в руке застреленного в висок мужчины был пистолет. Картина выглядела вполне убедительно: мужчина, перед тем как застрелиться сам, убил женщину. Женщина лежала на кровати на спине, среди белоснежных шелковых подушек, в черном вечернем платье. Пуля вошла в грудь, вероятнее всего, в сердце. Помада на губах женщины была размазана, да и губы застыли в какой-то блаженной улыбке, отчего Герман сразу же предположил, что мужчина, перед тем как убить женщину, целовал ее и, возможно, говорил нежные слова. Дмитрий согласился. Мужчина, полный, даже грузный, тоже был одет к балу: черный костюм, белоснежная сорочка, бабочка, так нелепо сейчас упиравшаяся в толстые серые отвислые щеки… Больше в доме никого не было.

Они вернулись в бальную залу. Выпили. Кукла, изображавшая пианистку, теперь тоже напоминала труп. Музыка смолкла, видимо, закончился диск.

– Мне думается, что из-за снегопада нам придется пожить в этом доме, – тихо проговорил Дмитрий. – В холоде сидеть нет смысла, мы можем простыть… Следовательно, нам придется отапливать дом.

Мы обнаружили, что, помимо этого камина, дом оснащен довольно-таки современной системой парового отопления…

– Да мы же с вами видели котел в бойлерной за кухней… Он исправно работает… Камин – это так, для красоты, для живого огня…

– Правильно… Но трупы начнут разлагаться.

– Их надо вынести из дома на холод. Завернуть в простыни, я знаю, где находится шкаф с бельем…

– … и позвонить в милицию…

– Они все равно сюда не доберутся. Предлагаю с милицией повременить. Ведь еще не ясна моя роль в этом кровавом спектакле… Я-то цел и невредим. Как я здесь оказался? Почему меня не убили?

– Думаю, просто не заметили или не успели. Тот мужчина, что застрелил женщину, я предполагаю, и есть убийца всех остальных… Все же и так понятно. Но вы правы, с милицией здесь спешить не стоит. Мне бы тоже не хотелось, чтобы меня задержали и бросили в камеру предварительного заключения. Тем более я там уже был однажды… Меня перепутали с каким-то типом, похожим на меня… Помнится, меня даже били, а потом, когда выяснилось, что я ни при чем, перед тем как отпустить, попросили денег… Такое не забывается.

– Да уж…

– Значит, сделаем так. Вы приносите простыни, мы заворачиваем в них тела и выносим из дома, укладываем в снег или под какой-нибудь навес, что-нибудь придумаем… Я, честно говоря, не собирался покидать дом до утра…

– Боитесь?

– Боюсь. Я просто уверен, что существует еще один труп… Но в доме наверняка имеется фонарь… Действуйте, Герман. Знаете, я сейчас только понял вас…

– Что вы имеете в виду?

– Я бы тоже хотел, чтобы это был сон.

Германа колотило, когда он заворачивал молодую женщину в простыню. Руки не слушались его, голова кружилась, и тошнота подкатывала к горлу. Дмитрий предложил ему еще выпить.

– Самое ужасное, что это не сон, – говорил Дмитрий, подтаскивая белый кокон с трупом мужчины к порогу, а оттуда – к лестнице. – И что эти люди – реальны. Даже более, чем это можно себе представить. Я уверен, что в тех сумочках, что мы нашли на стульях в зале и внизу, в гардеробной, есть документы, сотовые телефоны, с помощью которых можно определить личности убитых. В карманах костюмов мужчин тоже наверняка есть документы…

– Тогда какого же черта вы не осмотрели костюм этого парня? Разворачивайте, посмотрим… И не смущайтесь, если найдете там деньги, это же нормально, естественно… И деньги берите, мало ли что, может, нам придется нанимать машину или кого-то подкупать… Кстати… – С этими словами Герман полез в свой карман и достал оттуда портмоне, дрожащими руками развернул его и обнаружил там, помимо кредитной карточки, голубоватые купюры русских тысячных и приличную пачку стодолларовых банкнот. – Нет, не берите чужих денег, у меня, оказывается, и своих достаточно… Знаете что, Дмитрий, мы вот все бродим по дому, натыкаемся на трупы и спрашиваем себя: кто бы и за что мог убить столько человек, а ведь главный вопрос, для меня, во всяком случае, – каким образом я-то сам попал сюда, что забыл в этой усадьбе и кто пригласил меня сюда? Я никогда прежде не видел этих людей, что я мог здесь забыть? Знаете, что самое страшное во всей этой истории?

– Здесь, по-моему, все страшно…

– Так-то оно так, но я больше всего боялся обнаружить здесь свою жену… Женю… Как могло такое случиться, что я приехал сюда один? Зная, что здесь будет, к примеру, бал, я не мог не взять Женю с собой…

– А вы позвоните ей и спросите, – спокойно заметил Дмитрий. – Телефон-то у вас, надеюсь, есть?

– Не знаю, как вы, но я сейчас какой-то заторможенный, и у меня явно что-то с головой… Почему я до сих пор не порылся в карманах, не поискал ни денег, ни телефона?

Он похлопал себя по карманам и достал новенький серебристый телефон.

– Вот черт, он мертв, как и все вокруг… В нем отсутствует сим-карта, да к тому же он и разряжен… Что за чертовщина?!

– Знаете, не очень-то хорошая ситуация, и мне бы не хотелось говорить об этом, но у вас налицо все признаки потери памяти… Вы ничего не помните, Герман.

– Как это я не помню? Помню. К примеру, то, что меня зовут Германом. Что мою жену зовут Евгения и она настоящая красавица.

– Где вы живете?

– В Москве, конечно…

– Чем вы занимаетесь?

– Я? Оператор. Я снимаю животных, делаю фильмы…

– А чем занимается ваша жена?

– Ничем. Она просто моя жена и сидит дома. Нет, я не тиран какой, это она сама приняла такое решение. Но, думаю, она вскоре определится и сама решит, что ей нравится… Может, поступит в университет…

– У вас есть дети?

– Пока нет, но, я надеюсь, будут. Во всяком случае, мы с женой очень этого хотим. Дмитрий, не смотрите на меня как на сумасшедшего… Вы не верите, что у меня есть жена? Взгляните… Вот этот снимок я всегда ношу с собой в портмоне…

Он снова раскрыл мягкий кожаный бумажник и показал фотографию своей жены. Дмитрий увидел нежное девичье лицо с большими темными глазами.

– Все? Теперь вы убедились, что никакой памяти я не терял, что со мной просто кто-то сыграл злую шутку, пригласив сюда?.. Знаете что, а ведь со мной могла произойти точно такая же история, что и с вами…

– В смысле?

– Вы вот как, скажите на милость, оказались в этом доме?

– Можно сказать, что заблудился, что из-за метели не смог добраться до нужного мне места…

– Правильно! Так почему бы и мне не оказаться здесь по такой же причине? Иначе как я могу объяснить свое пребывание в доме, где я никого не знаю?

– Но, смею напомнить, что я-то, в отличие от вас, отлично помню, как оказался здесь, как увидел этот дом, как познакомился с вами, хотя до сих пор не был с вами знаком.

– Видимо, я оказался здесь в неподходящее время. Откуда мне было знать, что здесь начнут стрелять? Я мог случайно приехать сюда, просто что-то напутать, не туда свернуть и, вместо того чтобы оказаться у своих друзей…

– У каких друзей? Имена, фамилии?

Герман смотрел на Дмитрия со смешанным чувством страха и удивления: он действительно не помнил, куда он ехал и зачем и, главное, как оказался в этом доме.

– Так вы признаетесь в том, что ничего не помните, помимо собственного имени и того, что в вашем бумажнике – фотография вашей жены Евгении?

– Я не готов пока ответить на ваш вопрос… Все это не так-то просто… Давайте работать, я не могу разговаривать, находясь рядом с трупами… Вы нашли в кармане этого парня какой-нибудь документ?

– Да, вот, смотрите… Водительские права на имя Сперанского Ефима Даниловича. Судя по фотографии, это действительно он…

– Выносите его уже поскорее, иначе он начнет портиться…

Вот теперь Герман чувствовал, что с ним происходит что-то неладное. Он никогда прежде не слышал этого имени. Сперанский? Ефим Данилович?..

– Между прочим, не такой уж он и молодой, – вдруг сказал Дмитрий. – ему сорок шесть лет, а выглядит как мальчик… Уверен, ему сделали не одну пластическую операцию… Посмотрите, вот шрам за ухом… Ему кожу натягивали…

– Лучше бы ему на задницу натянули… Кто он такой и зачем ему делать операцию, когда он и так худощав, моложав… Развлечение себе нашел… А я ведь его за парня принял…

– Вы не женщина, не думаю, что вы разочарованы…

– Какой черный юмор! Заворачивайте вашего моложавого и выносите вон из дома… А я в это время займусь девушкой. Надо же, с виду такая худенькая, а тяжелая!

Герман с трудом спустил свою ношу вниз, стараясь не смотреть на распростертое на ступенях тело женщины в зеленом платье.

– Или мне показалось, что под складками платья я увидел книгу… Какая интересная дама, вместо того чтобы танцевать на балу или предаваться разврату, как это делала ее подружка в спальне с убийцей, она почитывала… Интересно, и что же это за книга?

Дмитрий, который нес труп Ефима Сперанского, приостановился и тоже взглянул на даму в зеленом. На самом деле, рядом с ее платьем он увидел небольшую, в темном переплете книгу.

– Давайте отнесем этих двоих, а когда вернемся, тогда и взглянем на книгу… Уверен, это какой-нибудь дамский роман. Или же, что менее вероятно, какая-нибудь модная книжица по психологии или типа «Как выйти замуж за миллионера».

Дмитрий распахнул дверь из небольшого темного тамбура во двор, и в лицо ему сразу же хлынул морозный свежий воздух, чистый и сладкий, он даже закашлялся. Он щелкнул выключателем, и часть двора округло осветилась желтым электрическим светом. Оставив труп на полу тамбура, он сначала протоптал дорожку, ведущую в дровяной сарай, с трудом расчистил вход, открыл дверь и, зажмурившись, сунул голову внутрь… Свет, льющийся с улицы, осветил ровные стопки аккуратно уложенных дров. И ни одного трупа. К счастью. Пол в сарае был деревянный, но промерзший, что тоже было очень кстати: уложив трупы на пол, можно было быть уверенным в том, что они замерзнут и не станут разлагаться.

– Идешь? – крикнул он, увидев Германа, с трудом тащившего на себе труп девушки. – Кладите вот сюда, а я сейчас Сперанского принесу… Как же странно… Знаем имя человека, а поговорить с ним не можем…

– Ну и мысли у вас, честное слово…

Четыре трупа перенесли в дровяной сарай за полчаса, оставалось привести в порядок и завернуть в простыни парочку из спальни.

– Они явно были любовниками, – рассуждал Дмитрий, складывая руки и ноги женщины вместе, соединяя их, чтобы потом под спину, влажную от крови, подсунуть край простыни. – Грязная работенка, – пожаловался он, глядя, как Герман, совсем бледный, с трясущимися руками проделывает то же самое с трупом мужчины. – Ты посмотрел его документы?

– Да, Борисов Иван Михайлович. Толстый и тяжелый. Это ему не помешало бы сделать пластическую операцию, выкачать жир… Смотрите, у него и брюки расстегнуты, намерения его по отношению к этой женщине поначалу были как будто самые смелые и понятные… Зачем же он пристрелил ее?

– Я предлагаю брюки не застегивать, – вдруг вполне серьезно предложил Дмитрий. – Понимаете, эти расстегнутые брюки свидетельствуют о том, что женщину застрелил все же не он… Он собирался заняться с ней совершенно другим, разве непонятно? И ее размазанная помада на губах… Они целовались, он лапал ее вот этими жирными ручищами, пока в спальню не вошел тот, кто имел на эту женщину, по-видимому, больше прав… И застрелил обоих. Потом вложил пистолет уже с вытертыми отпечатками собственных пальцев в руку толстяку, Борисову Ивану Михайловичу. Ну, как вам моя версия?

– Принимается. Я тоже не могу себе представить мужчину, который одной рукой расстегивает ширинку, а другой держит пистолет…

Шесть белых коконов, шесть трупов, шесть оборванных жизней, шесть витающих над усадьбой неспокойных душ. В ледяном дровяном сарае они будут находиться до тех пор, пока кто-то не сообщит о трагедии, разыгравшейся в этом страшном доме, в милицию. И вот тогда эта роскошная усадьба наполнится уже другими людьми, которые будут спрашивать у себя – как же так могло случиться, что кто-то, во-первых, убил их, во-вторых, сложил в сарай, предварительно укутав в простыни? Кто были убийцы и кто принес трупы в сарай?..

– Который час? – спросил Герман, устроившись на лестнице, как раз в том самом месте, где недавно коченело тело дамы в зеленом платье. – Новый год уже наступил или нет?

– Без четверти двенадцать. Через пятнадцать минут, если не случится конца света, наступит Новый год… И наш президент поздравит нас, и будут бить куранты, и мы с тобой, – он все же перешел на «ты», уж больно сблизила их эта усадьба, – как идиоты, будем пить шампанское и желать друг другу не влипнуть в эту кровавую историю, ведь так?

– Так. А эти шестеро не дожили… А ведь собирались, наряжались, хозяин дома нанял даже кухарку, чтобы накрыла на стол… Все было так красиво, чинно, и кому только понадобилось устраивать эту бойню?

– Думаю, это алкоголь. Они слишком рано начали праздновать. Напились, как свиньи… Эта женщина, что в черном платье, спустилась в спальню, где ее уже поджидал толстяк… Они даже представить не могли, чем закончится для них это уединение… Так что это за книга?

– Представляешь, какой-то роман. Называется «Холодные цветы одиночества». Ну и название… Автор – женщина, какая-то Ольга Закревская. Ты когда-нибудь слышал о таком авторе?

– Нет. Сейчас таких авторов – как собак нерезаных. Расплодились. Сидят себе дома и строчат один роман за другим…

– А что в этом плохого? Я бы и сам написал, если бы мог.

Герман перевернул книгу и увидел на обратной стороне фотографию автора. Зажмурился и мотнул головой.

– Это ее книга… Эта женщина, что лежала здесь на лестнице, и есть Ольга Закревская…

– Она – автор этой книги?

– Ну да! Взгляни на фотографию… Даже прическа та же. Красивая баба, ничего не скажешь… Вот ведь как случается в жизни: написала книгу – и умерла.

Дмитрий принялся листать страницы, вертел книгу до тех пор, пока не сказал:

– Она только что вышла… И, если я что-то понимаю в писателях, она собиралась подарить каждому из присутствующих гостей экземпляр. Или уже подарила, или только собиралась. А как же иначе? Она не могла не блеснуть перед гостями и не похвастать… Хозяйка ли она была в этом доме или гостья – без разницы. Вот помяни мое слово: еще семь книг как минимум мы должны обнаружить в доме или же в машине, в которой эта дама приехала сюда на свою погибель… Подожди… семь… Мы решили, что в усадьбе было изначально восемь человек… Почему?

– Так стол же накрыт на восьмерых!

– Значит ли это, что хозяин был столь демократичен, что решил пригласить за стол и кухарку и, возможно, того, кто присматривал за домом, человека вроде слуги?..

– Да что ты пристал со своим слугой?! Откуда тебе знать, был он или нет, а если и был, то с какой стати его сажать за стол?

– Я ничего не знаю, я лишь предполагаю. Но давай рассуждать здраво: восемь приборов на столе, так? Мы нашли шесть трупов. Ты – седьмой…

– Но я пока еще не труп…

– Но ты – из числа приглашенных, ты и одет подобающим образом… Из дома в такой снегопад выйти никто не мог, значит, существует и восьмой человек. А почему я решил, что это мужчина, отвечающий за порядок в доме, так это очень просто: не станет же сам хозяин или кто-то из приглашенных мужчин таскать дрова, отвечать за электричество на празднике… И кухарка этого тоже не станет делать, она и так постаралась, вон какой стол накрыла.

– И ты по-прежнему думаешь, что он где-то на улице, занесенный снегом?

– Стоп. Мы не были еще в гараже… Думаю, что именно там может находиться автомобиль хозяина, поскольку остальные машины стоят возле дома, занесенные снегом…

– Сколько машин ты успел рассмотреть?

– Кажется, три. Если бы знать, есть ли среди гостей супружеские пары, то можно было бы предположить, что на трех машинах прибыло как минимум шестеро. Хозяин, кухарка и слуга (условно назовем так этого человека), жена хозяина, если она здесь присутствует, вернее, присутствовала, находились в доме и встречали гостей.

– Но тогда людей было бы девять…

– Нет, просто на машинах прибыло пятеро или вообще трое, только те, кто был за рулем, остальные могли приехать на такси… Все это мы узнаем завтра, когда раскопаем машины, попытаемся открыть их и посмотрим документы водителей. А сейчас пора встретить Новый год… Ты как, не против?

– Без телевизора как-то непривычно…

– Да здесь вообще все как будто непривычно… – заметил Дмитрий. – А мы попросим нашу даму что-нибудь сыграть…

– Еще это чучело! – воскликнул в сердцах Герман. – Что здесь делает эта кукла?

– Часть декорации… Что еще она может здесь делать?

– Только, пожалуйста, не надо Шопена… Посмотри, может, есть другой диск, что-нибудь веселое или насмешливое…

– Не понял…

– Джаз! – огрызнулся он. – Пусть хотя бы музыка посмеется над нами… Блин, ну надо же так влипнуть!!! Какого черта я-то здесь оказался? Кто меня пригласил? Кто здесь хозяин?

– Все, хватит истерик… Садись за стол… Вернее, приберись немного, убери грязные салфетки, огрызки-объедки, тарелки, осталось всего пять минут, а я подберу музыку…

– Значит, встретим Новый год без президента, какой кошмар… Я себе этого никогда не прощу…

– Не смешно…

– И Женьки нет… Какого черта я здесь делаю?! Ну почему, почему ее здесь нет?!

– Она умерла, – услышал Герман и застыл с жирной салфеткой в руке. Медленно повернул голову и увидел, как Дмитрий деловито роется среди рассыпанных на столике возле ноутбука дисках.

– Что ты сказал?! – Внутри у него словно застыл кусок льда.

– Спрашиваю, Стинг подойдет?