Гоша возвращался в дом уже поздно вечером. Он надеялся, что все уже легли спать. Его никто не искал. Гоша шел по полю, параллельно проселочной дороге, справа от него стояли разноперые дома, пахло ухоженными цветами и деревьями, как дурманом. Интересно, думал Гоша, а могли бы луговые травы быть в прошлых жизнях розами. Гоша в глубине души не верил в то, что живой объект мог реинкарнировать только в пределах своего вида, то есть, шакал в шакала, а мурена в мурену. Душа переносится, оболочка меняется, но в рамках закона. Гоша не верил, потому что ему хотелось быть в прошлой жизни кем-то другим, нежели человеком. Хоть рыбой. Он представил, что он был большим карпом, который жил в большой реке и никогда не попадался на крючок, позволяя управлять собой лишь течению.

Страх прошел, точнее, осел где-то в глубине, как взвесь в воде. Гоша шел, стараясь впитать и пропустить сквозь себя вечернюю прохладу, ветер, чтобы тот выбил все дурные и темные мысли и унес с собой, куда-то за очертания горизонта.

Глава 1.9

В доме спали все, кроме Лехи. Леха сидел на веранде, словно дожидаясь Гошу. Он нависал над кружкой остывшего чая, обводя ложкой край блюдца. Когда Гоша появился в дверях, Леха встрепенулся и всплыл из омута своих мыслей:

– Я тебя ждал!

– Привет, Леш. – Гоше было неловко с ним говорить, словно он, Гоша, утаил что-то плохое, и его обман вскрылся только сейчас.

– Ты зря ушел. Мама плакала.

– Я не знал, что мне делать. Я и до сих пор-то не знаю.

– Я тоже. Ну я родителей вроде успокоил, они спать пошли.

– А сам что сидишь?

– Говорю ж, ждал тебя. Ты так стремительно убежал, я подумал, что тебя потом поддержать стоит, уж больно ты дерганный был, давно я тебя таким не видел.

– Еще бы. И да. Лене не говори. Да и вообще никому. Пожалуйста.

– И не собирался. И ей еще, тем более, нервы трепать. Она и так на меня до сих пор злится. Но это не так важно сейчас. Я правда думал, что тебе сказать, чтобы успокоить, но мне в голову совершенно ничего не пришло. Ситуация такая странная, неприятная. Наверное, просто стоит сказать, что я постараюсь быть на твоей стороне. Я не знаю, получится ли до конца, Гош. Это безумно сложно, я весь вечер старался не сравнивать тебя с ним. С этим, как сказать, человеком. Я почитал про него, это чуть ли не самый первый серьезный серийник в тех местах. Ты тоже по-своему знаменитость, не то, что я, – Леха сдавленно хохотнул. – Это сложно. – Повторил Леша, одним глотком выпил чай и положил голову на руки. Гоше показалось, что он в сериале, картине или постановке, настолько сейчас его сознание отторгало реальность происходящего.

– Пойдем спать. У меня нет больше сил сейчас это мусолить.

– Согласен. Доброй ночи. – Леша медленно поднял голову с рук, потом тело со стула и пошел в комнату. Гоша остался один, разложил раскладушку, умылся, лег и постарался уснуть настолько быстро, насколько это возможно.

Глава 1.10

Утром, когда все собрались за одним столом, Гоша почувствовал, как все изменилось, – родители молчали, Леша смиренно на первой минуте закончил попытки начать общий диалог. А Гоша. Гоша просто понял, что с каждым новым вдохом он все больше вбирает в себя Василия Небиржицкого. Гоша не спал всю ночь. С остервенением выискивал любую информацию на Небиржицкого, читал статьи, книжные главы и даже какую-то диссертацию. Он сравнивал и даже, неосознанно, почему-то хотел найти сходство с этим человеком. Сходства были в характере, что было для Гоши предсказуемо, но вот в роде деятельности. На рассвете Гоша выскользнул на крыльцо дома, сел, закрыл глаза и представил, что он, сам, убивает человека. Ребенка. У него задрожали руки от стараний, потому что он никак не находил моральных сил в себе на этот поступок. Хотя, разве для этого нужны силы? Скорее, внутренняя червоточина, из которой выглядывает змей-искуситель.

Весь день отец старался не пересекаться с Гошей – им обоим пока что нечего было сказать. Светлана Петровна говорила с Гошей, но на отстраненные темы, например, про то, что он хочет на ужин. Леха выходил покурить с Гошей за компанию, в этом и состояло их общение, но для Гоши оно уже было целебным. Когда вечером все снова сидели за столом, беседа начала медленно развиваться. Первым заговорил Михаил Юрьевич:

– Гоша, мы все попали в крайне неловкую ситуацию, когда нужно принять и простить то, что, по факту, к тебе уже не относится. Наверное. Я надеюсь, ты не отрицаешь тот факт, что раньше твое, м-м-м, ментальное тело совершало ужасные вещи? Что этому не было в той жизни прощения, но в этой мы прощаем.

– Но ведь это не я! Да, они доказали перенос каких-то высших материй, я в это не вчитывался, но это не значит, что мой, мой разум совершал убийства!

– Гоша, успокойся. Я все понимаю, эта игрушка и меня заставила так сильно начать копаться в себе, что мне и свет не мил был. Не представляю, какого тебе, с таким прошлым лицом к лицу.

– Да каким таким?! Посмотри на себя, отец, неужели ты или что-то от тебя было хорошим? Ты воровал, огромные суммы, я ночью прочел. Из-за тебя судьбы хорошие рушили, может, убивали тоже, в общем, творили беспредел! Ты же сам хорош не был!

– Как ты можешь так говорить? Я не убивал! Я не лишал людей, тем более, детей, упаси боже, жизни!

– Откуда тебе знать?

– Замолчи! – Рявкнул отец.

Повисла пауза. Все собирали мысли и эмоции в единый комок, чтобы потом его спрятать под стол или за шкаф, или куда-нибудь еще, но главное – с глаз долой. Вновь заговорил отец:

– Да-а-а, семья у нас, конечно, веселая: вор, убийца, да и ты, Лех, может, на посту жандарма чем-то подобным отличился. Бесчестия больше всего там, где оно по закону не должно быть. – После этой фразы Светлана Петровна, молчавшая все это время, не выдержала и, вскочив из-за стола, прикрикнула надрывным «Миша!» на мужа.

– А ты что? Ты сама даже не проверялась, я откуда знаю, может, ты вообще была тираном уровня Цезаря? – Вспылил отец.

– Нерона. А не Цезаря. – Гоше было уже все равно на его дальнейшее существование, но при этом он не мог позволить, чтобы порочили факты. Отец кинул жуткий взгляд на Гошу, но сквозь зубы промолчал. Леша все это время пребывал в инопланетном состоянии, как выразил это Гоша, потому что Леха сидел, сгорбившись на стуле, плотно прижав ладони друг к другу и засунув их между коленями. Периодически Леха поднимал взгляд, потирал руками колени и вздыхал так, словно имел намерение что-то вставить в перепалку. Но его слова ни во что не превращались. Леша молчал. Гоша замечал эти подробности его поведения, потому что у него совершенно не было желания вдумчиво слушать дальше отца.

Гошу начала давить жара. Лето набирало обороты, раскручивая жар солнца. Гоше постоянно, почти каждую ночь, снилось, что он стоит в одной нескончаемой душной пробке, в машине без кондиционера. Под конец сна все вокруг Гоши обязательно плавилось, даже Леха, сидящий за рулем, грустно глядя на Гошу, расплывался вязкой лужей. Каждый раз Гоша сдавленно кричал и просыпался. Из сна его выбрасывала собственная боязнь разбудить реальным криком остальных спящих в доме.

Глава 1.11

Утро было душным. Рассвет закончился быстро, и солнце палило землю сквозь тонкую пелену тумана над лугом. Гоша быстро шел домой с утренней прогулки и старался ни о чем не думать. Прошло четыре дня с использования Рибуса. Он, тщательно и аккуратно упакованный, стоял в сарае в углу самодельной полки, так, что при входе его не было видно. Гоша, тщательно закрывшись в себе, не разговаривал ни с одним членом семьи, ощущая по-детски наивную обиду на весь мир. Только по-прежнему курил по вечерам с Лехой. Личность Небиржицкого распускалась в Гоше сильным и новым сознанием. Гоша, никогда не имевший тяги к самопознанию, но любящий анализировать процессы вокруг, начал учиться смотреть вглубь себя. На днях, впервые в жизни, Гоша, когда мылся, встал перед зеркалом и внимательно рассмотрел все свое тело. Нашел синяк на левой ноге над пяткой, несколько новых родинок и даже одно их красивое скопление. Каждый вечер, занимаясь чисткой зубов, Гоша теперь подводил итоги дня и отмечал для себя новые уроки, которые мог бы извлечь из произошедших событий. Такие стремления были вызваны желанием выявить изменения, которые повлек за собой открывшийся Небиржицкий. Но изменений не было. Гоша понял, что он настолько сильно запустил и не узнал за все годы собственное внутреннее сознание, что искать следы иного пребывания и чужих мыслей было бессмысленно. Даже как остаточной пыли следствия, а не причины. Возможно, думал Гоша, выставив вбок руку навстречу слегка колышущейся траве, сознание его, Гоши, и этого Василия Небиржицкого переплелись еще в самом моменте Гошиного рождения, и факт обнаружения прошлого никак на этом союзе не сказался – ветви их мыслей, как куст терновника, аморфно сосуществовали в своем ритме и совершенно не были встревожены или сломаны Рибусом. Как много вариантов, думал Гоша, как много вариантов.

Глава 1.12

Отпуск Лехи подходил к концу – нужно было возвращаться. Гоша так никому и не сказал, что его уволили, поэтому держал легенду о своей занятости до последнего. На отдых оставалось два дня. Когда Гоша это мысленно считал, он сидел на крыльце после обеда и вдыхал запах свежескошенной травы. Тут ему кто-то позвонил. Гоша с недоверием снял трубку и приготовился слушать очередную рекламную кампанию.

– Здравствуйте. Вас беспокоят из научно-исследовательского центра. Мы специализируемся на социологии, бионике человека и процессах человеческой жизнедеятельности, скажем так. Мы являемся филиалом главного центра и работаем под патронажем известного Вам «Рибус Корп». Благодаря этому аппарату мы и смогли получить Ваш уникальный результат теста на прошлое.

– Но ведь результаты теста не должны утекать? Рибус ссылается на строгую политику конфиденциальности, я сам это читал. Не так ли?

– Да, но Вы сами все должны понимать. Мы не потревожили бы Вас по мелочи или для опроса, поймите верно. Нас привлек Ваш результат. На данный момент вы являетесь носителем самой высокой доли вероятности, что Вы были Василием Небиржицким. Он в своем роде являлся уникальной личностью, и мы бы хотели пригласить Вас для небольшого собеседования и обследования в наш центр.

– А мой результат не единственный? То есть, есть люди с разными вероятностями одной и той же жизни? Это, получается, большой изъян или даже недочет вашей системы?

– Ваш показатель – 87% – является самым высоким.

– Как же вы еще воду мутите с этим Рибусом… – Гоша сказал эту фразу не в трубку, не желая, чтобы женщина, ведущая с ним диалог, выходила из себя.

– Вы согласны? Если да, то давайте договоримся о времени.

Гоша, за все время диалога успевший встать и нарезать несколько кругов вокруг кустов ежевики за домом, остановился и полез в карман за сигаретой, специально ставя акцентную паузу, чтобы заодно подумать. Но решение уже само родилось в его голове. Наконец, когда Гоша закурил, он уверенно и отрывисто ответил в трубку:

– Согласен.

Глава 1.13

Гоша вышел из большого светло-серого здания, больше напоминающего офисное, и выдохнул. В мареве улиц суетились люди. Гоша провел в этом здании несколько дней, претерпевая различного характера исследованиям над собой. В большей степени это были игры для мозгов, как охарактеризовал это Гоша, – тесты, задания, беседы с людьми, искренне пытающимися быть похожими на психологов. Признаться, Гоша не знал, что все исследования дали работникам центра и как они скажутся на нем самом, хоть он и подписал ворох официальных бумаг договора, но, конечно же, практически не читал его.

Мысль. Одна лишь мысль занимала Гошино сознание – ему предложили участие сразу в нескольких шоу для массового телевизионного вещания. Компания центра продаст информацию о Гоше информационному агентству, а оно уже сделает свое дело – пестрые и шокирующие слоганы и девизы к шоу, разношерстные дебаты и он, Гоша, как главный экспонат общественного аукциона мнений – в центре, в кожаном кресле и обязательно в костюме-тройке. Нужна ли ему слава? Дурная ли она будет? Хотя какая разница, ведь любая слава в конечном счете приносит доход. Деньги Гоше нужны были для того, чтобы ощутить компенсацию и уехать за горизонт событий, дальше и дальше от мест детства. Чтобы попытаться начать жизнь лучше, уже играя, а не подчиняясь. И дописать сценарий.

Решив все-таки рассказать кому-нибудь про события последней недели, Гоша позвонил Лехе. Леха слушал внимательно, не перебивая. Наверное, он воспринял историю за фарс, так как с самого ее начала – со звонка дамы из центра, она уже вводила слушателя в круговорот маловероятных событий. Вообще, после начала эры Рибуса, вероятность как характеристика жизни плотно осела в массах. Ранее эфемерные понятия теперь приобрели вполне оценочный вид, потеряли загадочный блеск. Душа перестала быть объектом поэтики и поклонения – она сравнялась с пакетом овощей, который взвешивают на рыночных весах, при этом умудряясь еще и обвешивать владельца. Как бы там ни было, Гоша многовероятно был доволен тем, что из него хотят сделать медийное лицо. Леша стойко постарался разделить позицию брата, при этом предложив поделиться этой новостью с родителями лично:

– Давай на выходных на дачу поедем? С нами и Ленка сможет поехать, мы, вроде, с ней помирились.

Гоша колебался. Он пытался просчитать новую волну последствий.

– Да ладно, соглашайся. Думаю, против они не будут, тем более что ты у нас теперь знаменитость – они гордиться тобой должны. – Леха прав. Гоша почувствовал собственную значимость как превосходство. Ведь теперь за любым его словом будут с интересом следить тысячи людей. Какую бы чушь он не сказал, они все равно постараются ее истолковать и направить в смысловое русло. В его руках теперь долгожданное оружие – слово и, как вытекающее, мнение. Получалось, что Гоша, минув социальное медленное воздвижение наверх, стал выше Лехи, выше отца. Он мог руководить массой, а не отдельными людьми. Гоша улыбнулся. И согласился.