Читать книгу: «39,5», страница 3

Глава 2. Начальная школа

Потрепанный букет

1 сентября 1979 года

И грянуло первое сентября! Именно грянуло, а никак иначе, прямо с полуночи – гроза, проливной дождь, ураганный ветер… Деревья трещат, вдоль по улице летит все, что не приколочено, не прикручено и не привязано. Калитка, и та чуть не улетела. Погас свет – его то ли выключили от греха подальше, то ли на самом деле где-то оборвало провода. Стихия бушевала, как могла. Даже появились мысли, что отменят линейку и не придется сегодня с портфелем и букетом идти первый раз в первый класс. Может, не сегодня, а завтра? Или послезавтра? Или вообще как-нибудь потом… Ему же всего шесть, а по правилам надо семь полных. Даже погода против, в окно посмотрите!

Но где-то там, в небесной канцелярии, видать, вспомнили про первое сентября и дали отбой. Стих ветер, мало-помалу сошел на нет дождь, и в небе появились дыры. Погода потихоньку наладилась, и пришло утро – сырое, пасмурное и прохладное. Воздух был густым, наполненным озоном, нешуточным волнением первоклассников, ароматом цветов, какой-то немудреной косметики от родителей, бабушек и дедушек… Пахло адреналином, большим скоплением людей, собравшихся в школе и самой школой – тетрадями, учебниками, новыми и видавшими виды портфелями и ранцами, свежевыкрашенными партами, полами и стенами, дверями и окнами, мелом, известью от деревянного многострадального забора…

Хоть поселок и был небольшим, всего-то тысяч пять населения, а вот поди ж ты, народу-то сколько пришло на линейку. Событие, как ни крути. Впервые видел и свою учительницу Антонину Гавриловну, и одноклассников знал только двоих… В садик-то практически не ходил, а, похоже, зря, да чего уж теперь. Предстояло знакомиться со всеми.

Глядя на взволнованные лица одноклассников, нетрудно было догадаться, какие мысли роятся в их головах. Строгая ли учительница, за какую парту и с кем посадят, удастся ли с кем-то подружиться, не забудет ли в школе портфель, хватит ли усидчивости, да и вообще, как учеба пойдет?.. А еще Андрей впервые держал в руках букет георгинов, который предназначался учительнице. Дома он получил от мамы подробный инструктаж, как держать букет, как нести, как не сломать и как подарить, однако, глядя на свой букет, он отчетливо понимал, что инструктаж хоть и был подробным, но мало помог, так как букет на общем фоне выглядел уже достаточно потрепанным и видавшим виды, хотя пробыл в его руках не более получаса. Эта проблема добавляла еще больше волнения. Знал бы, что это так сложно – потренировался бы загодя, а теперь вот приходится краснеть.

Мелькнула вполне здравая мысль букет выбросить, но как это сделаешь, когда стоишь в первом ряду по самому центру, и директор школы уже вот-вот начнет речь. А вот и еще один цветок поник головой… Эх, шапку-невидимку бы сейчас: надел и посматривай на все и на всех со стороны. Можно и рядом с директором постоять, и одноклассников рассмотреть, да и вообще ни о чем не переживать. Шнурки-то хоть не развязались? Шнурки – больная тема, но об этом потом.

Директор был ветераном Великой Отечественной войны, серьезным представительным мужчиной, напоминавшим всем своим видом партийных лидеров, стоявших на трибуне мавзолея по многочисленным красным дням календаря. Бодрым голосом он обратился к собравшимся, пожелал всяческих успехов на ниве просвещения, не лениться, учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин, особо обратив внимание на тех, кто пришел первый раз в первый класс, и тех, кто в этом учебном году покинет стены школы и отправится в самостоятельную взрослую жизнь. Вроде и не особо много сказал, но прямо за душу взяло, и присутствующие прониклись всей торжественностью момента.

– Первый класс, никуда не расходимся, остаемся на местах и слушаем меня! Запоминаем, кто рядом с кем стоит, также строимся в актовом зале. За мной!

– Кто это… и кому это? – мелькнула мысль, а ноги понесли было к выходу со школьного двора, но это, как говорится, был секундный порыв. – Это ж Антонина Гавриловна… Уходить нельзя, тебе вон туда, за ней – по ступенькам, на второй этаж, в актовый зал на продолжение мероприятия.

В актовом зале выстроились в уже известном порядке, получилось не сразу, но разобрались. Букет все еще находился в руках пацана, и цветам становилось все хуже и хуже, но тут уже не было такой огромной разницы, как на торжественной линейке во дворе школы. За время линейки и маневров по коридорам и лестницам пышности и торжественности поубавилось у большинства букетов. Слабое успокоение, но хоть не одному краснеть.

С короткой пламенной речью обратилась к присутствующим женщина со странной должностью «завуч», затем выступили с поздравлениями и стихами пионеры и комсомольцы, и вот когда большинство первоклашек уже потеряли интерес к мероприятию и все чаще поглядывали в сторону выхода, их, в конце концов, отдали-таки учительнице. Быстро прошло фотографирование в актовом зале и на крыльце школы, и Антонина Гавриловна повела подопечных в мир знаний, который находился на втором этаже старой деревянной школы. Всю внешнюю стену класса занимали многочисленные широкие окна, и можно было смело сказать, что это было практически одно большое окно, обязательный и непременный атрибут всех учебных классов – школьная доска, три ряда парт старого образца, два шкафа, кирпичная печь, вешалка под одежду.

Антонина Гавриловна рассадила первоклашек по местам, отошла к доске, критически осмотрела оттуда класс, сверилась со своими записями, пересадила кого-то еще раз, и, в конце концов, после очередного критического осмотра класса с разных ракурсов, результат удовлетворил ее. Андрею досталось место в среднем ряду за второй партой справа, рядом с девочкой, которая, как позже оказалось, была его соседкой – жила через дом. Неожиданно прозвенел звонок, учительница сказала, что урок окончен, и попросила всех встать, объяснив новоявленным ученикам школьные порядки. Да уж, это тебе не послеобеденный сон в садике.

Фея с добрыми глазами

Сентябрь 1979 года

Торжественная линейка отшумела, отзвенела, а Первое сентября закрепилось в памяти Андрея как самый важный день. Совсем недавно он стоял перед школой в новом костюме, со своим первым букетом для первой учительницы, и сердце его трепетало от волнения, а вот уже загруженный учебой первоклассник! Теперь он не просто «Компотик», а школьник Андрей Майоров, у которого огромный портфель, полный книжек и тетрадей, ручек и карандашей… Немного портил настроение встречающийся чуть ли не каждый день на пути в школу пенсионер-зануда, который постоянно дразнил: «Первачок-червячок, дай пятачок!» Он демонстративно протягивал к школьнику руку, видимо на самом деле ожидая пять копеек. «Седовласый уже человек, а занимается сущей ерундой, обидные слова говорит… Похоже, придется год потерпеть, а потом, извините, дяденька, я второклассник! Ладно, некогда обижаться, как бы на урок не опоздать», – и Андрей хмурил лицо, чтобы казаться взрослее, неизменно прибавлял шаг, время от времени цепляя портфелем землю.

Антонина Гавриловна встречала учеников на пороге класса с теплой улыбкой. Ее спокойный и уверенный голос, сразу успокаивал всех малышей. Она была похожа на фею из сказок – в строгом сером платье, с аккуратно уложенными волосами и добрыми глазами.

Уроки казались бесконечными приключениями. Андрей с замиранием сердца учился писать в прописях – выводить аккуратные палочки и крючочки. Пальцы уставали держать шариковую ручку, но радость от первых самостоятельных букв была неописуемой. На математике считали на палочках, складывали и вычитали, а Антонина Гавриловна терпеливо объясняла примеры.

Букварь стал настоящим другом. Андрей с упоением изучал каждую страницу, учился складывать буквы в слова, а слова – в предложения. Чтение открыло перед ним удивительный мир, куда он погружался с головой в любую свободную минуту.

Шнурки и противень сгоревших котлет

Сентябрь 1979 года

Чему учила советская школа прежде всего? Тут, вероятно, могут быть какие-то варианты, но, как ни крути, на первом месте все равно будет самостоятельность. И дело, в общем-то, даже не в школе как таковой, а в самой организации социалистического общества. С детских лет из мальчишек и девчонок готовили не индивидуумов, не субъектов, а полноценных членов больших и малых коллективов, людей труда, будущих строителей коммунизма. За это приходилось жертвовать личным пространством, свободным временем и много еще чем, но взамен выдавалась вера в светлое будущее, ленинский курс, бесплатные образование и медицина, кружки, секции и равные возможности для всех.

Сначала надо ходить в ясли, детский сад, учиться завязывать шнурки, играть в ножички, стрелять из рогатки, пойти в школу, стать октябренком, пионером, комсомольцем, выпускником средней школы… Если одно из этих звеньев по какой-либо причине отсутствовало, то вы сразу же теряли массу полезной и важной информации, выпадали из круга «посвященных» и становились объектом пристального внимания, насмешек, поддевок и искреннего удивления при переходе на очередную ступень. Андрей пропустил не две, а целых три первых ступени! Так уж получилось, что первую свою обувь со шнурками он получил аккурат накануне Дня знаний. Школа сама по себе в сентябрьские дни уже достаточно серьезное испытание практически для всех первоклашек, а тут еще это… Вместо красивых и аккуратных бантиков на ботинках топорщились огромные узлы, которые потом не удавалось развязать. Получалось, что помощь требовалась перед школой – завязать шнурки, а после – развязать. Ситуацию в каком-то смысле спасало то, что мамина столовая находилась недалеко от дома, а телефон был как дома, так и на работе. В случае провала – звонок маме, и через десять минут результат: звонкий подзатыльник и аккуратные бантики шнурков на ботинках.

Долго так продолжаться не могло. Многочисленные тренировки по вечерам заканчивались утренним фиаско, звонком по телефону ну и далее по тексту… Однажды случилось и вовсе непоправимое. Мама хоть и была начальником, но в тот день осталась одна за всех в варочном цеху, просто потому, что отправила всех на медосмотр, поставила в духовку огромный противень котлет, и тут зазвонил телефон:

– Мама, приходи скорей, опаздываю в школу, а шнурки опять завязываться не хотят!

– Ох и влетит же тебе сейчас, жди!

Дождался, влетело. Едва не опоздал в школу. Второй раз влетело, когда мать вернулась с работы. Пока она бегала «спасать» сына от шнурков, сгорел тот самый огромный противень котлет. Это была потеря потерь, потому как пришлось срочно делать замену в меню и возмещать пять килограммов мяса, не считая прочих издержек и удара по репутации шефа. Хватило бы на нормальную обувь без шнурков и много еще чего, но где же ее было взять.

На следующий день после уроков Андрей собрал пацанов-одноклассников, которым помогал делать домашние задания и попросил показать все известные им способы завязывания шнурков.

– Так ты не умеешь шнурки завязывать? – удивленно спросил Серега Косицын.

– Так получилось…

– Ага… Бывает! Ну, смотри…

Сергей знал целых восемь способов! Остальные добавили еще четыре. Итого двенадцать. Много. Зарисовал три самолучших, чтобы дома тренироваться. В результате оставил два и объединил их в свой – оригинальный и надежный, развязать который можно, только прилагая значительное усилие, потянув сначала за один, а потом за другой конец. Бантик, завязанный таким способом, не имел ни единого шанса распуститься сам по себе. То, что надо!

Директорская контрольная

Май 1979 года

Май 1979 года выдался для Андрея Майорова особенно тяжелым. После серьезной простуды, которую удалось победить благодаря стараниям фельдшера Семена Федоровича, он наконец-то вернулся в школу. Все это время Андрей не сидел без дела: каждый вечер звонил одноклассникам, узнавал задания и старательно их выполнял. Родители, видя его усердие, находили время помочь разобраться в сложных темах.

И вот она – директорская контрольная по математике. В классе непривычно тихо. Григорий Михайлович, директор школы, сидит за учительским столом и внимательно следит за порядком. Андрей чувствует, как от волнения потеют ладони.

Он начинает с простых заданий – тех, в которых не сомневается. Вычисления получаются легко, и это придает уверенности. Но вот очередь дошла до сложных задач. Андрей тщательно обдумывает каждое действие, перепроверяет ответы. Время тикает неумолимо.

Звонок! Учитель начинает собирать работы. Андрей сдает лист и понимает, что забыл его подписать, но уже ничего не поделать! Хорошо, если одноклассники указали свои фамилии. Действительно, при проверке работ вышла заминка, но Антонина Гавриловна, немного подумав, определила автора методом исключения. Ожидание результатов было весьма и весьма волнительным.

Через несколько дней учительница озвучила результаты, он получил четверку! Не будь помарок и исправлений, могла бы быть и пятерка. Андрей не поверил своим глазам. Он справился! Справился, несмотря на вынужденные пропуски уроков, несмотря на волнение… Тогда он понял главное: упорство и трудолюбие всегда вознаграждаются. А еще – что даже в самых сложных ситуациях нельзя терять голову и забывать о мелочах, вроде подписи работы.

Зинька молодая…

1980 год

Книги таили настоящие сокровища! Андрей читал запоем: сказки, басни, рассказы. Книги стали его верными спутниками и хорошо тренировали память. Ко второму классу он дословно воспроизводил весь сборник русских народных сказок. Он мог проглотить книжку за два-три вечера, а потом ночами обдумывать прочитанное.

В школьной библиотеке Андрей часами перебирал томики с потертыми корешками, выбирая самую-самую. Особенно любил книги о природе, о животных, о дальних странах. Иногда даже засыпал с книгой в руках, а утром просыпался с мыслью о новых приключениях, которые ждали его на страницах любимых произведений. Как-то забыл подготовиться к субботнему внеклассному чтению, а еще и на урок опоздал, поэтому угодил сразу к доске. Честно признался, что не подготовился, да так и остался в наказание слушать одноклассников стоя. Скоро стало понятно, что и они не готовы: кто-то лихорадочно листал страницы, кто-то рассматривал красочную обложку, чтобы уловить смысл книги. Самые отчаянные пытались импровизировать, придумывая на ходу возможные варианты развития событий. Из обрывков услышанного, Андрей понял, что речь идет о книге Виталия Валентиновича Бианки «Синичкин календарь».

Атмосфера накалялась. Шутка ли – класс не готов к занятию! Надо было спасать ситуацию, а она оказалась самой что ни на есть дурацкой. Ведь не опоздай Андрей на урок, то заглянул бы в книгу и знал бы, что волноваться не о чем, ведь давным-давно прочитал ее, что можно бы и подзабыть слегка, но она очень интересная, и хорошо запомнилась. А теперь что делать? Выскочкой не хотелось быть, но расстраивать учительницу тоже плохо… То, что после уроков придется оставаться, – это полдела, но еще и родителям рано или поздно вся эта история станет известна. Делать нечего, и Андрей решился:

– Антонина Гавриловна, разрешите я…

– Чем еще ты хочешь меня удивить, Андрей?

– Я могу ответить на вопросы и пересказать книгу.

– Ты же сказал, что не готов.

– Так получилось, что не готовился, но «Синичкин календарь» читал и хорошо помню содержание.

– Что же прикажете с вами делать? – учительница строго осмотрела класс. – Рассказывай, Андрей, внимательно тебя слушаем.

Школьник набрал побольше воздуха и бойко начал рассказ о молодой синичке Зиньке, у которой не было своего гнезда… Одноклассники внимательно слушали, пока не прозвенел звонок.

– Класс, я вами недовольна, сегодня вы меня огорчили. Тебе, Андрей, четверка. Если бы не опоздал и не вводил меня в заблуждение о своей подготовке к уроку, была бы пятерка. Всем к следующему занятию книгу прочитать, спрошу по двум!

Коллективный разум

1979–1982 годы

Однажды прозвенел звонок, школьники быстро расселись по своим местам за парты, а Антонины Гавриловны все нет и нет… Она не пришла! Через какое-то время заглянула десятиклассница с комсомольским значком на белоснежном фартуке и строгим голосом сказала: «Внимание, класс! В связи с важными обстоятельствами Антонина Гавриловна будет несколько дней отсутствовать. Уроки поведет другой учитель во вторую смену с двух часов дня, а прямо сейчас все могут идти по домам».

Неожиданно и тревожно. Мальчишки и девчонки собрались, прокрались по необычно пустым коридорам и потихоньку вышли из школы. Разговорились, и выяснилось, что пруд со странным названием «Редакция», что в пяти минутах ходьбы от школы, замерз, покрылся льдом, и там даже видели рыбаков с зимними удочками. Пошли все классом посмотреть. Точно замерз! Покрылся гладким и блестящим льдом, что зеркало. Попробовали покататься у берега, получалось превосходно! Потом пошли проверить соседний пруд… Тоже замерз, покатались и там. Глядь, а уже темнеет… Пора и по домам. Нагоняй получили все сначала дома. Потом на первый урок пришел директор школы и провел такую строгую воспитательную беседу, что к ее окончанию школьники стояли затаив дыхание и понурив головы. Слышно было, как тикают карманные часы, лежащие на учительском столе. Ну а вы как думали? Бесконтрольность порождает безнаказанность, а безнаказанность плодит вседозволенность. Дисциплина лежит в основе любой системы, а системы образования – в первую очередь.

Школьные хитрости

1979–1982 годы

Андрей жил через дорогу от школы, что являлось большим преимуществом. После уроков к нему сразу забегали Сергей и Алексей. Ребята придумали хитрый способ выполнять домашние задания: распределяли их между собой, кто что лучше знает и умеет, быстро выполняли, а потом переписывали друг у друга. И – бегом на улицу!

Вместе они оказались сильной командой, готовой к любым учебным испытаниям. В краткосрочной перспективе такая мальчишеская хитрость давала хороший результат, но чем дальше, тем больше они отставали в тех предметах, где были слабоваты, и скоро это грозило стать проблемой. Антонина Гавриловна быстро подметила этот момент, согласовала вопрос с родителями школьников, и пацаны попали в так называемую продленку. Это такая интересная тема… Если в двух словах, то после школы, ученики остаются в школе! То, как они делают домашние задания, контролирует другой учитель, не тот, что ведет класс. Если что-то непонятно – вопрос решается быстро и эффективно. Заново изучили, разобрали, закрепили. Иногда учителю помогали старшеклассники, из числа тех, кто в дальнейшем намеревался связать свою судьбу с педагогической работой. Это были полноценные дополнительные бесплатные уроки, и так могло продолжаться вплоть до окончания начальной школы, либо до того времени, когда ученик хорошо осваивал предмет и мог выполнять домашние задания самостоятельно.

А еще в перемены на продленке разрешали настольные игры: футбол, хоккей, шашки и даже бильярд… Большая редкость по тем временам!

Были и минусы – школа заполняла собой все имеющееся время. Выходной день был только один – воскресенье, да и то – условно выходной, ведь надо домашку делать на понедельник, книги, заданные на внеклассное чтение читать, дневник наблюдений заполнять, поделки делать, а еще и по дому помогать – у большинства семей были подсобные хозяйства, а там – целая ферма. Трудовые навыки прививались детям с ранних лет.

Дневник наблюдений

1979–1982 годы

Учеба шла у Андрея, скажем так, не просто «нормально». Он из тех мальчишек, что не боятся браться за учебник и с азартом погружаются в мир знаний. Мальчик действительно вникал в предмет, а не просто зубрил. Антонина Гавриловна, женщина строгая, но справедливая, всегда отмечала его успехи. «Хорошо» и «отлично» – вот две оценки, на которых держался его табель. Но некоторые нюансы были. Андрей часто забывал вести дневник наблюдений за погодой. Такое долговременное задание предусматривалось программой предмета «Природоведение», чтобы ученики развивали внимательность к атмосферным явлениям погоды, могли улавливать связи и в целом лучше усваивать материал. «Каждое утро записывайте, ребята, какая температура на градуснике, закрыто небо тучами или светит яркое солнце. Может быть переменная облачность, идет снег, или осадков нет», – наставляла Антонина Гавриловна.

Андрей, конечно, сначала загорелся этой идеей. Он представлял, как описывает облака необычной формы, или как отмечает, какой именно вид птиц прилетел на подоконник, но потом… Потом приходил вечер, и мысли об авиации, о новых прочитанных книгах, или просто о том, как бы поскорее встретиться с друзьями, вытесняли из головы этот «дневник наблюдений». Учебники, домашние задания, самолеты и вертолеты – вот это важнее всего. А когда утром в школе все доставали дневники, то некоторые мальчишки торопливо, на скорую руку, списывали у своих соседок… Андрею становилось стыдно, и он оставлял все как есть – незаполненную страницу. Когда учительница спрашивала: «Андрей, как поживает твой дневник?» Он смущенно отвечал: «Забыл». Антонина Гавриловна качала головой, но, видимо, понимая его увлечения, не ставила ему за это строгих единиц, к тому же по «Природоведению» в целом да и по другим предметам вопросов к ученику не имелось.