Испортил нам с дедом приятное времяпровождение Аристофан. Нет-нет, не в том смысле, что это у меня с дедом романтические отношения возникли, разумеется. А в том, что планы повидать наших милых дам навернулись сегодня как Винни-Пух с дерева.

– Это… босс! – заорал крайне возмущенный командир моего диверсионного отряда бесов, врываясь в Канцелярию. – А чё они там ваще в натуре офигели, а?!

Дед вздохнул и отложил полушубок в сторону:

– Опять твои паразиты что-то натворили?

– Ты чё, дедушка Михалыч! Пацаны в натуре не при делах! Это всё они, блин! Мало им тогда босс всыпал!

– Ты про подвалы что ли? – догадался я.

Аристофан, весь кипя от негодования, только кивнул и стукнул себя кулаком в грудь. Не Кинг-Конг, конечно, но звук хороший получился, громкий.

– И что случилось? С твоих бандитов деньги за выпивку потребовали, а им платить нечем?

У нас тут во дворце, точнее – под дворцом, находится масса увеселительных заведений. Казино, куча баров со стриптизом и без оного, различные забегаловки, дома любви и прочие радости для заскучавших придворных. Мне туда ходить нельзя – Кощей запретил уж и не знаю по какой причине, но ослушаться его я не хочу да и сам туда не особо рвусь.

А в прошлом месяце там вообще бунт вспыхнул, представляете? Против меня-батюшки. Разметала бунтовщиков в клочья моя тридцатка рыцарей-зомби, полученная мной по наследству от Кощея, да сотня скелетов во главе с Дизелем. Владельцы злачных заведений быстро поняли с кем жить лучше в мире и по чьим именно правилам, и проблем больше до сегодняшнего дня не было.

– Ты чё, босс! – Аристофан даже задохнулся от возмущения. – Братва всегда реально за себя платит!

Я захихикал, а дед поднял глаза к потолку. Ага, как же. Сколько раз приходилось выручать Аристофана, подкидывая ему деньжат, чтобы расплатился за прогулянное и пропитое.

– Ты, Аристофан толком говори, – потребовал я. – А то я и не знаю то ли уши тебе надрать, то ли опять рыцарей подымать. Точнее – опускать. Вниз.

– Так ты же сам, босс и приказал в натуре, – удивился Аристофан.

– Я?!

– Ну, типа Указ такой, босс. Мол, я – реально глава комиссии, ну этой… блин и не выговорю. Короче, должен прошмонать там всё.

– Деда?

– Было такое, внучек, – кивнул Михалыч. – Аккурат перед самим бунтом ты Указ издал, а подвалы-то и поднялись после ентого.

– Гю-у-унтер! – заорал я в воздух. Это тут самый быстрый способ вызвать кого-нибудь ко мне. Не знаю, дворец ли так реагирует – мы же с ним в ментальной связке, а скорее всего кто-то из придворных неподалеку дежурит.

Как бы то ни было, но минут через пять дворецкий уже стоял передо мной.

– Гюнтер, а напомни, пожалуйста, что там за указ такой был, в котором Аристофан должен был в наших злачных местах инспекцию проводить?

Дворецкий закатил глаза… пардон – глаз к потолку, пожевал губами и процитировал:

– «Назначить Аристофана главой инспекционно-санитарной комиссии и со всеми его бесами отправить в подвалы»…

– О, как… Ну да точно, так я и распорядился тогда, – я повернулся к Аристофану, – Ну и что там сегодня произошло?

– Облом, босс. Мы типа в один кабак сунемся мол, проверка пришла, радуйтесь в натуре, а там уже кодла охранников с соседних забегаловок набежала конкретно. Мы в другой, а они уже там. Их реально много, босс.

– А не в том дело, – вспыхнул вдруг дед, – что много, а в том, что супротив указа царя-батюшки переть посмели!

– Точно, деда, – согласился я. – Похоже, не додавили мы их тогда.

– В натуре, босс, – подтвердил бес.

– Был там один… не помню имя, но говорил, что бар у него… как же там?.. А! «Бес и дева».

– Матвей, босс, – подсказал Аристофан. – Реальный мужик, без базара. Только таких там – две-три штуки на всю кодлу.

– Точно, Матвей. Давай-ка, Аристофан тащи его сюда, поговорим. А вообще надо вопрос решать кардинально. Ну что за дела – каждый месяц нам бунт теперь устраивать будут?

– Под корень их вырезать, внучек, – предложил дед, – а заместо их новую прачечную открыть, али вторую кухню.

– Не-не, Михалыч! – перепугался Аристофан. – Никак нельзя в натуре, ты чё?!

– Да-а… Не поймёт нас народ, дед, если совсем прикроем. Тогда весь дворец взбунтуется.

– Опять же прибыль оттудова немалая идёть, – забрал назад своё предложение Михалыч.

– Я погнал, босс? За Матвеем типа?

– Давай, Аристофан, только быстро. В кабак не заверни по пути.

– Прикажете снова ополчение скелетов созвать, Ваше Величество? – предложил Гюнтер. – В помощь вашей гвардии?

– Да пока вроде и не надо, спасибо.

Гюнтер ушел, а на его место вскоре заявился Аристофан со знакомым мне уже владельцем бара – Матвеем.

– Ну что, Матвей, – строго начал я, – не оправдал ты моих надежд. Опять бунтовать вздумали?

Матвей рухнул на колени:

– Не вели казнить, батюшка, а только не виноватые мы.

– А кто виноват? Надеюсь не я?

Шутка не удалась – Матвей только непонимающе посмотрел на меня и вздохнул:

– Не по-людски у нас там дела идут, батюшка. Маемся мы, горемычные, тыкаемси туды-сюды, а без толку. И рады бы жить тебе да себе на пользу, а никак.

– Вот как? Порядка не хватает? А если наведу порядок, не взвоете?

– Да батюшка ты наш… – Матвей даже подскочил. – Да ты только силушкой всподмогни, а мы уж порядок и сами наведём!

– Понял, Матвей, хорошо. Будет вам силушка.

Матвей ушел, Аристофан не сводил с меня преданных поросячьих глазок мол, вот-вот озарит меня и всё само собой исправится. А дед, как обычно при решении проблем, потащил на стол самовар.

– Деда, погоди пока со своим чаем. Только же оладики ели.

Дед вздохнул и к моему изумлению без споров и причитаний утащил самовар в свою комнату.

Я повернулся к бесу:

– Аристофан, давай гони свою банду обратно в казарму и сидите там пока не позову.

– Отряд у меня, босс, – привычно надулся Аристофан. – Типа реальный боевой такой.

– Отряд-отряд, – отмахнулся я и едва бес покинул Канцелярию, плюхнулся на диван и потащил из коробки сигару.

Нет, я не заядлый курильщик, так иногда балуюсь. Да и сигары какие-то горькие, крепкие. А вот повертеть её в пальцах, полюбоваться на сизый дымок – очень даже способствует в раздумьях.

Сразу предупрежу возмущение дотошливых читателей мол, не может быть в этом времени табака, помидоров, той же картошки и много другого. Правы вы, абсолютно правы – не может быть. Но – есть. Я тоже сначала удивлялся, но Кощей всё очень просто объяснил: привозят купцы из-за моря-окияна. И всё, все вопросы сняты.

Дизель тихо скрипел за дверью, бесенята так же тихо пихались и ёрзали в моём кресле, не отрываясь от монитора, на котором Волк всё так же безуспешно гонялся за Зайцем. Дед, сидя за столом, начищал ордена и медали с моего генеральского мундира и изредка поглядывал на меня – не созрела ли очередная гениальная идея у внучека.

А ведь созрела. Не быстро, не полностью, но когда я подскочил внезапно с дивана, дед заулыбался, покивал головой и пошаркал за самоваром.

– Михалыч, а вот скажи, – я еле дождался когда дед водрузит самовар на наш большой стол из простых струганных досок, – если я тут натворю что-нибудь, ну указ какой издам, который Кощею не понравится, не прибьёт ли он меня потом когда вернётся?

– Ну, если ты не вздумаешь, к примеру, перенести дворец в Лукошкино или еще какую глупость не сотворишь, то посопит Кощей-батюшка, да и махнёт рукой своей костлявой. Ить он же тебя на царский пост назначил, значится всё, что ты ни делаешь, всё с евойного одобрения получается. Захочет тебе пинка дать, а не станет, чтобы престиж свой не уронить.

– Престиж… И откуда ты, деда такие словечки знаешь?

Михалыч только фыркнул. А да, всё время забываю, что дед в молодости по Европе гастролировал и на основных европейских языках худо-бедно, а объясниться может.

– Деда, тогда следующий вопрос: а не повысить ли нам Калымдая? Сейчас он у нас майором служит, а мы ему дадим… ну, полковника, скажем. А? Кощей не озвереет от такого моего самоуправства?

– Да и хрен с ним, – пожал плечами Михалыч. – Ежели и озвереет, так сбегает на луну провоется да отпустит его. А ты ведь, внучек, – дед прищурился, – не от доброты душевной нашего бравого вояку в чине повысить хочешь, а? Ну-ка признавайся, что ты там удумал?

Признаюсь, конечно, только вас с Калымдаем познакомлю. Ну, тех, кто еще с ним не знаком. Есть у Кощея отдельное войско даже, скорее – народ. Шамаханами называются. Бандиты натуральные, очень похожи на монголо-татарских захватчиков только в отличие от них по физиологии своей ближе к бесам: рожки, хвостики, хотя и без пяточков. Используются они для защиты в основном восточных границ, а также для любых военных кампаний. Вот и наш Калымдай от роду – шамахан. А по натуре – эдакий царский офицер XIX века. Прошёл обучение в Военной Академии имени Кощея, растерял шамаханское варварство, а взамен приобрел кроме воинских знаний офицерский блеск и элегантность.

Когда мы с ним в первый раз встретились, он был в чине ротмистра и командовал отдельной сотней шамахан, которых выдрессировал в настоящий спецназ. Видел я их и в бою и во время спецопераций – бойцы великолепные. После первого же нашего совместного дела я выклянчил у Кощея майорский чин для Калымдая. А потом как-то незаметно мы сдружились, а после того как я перетащил его со всей сотней к нам в Канцелярию, мы вообще не разлей вода. Его сотня, кстати, прямо тут у нас и располагается. Как выйдешь из кабинета, так в одну сторону – казарма бесов Аристофана, а в другую – Калымдай со своими ребятами.

– Наливай, Михалыч! – скомандовал я, перебираясь за стол.

Дед налил мне большую кружку душистого чая, а сам сел напротив:

– Ну?

Чай был вкусный, пряники тоже. Идею мою дед после небольших уточнений и корректировок одобрил и пошел звать Гюнтера. Загоняем мы сегодня дворецкого. Ничего, работа у него такая.

Подойдя к компу, я ткнул «пробел», поставив мультики на паузу, чем тут же вызвал обиженный писк бесенят. Потерпят. У меня тут дело государственной важности.

Шаблоны на все случаи жизни с двухстраничными перечислениями титулов Кощея у меня уже были заготовлены, осталось вписать в один из них:

«Повелеваю: за особые заслуги перед государством, проявленную храбрость в сложных операциях, за личную доблесть на поле боя и вне его, наградить орденом «За Кощея-батюшку» нашего бравого воина Калымдая Кощеевича и назначить ему чин полковника героической, непобедимой и легендарной армии всё того же Кощея-батюшки, то есть меня».

Само собой – дата, подпись, печать.

Печать приложил Михалыч, заботливо храня её в своем безразмерном кошеле на поясе. Это враки всё, что кошель безразмерный – не более шести пудов в нём унести можно.

– Ваше Величество? – в кабинет степенно вошел Гюнтер.

– Через полчаса в тронном зале будет официальная церемония, – оповестил я. – Всех бесов Аристофановых туда согнать, роту Калымдая и его самого. Придворных, какие попадутся под руку – тоже туда гони для массовки.

Гюнтер поклонился и исчез, а я повернулся к деду уже протягивающему мне официальный плащ для выходов. Шлем одевать не стал – сегодня внутренняя церемония, все свои.

Ах да, мультики снова включить мелким паразитам. А то так забудешь – еще и в кроссовки нагадят от обиды или джинсы пожуют, когда спать буду.

В тронный зал я вошел торжественно в сопровождении тридцатки рыцарей-зомби. Суровые ребята надо сказать. Личная гвардия Кощея, перешедшая мне временно по наследству. У меня с ними тоже ментальная связь, поэтому, едва я вскарабкался на высокий трон, сразу дал мысленный приказ командиру фон Шлоссу:

– «Барон, поставьте своих людей в шеренгу справа от трона».

Слева уже стояли, переминаясь с лапы на лапу, бандиты Аристофана. Михалыч быстро прошаркал к Калымдаю и его сотня замкнула квадрат. Ну а придворные, которых уже набежало немало, толпились за рядами воинов.

– Майор Калымдай! – проорал я. – Стать в центр! Яви нам себя, благородный воин!

Калымдай удивился, но отчеканил шаг и замер в центре.

Ну, я и зачитал указ в сокращенном виде без титулов. Все дружно рявкнули «Ура!» и моментально нарушив торжественный строй, кинулись поздравлять новоиспеченного полковника. Бардак, никакой дисциплины. Мы с Михалычем под шумок улизнули обратно в Канцелярию, шепнув по пути Гюнтеру, чтобы привел туда Калымдая, как все немного успокоятся.

– Вот и всё, внучек, – покивал головой дед, ставя передо мной очередную кружку чая. – Вернётся Кощей-батюшка и прибьёт тебя за самовольство. Но ты, Федь не переживай, поминки мы по тебе отгрохаем всем на зависть!

– Да ну тебя, дед, – я отхлебнул из кружки. – А пряников нет? Или хоть бубликов каких?

– Правильно, внучек, заедай горюшко-печаль раз от самогонки отказываешьси.

– Ну, дед… Завязывай.

– Вредный ты у меня, Федька, – вздохнул Михалыч, ставя на стол тарелки с пирожками. – Ить и поворчать уже старому человеку не даешь.

– Да какой же ты человек, тем более – старый? – возразил я, а дед даже рот открыл от удивления. – Ты – Михалыч!

– Не поспорить, – захекал дед.

В Канцелярию зашел Калымдай, стал по стойке смирно и начал:

– Господин генерал! По вашему приказанию…

– Да ну тебя на фиг, Калымдай, – перебил я его. – Ты еще в ножки начни кланяться. Садись, давай – Михалыч пирожками угощает.

– В долг, внучек, всё – в долг, – хмыкнул дед, ставя и перед полковником кружку.

Калымдай улыбнулся и сел напротив меня, тут же подтащив к себе пирожки с капустой:

– Благодарю, Федор Васильевич. Отслужу, оправдаю.

– А куда же ты денешься? – хихикнул я. – Только пирожки-то все не загребай.

– На войне, как на войне, – пожал плечами Калымдай и потянул к себе вторую тарелку.

– А ты, внучек не зевай – рот поширше открывай. О, складно-то как получилось. Надо написать красиво на большом листе да на кухне у Иван Палыча повесить, – заявил дед, но всё же пожалел несчастного Феденьку: – На от тебе с ливером.

– Калымдай, а сколько всего таких рот как твоя? – перешёл я к делу.

– Таких больше нет, – гордо расправил плечи он. – А всего диверсионных рот – три.

– Ого! Три роты таких архаровцев как твои запросто то же Лукошкино за час под себя подомнут!

– За полчаса, – поправил Калымдай. – Да и то минут на десять остановятся квасу на базаре хлебнуть.

– Да кому оно нужно енто Лукошкино? – фыркнул дед.

– Да это я так, теоретически, – поправился я. – Вот что, полковник, заберёшь все три роты под своё командование. Заселим их пока тут во дворце. Вот только место для такой оравы подыскать придётся… – я сделал вид, что задумался.

– А что там думать, внучек? – подыграл мне дед. – Вона внизу места сколько, хоть десять таких рот заселить можно.

– А и правда, дед, – кивнул я. – Вот и отлично. Давай тогда, Калымдай и организуй там казармы недалеко от казино и прочих заведений.

– Эх, Федор Васильевич, – Калымдай укоризненно покачал головой и отложил надкусанный пирожок. – А сразу нельзя сказать, что собираетесь поприжать злачные места? Мы же с вами давно работаем, в каких только переделках не были…

Дед виновато вздохнул, да и мне стало неловко:

– Извини, Калымдай. Пост этот царский так и заставляет юлить да окольными путями к цели идти… Ну, что скажешь на моё предложение?

– Это приказ был, а не предложение, Ваше Величество, – хмыкнул Калымдай. – Надо – сделаем.

– Завязывай, Калымдай, – насупился я. – Я же извинился. Скажи лучше, как тебе моя идея?

– Три роты против этих рестораторов это вы что-то уж совсем противника переоцениваете, Федор Васильевич. Там и десятка моих ребят хватит.

– Достали они уже, – пожаловался я. – Надо с ними окончательно разобраться. Ну а потом, бойцов же всё равно где-то разместить надо? Только меня беспокоит, а не поддадутся ли соблазнам твои парни? Бары, казино под носом. Не пустятся ли они во все тяжкие?

– Даже и не переживайте, Федор Васильевич, – фыркнул Калымдай. – В увольнительные будут к ним ходить, разумеется, но умеренно без излишеств. Уж я прослежу.

– Ну и отлично. Сколько тебе времени надо, чтобы перевести все три роты сюда?

– Часов пять, думаю. С помощью Аристофана, его подземными тропами переведём всех во дворец да начнем обживаться на новом месте.

– Угу. Тогда отправляй своих бойцов сразу вниз, пусть осмотрятся, место себе подберут. А половину из них или сколько там понадобится, сразу же отправь с Аристофаном в качестве поддержки.

– Понял, Федор Васильевич. Сделаем.

Калымдай ушел, я тут же подгрёб к себе поближе тарелки, а дед хмыкнул:

– Ох и начнетси сейчас там, внучек! Ух и завоют вскоре владельцы-то казино.

– Вот и славно, – прочавкал я.

* * *

Вечером в Канцелярию заявился улыбающийся во всё свое свиное рыло Аристофан и грохнул на стол, звякнувший содержимым деревянный ящик:

– Это тебе босс, в натуре. Матвей типа просил передать.

Дед достал из ящика пузатую бутылку из тёмного стекла, повертел перед носом и облизнулся:

– Французский. Я такой только раз пил давно еще на приёме у герцога Орлеанского.

– И тебя реально пустили к герцогу, дедушка Михалыч? – восхищенно протянул Аристофан.

– Не, – отмахнулся дед, – енто у него в сейфе такая же бутылка стояла. Пока приём шёл, мне и удалось опробовать такого коньячку, как только сейф-то и открылси. Вку-у-усный…

– Калымдая дождёмся и опробуем все вместе, – решил я. – Кстати, Аристофан, как там дела внизу?

– Без базара, босс, – закивал рожками Аристофан. – В натуре подмяли под себя всё.

– Давай рассказывай, не тяни.

– Да там реально и рассказывать-то нечего, босс. Пацаны Калымдаевы сразу порядок навели ну, типа вырезали недовольных…

– Ох, – перебил Михалыч. – Там хоть кто-нить живой осталси?

– Кто поумнее – все живы, – заржал бес. – Не, там, в натуре трупов двадцать-то и было. Среди охранников.

– Угу. А не охранников? – уточнил я, подозрительно разглядывая Аристофана.

– Да что я считал их, босс? – возмутился бес. – Оно мне надо? Почти всех хозяев казино и баров конкретно вырезали, вот и считай сам.

– И снова – «угу». Остались мы без увеселительных заведений теперь?

– Не понял, босс, – озадаченно почесал правый рог Аристофан. – Надо было всё прикрыть? А мы наоборот…

– Чего наоборот?

– Ну, типа своих поставили управлять.

– А ну, правильно. Я как раз это и имел в виду. Чтобы простоя в работе не было, народ не волновался, а денежка в казну капала.

– В натуре, босс, – кивнул бес. – Процесс реорганизации, устранение руководства и назначение нового шёл одновременно. Реально.

– Ух ты! – восхитился дед. – У Калымдая небось такие слова подслушал?

– Без базара, дедушка Михалыч, – Аристофан гордо выпятил грудь. – В натуре красиво звучит, да?

– И какова сейчас обстановка внизу? – вернул я беса к интересующей меня теме.

– Всё в порядке, босс. Там типа честные хозяева, которые под тобой, босс, предложили создать Гильдию рестораторов и работников увеселительных заведений, а мы их поддержали без базара. Матвей теперь – глава Гильдии, а я… – он скромно потупился, – Генеральный директор. Это типа – почётный командир, босс. В дела не влезаю, но прибить могу реально.

– То есть, сейчас все заведения работают уже?

– В натуре, босс.

– Недовольных захватом нет?

– Какой захват, босс? – удивился Аристофан. – Там реально, перед тем как горло перерезать очередному буржую, с него типа брали дарственную на всё его заведение. Всё по закону, мы же не бандюки какие, блин.

А еще чуть позже подошел и Калымдай. И Матвеев коньяк как раз очень кстати пришелся, пока мы обмывали новое звание. Потом еще пили за устранение проблемы внизу, за мир во всем мире, за Кощея-батюшку, за женщин, а дальше не помню. Заснул.

Тёмные замыслы и их последующее воплощение, или Гений тайных операций

В Канцелярии сегодня было шумно и весело – к нам в гости пожаловали Маша и Олёна. На самом деле – они наши постоянные сотрудники, но всё время ошиваются в Лукошкино у своих кавалеров и видим мы их сейчас очень редко. Да ладно, пусть развлекаются, пока возможность есть. Вернётся Кощей, уже так не оторвутся.

Вот кстати о Кощее я и хотел поговорить со всей Канцелярией. Как раз удобный случай – все здесь и сейчас.

Только, как и обещал ранее, расскажу вам коротко про нашу Машу. Она у нас – вампир. Ничего особенного, скажете вы? И ошибётесь. Маша у нас вместо крови уплетает морковку да запивает её киселем, одновременно радостно жуя стащенные у меня из-под носа пирожки. Но никакого ливера или мяса в пирожках! Она у нас – вегетарианка. Да-да, вот такой забавный казус приключился, когда Кощей-батюшка во время очередного приступа научного энтузиазма, решил поэкспериментировать над ней. Получилось, как обычно не то, что он задумывал, но вполне забавно. Теперь наша вампирша не рассекает лунными ночами в поисках свеженькой кровушки, а чаще – сидит на моём диванчике с рыцарским романом, обложившись пряниками для более вкусного поглощения книги и бесенятами – для утепления и уюта. И снова кстати: Маша у нас вовсе и не Маша. Это я её так обозвал при нашей первой встрече, да так и прижилось. Маша родом из Сербии и имя у неё очень красивое – Мирослава. Ну, правда же, красивое? Вот. А она сама требует называть её на французский лад – Марселиной. Вот и стала Машей из вредности.

А вообще, она у нас хорошая. Кровь не пьёт, в вампирских сборищах не участвует. Пребывает постоянно в сентиментально-романтическом настроении – от романов и немецкого посла, за уши не оттянуть. Капризная, да, ну и вредная временами, но мы с этим уже смирились. Ходит она (и летает) в своём любимом кожаном костюме – тёмные жилетка да брюки. Прибавьте к этому иссиня-черные волосы и суровый макияж начинающего гота и всё это при хорошей фигурке и милом личике – и вот вам наша Маша во всей своей вегетарианско-вампирской красе. Ну и для полноты описания стоит добавить выдвигаемые по необходимости клыки, когти как у пантеры, и крылья, плюс – чисто вампирская сила, сравнимая с десятком Иванов Поддубных.

Сейчас Маша не кушала и не читала, а радостно визжа, отбивалась от Калымдая с Аристофаном, кинувшихся обнимать её. Олёна стояла в сторонке, опасливо поглядывая на наших силовиков, понимая, что следующая на растерзание – она.

Михалыч тут же погнал бесенят к Иван Палычу за угощениями, а сам засуетился, накрывая на стол. Ну а как же – внученьки-то с голодного края вернулись. Кто же их сиротинок в Лукошкино этом покормит? А если и покормит, то такой гадостью небось, которой у нас тут последнего монстра кормить не будут.

Пока шамахан с бесом тискали Олёну, правда, уже в щадящем режиме, вернулись Тишка да Гришка, притащив две корзины снеди с кухни и через пару минут стол наш магнитом притянул всех к себе, заставил рассесться на лавки, похватать ложки и взвизгивать, постанывать и похрюкивать – кто, что умел – от нетерпения. Я был вынужден отложить свои дела минимум на час. И это не потому, что сам был занят пищей – сколько мне там надо? А потому, что эти жадные хищники накинулись на еду и стали поглощать её с завидным аппетитом, не имея никаких сил оторваться от неё. Мне едва удалось утянуть половину запеченного гуся, кусок осетра, маленькую миску с холодцом, бутерброд с ветчиной, тарелку вареников с творогом и всего полтарелки с вишней. Спасибо, дед сразу сгущенку поближе ко мне поставил – хоть блинами подзакусил маленько.

После праздничного обеда начинать разговор о делах было бесполезно. Растянувшись с сигарой на диване, я с откровенным неодобрением смотрел на своих сотрудников, разомлевших за столом от их непрекращающегося обжорства. Хоть снимай их с довольствия! Да толку с этого не будет никакого, я знаю, уж поверьте. Одни бездельники вокруг.

Наконец мне удалось подняться и, заняв своё командное место за столом около самовара, я демонстративно откашлялся, привлекая внимание и начал:

– Господа мои Канцелярия! Да-да, и дамы конечно, Машуль… Что вы там с Олёной всё шепчетесь? Неужели в городе, да в дороге не успели наболтаться?.. Куда пошёл?! А-а… Целый час уже прошёл, как вы не общались? Ну, тогда, конечно… И всё же, позвольте вернуться к важному… Что, Аристофан?.. Пивка для стимулирования нейронов в голове? Михалыч, дай ему для стимулирования шваброй… Спасибо. Итак… Что, Маш? Дизель громко жужжит? А почему он, кстати, не за столом? Его это тоже касается… Ди-и-изель! Выключай генератор и иди к нам!.. Что, Михалыч? Мультики для бесенят? Перебьются. Пусть лучше идут коридор мыть – я там утром окурок видел. Бардак развели… Что ещё, Михалыч? Маленькие они? Тогда сдай их в детский сад, пока не вырастут! Мне дадут сегодня к делу перейти?! Что, Маш? Да, детский сад, это место, где к веткам деревьев проказливых детей за ноги привязывают вместо груш и яблок и так они и висят, пока не исправятся… Спасибо, Дизель, я тоже думаю, что смешно, только не надо от восторга так громко челюстью клацать… Всё? Можно уже к делу переходить?

У нас всегда так. Если прирезать кого надо, то сделают быстро и эффективно, а часто и эффектно. А если начальника, можно сказать – отца родного выслушать, то никаких моих и так истрёпанных нервов на них не хватит.

Полчаса ругани, плавно переходящей в милую истерику, полстакана коньяка от нервов, поглаживания по голове для утешения, клятвенные заверения, что больше не будут, и я был готов вновь начать совещание. Окончательно успокоившись, я начал во второй раз:

– Гады!!! Я вам тут такое сообщить хотел! А вы?! Паразиты! Вот, чесслово – вредители! Сейчас же всех отправлю на мытьё общественных туалетов! А бухгалтерию предупрежу, чтобы с вас не только премиальные сняли, но еще и зарплату за полгода на мой счет перечисляли!

– Всё-всё, внучек, – заволновался Михалыч. – Мы слушаем, не ори ты так. Денежку только не трогай…

– Уф-ф-ф… Сталина на вас нет… Ладно, слушайте. В двух словах: я знаю как нам можно…

– Это не два слова, босс, – справедливо перебил меня Аристофан и не менее справедливо опять получил шваброй от деда.

– … хоть прямо сейчас освободить Кощея, – закончил я и торжествующим взглядом обвёл сотрудничков.

Сотруднички переглянулись и пожали плечами.

– У меня и роты еще не слажены для совместной работы, – задумчиво сказал Калымдай, рассматривая что-то на потолке.

– А оно нам надо, внучек? – хмыкнул дед. – Али царствовать надоело самому?

– Он опять та-а-ак орать будет… – Маша приложила пальчики к вискам и покачала головой.

– И в Лукошкино уже не сможем ездить… – протянула Олёна.

– И бизнес реально в подполье уводить придётся, – озаботился Аристофан.

– Клац-клац! – согласился с ними Дизель.

– Да вы что?! – заорал я и осёкся, увидев ехидные улыбки, дружно появившиеся на наглых физиономиях коллег. – Паразиты вы всё же…

– Давай, внучек, рассказывай, что ты там придумал, – серьёзно сказал дед и подвинул мне кружку с чаем.

– Вот же… Ладно, слушайте. У нас же Шмат-разум есть и мы можем в сию секунду отправиться прямо в камеру к Кощею и удрать оттуда таким же макаром, прихватив царя-батюшку с собой. Что думаете?

– А кто это такой, этот ваш Макар, мсье Теодор? – удивилась Маша.

Олёна хихикнула и зашептала ей что-то на ухо.

Все помолчали, переваривая гениальную идею, а потом Михалыч нерешительно протянул:

– Можно, да… Только как-то всё больно просто у тебя внучек получаетси.

– Не выйдет, – спокойно произнёс Калымдай.

– Что не так?

– А вот сами смотрите, Федор Васильевич. Едва мы батюшку к нам перетащим, как слух о его освобождении тут же по всем краям разлетится. А фон Дракхен, разумеется, услышав об этом, тут же кинется в атаку. Тут-то нам всем и… всё.

– Ага! – я радостно закивал. – Вот и я так же думал, потому раньше и не дёргался! А мы Кощея подменим! Повесим в его одежде на цепи какого-нибудь скелета ответственного. В камере наверняка темно, Кощея никто, само собой, не кормит, не поит. Будет наш героический скелет висеть там спокойненько, да изредка цепями греметь.

Дизель вскочил и похлопал себя ладонью по груди, умоляюще смотря на меня. Да-да, у Дизеля мимика отличная, хотя он одни только косточки для этого использует.

– Не, дружище, садись, – махнул я. – Мы без тебя здесь не справимся, а вот подыскать нужную кандидатуру это мы точно тебе поручим.

– А что, босс, в натуре дельно звучит, – протянул Аристофан. – Типа и Кощей тут, и на нарах кто-то парится, и фон Змей не при делах.

– Весь в меня! – гордо произнёс дед и подвинул мне тарелку с поощрительными пирожками.

– Может сработать, – согласился Калымдай.

– Только он всё равно та-а-ак орать будет, – вздохнула Маша.

– Давайте еще подумаем, – попросил я. – С первого взгляда вроде бы и неплохо, а вдруг я что-то недосмотрел?

– Фига думать, босс? Ништяк план, поехали к Кощею! – подскочил бес.

– Ага, – фыркнул дед, – сейчас все и отправимси. Еще и оркестр для параду возьмём.

– Как-то всё очень просто, – вздохнула Олёна. – Раз – и там. Раз – и уже тут вместе с царём-батюшкой. Неинтересно.

– Ага, Олён, давай тогда войска к тюрьме подгоним, штурмом её возьмём, стены в пыль разметаем, охрану вырежем, а как Кощея освободим, так сразу без передышки на Лукошкино повернём – Гороха воевать.

– Красиво, босс, – расплылся в улыбке Аристофан. – Классный план. Ну, я пошёл пацанов звать?

Все вздохнули, а бес удивлённо заозирался:

– А чё, в натуре? Чисто поприкалываемся. И босс еще типа про стены хорошо так сказал…

Дед подсунул бесу тарелку с ветчиной и Аристофан тут же позабыл о своих кровожадных планах.

– Думаю, Федор Васильевич, – рассудительно заметил Калымдай, – надо сначала разведку провести малыми силами. Один-два человека предстанут пред батюшкой, осмотрятся, а там уже и видно будет.

– Верно, полковник, – согласился я. – Так же думаю. Вот я сейчас быстренько и смотаюсь туда-сюда, а потом уже всё и обсудим пока все здесь.

– Я с тобой, внучек! – категорически заявил дед.

– Вам бы не стоило, Федор Васильевич, – укоризненно покачал головой Калымдай.

– Ничего, – отмахнулся я. – Если что я быстро смоюсь, да и защитный медальон у меня всегда с собой и колечко, вон атакующее на пальце. Всё нормально будет.

– А и пошли тогда, внучек! – подскочил Михалыч. – Чаво время тянуть как кота за хвост?

– Погоди, деда, а гостинцы царю-батюшке?

– Ась?

– Ну дед… А как же классические три ведра воды для поднятия тонуса? Да и пожевать чего вкусненького – он же там уже почти четыре месяца торчит.

Михалыч хлопнул себя ладонью по лбу и засуетился:

– Аристофан, ну-ка рысью на кухню! Попроси Иван Палыча пусть подыщут флягу какую ведра на три али ещё что для переноски удобное. Да быстро! Смотри в кабак куда не заверни, слышь?

– Ну, ты чё, Михалыч, – обиделся бес. – Да я в натуре, чё без понятий? Без базара ща смотаюсь.

Пока Аристофан бегал на кухню, дед положил в корзинку целый копченый окорок, порезал сала, кинул краюху хлеба, пару яблок, насыпал пряников, а сверху водрузил бутылку коньяка.