Пропавший артельщик

VI

На Лицейской улице, в маленьком домике, окруженном садиком, жила молодая жена пропавшего артельщика.

Она разговаривала на кухне со своей прислугой, девчонкой Гапкой, когда у раскрытого окна показалась голова Патмосова и он, приподняв шляпу, спросил:

– Могу я видеть госпожу Матвееву?

Она вздрогнула и покраснела.

– Да, это я! – ответила она и тотчас засмеялась. – Вот дура‑то! Пожалуйте в комнаты, через крылечко. Я сейчас! – она пошла из кухни и открыла дверь.

Он вошел в чисто убранную комнату, служившую, видимо, и гостиной и столовой, и сразу приступил к делу.

– Я, сударыня, – сказал он, – сюда от артели прислан. Узнать все о пропавшем вашем муже.

Она сразу побледнела и испуганно взглянула на Патмосова.

– Что же вам надо?

– Все узнать, и, если вы что сказать можете, скажите!

Она опустилась против Патмосова на плетеный стул и сказала:

– Одно я знаю, что его убили! Да!

– Почему вы так думаете?

– Он очень честен был, чтобы сбежать с деньгами. И бежал бы тогда из Киева. Зачем ему сюда ехать? А потом, он и сам опасался.

Патмосов насторожился.

– Говорил что‑нибудь?

– Да! Перед этим вдруг у кассового сундука замок испортился. Он тогда тоже деньги привозил. И разве это можно, – с волнением сказала она, – чтобы все знали, когда он за деньгами едет!

– Обычно он когда возвращался, если с деньгами?

– К девяти часам, а то и к одиннадцати. Зайдет в контору, деньги запрет и домой.

– А с собой уносил?

– Нет. Он очень боялся. Еще убьют, говорил.

– Я к вам до отъезда еще зайду! – сказал Патмосов, вставая.

Матвеева сразу повеселела и быстро встала.

– Пожалуйста! – ответила– она. – Я всегда дома, – и потом добавила: – Мне очень важно, чтобы доказали, что его убили. Тогда артель мне залог вернет.

Патмосов вышел и направился назад к конторе.

Работа была в полном разгаре. Костяшки счетов щелкали с беспрерывным, сухим треском. Люди входили и выходили. За столами и конторками сидели служащие, уткнувшись в огромные книги, перебирая разноцветные бланки, считая, выписывая.

За высокой конторкой сидел бухгалтер. Эта был очень симпатичного вида, с открытым, радушным лицом господин.

Увидев Патмосова, он соскочил с высокого табурета.

– Бухгалтер, Антон Егорович Тугаев, – отрекомендовался он, – Сергей Петрович уже про все говорил.

Патмосов почувствовал крепкое дружеское рукопожатие.

В конторе на минуту водворилась тишина, и все присутствующие уставились на Патмосова.

– Я хотел поговорить с вами, – начал он.

– Очень рад буду, – быстро сказал бухгалтер, – мы в три часа окончим занятия; теперь половина второго. Пожалуйте ко мне обедать, и поговорим.

– Отлично! – согласился Патмосов.

VII

Тугаев, идя с Патмосовым к себе домой, говорил без умолку, забавно жестикулируя и предупреждая в стремительной речи все вопросы Патмосова.

Он охарактеризовал всех служащих, пропавшего артельщика и его жену, прогнанного чертежника и самого Богучарова. Было интересно и забавно его слушать.

– А что вы думаете об этом случае? – осторожно спросил его Патмосов.

– Удрал с деньгами! – решительно сказал Тугаев. – Убить его никто не мог. Он был себе на уме. А следователь у нас гениальная личность. Лекок! Вот и моя обитель. Милости просим! Катя, к нам гость; подавай обедать! – закричал он.

Патмосов следом за ним прошел через прекрасный сад и вошел в хорошенький домик.

Навстречу им вышла жена Тутаева, молодая, красивая женщина.

Тугаев снимал небольшую помещичью усадьбу. Они прошли на веранду.

– Совсем особняк, – сказал Тугаев, – кухня через двор, и в нее звонок. Великолепно!

Они сели обедать.

За столом им прислуживала хорошенькая девушка с невинным детским лицом и большими карими глазами.

– Невеста нашего Василия, – тихо сказал Тугаев. – Необыкновенная чистота! Прямо хоть икону пиши!

Уходя от Тугаева, Патмосов сказал:

– У меня к вам просьба.

– Пожалуйста!

– Я пришлю к вам человека. Так вы его на несколько дней пристройте в кухне. Только от себя. Понимаете?

Тугаев усиленно закивал.

– Понял, понял! А перегородка сегодня не заперта!

– Благодарю вас!

Патмосов ушел.

Богучаров вернулся, когда Василий, уже приготовив постели для отдыха, подавал Патмосову самовар. Они напились чаю. Василий ушел. Богучаров поднялся.

– Ну, я спать. Заморился!

– Я попросил бы вас, Сергей Петрович, назавтра с раннего утра услать куда‑нибудь Василия, – сказал ему Патмосов.

– Будет, – ответил Богучаров, – а что?

– Да хотел бы основательнее все пересмотреть в доме, и чтобы никто не знал. Михей будет у вас наверху занят, а я и похожу по дому.

– Великолепно. Ничего нет проще! А у вас что‑то есть! – сказал он, стукнув себя по лбу. – Ну, спокойной ночи!

VIII

Патмосов опять поднялся с постели, чуть рассвело, и опять прошел в кассу, где стоял сундук.

На этот раз он внимательно осмотрел дверь перегородки, после чего вернулся и заснул снова.

Богучаров разбудил его, и Патмосов у стола увидал неповоротливого Михея вместо Василия.

– Исполнено, – сказал, смеясь, Богучаров, – до вечера не будет!

– Отлично! – отозвался Патмосов и пошел умываться.

Михей подавал воду.

– А где ты был в тот вечер, когда артельщик за деньгами уехал! – спросил его Патмосов.

– Я‑то? – лениво ответил Михей. – На именинах был, у кума. Еремеем звать. Пошли с кучером вместе в семь часов, а вернулись к утру.

– Кто же в конторе оставался?

– А Василий.

– И дворник?

– Кирилл о ту пору у барина Тугаева находился. Дворник у них запил, а барыня боялась. Он и пошел.

– Значит, Василий один был?

– Один. Да у нас тихо. Стеречь нечего. Для формы только.

Патмосов отдал ему полотенце и вернулся в столовую.

Богучаров уже пил чай.

– Сегодня я весь день дома. Обедать в три часа будем, – сказал Богучаров, – а до той поры оба займемся.

Тотчас после чая Патмосов начал свои розыски. Он вынул из чемодана клещи и отвертку, опустил их в карман и, взяв шляпу с палкой и портфель, вышел из конторы, но, спустившись с лестницы, он пошел не к двери, а за лестницу, к маленькой дверке, ведущей в сухие погреба. С помощью клещей он выдернул один из пробоев и спустился по лесенке; потом открыл дверь налево и вошел в погреб. В погребе он провел с полчаса, после чего вышел, закрыл дверь, тщательно приладил пробой на прежнее место и осторожно пробрался в кухню.

Здесь он достал сапоги Михея и Василия и подошел к столу. В портфеле у него оказалось два восковых снимка со следов.

Он аккуратно примерил к ним сапоги. Лицо его выразило удовольствие.

Он поставил сапоги на место и затем с ловкостью заправского вора отвинтил петли у сундуков Михея и Василия, а затем без труда поднял крышки и стал шарить в сундуках.

После чего он привел сундуки в прежний вид, задвинул их на прежние места и вышел на лестницу.

Тихо насвистывая, что у него всегда служило признаком хорошего настроения, он вернулся в контору и обратился к Богучарову:

– Не можете ли вы мне устроить железный щуп. Знаете, палку, на конце острую, аршина в полтора.

– Скоро?

– Хоть сейчас, – ответил Патмосов.

– Ну, сейчас не успею, а к обеду!

– Отлично! А теперь я выйду.

– В три часа обед!

– Не опоздаю!

Патмосов направился к жене Матвеева.

Она сидела на ступеньке крыльца и, смеясь, весело говорила с чертежником.

Увидя сыщика, она страшно сконфузилась не то за свой смех, не то за собеседника и, торопливо поднявшись, спросила:

– По делу, верно?

– На одну минуту, – предупредил Патмосов и, вынув из кармана крошечный сверток, подал его Матвеевой: – Не узнаете ли?

Она с недоумением развернула бумажку и тотчас вскрикнула:

– Запонка Корнила Матвеича!

– Вы уверены?

– Как же! У него эта зацепка ослабла, и она раз выпала из рукава.

Патмосов взял от нее запонку и спрятал ее в жилетный карман.

– Благодарю вас. Больше ничего, – сказал он.

– Вы бы хоть чаю откушали…

– Некогда мне. Всего хорошего!

Патмосов вышел, и лицо его светилось торжеством победы.

Он опять вернулся в контору.

– Ну, вот вам и шест! – сказал Богучаров, указывая на угол.

Патмосов радостно ухватился за него, торопливо вышел и снова спустился в погреб.