Колдовской мир. Хрустальный грифон

– Как Торосс осмелился заговорить с тобой об этом? Нужны очень веские причины, чтобы нарушить обычаи. Ты замужняя леди, Джойсан, и тебе не пристало строить глазки направо и налево.

– Все не так, госпожа Мэт!

И я рассказала ей о своем плане. К моему удивлению, она меня ни в чем не упрекнула.

– Правильно, Джойсан. Если бы у тебя был портрет лорда Керована во время разговора с Ингильдой, ты могла бы ответить ей достойно. Значит, Торосс был в бешенстве от того, что ты хотела сделать? Теперь этот мальчишка уже вернулся к тем, кто послал его сеять здесь смуту.

Она снова была в ярости, но я не понимала, на кого эта ярость направлена. Леди Мэт ничего мне не объяснила.

Вскоре я закончила работу над мешочком и положила его в свой шкафчик до прибытия каравана из Ульмсдейла.

Караван пришел через несколько дней – совершенно не похожий на прежние. Охранники были старые, израненные в боях. Их командир – согбенный пожилой человек по имени Яго – сильно прихрамывал. Помимо шкатулки, которую он торжественно вручил мне, у него была трубка для сообщений, запечатанная символом Ульрика для моего дяди, и он сразу же вступил с ним в личную беседу, как будто это было делом большой важности. Может быть, вызов в Ульмсдейл? Хотя нет, вряд ли. Моему господину надлежало самому приехать во главе пышной процессии, чтобы с почестями доставить меня в свой дом.

В шкатулке были ожерелье из северного янтаря и золотой кулон с цепочкой. Богатые дары – и все же мне хотелось получить портрет.

Я ожидала, что госпожа Мэт устроит мне возможность поговорить с Яго наедине, и тогда я смогла бы вручить ему свой подарок и просьбу. Однако Яго очень долго беседовал с дядей и не удосужился войти в дом до самого ужина.

Я была рада, что Яго посадили рядом со мной: теперь я могла попросить его о встрече наедине. Но Яго заговорил первым:

– Госпожа, помимо дара Дома Ульма, у меня еще есть подарок от самого лорда Керована, который он просил вручить тебе в руки.

Я почувствовала страшное возбуждение. Неужели лорд прислал мне свой портрет?

Увы, это был не портрет. Мы отошли от стола подальше, и Яго вложил в мою дрожащую руку маленький пакет. Я быстро открыла его и… У меня в руках находился шар с грифоном внутри!

Тот самый, что я видела в монастыре!

Я едва не выронила подарок. Когда Сила входит в чью-то жизнь, человек наполняется трепетом и страхом. В шар над головой грифона было вделано кольцо, так что его можно было носить, как кулон на цепочке.

– Прекрасная вещь!

Я с трудом обрела дар речи и очень надеялась, что не выдала своих страхов. Ведь я бы не смогла объяснить причин овладевшей мною паники. Чем дольше я рассматривала подарок, тем более убеждалась, что это настоящее произведение искусства.

– Лорд просит тебя принять подарок и носить его на груди.

Яго говорил так, как будто старательно припоминал слова, сказанные Керованом. Я решила не задавать вопросов: может быть, он не слишком близок с лордом.

– Скажи лорду, что подарок доставил мне большую радость. – Я уже полностью овладела собой и с легкостью произносила положенные фразы. – Когда я буду смотреть на этот шар, он не только будет восхищать меня своей красотой, но и напоминать о доброте того, кто его подарил. – Я торопливо достала свой подарок. – А вот это передай в руки моего господина. Попроси его, если он сочтет возможным, пусть пришлет в ответ то же самое.

– Твои слова для меня закон, госпожа.

Прежде чем Яго успел что-либо добавить, к нам подошел слуга и пригласил его в покои дяди, и я больше не видела его в ту ночь. И у меня не было больше случая поговорить с ним в течение двух дней, пока караван оставался в Иткрипте. Я церемонно попрощалась с Яго, когда он уезжал, и к тому времени все в замке знали новости, привезенные из Ульмсдейла.

Люди из долин ни по рождению, ни по наклонностям не были мореходами. У нас на побережье, конечно, были торговые порты и деревни рыбаков, но ни один большой корабль не ходил под флагом лорда из долин. А те, кто торговал за морями – такие, как сулькарцы, – никогда не принадлежали к нашим родам.

Новости из-за морей безнадежно устаревали, пока достигали нас. Мы слышали, что на востоке давно шла война. Время от времени упоминалась страна, город или даже какой-нибудь военачальник или лорд, чьи деяния доходили до нас такими искаженными, что их не стоило принимать всерьез.

Обычно к нам приплывали торговцы из Сулькара за нашей шерстяной тканью, нашим чудесным металлом из Пустыни, нашим пресноводным жемчугом. Но два года назад сулькарцы потерпели тяжелое поражение в восточных водах, и поэтому их торговые корабли перестали приходить к нам. Однако в последнее время у наших берегов стали появляться корабли иноземцев. Эти чужаки вступали в торги, вынуждая нас заключать невыгодные сделки, и, казалось, чрезмерно интересовались нашей землей. Часто, пока их корабли оставались в гавани, они целыми отрядами путешествовали по округе, будто исследуя ее.

Все, что мы знали о войне, ограничивалось столкновениями между долинами, которые временами могли быть жестокими и кровавыми, но в них редко участвовало больше нескольких десятков человек с каждой стороны. У нас не было ни короля, ни повелителя, и мы гордились этим.

И это же было нашей слабостью. Изредка лорды объединяли силы, чтобы совершить рейд в Пустыню и разогнать преступников. Но такие союзы были кратковременны. И хотя было несколько лордов, у которых было больше сторонников, чем у других (главным образом потому, что они владели более богатыми и густонаселенными долинами), никто не мог послать призыв к объединению, на который откликнулись бы все остальные.

Должно быть, те, кто шпионил за нами, поняли, что мы слабые противники, которых легко одолеть. Однако они не брали в расчет характер жителей долин, ибо каждый из нас был готов яростно сражаться за свободу и до конца хранить верность своему лорду.

Недавно в Ульмспорт прибыли два корабля. Люди с кораблей говорили, что они из Ализона, и надменно рассказывали о могуществе своей страны. Один из их людей был ранен, и его лечила Мудрая. Благодаря своему искусству она могла отличить правду от лжи. Когда раненый, охваченный жаром, бредил, она внимательно слушала. Позже, когда его увезли, целительница пошла к лорду Ульрику.

Лорд Ульрик был достаточно умен, чтобы понять, что над страной нависла опасность: судя по бормотанию раненого, он действительно был шпионом, разведчиком армии, которая скоро высадится на нашем берегу. Лорд немедленно послал сообщения всем соседям, в том числе и в Иткрипт.

Да, страшная тень нависла над страной. Но я держала в руках хрустальный шар с грифоном, не думая об ализонцах и их шпионах. Я только мечтала, что в следующий раз мне привезут портрет Керована – человека, а не монстра.

5
Керован

К моему великому удивлению, Яго вернулся раньше, чем мы с Ривалом вышли из Пустыни. Он был так разгневан, что, будь я помладше, мой воспитатель срезал бы с ближайшей ивы прут и хорошенько отстегал бы меня. Но его гнев был вызван не только моим путешествием в опасные земли, но и тем, что он узнал в Ульмскипе. Яго говорил со мной так строго, так серьезно, что я забыл свою обиду на него и приготовился слушать.

Я дважды бывал в Ульмскипе – и оба раза в отсутствие матери, когда она уезжала навестить родственников. Так что он, как и нижняя часть долины, не был мне незнаком. Кроме того, навещая меня, отец рассказывал о нуждах народа и обо всем, что он считал необходимым знать будущему лорду.

Однако Яго привез неслыханные вести. Впервые я узнал о захватчиках, хотя тогда они так не назывались, поскольку выдавали себя за торговцев, временно сошедших со своих кораблей в Ульмспорте.

Впервые они сунули нос в наши порты в устьях рек примерно годом раньше. Тогда они были очень осторожны и осмотрительны, изображая безобидных торговцев. То, что они предлагали в обмен на товары, было ново для жителей долин, и они нашли радушный прием. Но чужаки держались особняком, хотя и выходили на берег по двое, по трое, никогда не оставаясь в одиночестве. Сойдя на берег, они не задерживались в порту, а отправлялись вглубь страны – якобы для обмена товарами.

Встречали гостей уважительно, хотя они только и знали, что высматривать и расспрашивать. Мой отец, собрав все донесения по маршрутам их путешествий заключил: мы имеем дело не с торговцами, а с разведчиками.

Он тут же отправил письма ближайшим соседям – в Аппсдейл, Финдейл, который чужаки посетили под предлогом проходившей там большой ярмарки, Флатингдейл и даже Вестдейл, известный портом Джорби. С этими лордами у отца были хорошие отношения – никакая вражда их не разделяла. Лорды к сообщению отнеслись серьезно и отрядили людей присматривать за пришельцами.

Предстояло решить, будут ли лорды действовать сообща и запретят ли кораблям из Ализона бросать якоря возле наших берегов. Однако наши лорды – люди упрямые. Ни один лорд не признает открыто, что он подчиняется воле другого. Нет предводителя, который мог бы собрать всех лордов под одно знамя и заставить их выполнять общее решение. И в этом наша огромная слабость.

Теперь пятеро северных лордов должны были собраться в Ульмскипе для обмена мнениями. Оставалось только найти подходящий предлог, чтобы не беспокоить своих людей и ввести в заблуждение пришельцев. И вот мой отец решил устроить посвящение своего наследника в воины, ввести его в круг своих советников.

Слушая Яго, я думал о том, что стану центром предстоящей встречи. Удивительно – меня так долго держали вдали от замка и от всех родных, что я считал такую жизнь единственно возможной.

– Но…

Яго забарабанил пальцами по столу:

– Нет, он прав, лорд Ульрик прав. Слишком долго ты был отстранен от того, что по праву принадлежит тебе. Твой отец должен сделать это не только для того, чтобы скрыть настоящий повод для встречи с лордами, но и ради тебя самого. Он осознал всю глупость курса, которому следовал все эти последние годы.

– Глупость? – Я был поражен тем, что Яго так отозвался о моем отце, поскольку он был настолько преданным вассалом Ульрика, что благоговел перед ним.

– Да, я говорю: это глупость! – Это слово вторично сорвалось с его губ, как стрела из арбалета. – В окружении лорда есть люди, которые хотели бы все изменить. Посмотри на себя! – Яго снова разгневался. – Ты не чудовище! И все же разносятся слухи, что лорд Ульрик вынужден держать тебя здесь в цепях, потому что ты отвратителен на вид, с поврежденным разумом, что ты меньше чем человек и даже животное! – Его жар высек во мне искру. Так вот что говорили обо мне в моем собственном замке! – Ты должен достойно представиться тем лордам, владения которых граничат с Ульмсдейлом. Показать себя наследником. Тогда уж никто не посмеет оболгать тебя. Лорд Ульрик сам слышал слухи о тебе. Нашлись даже наглецы, которые осмелились сказать ему это в лицо.

Я встал из-за стола и направился к стене, где висел боевой щит Яго. Старый воин провел много времени, полируя щит, и теперь он сверкал как зеркало.

– В сапогах я вполне могу сойти за обычного человека.

Сапоги были сделаны так, что я мог легко сунуть туда свои копыта. Сам Яго сшил их из прекрасной кожи, которую прислал отец.

Яго кивнул:

– Да, ты поедешь. И ни один из недоброжелателей не сможет сказать, что ты неспособен быть настоящим наследником, дать клятву лорда. Оружием ты владеешь лучше любого из воинов, а твой острый ум предохранит тебя от коварства.

Это была самая большая похвала, какую я когда-либо слышал от него.

Облаченный в доспехи и вооруженный, я возвращался с Яго из изгнания, ехал наконец в замок своего отца. Но я чувствовал беспокойство: обладая, как заметил Яго, остротой ума, я хорошо понимал, что многим членам семейства мое возвращение придется не по нраву.

На прощание с Ривалом времени почти не осталось. Конечно, я предложил ему ехать со мной, хотя предвидел его отказ. Он смотрел на меня как-то особенно пристально. Мне казалось, что этот взор проникает в мой разум и видит всю мою неуверенность, весь мой страх.

– Перед тобою долгая дорога, Керован.

– Всего два дня, – поправил я его. – Мы всего лишь едем в Ульмскип.

Ривал покачал головой:

– Ты поедешь дальше, обладатель грифона. Опасности и смерть подстерегают тебя на пути. Ты будешь давать и, давая, получать. И то и другое – в крови и огне…

Я понял, что в нем проснулся Дар дальновидения, и почувствовал желание заткнуть уши.

– Смерть идет по пятам за каждым смертным. – Я собрал все свое мужество для ответа. – Если ты видишь будущее, скажи, какой щит я должен поднять, чтобы защитить себя.

– Как я могу? – с горечью произнес Ривал. – Будущее неопределенно. Оно – как множество дорог, расходящихся от перекрестка. По какой дороге пойти – выбирать тебе. Но никому не увернуться от того, что ждет его в конце. Твои пути лежат перед тобой. Иди осторожно, Керован. И знай: в тебе есть нечто глубоко спрятанное. Если ты найдешь его и научишься использовать, твой Дар будет защищать тебя надежнее, чем любой меч и любой щит из самого лучшего металла.

– Скажи мне… – начал я.

– Нет! – Ривал отвернулся. – Я и так сказал слишком много. Ступай с миром.

Затем он поднял руку и пальцем нарисовал в воздухе светящийся знак, который быстро пропал. Я понял, что кое-какие изыскания Ривала по части наследия Древних увенчались успехом. Его знак обладал Силой.

– Ну, до встречи, дружище, – напоследок произнес я.

Он не взглянул мне в глаза, лишь молча поднял руку в прощальном жесте. Теперь я знаю, что он понимал, что это была наша последняя встреча, и, очевидно, сожалел об этом. Но я не был напуган его предостережением, хотя оно может ранить гораздо сильнее, чем защищает. Какой человек хочет по-настоящему заглянуть в будущее, когда его там подстерегает так много бед?

Пока мы ехали в Ульмскип, Яго много говорил со мной. Он рассказывал об обитателях замка моего отца и, чтобы я мог составить о них представление, давал каждому меткие характеристики. Он поучал меня, как ребенка, чтобы я не совершил какой-нибудь роковой ошибки, которая привела бы к катастрофе.

Мой старший сводный брат для посвящения в воины был отправлен к родственникам матери, но в прошлом году вернулся в Ульмскип и подружился с Роджером, женихом моей сестры. Я хорошо понимал, что он не может быть моим другом.

Его следует остерегаться.

У моей матери хватало сторонников в доме, и Яго очень деликатно перечислил их, дав краткие характеристики и описав положение, которое они занимают. Но на стороне отца было гораздо больше людей, и среди них высшие офицеры. В сущности, род разделился на два лагеря, хотя на поверхности все было гладко. Я внимательно слушал, изредка задавая вопросы. Не знаю, сам ли Яго решил просветить меня, или его об этом попросил отец.

Мы подъехали к замку на закате. Яго протрубил в рог, и ворота замка распахнулись. Я заметил развевающиеся под нашим грифоном на башне знамена Аппсдейла и Флатингдейла. Значит, два гостя, приглашенные отцом, уже здесь, и я с самого начала окажусь под взглядами как любопытными, так и враждебными.

Надо с достоинством сыграть свою роль, тогда все поймут, кто я на самом деле. Удастся ли?

Охранники отсалютовали нам мечами. Мой отец, одетый в свободную церемониальную мантию, вышел из глубокой тени главного портала в зал. Я опустился на одно колено, протянув свой меч так, чтобы он мог легко положить пальцы на его рукоять в знак приветствия.

Затем отец обнял меня, и мы вместе пошли в Большой зал, где был накрыт праздничный стол, а слуги и служанки были заняты тем, что устилали его полосками светлого полотна и расставляли тарелки и рога для питья.

Отец представил меня лорду Саврону из Аппсдейла и лорду Уинтофу из Флатингдейла – мужчинам среднего возраста, в мантиях. Они смотрели на меня с любопытством. Однако я знал, что в кольчуге и сапогах ничем не отличаюсь от их собственных сыновей, и это давало мне силы держаться невозмутимо. Сейчас никто не назвал бы меня монстром. Лорды восприняли мое появление как обыкновенную встречу, словно я отсутствовал в Ульмскипе лишь несколько часов, а не всю жизнь.

Я все еще считался ребенком, а потому быстро покинул общество старших и удалился в ту часть замка, где жили молодые неженатые мужчины. Как наследнику мне выделили отдельную комнату с узкой жесткой кроватью, двумя стульями и маленьким столом, гораздо менее уютную, чем мое жилище у лесничего.

Слуга принес мои седельные сумки и предложил горячей воды для умывания. Когда я кивнул, он явно обрадовался возможности поближе рассмотреть монстра, чтобы потом рассказать обо всем товарищам.

Я скинул кольчугу и камзол, оставшись в одной рубашке. Слуга внес в комнату таз с водой, от которой поднимался пар. Затем поставил таз на стол и, сняв с плеча полотенце, положил его рядом.

– Если я тебе нужен, лорд Керован…

Я решительно расстегнул рубашку, снял ее, оставшись таким образом голым до пояса. Пусть посмотрит, что у меня все в порядке. Пока я в сапогах…

– Поищи мне свежую рубашку, – велел я, указав на сумки.

Слуга неотрывно глядел на меня. Что он ожидал увидеть? Какое-то ужасно искореженное тело? На мне осталось еще нечто, что нужно было снять. грифон. Перекинув цепь через голову, я положил шар на стол и начал мыться, обратив внимание, что слуга смотрит на грифона. Пусть думает, что это мой талисман. Люди часто носят талисманы. Эмблема рода, ничего необычного.

Слуга нашел рубашку и держал ее, пока я надевал цепь. Затем, подав мне камзол и пояс с ножом, ушел, вероятно торопясь рассказать все товарищам.

Я снял грифона с шеи и стиснул в руке. Как обычно, в нем было нежное тепло. С этим теплом пришло ощущение покоя и комфорта, как будто эта вещь, созданная задолго до того, как мой первый предок отправился в южные долины, ждала все эти столетия, чтобы просто лечь в мою руку.

Пока все шло так, как и должно было идти. Но мне предстояло тяжелое испытание, о котором я не переставал думать с тех пор, как впервые понял, что должен приехать в Ульмсдейл: встреча с матерью. Что могу я сказать ей и что скажет мне она? Между нами лежала непреодолимая пропасть.

Я стоял, крепко сжимая в руках хрустальный шар и думая о том, что я мог бы сделать или сказать в тот момент, который больше нельзя было откладывать. Внезапно мне показалось, что кто-то заговорил вслух, но это было только в моем сознании.

Я понял, что встреча не сделает нас менее чужими, чем мы были до сих пор, однако не ощутил никакой потери. Напротив, с плеч будто упал тяжкий груз. Нас ничто не связывало. Ничем ей не обязанный, я должен держаться с матерью, как с любой высокородной леди, оказывать формальную почтительность, ничего не требуя взамен. Хрустальный шар в моей руке стал теплым и начал слабо светиться.

Звук открывающейся двери заставил меня поспешно спрятать шар. Вошедший юноша был выше меня ростом, так что мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Мощная шея, широкие плечи, волосы густые и непослушные. Ему, вероятно, стоило немалого труда расчесать эту соломенную гриву. На толстых губах вошедшего застыла полуулыбка. Камзол, расшитый золотыми узорами, туго обтягивал грудь. Юноша непрерывно приглаживал складки камзола, будто желая, чтобы все обратили на него внимание.

А рядом с ним в дверном проеме стоял второй человек, невысокий и худощавый. Его лицо и цвет волос – более темный, чем у первого, – с очевидностью свидетельствовали о том, что он принадлежит к нашему роду. Сразу чувствовалось, что за невыразительной внешностью скрывается острый ум.

Описание Яго было абсолютно точным. Гигант приходился мне более близким родственником. Пришли мой сводный брат Хлаймер и его товарищ, кузен Роджер, жених сестры.

– Приветствую вас, родственники, – сказал я.

Улыбка на лице Хлаймера стала еще шире.

– Смотри-ка, он не покрыт шерстью, у него нет когтей, насколько можно видеть! Интересно, в чем выражается его безобразие, Роджер?

Хлаймер говорил так, словно я был бессловесным существом, на которое можно не обращать внимания. Но если он хотел таким образом вывести меня из себя, то повел себя очень глупо. Предварительные оценки его умственных способностей полностью подтвердились.

Наедине с самим собой Хлаймер, вероятно, стал бы развивать эту тему дальше, но тут заговорил Роджер. Он ответил не на слова Хлаймера, а на мое приветствие.

Ответил почтительно и с уважением, ничем не показывая, каково его истинное отношение ко мне.

– И мы приветствуем тебя, родственник.

У Хлаймера был высокий голос, как у многих массивных людей, а теплый голос Роджера располагал к доверию и дружбе. Если бы я не знал, кто он такой, я мог бы подумать, что моему прибытию рады.

Они проводили меня в Большой зал. Судя по отсутствию кресел для женщин, пир был предназначен только для мужчин. Несомненно, моя мать решила ужинать у себя.

Я видел, что отец время от времени бросает на меня испытующие взгляды. Мое место было в дальнем конце стола между Хлаймером и Роджером. Но специально ли меня здесь посадили, или так вышло случайно – этого я не знал.

Мои соседи сразу же приступили к шуткам.

Хлаймер настаивал, чтобы я опустошил свой кубок с вином, утверждая, что воздержание обособит меня от остальных. Роджер в изысканных и мягких выражениях давал понять, что сказывается мое воспитание вдали от дома и мне недостает хороших манер, лоска и ума. Их уколы не достигали цели, и Хлаймер уже начал злиться: хмурился и бормотал под нос слова, которых я предпочел бы не слышать. А вот Роджер говорил по-прежнему вежливо и мягко, и никто не мог бы определить, что творится в его душе.

К концу обеда Хлаймер попался в свою же ловушку: он напился, речь его стала громкой, бессвязной; многие стали оборачиваться в его сторону и усмехаться.

Так началась моя жизнь в замке отца.

К счастью, мне не приходилось проводить много времени с Хлаймером и Роджером. Отец, сообщив, что я прибыл для посвящения в воины и утверждения в качестве наследника, держал меня при себе: представлял соседям, знакомил с подробностями церемонии, которая состоялась через три дня.

Я произнес клятву перед собравшимися лордами, принял меч от отца и таким образом перешел из юношей в мужчины, став вторым после него в Ульмсдейле.

Затем состоялся совет лордов по поводу замыслов ализонцев. Все согласились с тем, что пришельцы из-за моря таят угрозу, но относительно того, как поступить, мнения резко разошлись. Спорили тщетно: лорды не выработали согласованного плана действий.

Моя карьера как наследника Ульмсдейла едва не закончилась, едва начавшись. В соответствии со своим новым статусом, я провожал лорда Аппсдейла. В знак уважения к гостю мой меч был туго затянут в ножнах шнуром мира, и я был без кольчуги. Когда у меня вдруг возникло острое ощущение опасности, я не стал терять время на распутывание шнуров. Выхватив меч, я ударом кнута послал лошадь вперед так, что жесткая грива моего скакуна царапнула мне щеку и подбородок. И тут же мимо моего плеча просвистела стрела – смерть была совсем рядом. Я хорошо знал приемы лесничих, которым часто приходилось сталкиваться с преступниками Пустыни. Я метнул нож, и раздался крик человека, который вышел из-за камней, чтобы снова прицелиться. Теперь я выхватил меч и бросился на второго, который появился с мечом в руке. Копыто моей лошади ударило его в грудь, и он с воплем покатился по земле.

Обнаружилось, что мы взяли важного пленника.

Одетые как крестьяне, лазутчики шли от долины к долине, будто бы в поисках работы. На самом же деле это были переодетые ализонцы, о которых только что говорили лорды.

Один из них умер, второй был тяжело ранен. Отец вызвал Мудрую, чтобы та им занялась. И шпион в бреду заговорил.

Почему они напали на меня, мы не выяснили, зато узнали много другого, и Тень, нависшая над нашей страной, стала еще чернее.

Отец пригласил меня, Яго, других верных офицеров и высказал свои опасения:

– Я не дальновидец, но каждый умный человек в состоянии сообразить, что замышляют эти люди. Если мы не примем ответных мер… – Он замялся. – Новые опасности требуют новых способов их преодоления. Скоро наступит день, когда нам потребуются союзники, но кое-что надо предпринять немедленно. Итак… – Отец разложил на столе карту долин. – Аппсдейлу и другим уже сказано, какая опасность нависла над нами. Теперь нужно предупредить южных соседей – и в первую очередь Иткрипт.

Иткрипт – это леди Джойсан. Я совсем о ней забыл. Неужели настал тот день, когда мой отец прикажет, чтобы наш брак действительно был заключен? Мы оба достигли возраста, когда такое было обычным делом.

Я подумал о матери и сестре, которые упрямо не покидали своих комнат с тех пор, как я приехал. И внезапно мне пришло в голову, что леди Джойсан не сможет занять здесь то место, какое ей положено.

Нет, она должна приехать ко мне только добровольно – или не приезжать совсем!

Могу ли я быть уверенным, что она захочет ехать ко мне?

И, подобно внезапному предупреждению об опасности, спасшему мою жизнь, мне пришел ответ, ясный и четкий, словно произнесенный вслух.

Поэтому, когда Яго получил от отца инструкции по поводу переговоров с лордом Кьяртом, я пришел к своему старому воспитателю и, повинуясь странному порыву, отдал ему хрустальный шар с грифоном для леди Джойсан. Истинно ли она предназначена мне в спутницы, я узнаю, лишь встретившись с ней лицом к лицу.