Читать книгу: «Капитан Зари (сборник)», страница 4

– Да-а-а, – протянул пристав Новоторов, – обессилела Россия, даже петухи скурвились, и те бесплатно не кукарекают!

Тем временем телевизионщики бойко показывали по «зомбоящику» очередной сюжет, суть которого заключалась в следующем: внук одного олигарха, издеваясь над людьми под снимающую его камеру, проводит эксперимент. Так, одной молодой девчушке он предлагает полностью раздеться за десять тысяч рублей, и та покорно исполняет его требования, оголяясь на людях под ведущуюся видеосъёмку. Далее подонок за эти же деньги предлагает пить свою мочу пожилому мужчине, и тот… О, ужас, исполняет это…

Вперившись мутным взором в экран телевизора, олигарх пьяно рассмеялся, узнав молодого подонка: – Ну ты и подгадил же, Максимка, своему деду… Теперь тендер мой будет! Наше дело воровское, тихое… Большие деньги шума не любят… Прикинь, не будет же вор, перед тем как влезть к кому-нибудь в карман, предварительно рекламировать свою кражу! Делай всё втихую: землю – китайцам, оружейный уран – американцам! Это раньше говорили: возлюби ближнего своего, а сейчас – обдери его, как липку! Нет, наше дело тихое! Из-за чего даже Звёзды Героев и орденки нам раздают закрытыми указами!

– За что звёзды-то?! – осуждающе посмотрел на него старый фронтовик Меленков. – Вот мы воевали, гордились фронтовыми медалями и орденами своими, геройских звёзд за так просто не давали! Цена у них была настоящая, а не такая, как сейчас!

– Звёзды за что? А за общее руководство всеми вами, – пьяно ухмыльнулся олигарх и, вспомнив что-то, схохмил, – да, нам, царям, за такую работу, за вредность молоко надо давать!

– Так вы и сосёте, – сверкнул глазами фронтовик, – присосались к титьке матери-Родины и сосёте, сосёте, когда уж и насытитесь!

– Аппетит приходит во время еды, а он у нас безграничен, – отшутился Мутин и замахал руками. – Ерунда все эти звёзды! Вот у меня на хозяйстве работник элитных жеребцов спас с моей конефермы, так я ему Звёздочку выбил! Цена ей, правда, небольшая. Да ты не обижайся, давай лучше выпьем на мировую, Иваныч, правда, нечем, водка кончилась. Помнишь, ты грозился первачом угостить?

– Эх, да когда это было, – тяжело вздохнул Меленков, – впрочем, не жаль. Алёна, подай пару бутылок первача! Только вот что, аккуратней пейте его, очень крепкий он, больше закусывайте, а то крышу враз снесёт.

Скоро в фужерах забулькал первач-самогон хозяина дома.

В какой-то грустной паузе, посмотрев друг на друга, уже не чокаясь, словно на чьих-то поминках, мужики выпили ядрёный напиток, который был действительно ну очень хорош и крепок.

– Да, – посмотрел на Мутина пристав Новоторов, – такого таракана, как ты, никакой дихлофос не возьмёт! Действительно, время сейчас какое-то мутное…

– Попрошу без высказываний, – пьяно глянул на Новоторова олигарх, – потому что известно, что я прав, потому что у меня больше прав! И вообще, такие как я – звёзды нации!

– А ты уверен в этом, дядя олигубр? – усмехнулся капитан Святогоров. – Забыл, что настоящие звёзды на небесах?! Эх, олигозавр, и чего гоношишься-то?! Поросёнок, поросёнок, и почему ты не кабан?

– Свинья это животное, ну совсем как человек, – парировал его насмешку Мутин и пьяно выкрикнул, – эх, хорошо живу, далеко гляжу, салют, нищеброды!

– Ну ты и окабанел, член несправедливой России! – не удержался Новоторов. – Такие как ты забыли свои корни, и любовь к родной земле в них уже не живёт, осталось только потребление!

– Да ну вас, черти, – отмахнулся пьяный олигарх и посмотрел по сторонам, словно бы вспомнив что-то. – Батюшка… отец наш… святейший… поп… ты где?!

К богачу услужливо подсел священник: – Здесь я, вы что-то хотели, Александр Петрович?

– Да, – шарил у себя по карманам олигарх, доставая дорогущую золотую авторучку, усыпанную бриллиантами и сапфирами, – ты хотел у меня денег на церкву, давай бумагу, подпишу любую сумму! И никогда не забывай, кому ты служишь, кто твой настоящий благодетель и спонсор! Хочешь миллион… а, может, лучше сразу… миллиард?!

– Нет у меня бумаг, Александр Петрович, – испуганно запричитал священник – завтра в Вологду с вами на «Заре» поеду, там в областном центре я всё в лучшем виде вам представлю.

– Блин, не пишет, зараза, – почиркав авторучкой по столу, посмотрел на всех олигарх. Затем, ухмыльнувшись, пренебрежительно откинул ручку в сторону и, заметив удивлённые взоры людей, пробормотал… – вы, это, не беспокойтесь, у меня ещё такие есть…

Наступила такая тишина, что даже было слышно, как сонная муха беспомощно бьётся об оконное стекло.

Юродивый посмотрел на священника: – Скажи мне, брат, вот когда богатый, взяв себе всё, обрекает на смерти от болезней и лишений не своих детей, имеет ли он к ним любовь?

– Нет, не имеет, конечно, – уверенно ответил священник и осторожно так посмотрел на олигарха.

– Правильно ответил, – невозмутимо посмотрел Андрей на настоятеля и спросил во второй раз, – а раз так, имеет ли он милосердие к детям сим?

– Нет, не имеет, – ужаснулся собственному ответу священник и боязливо посмотрел себе под ноги, словно бы потерял что-то важное и искал там ответы на все вопросы.

– Хорошо, – не унимался юродивый и в третий раз вопрошал священника, – а справедливо ли всё это?

– Нет, не справедливо, – почти прошептал свой ответ настоятель и потупил свой взор.

– И ещё ответь мне, брат мой, – продолжал божий странник, – если бы ты знал, что Святый придёт с Небес на землю, показав все дела свои и ища милосердие в людях, в каком теле придёт Он – в Божественном и Светоносном или в теле грешника?

– Грешника, – стыдливо посмотрев на Андрея, и в самом деле правильно отвечал священник.

– Хорошо, – улыбнулся юродивый и продолжил, – и, зная все добрые и славные дела Его, как встретят Его люди? Воздадут ли ему подобающие почести или будут гнать, как последнюю собаку?!

– Гнать будут! – ужаснулся собственному ответу служитель церкви и замолчал.

– Тогда в чём же цена искупления, и сколько же церквей надо построить богатею, чтобы примириться с богом и своей собственной совестью? – словно бы сам себя спросил юродивый и уверенно ответил как бы всем. – Ровно одну – Храм в своей душе и быть справедливым, милосердным и любить ближних своих как самого себя. Только так человек будет иметь Бога в самом себе и Храмом Божиим будет!

– Уймись, дурак! – осоловевшими глазами брезгливо посмотрел на юродивого олигарх и, не выдержав его взгляда, отвернулся от него. – Святой отец, святейший… как ты сносишь его оскорбления?! А ну давай быстро… отлучай его от церкви… а ещё лучше распни его, вам не привыкать… А хочешь, мы его сейчас как еретика на костре сожжем, как кабана запалим, посадим на газовую плиту и сожжем… Я тебе это как персональное божество приказываю, потому что я сам как бог…

– Сашенька, – жалостливо посмотрела на него Алёна Меленкова, – газа у нас нет, да и выпил ты шибко лишнего. Шёл бы спать…

– Заткнись, дура старая! – сверкнул гневным взором олигарх на старую женщину. – Жалиться мне удумала, газа у них нет! Правильно, нет… и не будет никогда, поняла!

В ярости олигарх стукнул кулаком по столу.

– Цыц, тараканы, забыли, кто ваш хозяин?! – грозно посмотрел на всех олигарх. – Сталина на вас нет, уроды! Я бы быстро с вами всеми в тридцатые разобрался! Какие могут быть перспективы для этой страны и её миллионов подёнщиков?! Правильно, никакие! Все перспективы у нас, а всё остальное игра в доброго и злого полицейского, вот так! Полицейский, ты где? А-а-а… вот ты где спрятался, ментокрылый мусоршмит! Ты меня держись… не пропадёшь…

Робко посмотревший на него Кораблёв, промямлил что-то пьяное и невразумительное.

– Я ещё не закончил, слушать сюда! – пьяный олигарх стукнул кулаком по столу. – Вы что, правда, не понимаете, что всё, что есть в России, давно уже наше, кстати, с вашего рабского молчаливого согласия! И если даже произойдёт какая-нибудь буча типа войнушки, мы на наших тропических островах со своими близкими будем наблюдать, как ваши дети и внуки будут умирать за нашу приватизированную Россию, ибо по определению в этой стране для вас уже ничего не осталось! Скажу прямо, а если станет ещё хуже, откажусь и от близких, и от всего, ибо я для себя единственное божество, служить которому я рад! А у вас одно право, право продажных душ – служить нам! Ну, как, нравится, съели?!! А если хочешь подняться – воруй или пей мочу! Только не забывай заносить и делиться! Мы оптимизируем Россию и всех вас! Мы – элита нации!

– Молчать! – не выдержал и стукнул кулаком по столу фронтовик, грозно смотря на олигарха. – Я понял, в чём наша проблема! У нас в стране сегодня любое вороватое ничтожество ставится им же самим или ему подобными в ранг национальной элиты, штампуя и воспроизводя себе подобных! Но это неправда! Ведь нельзя же жить во лжи! Труженики, мастера своего дела, те, кто делает сверх того, что ему поручено, для блага людей – вот она, элита и гордость России! А за вами, господа, нет будущего ни в России, ни где-либо ещё, потому что вы ядите, как жуки навозники, и убиваете, подобно злой саранче, народ и землю, на которой живёте! С такими, как вы, люди перестали быть людьми, и любовь в них больше не живёт! Одно обидно, неужели за таких, как вы, мы воевали и проливали свою кровь?!

Олигарх сытно икнул и посмотрел на фронтовика.

– А мы благодарны вам за наше счастливое настоящее, – презрительно ухмыльнулся Мутин, – вон какие праздники на 9 мая закатываем! А то, что счастье не коснулось ни ваших детей, ни ваших внуков, то уж извините… Счастья, как и бабла, много не бывает! Вот поэтому и не хватает на всех, его, счастья-то!

Юродивый сурово посмотрел на говорящего: – Живёте вы так, потому что забыли все законы божии – убиваете, крадёте, прелюбодействуете, берёте лихву. Люди, одумайтесь! Или не знаете из писаний, чем побивают земную грешницу?!

– Что ты вякаешь, дурак, о жизни-то?! – осуждающе посмотрел на божьего странника олигарх. – Вот, плачут: Украина кровью заливается, ну и что?! Глазоньки-то свои сонные продерите, наконец! Для чего зомбоящик-то трещит воплями шутов да событиями разными?! А всё для того, чтобы народ картинками соседских жизней отвлечь! Там такие же олигархи, как и мы. Россия, Новороссия, какая разница?! Это как зеркало – отношение к вам – нищебродам. Для нас одна задача – успеть урвать и свалить! Ты хоть что-нибудь понял, святоша?!!

– Я раньше думал, – не выдержал фронтовик, – что таких, как вы, утративших совесть свою, как и Бога, надо в зоопарках показывать или расстреливать без суда и следствия. А теперь вижу: вас судить надо и пороть принародно на самых больших площадях! Но что для вас суд?! Вы купите его на корню, да и купили давно! На вас только один суд возможен – божий!

– Божий? – пьяно ухмыльнулся и икнул олигарх. – Где он, скажите мне, и я куплю его… да и где ваш бог, покажите мне его… Ау-у, бог! Ну, поймите же, наконец, мы настолько могущественны, что даже влияем на весь мир, помогая правителям дружественных нам стран!

– Постойте! – вмешался в разговор Святогоров, – А может быть, стоит помочь собственному народу?!

– А зачем? – тупо посмотрел на спросившего богатей и искренне рассмеялся, как над очень смешной шуткой. – Вас кормить, так вы всю страну своими фекалиями изгадите, никаких полей не хватит, чтобы ваши отходы переработать. Вы кто? Да никто! Пыль под ногами сильных мира сего! Вас много, а нас, имевших смелость взять власть в свои руки и распределять национальные богатства – мало! И поэтому все мы живём, соблюдая негласный договор: вам позволено работать на нас в этой стране, а нам – имитировать заботу о вас! Вот смотри, у моего другана на похоронном бизнесе вот что братва учудила: перед кремацией догадались сдирать золотые коронки и кольца с трупов. Вот молодцы! Добытчики! И вообще, что вы навалились на меня, я вам не какадрищев!

– Я таких добытчиков в сорок пятом… без суда и следствия, – жёстко посмотрел на олигарха фронтовик. – Не думал я о тебе так плохо, Саша, как сейчас… Да твой отец в гробу переворачивается от стыда за тебя… Эх, Сашок!

На эти слова ничего не сказал ему Мутин, лишь пренебрежительно махнув на него рукой.

– Да, Мутин, ты просто реинкарнация гиппопотама, – нехорошо посмотрел на него Новоторов, – у нас с такими в десанте разбирались просто и быстро.

– Что ты хочешь сказать этим? – посмотрел на него олигарх. – Кто так разумен, как не я? Я готов служить хоть дядюшке Сэму, хоть чёрту лысому. И вообще, зачем искать мысли и деньги там, где их нет?! Выпьешь со мной? А-а-а, не хочешь… А я тебе говорю, пей! Я… обожду…

– Ну, ваше благородие, ты и нажрался, – усмехнулся Святогоров, – этому чинушезавру больше не наливать!

– Мне? Не наливать?! – грозно посмотрел на всех Мутин. – Да я, знаете, какой, море выпью… особенно, когда на НЛО чертей погоняю…

– Что, белочку схватила, мышь ты енотовидная? – презрительно усмехнулся пристав Новоторов. – Не всё тебе воду мутить! И почему бог напустил на Россию всю эту заразу?!

– Спрашиваешь, почему бог попустил беды на Россию и на мир? – пытливо глянул на пристава юродивый. – Не с целью ли исцеления болящих?

Олигарх тупо посмотрел на говорящих и блеснул-таки своей эрудицией: – Ещё Бисмарк говорил, что славяне сильны ограниченностью потребления! А на мой взгляд, он ошибся! Наши потребности – безграничны!

Фронтовик искоса посмотрел на говорящего: – Какие же вы славяне, инсургенты вы!

В доме раздавался храп уснувшего прямо за столом полицейского.

– И вообще, – приподнял фужер с недопитым первачом Мутин, – нам не нужны мыслящие люди, которые смогут задасться вопросом: почему всё так паршиво, и что можно изменить в лучшую сторону?

Словно бы желая разрядить очередную неловкую паузу за столом, молодой священник посмотрел на божьего странника: – В чём твоя вера, брат мой?

Улыбнувшись в самом себе, юродивый посмотрел на вопрошавшего.

– В чём вера моя? – буквально на глазах светлел лицом Андрей. – А разве не знаешь, брат мой возлюбленный, что Царствие Божие и Церкви Христовой внутри нас есть?! Вот идёт человек, неприметный такой, даже вовсе, скажем, непримечательный. А в нём веры, Духа Божия, того, которого снаружи и не видно, столько, что тысячу церквушек и монастырей перетянет запросто. Так-то вот, мой брат. А кого избирают сегодня в новую элиту свою, не сатану ли! И, может, хватит тлеть, может, пора и светить?! Впрочем, остерегайся соблазнов века сего, ибо даже бесы веруют и трепещут!

– Я согласен с тобой, брат мой, – робко молвил священник, – а что ты думаешь о выгорании в путях служению Господу Великому?

– Выгорании? – переспросил, не сразу поняв его, юродивый. – А разве можно выгореть в путях служения истине?

– А что скажешь о святости, брат мой, – осмелел совсем священник, – расскажи…

– На каких же весах взвесить святость твою? – отвечал ему странник. – Если скажешь, что ты свят, вмиг с Богом себя уравнять захочешь, который один только свят, всё остальное многобожие языческое. Но если любишь Бога и людей, продай всё, что имеешь, сними последнюю одежду с себя и отдай неимущему. Не только ты, но и дом твой да поступит так же! Иначе, о какой любви к Богу и человеку ты говоришь?! Поэтому брать будешь от людей то, что сам получить желаешь, ты, но не Бог!

– Это я понял, – согласился с ним настоятель и полюбопытствовал, – а что ты знаешь о пророчествах, предшествующих последнему дню Земли?

Юродивый мягко посмотрел на него: – Вот, время сие уже близко, при дверях, и шаги входящего уже слышны. А разве не знаешь ты от пророков, прежде живших и сказавших про последние времена, что если люди не остановятся и не образумятся от безумия своего, Великий Уравнитель, единый для христиан, мусульман, иудеев и прочих вер и народов, уравняет страны и города, вознёсшиеся друг над другом. Уничтожит современные Содом и Гоморру в стране северной, так, что одна в огонь сойдёт, а другую потоп погубит. И не будет одновременно на Земле и государства, которое пяту свою горделиво возложило на народы иные, а иные народы Господь в своём святом гневе потрясёт и повергнет! И там, где земля была, вода будет! И молят святители земли русской и не только, и Патриарх молит о продлении времён, но не только от молитв их зависит продление, а от искупительных подвигов людей, которые, увы, иссякают… Да если и знаете об этом, то верите ли! И даже если вера ваша была в исполнении, как остановите гнев Господа неба и земли?!! Не любовью ли, которой в вас нет!

От места, где сидел олигарх, донеслось какое-то зловоние и повеяло каким-то зловещим холодом. Посмотрев на него, люди увидели, что богачу резко поплошало: ловя невидимых крылатых чертей, он отгонял их, кричал и вопил от ужаса.

Внезапно олигарх подскочил к священнику: – Отец святейший, батюшка, освободи меня от чертей, совсем спасу от них нет!

Взяв Мутина за плечо, настоятель стал читать молитву, но, увы, нечистый дух не сдавался и явно не хотел отдавать служителю церкви так понравившееся ему тело своей жертвы. Молча так встал Андрей-юродивый и, подойдя к иконе Девы Марии, аккуратно и с любовью взял её в руки и подошёл к беснующемуся страдальцу. При подходе к олигарху как-то вдруг неожиданно и внезапно икона со святым ликом полыхнула ярким светом.

Такое бывает, когда одновременно зажигают множество сверхярких прожекторов.

– Дотронись до иконы, – властно приказал юродивый олигарху, – и молись!

Дрожащими руками Мутин попытался прикоснуться к ней, как тут же отдёрнул свои пальцы от сияющей ослепительным светом иконы.

– Жжёт, жжёт, – плакал богатей, – не могу прикоснуться!

– Это потому, что бес в тебе, – сурово посмотрел на него божий странник, – молись, как знаешь!

И посмотрел на олигарха, властно спрашивая: – Как тебе имя, дух зла?

– Имя мне – легион, – раздался зловещий, явно не человеческий голос, словно бы исходивший из чрева олигарха, – и нас много, все как один едины!

– Изыди, нечисть, из сего тела! – грозно приказал юродивый. – Изыди!

С этими словами он подошёл ещё ближе к богачу, поднося к нему светоносную икону. Словно бы не выдержав света неведомой энергии, с пиджака олигарха, горя и тлея, спадали его незаслуженные награды, и он, плача и смеясь одновременно, топтал их на полу своими ногами. Вдруг какая-то чёрная тень, подобная летучей мыши, вылетела изо рта олигарха и скрылась в подтопке русской печи.

– Всё, – с облегчением вздохнул Андрей-юродивый, – изгнан бес!

И посмотрел на олигарха: – Молись, сильно молись, брат мой, чист ты теперь, как дом подметённый! Не впускай больше эту нечисть в себя.

– Спасибо, – посмотрел на него протрезвевший Мутин, – сколько я тебе должен? Помог ты мне… Миллион… Миллиард? Любую сумму, только назови…

– Не нужно мне от тебя ничего, – улыбнулся странник, – а помог не я, а Бог, Он творит дела! А ты меняйся в покаянии своём, где можешь одарить – одари, где можешь спасти – спаси! Только не убегай от судьбы, от неё не убежишь!

С этими словами добрый странник поцеловал икону, поставил её на прежнее место и, трижды поклонившись ей, вышел из дома.

Потрясённые люди молчали: ещё бы, не каждый день видишь чудо рук Господних, не каждый!

В небе над Приречной плотной свинцовой стеной мрачно сгущались тучи…

– За что?!! – плакал Всевышний, сотворивший род людской и землю. – За что…

В тёмных облаках над деревней сумрачно мелькали всполохи зарниц.

Снился ночью олигарху Мутину ужасный сон.

В нём сам Бог сурово спрашивал его: – На что ты свою бессмертную душу променял?! На замки и дворцы на тропических островах, построенные на краденые деньги, на юных любовниц?!!

И видел себя Мутин в пламени огня неугасаемого, и грыз его червь великий и ужасный. В ужасе проснулся олигарх от видения своего и горько плакал.

Наутро же нашли его спящим на полу под святой иконой.

Часть третья
Спасти Зарю

С криками первых редких уцелевших петухов вставала деревня Приречная.

Пробуждение у олигарха Мутина было неприятным. Сильно болела голова после вчерашнего застолья, и самым неприятным фактом было то, что он помнил всё из вчерашнего дня, ну решительно всё.

Поэтому он подошёл к хозяевам дома и, заглядывая как-то по-собачьи им в глаза, извинительно улыбнулся: – Вы уж простите меня, окаянного, и забудьте то, что я вчера наговорил, потому что так перебрал, что жив насилу остался! Воистину, бес попутал. Особенно, ты, тётя Алёна, прости, каюсь, грешен.

– Да что уж говорить, – глянула на него понимающе Меленкова, – конечно, прощаю, только ты так не пей больше никогда, люди-то, они разные бывают, поостерегись, однако. Эвона, как тебя шает ещё и штормит…

– Ну а ты, Вячеслав Иванович, прощаешь грешника? – глянул на Меленкова олигарх. – Прости, а?

Посмотрев на покаянную физиономию олигарха-губернатора, фронтовик не выдержал и улыбнулся: – Ладно, сын Петров, повинную голову меч не сечёт. Но задумайся над своей жизнью, Саша, пожалуйста, задумайся. Ведь вправду говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Эх, инсургент ты наш инсургентович!

– Прощаете, значит, – радостно посмотрел Мутин на стариков и радостно улыбнулся.

– Прощаем, Саша, прощаем, – заулыбался Меленков. – Бог велел прощать, куда уж нам грешникам до его всепрощения. Только изменись, Саша, и жизнь свою измени!

– Обязательно изменюсь и исправлюсь, – пообещал олигарх и, отойдя от стариков, растолкал и разбудил спавшего за столом полицейского.

Отказавшись от предложенного завтрака, они на пару с Кораблёвым, слегка покачиваясь, словно от невидимого шторма, пошли к поджидавшей их «Заре».

И штормило их так, будто бы сам Сиверко-ветер с ледяной северной удалью и прохладой играл с ними.

В это же раннее утро проснулись и в доме Святогорова. Разбудив пристава Новоторова, спавшего на диванчике, капитан Святогоров, не торопясь, приготовил приставу и себе утренний завтрак.

– Ну, как, служивый, – сочувственно смотрел на Новоторова капитан, – не болит головушка после вчерашнего? Я-то деревенский, и не к такому привык.

– Болит, ох как болит, – отвечал Валентин Петрович, – спасу нет, гудит, окаянная!

– Ну, это мы вмиг поправим, – усмехнулся Анатолий Иванович и, доставая банку с ядрёным деревенским рассолом, щедро плеснул целительную жидкость приставу и себе в большие гранёные стаканы, – поправляйся, Петрович, эта штука быстро тебя на ноги поставит, целебная она, на травах здешних. Матушка-то моя травницей была, от неё я многому научился.

Действительно, выпив по паре стаканов волшебного напитка, Новоторов и Святогоров почувствовали себя полностью протрезвевшими и здоровыми. Уплетая деревенскую яичницу с колбасой под пение утренних петухов, победоносно прославлявших рассвет божий, наши герои дружелюбно посматривали друг на друга.

Перед тем как выйти на улицу, пристав остановил капитана «Зари».

– Слушай, Анатолий Иванович, – пытливо заглядывая речнику в глаза, сказал Новоторов, – ты уж меня прости за вчерашнее.

– За что? – не понял собеседника капитан. – За что прощать-то тебя? Всё ладом.

– Ну, как за что? – удивился Новоторов. – За то, что я вчера всё имущество твоё описал и арестовал!

– А-а, ерунда, – отмахнулся как от назойливой мухи Святогоров, – служба у тебя такая, понимаешь.

– Да, служба… – как-то расстроился пристав и неожиданно для себя предложил, – а знаешь, Анатолий Иванович, порву я сейчас все эти бумажки к едрене фене, ну, ей-богу, порву, потому как вижу, что ты настоящий мужик! А я в жизни не подличал и подличать не буду!

– Я тебе порву! – погрозил ему кулаком Святогоров. – У каждого своя служба! У меня вот – пассажиров навроде тебя по реке катать, у тебя – должников к ответу призывать! А то, что я должен, то нешто я не понимаю, что должен! И платить по счетам жизни я буду, пусть даже в них не виноват! А ты не суйся, не твоё это дело, брат, не твоё, но как говорят в спорте – за попытку спасибо. Большое спасибо тебе от меня, брателло Валентин свет Петрович!

Так и не придя к общему знаменателю, они вышли из дома Святогорова и пошли к реке. За речным капитаном, не торопясь, шёл пристав Новоторов, держа в руках заветную папочку с описью арестованного имущества и дома так неожиданно приобретённого друга.

Вскоре из-за деревенских домов голубой лентой блеснула красавица река. На травянистом берегу реки Сухоны их поджидала белоснежная красавица «Заря», над которой летали чайки.

Подойдя к теплоходу, капитан Святогоров шутливо крикнул: – Экипаж, подъём! Свистать всех наверх!

Из «Зари» показался моторист Бубенцов, который спросонья зевал и протирал заспанные глаза.

– Ну как, Серёжа? – посмотрел на коллегу по речной службе капитан Святогоров. – Рапортуй, как дела на судне, движок починил? Моя помощь нужна?

– Ох, капитан, – посмотрел на него моторист, – возился с ним, окаянным, едва ли не до ночи! Практически починил, осталось там по мелочам совсем немного, сам справлюсь. Сейчас позавтракаю и доделаю. Постараюсь побыстрее, Иваныч, ты же меня знаешь.

– Знаю, Серёжа, знаю, моторист ты от бога, – улыбнулся капитан, – только делай быстрее. Пассажиры ведь ждут, а мы на бережку подождём.

Ну раз такое дело, сели на бережок капитан с приставом и стали ожидать завершения ремонта. К этому времени к ним подтянулись и тоже сели отдыхать олигарх Мутин с полицейским Кораблёвым. Чуть позднее подошёл священнослужитель, также направлявшийся в Вологду по делам своего прихода. Немного погодя подошёл к ним и Андрей-юродивый. Как вы понимаете, беседа после вчерашнего застолья не ладилась и не клеилась, лишь изредка люди посматривали с уважением на божьего странника, словно бы пришедшего проводить их в дальний путь.

Солнце припекало уже не по-утреннему, поэтому дневной зной, треск кузнечиков в траве и ласковое дыхание реки убаюкивало всех. Священник с какой-то теплотой в сердце, впрочем, как и остальные, посматривал на ребёнка, играющего на речном плоту, на котором местные бабы бельё стирают. Видимо, отпустила своего сынишку его мамочка погулять, расслабилась.

Вдруг истошно как-то завопила, закричала молодая мать мальца. И, действительно, посмотрев на воду, ни священник, ни ожидающие рейса пассажиры не увидели на плоту ребёнка.

Утоп, шалунишка!

Находящиеся на берегу охнули и застыли в растерянном изумлении. Хотел, было, дёрнуться к воде священник, и вдруг что-то словно бы остановило его. Он посмотрел на своё новое церковнослужительское одеяние, свою новёхонькую рясу: как такую замочишь, коли он к самому владыке митрополиту собрался!

Из всех собравшихся не помешкал лишь Андрей-юродивый. В своей одежке, как был, бросился божий странник в воду прямо с этого плотика, как говорится, с головой.

На какое-то мгновение на речном берегу зависла тихая в своём ужасе тишина. Водная гладь была безмолвна.

Вдруг показалась из глубины речной рука Андрея-странника, которая с силой, видимо, последней, вытолкнула ребёнка на плот, да вот под воду и ушла. Подбежавшие люди привели в чувство спасённого ребёнка и отвели прочь его, плачущего, от этого опасного места.

А где же Андрей?

Лишь только чайки летали над водой и кричали свои поминальные грустные-грустные песни.

Где же ты, Андрей?

А нет его более, утоп, бедолага!

Пока шумели и галдели люди на берегу, которые, крича, что-то пытались доказать или рассказать друг другу, плакал наш священник горькими слезами.

Плакал и молился, молился и плакал.

– Ты прости меня, брат Андрей, – стоя на коленях перед рекой, рыдал наш священнослужитель, – и молись за меня, опоздавшего, и всех нас, многогрешных. Каюсь, каюсь, перед тобой и Господом нашим! Прости меня, брат, прости… И ты, Господи, в милосердии своём и любви, прости и помилуй всех нас, согрешивших!

Из «Зари» выглянул радостный моторист Бубенцов: – Сделал я, капитан, всё исправил!

Увидев на лицах людей смятение и горе, удивлённо спросил у Святогорова: – Что произошло, капитан?

Посмотрев на речника, капитан теплохода горестно вздохнул: – Только что на наших глазах, спасая ребёнка, погиб настоящий человек, каких мало сейчас. Андрей погиб, странник божий…

И сокрушённо посмотрел на воду.

– Да-а, – протянул Сергей Бубенцов, – место здесь глубокое, да и течение подводное на Сухоне сумасшедшее, не достать уже…

Тем не менее, опомнившиеся мужички баграми и «кошками» – верёвками с якорьками на концах, взятыми с теплохода, долго и безуспешно пытались выловить тело погибшего святого человека.

– Нет, капитан, – выдохнул пристав Новоторов, с усилием достающий из воды свой багор, – не достанем, и, правда, течение здесь под водой сумасшедшее, аж багор из руки вырывает!

– Ладно, – коротко ответил капитан, доставая свою «кошку», – ребята, отбой, не достать его!

Постояв в почтительной и поминальной тишине пару минут, уважительно смотря на безмолвную воду, пассажиры по команде капитана Святогорова прошли на посадку в «Зарю».

– А что же бедолага? – спросил олигарх Мутин у капитана, – как его искать? Если надо, я любые деньги заплачу, все свои связи подниму, но найду!

– Да кто его сейчас найдёт, – сокрушённо ответил капитан «Зари», – никто не найдёт, пока сам не всплывёт, а это может быть ой как далеко от этого места.

– Но надо же искать! – искренне недоумевал и сокрушался губернатор Мутин.

– Такого человека потеряли, настоящего!

– Найдём, обязательно найдём, – заверил собеседника Святогоров и мысленно улыбнулся: «Неужели человеком стал наш олигарх-губернатор? Воистину, чудны дела твои, Господи!»

Дав над рекой словно прощальный салют, длинный продолжительный гудок-сирену, белоснежная «Заря», пеня воду, осторожно сползла с травянистого берега, развернулась в сторону областного центра и, набирая обороты, белой чайкой полетела в свой путь.

Как-то незаметно сморила дневная жара и быстрый бег «Зари» многих пассажиров, которые, не спеша, погрузились в объятия Морфея.

Спал и наш священник, и снилось ему, как погибший Андрей, подошедший к нему, говорил с легким укором, полным любви и милосердия: – Что, Олег, одежду свою пожалел и душу свою сберёг для себя. А что же ты оставил мне?!

В ужасе и трепете великого горя, сокрушаясь, смотрел наш Олег на Спасителя, потому что уже не Андрей смотрел на него, а Христос.

«Зарю» заметно тряхнуло.

– Ерунда, капитан, – усмехнулся моторист Бубенцов, – на бревно-топляк наскочили! Для нашей «Зари» это не препятствие.

– Ладно, Серёжа, – ответно улыбнулся капитан Святогоров, – к детскому оздоровительному лагерю «Чайка» подходим, вон, сколько детворы нас ждёт. Даю сирену!

Взвыв сиреной, «Заря» величаво подходила к пристани-барже с плакатом на ней: ДОЛ «Чайка». Пристав к барже, Святогоров отмахивался руками от наседавшей на него директрисы детского лагеря, тоже, кстати, землячки из Приречной, Ирки Селезнёвой: – Ну не могу я взять всех, Ириша! Ты посмотри, у меня уже с десяток пассажиров в салоне, а у тебя не меньше восьмидесяти детей.