Когорта

Келюс слушал этот веселый треп и завидовал Валерию. Уютный мирок, полный мелких неприятностей, но такой дорогой для каждого, кто хоть когда-нибудь хотя бы кончиком пальца прикасался к археологии…

– И чего вы копаете? – поинтересовался он, желая оттянуть неизбежный разговор.

– Башню на горе видел? – Валерий кивнул в сторону утонувшей в сумерках вершины. – Торчит, понимаешь, как ананас. Ее и копаем. Вернее не башню, а рядом, там мы вышли на фундамент стены… Ну, завтра увидишь. А замок любопытный. Ольга о нем даже стихи написала.

– Помилуйте, Валерий! – растерялась девушка. – Я же вас просила!

– Ложная скромность… – бородач вздохнул. – Ладно, стихи потом, сначала о замке. Ничего в нем особенного нет и быть не может. Генуэзский, в прескверном состоянии. Основали его братья-разбойники Чезаре и Гонзальво ди Гуаско. В Генуе они, кажется, тоже изрядно нагрешили, местные власти их турнули, вот братаны сюда и приплыли.

Археолог покачал нечесаной головой, осуждая братьев-разбойников.

– Здесь, на Пастушьей горе, они и обосновались. Грабили всех подряд, резали, жгли, а для пущего устрашения понастроили вокруг горы виселиц. У них была банда арбалетчиков, то ли греков, то ли вообще готов. Та башня, что уцелела – донжон, там они, так сказать, имели место пребывания…

…Келюс вдруг ясно увидел мрачный зал с узкими окнами, затянутыми толстыми стеклами в свинцовых переплетах. В огромном камине пылали смолистые поленья, неровный свет от очага смешивался с отблесками горящих факелов…

– А потом приплыли турки, и все пошло прахом… – не без удовольствия заключил Валерий. – Ди Гуаско вместе со своим войском и золотом пропали невесть куда, а, поскольку эта парочка ко всему еще баловалась чернокнижием, аборигены рассудили, что тут не обошлось без нечистого. Впрочем, Ольга об этом лучше написала…

– Валерий!.. – возмутилась девушка.

– Нет-нет, раз уж меня заставили выступать с лекцией, то будьте добры, Ольга Константиновна, уважьте. Не то я сам прочитаю, причем с выражением…

– Не надо, – вздохнула Ольга. – Я лучше сама…

Она прикрыла глаза, чуть помолчала.

 
На мертвых свитках – мертвые слова…
Здесь пасынки Авзонии царили,
Что меж собой и смертью заключили
Двойной союз – меча и колдовства.
 
 
Не помнит вас печальная вдова
Италия, откуда вы приплыли,
Но давний страх еще не позабыли
Руины замка, серая трава…
 
 
Из окон башни льется бледный свет,
Наточен меч, заряжен арбалет –
Не спится вам, сеньоры кавалеры?
 
 
Штандарт сжимает мертвая рука,
Гремит железо, и, презрев века,
Скользят по морю черные галеры.
 

– Да… – вздохнул бородач. – В вашем исполнении, Ольга, все представляется куда нагляднее. Хоть объектик, в общем-то, препаршивый, никакого культурного слоя…

– Очень хорошо, Ольга, – улыбнулся Келюс, – у вас получается не в пример этому, бином, стрикулисту. Тараторит себе, тараторит…

– Ага, – кивнул Валерий, – mea culpa! Жаль, Серега дрыхнет, он же эту гору, можно сказать, успел прочувствовать. Он мог бы тебе кое-что показать, как стемнеет. Весьма занимательное!

– Ночью? – удивился Келюс.

– Ночью. Вам, Ольга, я на это как-то намекал, но все не получается… Ну ладно, Николай, давай-ка рассказывай!

– Сейчас, – помрачнел Келюс. – Только… Знаешь, пошли отсюда! Мало ли… Знаю, бином, эти палатки!

– Лады, – кивнул бородач. – Не забудь бутылку захватить – ту, что от Бизона заныкал.

Они выбрались на небольшую полянку метрах в двухстах от лагеря. Здесь было совсем тихо, невысокий лес стоял черным непроходимым валом, а над головой раскинулось белое от звезд безлунное южное небо. На земле расстелили прихваченное из палатки одеяло, и Валерий принялся возиться с бутылкой.

– В общем… – начал Лунин и тут же запнулся. – В общем, нам с Ольгой завтра же надо отсюда уезжать. Нас ищут по всему Крыму…

– То есть?

Валерий настолько удивился, что даже на миг прекратил возню с несговорчивой пробкой.

– Крымская милиция объявила розыск. И, боюсь, не только крымская.

– Да что случилось-то? – воскликнул самарский доцент, выбрасывая побежденную пробку куда-то в сторону опушки.

– Всякое, – неохотно проговорил Келюс. – Всякое… Фроат… Фрол…

– Что такое с Фролом Афанасьевичем? – удивился Валерий. – Насколько я понимаю, с ним уж точно не ничего не может случиться.

– Фрол погиб…

Ольга тихо охнула. Послышался странный стук: бутылка, выпавшая из рук археолога, ударилась о кружку.

– Ты… Ты… Да быть такого!.. – бормотал растерянный и пораженный Валерий. – Когда? Ты точно знаешь?

– Погоди, – прервал его Келюс, – сейчас все расскажу по порядку. Только не перебивайте…

…Говорить было трудно. Мрак, обступавший поляну, давил, мешая вспоминать. И без того невеселый рассказ казался особенно тяжелым и безнадежным. Наконец Лунин закончил и отхлебнул из протянутой Валерием кружки, совершенно не чувствуя пряного вкуса «Массандры».

– Да, – вздохнул Валерий. – То, что Шинджу, подлюгу этого, прикончили, это славно. А в общем… Плохо, что тебя Дурилка видел. Это очень плохо, Николай!

– Плохо, – вяло согласился Лунин, – да что уж теперь, бином…

– Николай, вам нельзя было сюда приезжать, – внезапно заговорила Ольга, – ничего бы со мной не случилось. Вам надо уходить через Канал Мика, там вы будете в безопасности…

– Нет, правильно, что приехал, – возразил бородач, – мы все-таки втроем, а может, и не втроем даже. Сообразим чего…

Он поглядел на заливший небо Млечный Путь, покачал лохматой головой.

– Пора домой, мальчики-девочки. Подъем в шесть, так что…

Он не договорил. Где-то неподалеку заурчал мотор, звук, отчетливо различимый в чистом ночном воздухе, слышался совсем близко. Двигатель еще раз заурчал, уже тише, чихнул и умолк.

– Это в лагере, – удивился археолог. – Странно, мы никого не ждем. Вообще-то, к Бизону пару раз прикатывали приятели, но это, по-моему, грузовик.

Он с сомнением поглядел в сторону лагеря, скрытого за стеной леса.

– Нам нельзя возвращаться, – Ольга встала. – Николай… Коля, вам надо уходить. Сейчас же!

– Так вещи же, – растерялся Лунин. В рюкзаке, брошенном в палатке самарского доцента, кроме нехитрого скарба, лежал дедов браунинг.

– Без паники, – Валерий тоже встал. – Вот что, мальчики-девочки, схожу-ка я на рекогносцировку. Может быть, зря паникуем.

Келюс и Ольга переглянулись. Отпускать Валерия не хотелось, но бородач уже принял решение:

– Значит, так. Я быстро, меня, надеюсь, и не заметят, подойду со стороны леса. Ждите здесь и никуда не уходите…

– Ясно, – откликнулся Лунин. Решительность археолога ему всегда импонировала.

– И вот что, – чуть подумав, добавил тот. – Буду возвращаться не один, крикну «свои». Если услышите что другое или я буду молчать – мотайте, как говорят хохлы, «свит за очи» и не поминайте лихом.

– Добре, – попытался ответить по-украински Келюс, еще раз убеждаясь, что Валерий разбирается не только в средневековой керамике.

– С Богом! – проговорила Ольга. Бородач откозырял двумя пальцами и сгинул в темноте.

Время тянулось мучительно медленно. Николай прислушивался, но со стороны лагеря доносились лишь невнятные голоса. Ольга сидела на одеяле, обхватив колени руками и молчала. Келюс пристроился рядом.

– Николай, – девушка обернулась, – а может вы ошибаетесь, и Фрол Афанасьевич жив? Может, его арестовали?

Лунин лишь пожал плечами – Шинджа сам хвастал убийством. Стало не по себе. Этой ночью, среди чужого темного леса, Келюсу как никогда не хватало всегда спокойного и отважного Фрола. Уж воин Фроат сразу бы сообразил, что делать! Лунин прикинул, что будет, если вместо Валерия из-за деревьев сейчас появится Сиплый. На секунду стало по-настоящему страшно, но тут ладонь Ольги легко, едва касаясь, погладила его по плечу…

За деревьями послышались шаги. Николай вскочил и прислушался – кто-то шел, причем не один. Келюс оглянулся, прикидывая, где лучше им спрятаться, но тут до него донесся негромкий голос Валерия. Бородач проскандировал: «Сво-и! Сво-и!» – и вынырнул прямо из ночной темноты.

Он был действительно не один. Вместе с ним на поляну вышел высокий, на полголовы выше Келюса, парень в непременной археологической штормовке, с каким-то свертком в руках.

– Это Серега Семин, – выдохнул археолог. – Прошу любить, прошу жаловать… Уф, проклятое курение, совсем двигаться разучился!

– Сергей, – низким сильным голосом прогудел Семин, пожимая мощной ладонью руку Лунина. При тусклом звездном свете Николай разглядел, что тот был, как и полагалось археологу, бородат, носил тельник и выглядел несколько мрачно, может быть благодаря тускло блестевшим металлическим коронкам.

– Ну вот, Серега, – продолжал Валерий, – про Николая я тебе рассказывал. Так что этой ночью ты оказался в плохой компании… За исключением Ольги Константиновны, разумеется.

– Вы его не слушайте, Сергей, – вмешался Келюс. – Компания у нас самая распрекрасная. Так что там, Лер?

«Лер» было давним студенческим прозвищем бородача, которое оба они уже успели подзабыть. Валерий секунду-другую соображал, к кому это обращаются, затем мотнул головой.

– В общем, худо. Вот твой рюкзак, архаровец. Ольга, ваш свитер… Сергей захватил даже спальник, но думаю, он нам ни к чему…

– За вами это, – перебил Семин. – Какой-то мужик в плаще и шляпе, говорит, ваш приятель…

– Сиплый? – вскинулся Келюс. – Голос у него такой странный…

– Голос – это точно! Говорит, словно его душат. С ним еще трое пацанов, один в черной куртке. Нервные такие!..

Николай кивнул, узнавая из этого краткого описания своих странных знакомых с обостренным чувством классовой ненависти.

– А пятым там Дурилка, – закончил Валерий. – Видать, и вправду стукачок! По-моему, у этого Сиплого пара револьверов в карманах, да и у пацанвы тоже. Бизон, молодец, сразу сообразил – шепнул, чтоб я вас предупредил. Я сказал, что вы с Ольгой к морю пошли, так что у нас есть полчаса… Ай да Дурилка. Вот сука поганая!..

– Валерий! – укоризненно произнесла Ольга, и тот смущенно умолк.

– Как нам лучше уходить? – поинтересовался Келюс, плохо знавший местную географию.

– На дорогу нам не выйти, – бородач быстро оглянулся. – Придется идти через лагерь. Разве что напрямую, через лес…

– Там болото, – прервал его Семин, – ночью не пройти.

– Плохо. Есть еще одна дорога, мимо горы, но там обрыв – и море. Найдут, даже ночью…

– Пересидим в лесу, – предложил Семин, – я вот и спальник для вас, Ольга, захватил. А как будет рассветать, я переведу вас через болото на трассу.

– У тех машина, – возразил Валерий. – Правда, в начале шестого будет рейсовый автобус. Если сразу туда…

– Точно, – одобрил лаборант. – Пошли, что ли? Тут чуть дальше места глухие, сам еле дорогу нахожу.

– Я готова, – сказала Ольга и поправила куртку. – Пойдемте, Николай?

Келюс задумался.

– Нет, в лесу не отсидимся. Смотрите!

Он кивнул в дальний угол поляны, где из мрака проступили несколько темных, еле различимых силуэтов.

– Собаки, – удивился Валерий. – Странно… Ну ладно, собаки, и что?

– Нас уже нашли, – Лунин помотал головой, пытаясь сбросить мгновенно навалившуюся тяжесть. – Они пойдут следом…

– Да ну тебя! – возмутился археолог. – Бродячих собак испугался, орел!

Келюс пожал плечами. Доказывать свою правоту не было ни времени, ни сил.

– Плохие собаки, – Сергей внимательно всмотрелся, покачал головой, – таких тут не было. В лесу оставаться нельзя.

– Тогда на гору, – предложил Валерий, – к замку братьев-разбойников. Туда они ночью дороги не найдут. Ах черт, ведь с ними Дурилка, он-то дорогу знает. Но все равно…

– Спрячьте Ольгу, – устало произнес Келюс, доставая из рюкзака оружие, – а я останусь здесь. Поглядим, бином!..

– Ишь, снайпер! – хмыкнул бородач. – А у меня думаешь что – рогатка?

Он распахнул штормовку, продемонстрировав прикрепленную к поясу кобуру.

– Вместе пойдем, – решительно заявил Семин. – Ничего, отсидимся!

Келюс пожал плечами, решив не спорить, и поднял с земли рюкзак.

Маленький отряд углубился в лес. Тропинка сразу же резко пошла вверх, длинноногий Сергей шел быстро и уверенно, остальным же приходилось почти бежать. Тропа петляла, под ноги лезли то камни, то изогнутые корни, и Келюс, чувствуя, что Ольга начинает сдавать, подхватил ее под руку.

– Ничего, – шепнула девушка, с трудом переводя дыхание, – дойду… Николай, зачем вы опять говорили, что хотите остаться один? Это нечестно! Это…

– Извините, Ольга, – проговорил Келюс, старательно вглядываясь в еле заметную тропку, – просто устал…

Вскоре им стало не до разговоров. Подъем стал еще круче, затем тропа уткнулась в земляную стенку, по которой пришлось подниматься, ставя ноги в неглубокие выбоины. Ольга совсем выбилась из сил, и Лунин еле втащил ее наверх.

Теперь вершина была совсем близко. Лагерь, заметный по темно-красному пятнышку костра, остался далеко внизу, слева тускло мерцало неровное зеркало моря, а справа, чуть выше по склону, возвышалась полуразрушенная громада замка. Деревья остались позади, все покрывала высокая трава, лишь кое-где темнели небольшие заросли колючего кустарника.

Тропинка становилась уже и забиралась все выше. Николай сообразил, что дорога эта – единственная. Братья ди Гуаско знали, где строить свое разбойничье гнездо. Наконец тропа уткнулась в огромный развал камней, Сергей остановился и махнул рукой. Они были у цели – далеко внизу тускло светилось море, сзади темнел обрыв, а прямо перед ними ползли вверх неровные ряды старинной кладки.

Глава 3. Тени замка

Над горизонтом вставал тонкий бледный серп Луны. Неяркий свет падал на черное одеяло леса, серебристую неровную поверхность моря и голые вершины серых киммерийских гор. На Чабан-Кермене было тихо, не трещали даже вездесущие крымские цикады. Келюс, Валерий и Семин сидели у груды камней неподалеку от полуразрушенной стены. Ольга, никогда не бывавшая на вершине ночью, отправилась к подножию башни. Между тем, Валерий излагал свой стратегический план.

– Этакие Фермопилы, – рассказывал он. – Тропа узкая, слева обрыв, пройти можно только одному. Мы останемся тут, за камнями, до поворота – метров пятнадцать. В общем, но пасаран…

– Будем стрелять? – Келюс искоса взглянул на Семина, но вечный лаборант оставался невозмутим.

– Не хотелось бы, – пожал плечами бородач. – Но если приспичит, боюсь, выбора не будет.

– Выбор есть, – заметил Лунин. – Ребята, это моя война. Спасибо за все – и уходите. Если можешь, Валерий, оставь мне свой ствол.

– Будем обсуждать? – Валерий повернулся к Семину, тот молча покачал головой.

– Да поймите! – загорячился Келюс. – Ну ладно ты, Лер, всегда психом был – но Сергея зачем подставлять? Им нужны наши с Ольгой головы, а вы – свидетели. Я этих подлюг знаю…

– А ты его уговаривай, – усмехнулся археолог, кивая на Семина. – Меня можешь не стараться. Псих не я, а ты, и за тобой нужен присмотр. Сергей, тебя стоит уговаривать?

– Не стоит, – в темноте блеснули стальные коронки.

– К тому же, здесь Ольга. Все ясно, или еще раз изложить?

Лунин не ответил. Опять приходилось рисковать чужими жизнями, и на душе было скверно.

– Да не волнуйся ты! У нас два ствола, позиция идеальная. Пугнем их, и покатятся. Не самоубийцы же они!

– Сиплому пули не страшны, – вздохнул Николай, чувствуя, что его приятель сказал далеко не все.

– Он этот, как ты его называешь, ярт? Упырь кумулятивного действия? Сергей, ты веришь в упырей?

– Верю – спокойно ответил Семин. – От этого типа в шляпе холодом несет.

Келюс подумал, что его новый знакомый совсем не так прост, как кажется.

– Из двух стволов, да еще в упор… Отобьемся!.. Эх, если бы не Дурилка проклятый!

– Что? – понял Лунин. – Здесь есть еще одна дорога?

– Есть, – неохотно согласился археолог. – В общем, даже не дорога, черт знает что, а не дорога, но подняться можно. Это на противоположной стороне, – он кивнул в сторону моря.

– Вот бином, – вздохнул Келюс. – А мы можем ее тоже перекрыть?

И он показал на тропинку, исчезающую за противоположным углом полуразрушенных стен.

– Нет, – покачал головой самарский доцент. – Та тропа выходит далеко отсюда, и они смогут зайти в тыл. Стены невысокие, сам видишь.

Валерий кивнул на развалины стены по другую сторону от главной башни.

– Может, Дурилка не сообразит, – неуверенно добавил он. – Или струсит, в конце концов. Он ведь трус…

Келюс еще раз огляделся, лихорадочно пытаясь найти выход. Он подумал о башне и поделился своими соображениями с Валерием.

– Вообще-то, можно, – заметил археолог и как-то странно поглядел на Сергея. Тот оставался невозмутим. Лунин вдруг ясно представил себе лицо Михаила Корфа. Интересно, как кавалер Анны и Владимира оценил бы идею Келюса? Николай еще раз окинул взглядом башню, и в его ушах сам собой прозвучал голос барона: «Помилуйте, Николай, это ведь каменный мешок! Одна граната…»

– Ладно, – решил он. – Пока останемся здесь. Вначале, бином, думаю, они мудрить не будут. Спустим их разок с горы, а там увидим. А может, нам самим по этому второму пути попробовать?

Валерий кивнул на расстилавшуюся перед ними панораму. Николай взглянул и понял: до шоссе предстояло пройти больше километра, банда Сиплого легко догонит их на грузовике. А спрятаться на ровной местности негде.

И тут Николай заметил, что Валерий вновь как-то странно поглядел на Семина и даже еле заметно кивнул в сторону донжона. Тот внешне никак на это не реагировал, но явно задумался.

Впрочем, поразмышлять об этом Келюс не успел. Послышались легкие шаги, из темноты возникла Ольга.

– Ну как башня в ночном исполнении? – как ни в чем не бывало, поинтересовался Валерий.

– Как странно, господа, – негромко заговорила девушка. – Я столько раз бывала здесь днем и не замечала. Какое странное место!..

Валерий и Сергей вновь переглянулись. Николай понял, что археологам определенно хочется о чем-то поговорить наедине.

– Я приложила руку к стене, – продолжала Ольга. – Там, около главного входа в башню. И мне показалось, будто я слышу чьи-то голоса, музыку. Это было похоже на лютню. Я отняла руку, и все стихло…

– Кхм-м, – отозвался Валерий, поглядев на Семина, будто хотел сказать: «Ну, ты понял?»

– Значит, так, – заявил он, вставая и делая знак Сергею. – Уважаемая Ольга Константиновна, оставляем вас на несколько минут под надежной защитой этого… э-э-э, как мне уже приходилось отмечать, орла, а сами ненадолго удаляемся на, э-э-э, производственное совещание. Николай, злодей, не забывай все же следить за тропинкой. Ольга Константиновна, прошу не волноваться, вы здесь в полной безопасности.

Он выразительно взглянул на Лунина. Тот понял, что приятель велит молчать об их разговоре и согласно кивнул. Археологи, отойдя шагов на сорок в сторону, начали о чем-то оживленно беседовать.

– Валерий сказал правду? – Ольга присела на большой серый камень, когда-то выпавший из стены. – Они нас не найдут?

– Не знаю…

Келюс хотел сказать о собаках, которые, если он оказался прав, неизбежно выйдут на их след, но взглянул на девушку и промолчал, пожалев, что рядом нет Валерия, славившегося своей дипломатией.

– Поняла… На гору ведут несколько тропинок, они смогут подняться…

И вновь Келюс не решился солгать.

– Смогут… Ничего, бином, досидим до утра…

Но он тут же сообразил, что утро не принесет спасения. Скрывающая их темнота исчезнет, а надеяться на чью-то помощь не приходилось. Их задержит первый же милицейский патруль.

Похоже, девушка также это поняла, ее взгляд стал каким-то странным – жестким и одновременно полным отчаяния.

– Значит, вы опять попали из-за меня в беду!.. Знаете, Николай, перед смертью отец сказал, что наша семья проклята, и мы будем приносить несчастья всем, кто рядом с нами. Три века назад по приказу моего предка убили ребенка, мальчика девяти лет. Такое не искупить ничем… Я осталась последней из нашей семьи, Николай. И лучше бы мне сейчас быть со всеми!..

Келюс вспомнился сон: глубокая яма у проселочной дороги, распавшиеся остовы…

– Прекратите, Ольга, бога ради! – поморщился он. – Охотятся, собственно говоря, за мной. Гордиться тут нечем, но это мы с дедом вышли на архив, мы с Фролом искали скантр и прикончили Волкова. Так что кто еще кого, бином, втянул!

Ольга покачала головой, ладонь коснулась его пальцев.

– Нет, Коля. Вы – человек этого мира, у вас есть прекрасные друзья, вам есть где скрыться. А у меня нет ничего. Даже не так – меня просто нет. Михаил… Мик рассказывал, что есть теория множественности миров, очень похожих, почти одинаковых. Но меня ни в одном из них уже нет. Помогать мне бесполезно, я даже не призрак… Иногда мне кажется, что когда нас убивали, я успела крикнуть и теперь я-нынешняя – просто эхо, отзвук этого крика… Если с вами что-то случится, я не прощу это себе даже там…

Лунину стало не по себе.

– Вы эту мистику бросьте! – заявил он самым невежливым тоном. – Мику, паршивцу, уши оборву, чтоб ерунды не болтал! В конце концов, Ольга, если вы меня окончательно отпели, то во имя искупления вам, бином, придется согласиться стать моей вдовой…

Он осекся, соображая, что такого ляпнул. К его удивлению, Ольга рассмеялась:

– Мне уже как-то делали предложение, Николай, даже дважды, но такого оригинального я еще получала! Извините, я действительно сказала что-то не то… И, конечно, не собиралась вас, как вы говорите, отпевать! Но ваше предложение я не забуду. Как-нибудь обдумаю на досуге.

– Угу, – отвернулся Лунин, с явным облегчением заметив, что Валерий и Семин, о чем-то договорившись, идут к ним.

– Ну чего, Лер? – как можно веселее обратился он к бородачу. – Удумали?

– Удумали, – охотно отозвался тот. – Мы, понимаешь, обсуждали твое мудрое предложение, чтобы вам здесь остаться, а нам дать деру. Ты ведь так ставил вопрос, камикадзе?

Ответа Валерий явно не ожидал.

– Стало быть, посовещались, и проявилось, так сказать, мнение. Оставить вас тут, конечно, можно и нужно. Но! – археолог наставительно поднял палец. – Но только в том случае, пример ты наш героический, если вас с Ольгой здесь даже судья с ищейкой не найдет.

Келюсу представилось мрачное – без окон и дверей – подземелье под главной башней.

– Ольга, – обернулся к девушке бородач. – Не обижайтесь, пожалуйста, но у меня вопрос… Как вы относитесь к идэ фикс этого молодого человека? Ну там, оборотни, приведения, призраки утонувших невест? В общем, с нервами у вас как?

– Вы знаете, кто я, – спокойно ответила Ольга. – Фантомы в саванах меня уже давно не пугают. Я выразилась понятно?

– Понятно. Значит, к делу. Сергей, давай теперь ты.

– А чего я? – пожал плечами Семин. – Ладно… Прошлой осенью я был здесь на разведке, копнул неподалеку от башни, а там ступеньки. Думал копнуть дальше, а ночью они ко мне и явились…

– Кто? – поразился Лунин. – Ребята, это что у вас – юмор перед сном?

– Сейчас увидишь, – пообещал самарский доцент. – А ну-ка прогуляемся!

У подножия башни бородач кивнул на огромные, грубо отесанные камни, скрепленные окаменевшим за века цементом.

– Приложи руку.

Келюс послушался и – и тут же отдернул ладонь. В уши ударили громкие голоса, звуки лютни. Николай осторожно притронулся пальцами к камню – красивый густой мужской голос пел что-то на непонятном языке. Тут же вспомнились слова Ольги…

– Впечатляет? – хмыкнул Валерий. – А теперь прошу всех ретироваться. Шагов на десять, да, Сергей?

Тот кивнул, посматривая то на башню, то на неровный венец полуразрушенных стен. К их подножию и отошли, остановившись у огромного провала с рваными неровными краями, где был когда-то главный вход. Семин остался на месте.

– Давай! – махнул рукой Валерий, подмигнув Келюсу. Тот пожал плечами и взял Ольгу за руку, чуть заметно пожав тонкую ладонь.

Сергей между тем постоял у стены, к чему-то прислушиваясь, затем положил обе ладони на поверхность камня и, подождав еще мгновение, громко и четко произнес, обращаясь к кому-то невидимому:

– Чезаре! Это я, Семин! Поговорить надо!..

Келюс удивленно огляделся, но ничего не произошло, никаких итальянцев на вершине не было и быть не могло.

– Слышишь меня, Гуаско? Ты клялся!..

Тут только Николай понял, к кому обращается странный парень. Чезаре ди Гуаско, хозяин Пастушьей Крепости… Лунин подумал о нелепом розыгрыше, и вдруг понял: что-то изменилось. Другой стала тишина – вместо молчания старых, давно покинутых людьми развалин, вокруг был огромный зал, полный людей, которые замерли, не решаясь проронить ни звука. Откуда-то доносились странные шорохи, послышался шепот, прозвенела задетая струна. Но вот сильный мужской голос, похожий на тот, что недавно пел, проговорил ровно и спокойно:

– Я иду!

На самом деле он сказал иначе – на певучем непонятном языке, но Келюс каким-то образом мгновенно понял значение каждого слова.

Над башней замерцал свет. Вначале он был еле заметен, теряясь на фоне звездного неба, но затем сгустился, обозначая четкие ровные контуры, и Николай понял, что видит перед собою башню, какой она была много веков назад – огромная, раза в три выше уцелевшего основания, с каменным венцом на вершине, с узкими стрельчатыми окнами и черными силуэтами застывших на посту солдат в круглых, чуть приплюснутых с боков шлемах. На месте рваного провала проступила высокая, обитая светлым металлом дверь, перед которой темнели цепи опущенного подъемного мостика. Сквозь светящийся контур Николай по-прежнему различал темный излом развалин, но призрачная башня с каждой минутой становилась все зримее, можно было уже различить ровные ряды новеньких, только что уложенных камней со свежими следами сколов.

– Красиво! – шепнула Ольга. – Как в сказке!..

Николай молча кивнул, почувствовав что-то нездешнее, чужое, чему не было места под родным небом. Рыцарская Европа, далекая, непонятная…

…Створки дверей не спеша отворились, в проеме заиграл свет факелов, послышалось негромкое слитное пение. Николай подумал, о чем могут петь в разбойничьем замке, и вдруг в его голове сами собой стали рождаться слова католического псалма. Призраки пели о Господе – их едином оплоте, сокрушившем кости надменных врагов.

Свет факелов дрогнул. Из дверей ровно и мерно шагнули арбалетчики в темных доспехах. Они шли по трое, неся арбалеты на плече, забрала округлых шлемов были опущены, а движения чуть замедлены, словно при неудачной киносъемке. Ряд за рядом они выходили из башни, выстраиваясь в шеренгу у ее подножия. Их железные ботинки ступали бесшумно, словно не касаясь земли. За арбалетчиками в проем шагнули слуги в роскошных ливреях. Они несли факелы, пылавшие странным голубоватым огнем. Факелоносцы спускались вниз, выстраиваясь в ровный живой коридор, голубоватое пламя горело ровно, недвижно. На мгновение наступила тишина, а затем громкий голос торжественно возвестил:

– Их светлости монсеньоры ди Гуаско!..

В дверях появились двое. Первый был высоким, широкоплечим с короткой квадратной бородкой, одетым в черный камзол, на котором сверкала золотая цепь. Другой – пониже, поуже в плечах, безбородый, облаченный в пестрое многоцветное одеяние. Человек в черном сделал быстрый знак рукой. Заревели невидимые трубы, солдаты загремели оружием, где-то за стенами башни гулко ударил барабан. Призрак несколько секунд стоял, чуть приподняв голову, затем вновь сделал еле заметный жест, и у башни наступило молчание.

– Я, Чезаре ди Гуаско, хозяин этого замка и этой страны! Это мой брат и вассал Гонзальво, это мои слуги и мои воины. Я пришел, верный своей клятве. Кто вы и зачем потревожили мой покой?

И вновь незнакомые слова становились понятны, словно где-то рядом притаился незримый толмач.

– Привет, Чезаре! – самым прозаическим образом отреагировал Семин. – Поговорить надо.

– Привет, Сержио, привет, Валерио! – гордый хозяин замка, легко сбежав по ступенькам, подал Сергею, а затем и самарскому доценту руку в черной перчатке с широким раструбом.

– Я увидел, что вы не один, и решил встретить гостей, как подобает, – продолжал он учтиво кланяясь Ольге и здороваясь с Келюсом. Николай подал руку не без робости, но ничего страшного не произошло – он коснулся тонкой плотной ткани, под которой чувствовалась твердая мускулистая ладонь.

– Это Ольга, а это Николай, – продолжал Валерий. – Им нужна ваша помощь.

Чезаре поглядел на Лунина темными пронзительными глазами, еле заметно усмехнулся, затем низко поклонился девушке.

– Я не узнал вас сразу, блистательнейшая! Как прикажите обращаться к вам, скрывающей свою славу в этой глуши?

– По имени, – спокойно ответила Ольга.

– Тебе тоже нужна помощь? – Чезаре вновь поглядел на Келюса, и улыбка его стала недоброй. – Тебе, великому колдуну, со знаком власти на груди?

Николай понял, что ди Гуаско знает о дхарском знаке под его рубашкой. Он хотел ответить, но тут заговорил Валерий.

– Чезаре, чего ты крутишь? Их ищут, мы просим тебя помочь…

– Я готов отдать все, кроме моей чести и моего золота! – надменно произнес ди Гуаско, затем, чуть помолчав, добавил: – Но в мой замок не сможет войти человек из вашего времени. Для вас там только камни и прах. Даже если у него получится, он пробудет там недолго – или останется навеки с нами…

– Ольга не из нашего времени, – заспешил Келюс. – У нее есть скантр… такое устройство…

– Брат, – внезапно заговорил молчавший все это время Гонзальво. – Мы должны помочь им. Молодая сеньорита так прекрасна!..

– Помолчи! – резко оборвал его Чезаре и обратился к Келюсу:

– Я дал клятву сеньору Сержио, что буду помогать ему и его друзьям. Ты прав, в моем замке сеньорита будет в безопасности. Но тебе, сеньор Никола, могу лишь пожелать удачи в бою. Думаю, тебе не понадобится железо…

Он кивнул Лунину, а затем сделал знак брату. Гонзальво сбежал по ступенькам и подал Ольге руку. Девушка оглянулась, быстро подошла к Николаю, хотела что-то сказать – не смогла. Келюс попытался улыбнуться…

Гонзальво, молодой, изящный, с красивым, немного томным лицом, почтительно поклонившись, повел девушку вверх по мостику. Загремели трубы, вновь забил невидимый барабан, арбалетчики застыли в строю.

– До свидания, сеньоры! – Чезаре поклонился, и его взгляд скользнул по лицу Келюса. – Мне очень жаль, что я не смог помочь тебе, сеньор Никола. Но я уверен, что мы еще встретимся с тобой в царстве живых и в царстве мертвых.

– Помни свою клятву! – крикнул Семин, когда разбойник, еще раз поклонившись, повернулся чтобы уходить.

– А ты – свою! – отозвался ди Гуаско, не оборачиваясь.

Арбалетчики ряд за рядом стали исчезать в дверном проеме. Затем ушли факелоносцы, и у раскрытых дверей остались стоять лишь братья и Ольга, которую держал под руку молодой Гонзальво. Чезаре махнул рукой, прощаясь, они переступили порог, и Лунин внезапно понял, как изменилась девушка. Исчезла старая куртка и джинсы, превратившись в затканное серебром платье, в волосах сверкнула золотым огнем маленькая корона… Створки дверей, повинуясь неведомой силе, захлопнулись, призрачный замок исчез, словно порыв ночного ветра унес его с вершины Чабан-Кермена. Вокруг вновь стало пусто, лишь поздняя луна заливала слабым неверным светом развалины сгинувшей твердыни.