Злые игры

Глава четвертая

Врать не стану, на душе у меня чутка потеплело, когда я вошел в здание банка. Ностальгия есть ностальгия, от нее русскому человеку никуда не деться. Тебе может быть сколько угодно в настоящее время плохо там, где ты работаешь, но когда через год или пять ты вернешься туда в качестве посетителя или гостя, то сразу начнет казаться, что именно те годы, которые ты провел в этом месте, и были самыми лучшими в твоей жизни.

Тем более что мне конкретно в этом банке жилось весьма и весьма неплохо. Да, деньги платили не самые большие, и безопасник Силуянов меня периодически донимал, но все это так, мелочи. Зато коллектив был хоть куда, потому иногда мы чудили настолько славно, что небесам становилось жарко.

Вот только, похоже, от тех людей, с которыми я когда-то не один литр напитков разной степени крепости вылакал, никого здесь не осталось. За депозитарной стойкой, там, где обычно располагался хмурый в любое время суток Витька Гусаров, теперь сидел совершенно незнакомый мне молодой человек. Пройдясь по операционному залу, я понял, что и среди операционисток ни одного знакомого лица я тоже не вижу.

Эк их всех за два года размотало-то! Я все понимаю, но, чтобы совсем состав сотрудников сменился полностью, это, знаете ли, сильно.

Хотя… Может, просто Ряжские сюда вместо Волконского какого-то своего варяга на место председателя правления определили? Ну а он, как это в банковской среде водится, притащил с собой свою команду основных функционеров, от зама до начальника операционного. Те же, понятное дело, мигом сменили низовой персонал до операционистов включительно.

Тогда, выходит, зря я сюда приехал. Проще было бы пойти в «ПСБ», что рядом с домом находится, и там себе новый счет открыть.

– Сашка, ты? – раздался у меня за спиной женский удивленный голос. – Смолин?

– Юрча! – глубоко вздохнул я, поворачиваясь. – Ну, хоть кто-то! Привет, душа моя!

И точно, это оказалась Наташка Юрченкова, к которой, чего скрывать, я одно время было неровно дышал. Но она, увы, пребывала в статусе счастливой замужней дамы, потому все мои коварные планы завоевания ее внимания были изначально обречены на провал.

– Вот уж неожиданность! – всплеснула руками она. – А ведь у нас кто что на твой счет говорил после того, как ты уволился. Даже то, что ты умер, представляешь? Многие верили.

– Однако! – впечатлился я.

– Антошкина из кредитного постаралась, – пояснила Юрченкова. – Помнишь такую? Ну, она еще на новогоднем корпоративе самбукой нарезалась до синих соплей и тем же вечером налысо побрилась.

– А, это когда Пашка сказал, что с ее новой прической она похожа на маленького грустного гнома? Помню. Она потом до лета в парике еще ходила.

– Ну да, – хихикнула моя бывшая коллега. – Лучше бы лысой ходила, чем в этом парике. В нем она уже не на гнома была похожа, а на бульдожку. Так вот, Антошкина еще тогда, два года назад, тебя в какой-то нереально дорогой клинике видела, той, где только безнадежные больные лежат. У нее там то ли тетя богу душу отдавала, то ли еще кто-то. Ну и решила, что ты, значит, квартиру продал и теперь пытаешься выжить любыми способами.

– Нет слов, – ошарашенно признался я.

– Мы потом тебе пытались дозвониться, но ты всю дорогу был недоступен, – потупилась Наташка. – Потому некоторые и решили, что Антошкина права. А Федотова даже рассказывала, что как-то раз видела твой призрак там, внизу, где хранилище. Мол, ты очень грустно ей улыбнулся и рукой помахал, словно прощался.

Жанна, стоявшая рядом со мной, не удержавшись, расхохоталась.

– Все в порядке, – успокоил я зашмыгавшую носом Наташку. – Я, как ты видишь, не призрак, а настоящий. А Федотова небось перед той встречей не меньше пузыря «мартишки» нахлобучила.

Вот верю. И в разные слухи, и в то, что звонили. Обычное дело. И в то, что, не дозвонившись, выпили за упокой моей души, а следом за тем сразу же меня забыли, тоже верю, потому что знаю, что именно так все и было. Это не хорошо, не плохо, просто так устроен офисный мир в любой компании любой страны. Мы реальны для других людей, пока мы работаем бок о бок, исчезнув же с горизонта, мы словно перестаем существовать. Живые, мертвые – непринципиально. Нас нет для них, а их, что скрывать, почти нет для нас. Жизнь несется вперед слишком быстро, и у нас нет возможности тащить за собой вагоны с людьми из прошлого.

– Что да, то да, – поспешно произнесла Юрченкова, чуть покраснев. – За ней не заржавеет.

– А где народ? – я обвел рукой операционный зал. – Где Меркулова, Сашка Вязьмина, Ольга Ченкина? Витод где? Неужели все уволились?

– Кто уволился, кого уволили, – чуть понизила голос Наталья. – Витод сам ушел, ему место в «Райффайзене» предложили, с повышением. Сашка с новым зампредом сцепилась, ее после этого в Электроугли перевели, она туда не захотела переходить и уволилась. Меркулова замуж вышла, теперь дома сидит, на шее у мужа. Как, кстати, и Денисенкова, та, правда, по декретному поводу.

– Да ладно! – обрадовался я. – Размножилась Ленка? Вот молодец!

– А приятель твой, Пашка Винокуров, вообще номер отколол, – ехидно прищурилась Юрченкова. – Свалил в другой банк и большую часть наших денежных клиентов с собой увел. Причем «вчерную». Такой скандал был после этого, ты не представляешь.

Опять же, верю. Пашка хоть и не «привлеченцем» трудился, но по роду своей службы руку на клиентском пульсе банка держал плотно, потому личные контакты с наиболее влиятельными клиентами поддерживал неукоснительно. Само собой, свалив в другой банк, он сделал все, чтобы перетащить их туда и тем самым доказать новым работодателям свою несомненную полезность как сотрудника. Зря только он это сделал «по-черному», то есть с быстрым уводом всех активов из этого банка. Умные люди проворачивают такие вещи «по-белому», то есть постепенно и относительно незаметно. Но Пашка, как видно, решил рубануть сплеча.

– Почему, представляю. При мне тоже такое разок случилось, помню.

– Говорят, что Винокурову через месяц после этого здорово наподдали вечером в подъезде, – почти шепотом сообщила мне Наташка. – И даже ноги переломали. Может, врут.

– А может, и нет, – в тон ей ответил я. – Никому не понравится, когда остатки кредитной организации резко падают, особенно по вине бывшего сотрудника. И ЦБ небось потом запросами замучило, мол, почему да отчего.

– Небось, – покивала моя приятельница. – А Силуянова помнишь?

– Еще бы, – фыркнул я. – Сколько он крови у меня попил!

– Повесился, – чуть выпучив глаза, наклонилась ко мне Юрченкова. – Вот это точно не слухи, я сама проводку о перечислении о материальной помощи его жене делала. Ужас, да?

Ну, не то чтобы прямо ужас-ужас… Хотя неприятно, разумеется, поскольку, по-хорошему, отчасти эту смерть я могу на свой личный счет записать, в компанию к неграм-вудуистам, одному слишком шустрому, любознательному и жадному французу, а также еще паре человек, оказавшихся в ненужном месте в ненужное время. Бывший безопасник чуть умом тронулся после свидания с Марой, которое я устроил, так что косвенно, как ни крути, есть в случившемся моя вина. Но только очень косвенно, поскольку первопричиной данной встречи все же являлся сам Силуянов и более никто другой. Ему говорили – отстань. Его об этом предупреждали всяко. Но нет, не захотел человек прислушиваться к советам, напротив, кулаками махал, слова нехорошие говорил. И вот логичный результат – петля и невеселое посмертие.

Так что ни переживать, ни тем более как-то рефлексировать по этому поводу лично я не собираюсь. Умер Максим, да и хрен с ним.

– Ну да, – почесал затылок я. – Царствие ему небесное. Хотя, скажем прямо, не самый приятный в общении был человек.

– Са-а-аш! – укоризненно протянула Юрченкова. – О мертвых либо хорошо, либо ничего.

– Тогда ничего, – согласился я. – А что Наташка Федотова? Она тоже уже того? Ну, в смысле уволилась?

– Наташка здесь, работает. Если хочешь, могу позвать.

– Позови, – оживился я. – Конечно хочу!

– Только ты сначала расскажи – где ты? Что ты? В банке работаешь или нет? И если в банке, то нет ли там нормальных вакансий? Если честно, задолбалась я тут сидеть в старших операционистах. И главное, перспектив ноль!

– Не-не-не, – выставил перед собой ладони я. – Не в банке! И не стремлюсь. Хватит с меня уже. Я так, по консультационной части тружусь. Причем последние два года даже не в России.

– Ты? – недоверчиво глянула на меня Юрченкова. – Без обид, но ты кого и в чем консультируешь? Не помню я у тебя особых талантов.

– А они есть. Так чего, Федотову позовешь?

– Позову, позову, – Наташка вздохнула. – Хорошая тогда у нас все же компания была, Саш. И поговорить было с кем, и выпить. А то все новенькие… Они генно-модифицированные какие-то. Вроде как есть, но вроде как их и нет. Отработали день и сразу брызгами в сторону. У одних ЗОЖ, у других квизы, у третьих еще что-то. А еще они через одного веганы, представляешь? Едят такое, на что смотреть страшно. И главное, вроде в возрасте разница всего ничего, а все равно я себя рядом с ними старухой иногда ощущаю.

– Это да, – покивал я головой. – Глобализация наступает на традиционные забавы клерков средней руки, которые хоть иногда и приводили их в медицинские учреждения для лечения от разных нехороших привычек, но зато создавали основу для приятных воспоминаний разной степени тяжести. На наших глазах, Наташка, гибнет субкультура целого офисного поколения.

– Эк тебя прет! – с уважением произнесла Юрченкова. – Ладно, пошли, я Феде позвоню, сюда ее позову. Вот она обрадуется!

– Еще бы, – не без гордости подтвердил я. – Мы с ней все же тонну пиццы съели и цистерну мартини выпили.

– И не только, – с ехидцей улыбнулась Наташка, а Жанна, как видно ориентируясь на ее интонации, как-то так сразу подобралась и даже подалась вперед. – У нас еще тогда ходили слухи, что вы с ней… Ну, ты понимаешь?

– Враки, – качнул головой я. – Не было ничего. Сама подумай: мы же в одном кабинете сидели. Оно мне зачем? И потом, Денисенкова нас тогда сожрала бы обоих живьем. Не, я себе не враг.

– Логично, – подумав, согласилась Наташка. – Ленка бы не простила, выбери ты Наташку, а не ее. И даже если по пьяни у вас все завертелось бы. Как, кстати, и Федя завелась бы с пол-оборота, случись оно все наоборот. Ты сам им на фиг был не нужен, тут дело принципа.

– Про то и речь. – Я глянул на операционисток, которые то и дело поглядывали на нас. – Да, слушай, вот еще что. Мне бы счета свои проверить, а? Они наверняка не закрыты, там какая-то мелочушка болтается на остатках. Ну и еще карты перевыпустить надо.

– Не проблема, – отозвалась Наталья. – Вон к «восьмерке» подходи. Только иди талон в адской машине возьми. У нас теперь электронная очередь, то есть порядок, учет и контроль.

Я окинул взглядом пустой операционный зал и сказал:

– Ясное дело. Как без электронной очереди? Да никак. Сутолока, не ровен час, начнется, скандалы разные…

– Добрый день. Меня зовут Мария. – В отсеке под номером восемь я увидел хорошенькую и очень молоденькую кареглазую брюнетку в безукоризненно отглаженной фирменной одежде. – Чем я могу вам помочь?

– Мне нужно проверить состояние счетов и оформить заявку на получение пластиковых карт, – ответил я ей, протягивая паспорт.

– Разумеется. – Девушка считала данные моего документа и уставилась в экран. – Счета рабочие, никаких ограничений или приостановлений нет. Та-а-ак. Уважаемый Александр Дмитриевич, а не желаете ли вы рассмотреть возможность участия в премиум-программе, предлагаемой нашим банком…

– Смолин, а Смолин, – перебила кареглазку Юрченкова, обосновавшаяся за ее спиной и сейчас с интересом смотревшая в монитор. – Мелочушка, значит, у тебя на счету? Интересные у тебя нынче понятия о деньгах, интересные. Скажи, а ты вообще в какой именно области консультации людями даешь?

– В разных. – Я уставился на нее, уже начав догадываться, с чего это Наташка такие вопросы начала задавать. – В основном по части долгой и счастливой жизни.

– Ну, что счастливой, это я вижу. По крайней мере, у тебя она точно такая. Слушай, а ты за консультации свои дорого берешь? И полагаются ли твоим старым друзьям скидки? Просто я тоже хочу долго и счастливо жить.

– Мария, а какой у меня остаток на счете? – поинтересовался я у операционистки.

Та записала на бумажке число, состоящее из семи знаков, и пододвинула ее мне.

Не скажу, что чего-то подобного я ожидал, это будет неправдой. Но – приятно, что скрывать, хотя бы потому, что я снова перешел из состояния «вот уже виден порог бедности» в состояние «можно заниматься разной ерундой, не думая о завтрашнем дне».

– Скажите мне, прелестное дитя, а когда денежка на счет упала и от кого? – снова обратился я к Марии.

– Сегодня, – бойко ответила та, а после произнесла: – Ой!

– Смолин, ты удивляешь меня все сильнее, – заметила Юрченкова, глянув на монитор. – Или начинаешь пугать?

Значит, моя догадка верна. Впрочем, не так было и много вариантов, если честно. Я, кроме как от Ряжской, денег ни от кого не жду.

– Александр Дмитриевич, так относительно премиум-программы… – затараторила было Мария, как видно сделав в своей хорошенькой голове какие-то выводы относительно моей персоны, но Наталья снова прервала ее речи:

– Какой премиум? На статус его глянь.

– Ну да, – согласилась ее подчиненная. – А еще вам карты уже заказаны по ускоренной форме. Вечером уже будут готовы, можно приехать и их получить.

– Или их тебе доставят на дом, что более вероятно, – добавила Юрченкова. – Саш, а тебе помощница не нужна, часом? Я просто знаю одну очень и очень умную особу, которая…

– Ты про Марию? – перебил ее я и показал рукой на операционистку, которая от скорости смены тем разговора потихоньку начала терять связь с реальностью. Права Наташка, слабовато новое поколение в разрезе стрессоустойчивости. – Я не против. Видно, что девушка она смекалистая и покладистая. Опять же, симпатичная.

– Конечно про Марию, – ответила моя бывшая коллега и, рассмеявшись, сказала фразу, которая была нормой в нашем общем прошлом: – Терпеть тебя не могу, Смолин.

– Терпеть тебя не могу, Юрченкова, – в тон ей ответил я. – Слушай, вроде тебя зовут? Вон смотри, симпотная блондинка из третьего окошка рукой машет. Или нет?

– Ага, меня, – глянула в указанном направлении Наталья. – Жди. Вернусь, Федотову наберу.

Мария глянула вслед отошедшей от нее Юрченковой, а следом за тем уставилась на меня, как видно не очень понимая, что ей следует делать дальше и стоит ли всерьез воспринимать мои слова.

– Все в порядке, – произнес я. – Вы молодец, Мария. Если в этом банке все операционисты такие, как вы, то его в перспективе ждет большое будущее и топовые позиции в рейтинге.

– Правда? – снова хлопнула густыми ресницами девушка.

– Нет, – дружелюбно улыбнулся ей я. – В части рейтинга приврал, каюсь. Но вы на самом деле молодец. На этом месте до вас Алла Фролова сидела, так вот вы ей свободно фору дать можете. Хотя бы тем, что от вас духами пахнет, а не выхлопом от вчерашнего веселья.

Пискнул замок двери, отделяющей служебные помещения от операционного зала, из нее вышла длинноногая девица с достаточно высокомерным выражением на лице и, цокая каблучками, направилась к охраннику, который сидел за стойкой недалеко от того места, где находился я. Кстати, охрана тоже вся новая была, как видно распрощался мой бывший работодатель со старым ЧОПом.

– Алексей, напоминаю вам, что Дмитрий Борисович ждет очень важного клиента, – менторским тоном обратилась она к чуть сонному русоволосому крепышу. – Если придет некто Александр Смолин и обратится к вам с просьбой проводить его к председателю правления, сразу же вызывайте меня.

– Да помню я, – проворчал охранник. – Чего по десять раз одно и то же говорить? Я же не тупой!

– Не знаю, не знаю, – с сомнением глянула на него девица. – Статистика штрафов, насколько мне известно, говорит об обратном.

Мария хихикнула, на ее лице наконец-то отразились хоть какие-то человеческие эмоции. Впрочем, они почти тут же исчезли, их снова сменила профессионально-заученная маска.

Надо же. А меня, оказывается, ждут. Неожиданно и, наверное, приятно. Вот только все, как всегда, в этом банке немного недокручено. Ну с чего бы мне к охране подходить, а? Тем более с просьбой о встрече с Волконским? Мы и в старые времена с ним в друзьях не ходили просто в силу того, что мы находились на разных отрезках должностной вертикали. Он зампред, позже предправ, я обычный специалист среднего звена, не было у нас точек пересечения. Правда, в самом финале моей банковской одиссеи мы стали общаться чуть больше, но и это не показатель.

Впрочем, приказ, скорее всего, исходил не от него, а от другой особы, которой и в голову не может прийти то, что можно просто взять талон и самому подойти к операционистке, как это делают все нормальные люди. Не укладывается это в ее систему мироздания.

– Маш, скажите Наталье Михайловне, что я не ушел и подойду к ней попозже, – попросил я операционистку. – Ладно? И еще, как вон ту милашку зовут?

– Вон ту? – заморгала чаще обычного девушка, как видно не очень у нее монтировалось слово «милашка» с неприступной на первый взгляд офисной девой. – Это Алена. Она личный помощник Дмитрия…

– Детали не столь важны, и так ясно, что он ее референтит, – остановил ее я и обратился к неприступной на вид девушке, как раз проходившей мимо меня: – Алена, добрый день. Я слышал, вы меня ищете?

– Вас? – я был окинут внимательным взглядом с головы до пят. И не просто окинут, а взвешен, измерен, оценен и, увы, похоже, признан негодным. – Полагаю, вы ошибаетесь.

– Не думаю. – Я поднялся со стула. – Вы вон тому бравому парню только что назвали мою фамилию и упомянули о том, что меня ждут в кабинете председателя правления. Ради правды, я к вашему шефу заходить вовсе не собирался, но, похоже, он сам зачем-то хочет со мной повстречаться. Ну а поскольку мы как-никак давние закадыки, придется его уважить.

– Закадыки? – переспросила меня референт, глянув на мою, признаться, изрядно мятую футболку и потертые джинсы. – Вы точно о господине Волконском говорите?

– Ну, это он для вас господин Волконский, – ухмыльнулся я, решив развлечься от души. – А для старых друзей вроде меня он Димыч. А то и Димас. Да, а Ольга уже там?

– Какая Ольга? – уточнила Алена. – Вы кого имеете в виду? Госпожу Ряжскую?

– Ее, родимую, – пояснил я и, уперев руки в поясницу, с хрустом потянулся. – Подругу дней моих суровых, голубку… Кхм… Ну, короче, вы поняли.

Жанна хихикнула, а после мне посоветовала:

– Заканчивай, Саш, ее же вот-вот удар хватит от ломки стереотипов.

– Маша, я отлучусь ненадолго, хорошо? – обратился я к операционистке, которая с интересом слушала мою беседу с референтом. – Но после вернусь и расскажу вам о том, каким бессмысленным и бесполезным являлся мой жизненный путь до сегодняшнего дня и встречи с вами.

– А мне обязательно про это слушать? – впервые за всю беседу в голосе Марии появились не отрепетированно-привычные, а настоящие, человеческие интонации. – Может, не надо?

– Да? – озадачился я. – Ну, не знаю. Ладно, решим после. Алена, так мы идем?

– Шульгина, этого господина на самом деле зовут Александр Смолин? – строго спросила у операционистки длинноногая дева.

– Да, – кивнула та, показала ей мой паспорт, причем в закрытом виде, после чего протянула его мне.

– Ален, если желаете, можем никуда и не ходить, – предложил я. – У меня на сегодня дел еще вагон и маленькая тележка, так что выбор за вами. Как, впрочем, и последующая ответственность за него.

– Следуйте за мной, – отчеканила девушка и двинулась к двери, ведущей в святая святых банка, туда, где билось его финансовое сердце.

– Ну, как тут откажешься? – вздохнув, сказал я Марии и двинулся за Аленой. Жанна, у которой, похоже, сегодня было игривое настроение, подхихикивая, составила нам компанию.

А вот в служебных помещениях почти ничего не изменилось. Тот же цвет стен, та же оргтехника, запах кофе, духов и еще чего-то непонятного, витающий по коридорам, и ровно тот же гул голосов в кабинетах. Причем я четко разобрал в нем вечно раздраженный тенорок Романовой, той самой, которая меня чуть не употребила в половом смысле несколько лет назад. Опять она кому-то мозги вправляет. Не удивлен, что она все еще тут находится. Кого-кого, а ее любые треволнения и перестановки сроду не коснутся, потому что кадрово-репрессивные органы в любой компании неприкосновенны при любой смене власти. Не любит руководство неприятные вести до коллектива доносить, боится тем самым себе карму попортить и использует для этого специалистов из отдела по работе с персоналом. А им, как известно, любые лихоманки не страшны. У них на эти вещи врожденный иммунитет.

И ведь что примечательно, не столкнись я тогда на Гоголевском бульваре со старым ведьмаком, не получи его посмертную силу – и кто знает, как оно бы для меня все повернулось? Скорее всего, вылетел бы я из этого банка еще пару лет назад вместе с остальными своими коллегами, вот и все. Не факт, что его собственниками стали бы именно Ряжские, разумеется, но от этого ничего не изменилось бы. Тот же покойный Силуянов меня под монастырь мог подвести. Или вон Чиненкова на пару с Романовой расстарались бы. Да и вообще…

Так что мне, выходит, свезло, с какой точки зрения ни гляди. Я нынче при профессии, востребован и, как выяснилось пару минут назад, даже не так уж и беден. Жизнь-то задалась!

А что меня время от времени хотят втемную разыграть или даже убить, так это плата за относительно успешную ведьмачью карьеру. Тем более что подобные вещи не редкость и в обычной жизни. Любого человека кто-то когда-то и как-то пытается использовать. Таков мир.

Мы вошли в до боли мне знакомую приемную, где Алена еще раз с недоверием глянула на меня, прислонившегося к дверному косяку, чуть сморщила носик, но все же постучала в дверь, на которой висела табличка «Председатель Правления Волконский Д. Б.», и прощебетала чудо каким ласковым голоском:

– Дмитрий Борисович, к вам Смолин. Пригласить его?

– Разумеется, – донесся до меня голос моего бывшего руководителя. – Давно ждем его!

– Вас ждут, – церемонно сообщила мне девушка и даже изобразила некий приглашающий жест. – Прошу вас.

– Спасибо, Аленушка! – сообщил я ей, проходя мимо. – Спасибо, милая!

– Сердечно благодарим за доброту и ласку, – поддержала меня Жанна, нимало не беспокоясь о том, что ее референт не слышит. – Наша ты красота!

Следом за этим я услышал удивленное аханье Алены и шелест бумаг. Оказывается, ни с того ни с сего изрядная стопка документов взяла да и свалилась со стола. Мало того, разлетелась по всей приемной.

Жанны работа, больше некому, точно она эти бумаги сковырнула. Как видно, задел ее не самый радушный прием, что мне Алена оказала. А может, ее пренебрежительное ко мне отношение тому виной. Жанна оставляет за собой право высказывать мне все, что ей взбредет в голову, но, как я заметил в последнее время, терпеть не может, когда кто-то другой себе позволяет подобное. Особенно если речь идет об особах женского пола.

И, признаться, меня это начинает немного беспокоить.

– Саша! – Волконский, ни капли не изменившийся, встал из-за стола и пошел ко мне навстречу с распростертыми объятиями. – Как же давно мы не виделись!

– Два с небольшим года или около того.

– А кажется, что лет десять. – Он приобнял меня, но в рамках правил, без всяких новомодных закидонов. – Слушай, ты совсем не изменился. Разве что в такой одежде я тебя ни разу не видел вроде.

– Это, Дмитрий Борисович, потому что ты с коллективом на выходных никогда на пьянки за город не ездил, даже когда в статусе зампреда пребывал, – пояснил я. – Держался ты от него в стороне, что кадрово верно, а по-людски неправильно. Ба, Ольга Михайловна! И вы тут? Позвольте ручку облобызать.

Ряжская, сидевшая за столом и попивавшая кофеек, одарила меня улыбкой и протянула руку.

– Что-то вы бледны нынче, – сочувственно произнес я. – Дела финансовые совсем замучили, да? Неправильно это. Надо себя беречь. Надо больше отдыхать!

– Да вот, выспаться сегодня толком не удалось, – печально поведала мне она. – Не поверишь, Саша, глаз не сомкнула.

– Что вы говорите! – Я отодвинул кресло от стола и уселся рядом с ней. – Ай-ай-ай! А что так? Бессонница? Хотя… Может, дело в метеозависимости? Погода вон меняется, холода на подходе.

– Да ладно, – вклинился в наш разговор Волконский. – Теплынь на улице.

– Поверь мне, Дмитрий Борисович, это ненадолго, – заверил его я.

– Да нет, Саша, не в погоде дело, – вернулась к теме разговора Ряжская. – Тут скорее причины надо искать в других областях. Метафизических, если угодно.

– Я начинаю себя уважать все больше и больше, – сообщила мне Жанна, устроившаяся прямо на краю стола и свесившая с него свои стройные ножки. – Я теперь нечто метафизическое. Круто. Только ты, Саш, потом объясни мне, что это такое, хорошо?

– Понимание причин всегда ведет к успешному разрешению проблемы, – уже без шутовства сообщил Ольге Михайловне я. – По крайней мере, на то время, пока не появятся новые причины.

– Искренне надеюсь на то, что они не появятся, – положила свою ладонь на мою Ряжская.

– Каждый человек сам кузнец своего счастья, – я глянул на Волконского. – Вон Дмитрий Борисович живой тому пример. Начал с низов, сейчас председатель правления. И все своим трудом, своим умом, терпением.

Между прочим, это чистая правда. Хотя я и тогда этот фанатизм его не понимал. Но тут ведь как? Люди делятся на две категории: одни работают, чтобы жить, другие живут, чтобы работать. Я из первых. Он – из вторых.

– Мы с супругом очень довольны тем, как себя показал за этим годы Дмитрий Борисович, – сообщила мне Ольга Михайловна. – Очень! Умный, деятельный и, что важно, крайне тактичный руководитель, всегда понимающий, что именно от него требуется в тот или иной момент.

– Хорошо, что напомнили. – Только что устроившийся в своем кресле Волконский снова поднялся на ноги. – Мне же в кредитный надо сходить кое-что проверить. Прошу прощения, но я вас оставлю ненадолго.

Положительно, некоторые вещи на самом деле не меняются. И некоторые люди тоже. Всем хорош Волконский, и человек хороший, но поперек желаний руководства он никогда не шел. Ни при каких условиях.

Хотя, может, так и надо поступать?

– Ничего-ничего, – успокоила его Ряжская. – Работа есть работа, мы все понимаем. Ничего страшного, как раз будет нам повод пообщаться. Нам с Сашей столько всего друг другу надо рассказать – получаса не хватит, наверное.

– Ясно, – кивнул Волконский. – Ну, тогда я пошел. Если нужно будет кофе или чая, скажите Алене.

Мне очень хотелось брякнуть что-то вроде «нам бы шампусика, ананасов и упаковку презервативов», но я удержался. Это уже откровенное шутовство, оно тут будет, очевидно, лишним.

Он вышел из кабинета, осторожно притворив дверь.

– А я тебе денежку на счет отправила, – задушевно сообщила мне Ряжская, подвинувшись ко мне поближе. – Аванс за помощь Бэлле.

– Не припоминаю, чтобы я его просил.

– Любая работа должна быть оплачена, – погрозила мне пальцем женщина. – Ну и потом, тебе же надо на что-то жить? Официально ты нигде не работаешь, больших сбережений, как мне кажется, у тебя нет, уж не обижайся за мою прямоту. Наконец, мы же не чужие друг другу люди.

– Так ведь и не родственники.

– Я сторонница той теории, что духовное родство всегда превалирует над кровным. – Ряжская закинула мне руку на шею. – Родственников не выбирают, они достаются нам в базовой комплектации при рождении. А свой круг мы формируем сами. Звучит это банально, может, даже как штамп, но ведь все так и есть на самом деле. И даже если иногда мы создаем друг другу проблемы вроде той, что случилась нынче ночью у меня дома, то это ничего не значит. Поругались, помирились, живем дальше. Верно же, Саша?