Время собирать урожай

–Так, – заявила она строжайшим тоном, – сейчас будем умываться. И я твоим родителям пропишу нагоняй за то, что они тебя к этому не приучили. Держи синюю, – сказала Настя, протягивая зубную щетку, – это Викина, только ей не говори, – ехидная довольная гримаса показалась на ее лице, – и пошли умываться.

Я сделала то, что велела эта девушка, и мы пошли на пляж. Было противно и стыдно чистить перед ней зубы, но ради пляжа я и не на такое была готова.

–Так, Лиска, – говорила Настя, пока мы шли к заветному месту, – тебе, конечно, еще только пять лет, но тебе не кажется, что уже пора ходить не в трусиках, а в купальнике? Девочки в твоем возрасте так и ходят.

О, Анастасия, не будь дурой! У этих девочек есть нормальные родители! А моим наплевать. Так бы сказала я ей сейчас, но тогда я лишь стыдливо молчала, уткнувшись мелкими глазками в зеленую тропинку, и чувствовала себя виноватой. А спутница моя продолжала:

–Я не понимаю, почему родители тебе не купят хотя бы один купальник? Нет, я поговорю ними.

Я бы хотела посмотреть, как эта девица будет отчитывать моих предков. А еще я бы хотела купальник. Думаете, мне не было стыдно ходить на людях в трусиках? Позже воспитание и обстановка сделали свое дело, и я стала считать, что такой детский нудизм в порядке вещей, продлилось это лет до десяти, когда у меня уже начала виднеться грудка, а я продолжала плескаться в Волге в одних трусах. Но тогда еще моя голова немного соображала, и я мечтала о розовом купальнике, как у всех девочек моего возраста. Только вот родителям моим было вовсе не до детских желаний.

Мы пришли на пляж. Хотя было еще только утро, но народ уже заполнил поверхность постепенно нагревающегося песка. Чем больше было людей, тем сильнее стыд сверлил мой мозг: мне казалось, что они все смотрят и смеются надо мной, над девочкой в трусиках. За все годы я часто ловила на себе недоумевающие взгляды взрослых по поводу моего вида на общественном пляже, со временем даже к ним привыкла, но тогда еще было стыдно. Еще мне показалось, что Настя тоже стыдилась являться со мной в таком виде в людное место. Эта девушка вообще была очень сильно подвергнута зависимости от чужого мнения, поэтому мое общество ее тогда очень угнетало. И каждый раз в последствии, когда мы ездили на дачу вместе, она негодовала из-за того, что отец так и не купил мне купальник.

–Так, Лис, – строго инструктировала она, – ты либо слушаешься меня, либо нет. Я сейчас пойду плавать, а ты плескайся тут у бережка. Если я увижу, что ты делаешь шаг в сторону от назначенного места, то приплыву, поругаю тебя, и мы пойдем назад. Уяснила?

Я кивнула. Все поняла. Я старалась не спорить со взрослыми, тем более, если они приносили мне пользу. Я была той еще приспособленкой. Послушные дети нравятся больше, чем сорванцы. Надо было набирать очки.

Настя уплыла, а я стала с огромным удовольствием плескаться в обозначенной зоне. Мне было так хорошо, так приятно в этой воде. Моя спутница всегда любила плавать далеко и долго, поэтому времени у меня было достаточно, чтобы насладиться утром на пляже.

Когда мы вернулись на дачу, никто уже не спал. Мама, Вика и Алеша сидели на веранде и посасывали пиво. Выглядели все ужасно, помято. Алеша был скомкан из-за ночи, проведенной на заднем сиденье машины, а Вика и мама перебрали вчера и плохо себя чувствовали.

–О, алкаши, – обратилась бесцеремонно Настя к сидевшим за столом, – похмеляетесь уже? Какой пример подаешь дочери, кукушка? – обратилась она уже к моей матери. – Ты лицо хоть умыла?

Я, росшая в антисанитарии и частом отсутствии гигиены, считала тогда, что эта девушка помешана на чистоте и просто всех донимает. Я не думала, что именно такое отношение к себе норма.

–А вы где были вообще? – строго парировала Алина, желая уйти от неприятной темы. – Я проснулась, а дочери нигде нет.

–И поэтому сразу взялась за пиво, – надменно отбила нападение Настя. – Не смеши, Алин, – лицо говорившей было хмурым, она не любила, когда с ней спорили, – ты либо знала, что Лиса со мной, либо положила на эту тему большой и толстый. Иначе бы трубила во все рога и металась в поисках дочери. Не так ли? – эта высокомерная, как я тогда думала, но справедливая, как мне кажется сейчас, девушка сверлила мою бестолковую мать взглядом, а та и возразить не смела.

–Тише вы, – вмешалась Вика, – не надо тут ссориться. И без этого тошно. Сядь лучше сама к нам, накати, – позвала она подругу.

–А завтракать кто будет, алкаши? – ехидничала Настя, но не спорила (как я поняла со временем, она никогда не спорила с лучшей подругой и подчинялась ей во всем). – Ребенка уж точно надо накормить.

–Я завтракал, – робко влез в разговор Алеша. – Там в холодильнике нашел немного шашлыка. Я не все съел. Лиске его как раз можно скормить.

–Холодный? – недовольно спросила Настя, но все промолчали. – Хорошо, – в итоге решила она, – пускай ест. Наложи, мамаша, – сказала Настя Алине и уселась за стол, – а еще, будь добра, пивка принеси. Тоже выпью и буду разводить мангал. Лех, включи радио, ты ближе всех сидишь.

Команды были розданы, назначенные приступили к их выполнению. Настя решила скормить мне вчерашний шашлык, потому что его надо было кому-то сбагрить, вот и вся ее любовь. Лицемерка считала, что ребенок будет сыт, мясо съедено, а она молодец. Свежак же она пожарила для себя любимой.

Второй день нашего пребывания на даче начал разгоняться. Пьяную пятницу сменила пьяная суббота. Они пили, ели, купались, смеялись, пели. Про меня никто не забывал благодаря участливости девочек и Алеши. Вот бы и родителям моим такую память. Кстати, отец даже не звонил – ему и без нас на Буровой, видимо, было хорошо.

После обеда моя мама была самой пьяной. Вика с Настей расслаблялись между собой. Алеша старался не налегать, желая быть в рассудке для избежания нападок хищной Алины, которые все учащались. Алина же, в свою очередь, злилась на свои неудачи и требовала водки.

Вечером мама прижала ни в чем неповинного Алешу к стенке и крепко поцеловала в засос. Я стояла за углом и все видела. Душа моя сжалась от печали, которую тогда я не смогла еще полностью осознать. Я прикусила обветренные губки и тихо ушла спать. С этого момента начался дикий роман наркомана Алеши и вертихвостки Алины.

На следующий день после обеда мы уехали домой. Никто не знал об интрижке моей мамаши с Алешей. Он рассказал сестре об этом позже, уже в городе, когда они остались вдвоем. Ему было стыдно, а Вике смешно. Мама же гордилась тем, что добыча была схвачена. Да, она поцеловала его силой, но поцелуй тот четко значил то, что Алеша теперь привязан к этой нимфоманке.

Я сильно переживала по этому поводу. Правду говорят, что дети все чувствуют, у них волшебная интуиция. Мне даже спрашивать ничего было не нужно, я и так все понимала.

Вика моментально рассказала о новости своей лучшей подруге, как это у них водится. О, сколько смеялись они над этим варьете. Подругам моего отца, коими он их считал, не было даже жаль его. За его спиной творился сексуальный бардак.

Мать начала зазывать Алешу на пьянки прямо к нам домой. Ох уж эти влюбленные бабы, которые бросаются в свои интрижки, словно в омут. Алина так сильно хотела видеть своего нового возлюбленного, так хотела быть с ним чаще и ближе, что ее даже не пугала мысль о том, что рано или поздно он и Седой столкнутся лбами. Седой, в свою очередь, с удовольствием делил с подлым соперником стол и рюмку. Я знаю, что Алешу корябала совесть, но он был во власти моей матери, которой такое слово было неведомо, поэтому ему приходилось сидеть за одним столом с мужчиной, чью жену он имеет из раза в раз. Седой даже не мог предположить, что этот простак за его спиной трахает чертовку Алину. Мой отец был слишком глуп, чем мать пользовалась, даже не стараясь скрыть свое чувство страсти к молодому наркоману.

Крах брака моих родителей стал еще ближе, когда в конце осени бабушка Алеши, надеясь на то, что нерадивый внук образумится, купила ему квартиру в соседнем (в нашем) подъезде. Дешевая однушка, которая была с натяжкой пригодна для жилья. Самое ироничное заключалось в том, что была эта однушка на нашей лестничной клетке. Бабка, которая жила там раньше, долго умоляла своих детей забрать ее из этого ада, в котором невозможно жить, особенно спать, из-за пирушек Седого, и дети наконец сжалились.

Мама моя была несоразмерно рада. Но, к ее великому сожалению, Алеша не торопился звать ее на новоселье. Дело в том, что Алеша в тайне от мамы водил к себе девушку из своего круга, которая тоже употребляла с ним заветную дрянь. Алина прознала не сразу. Но будьте уверены, когда она прознала, шашням бедного парня с юной подругой настал конец. Хорошо, что Седого не было дома, когда моя глупая неудержимая мать устраивала ту дикую сцену прямо на лестничной площадке. Соседи, которые общались с нашей семьей, ну, те, о которых я уже упомнила несколько раз, были крайне удивлены и посчитали, что мать моя избивает юную гостью Алеши из-за неприязни к наркотикам, в страхе за свою маленькую дочь. По крайней мере, они так говорили, но все они на самом деле знали, просто не хотели лезть в эту грязь. Произошла эта гнусная сцена спустя неделю после переезда Алеши. Все попытки Алины проникнуть в его новую обитель венчались крахом. Было ясно, что парень хочет избавиться от моей надоедливой мамаши, но не знает, как это сделать, чтобы ее не обидеть. Этот кроткий мальчик был слишком робок для того, чтобы отказывать женщинам прямо в лицо. Алеша был настолько труслив в своем нежелании разбирательств с влюбленными барышнями, что всеми силами пытался сохранить тайну своих новых отношений. Не вышло. Однажды вечером Алина услышала звон ключей в подъезде и подскочила к дверному глазку: выслеживала любимого. Она крайне разозлилась, когда увидела, что тот самый любимый входит в свою квартиру с незнакомой девкой. Однако Алине хватило ума, чтобы не выскакивать со скандалом в ту же секунду. Комната бабушки и дедушки была через стенку от Алешиной квартиры, туда мама и метнулась. Когда баба Вера попыталась выяснить, что происходит, грубая сноха наорала на свекровь, заткнув ей тем самым рот, и принялась подслушивать. Алина вся извелась. Через час ее потуги привели к результату: за стеной послышались девичьи стоны. О, как взбесилась моя мать. Она выскочила в подъезд босиком и принялась с криками тарабанить в дверь нового соседа. Алеша не открывал несколько минут, зато открывались двери на других этажах, ведь люди недоумевали, что за погром творится в подъезде. Алеша понял, что настырная не остановится, и открыл, надеясь угомонить и выпроводить сдуревшую Алину, но не тут-то было. Моя мать с силой оттолкнула парня, которого застала врасплох своим напором, и залетела внутрь. На самом деле Алеша был под влиянием дурман-травы, иначе он бы легко совладал с истеричкой. Тем временем Алина выволокла в подъезд раздетую девку, избила ее и выпроводила вон.

Позже Алина говорила отцу, до которого баба Вера донесла обо всем произошедшем, что почувствовала запах травы, которую курил Алеша со своей шкурой, поэтому решила прекратить этот мерзкий бордель. Седой (только этот неразумный кретин был способен поверить в подобную чушь) даже похвалил маму, а вот бабке, этой несчастной старухе, он вставил нагоняй. Бабушка никак не могла понять за все годы побоев, что лучше молчать, чем выслуживаться перед сумасшедшим сыном за чей-то счет, ведь от этого лишь ей самой бывало плохо. Что касается Алеши, он понял, что от жены соседа ему теперь уже никуда не деться.

Алина перестала контролировать свое поведение, она сбегала к любовнику в любое время, если того желало ее половое влечение. Отец начинал подозревать неладное. Да нет, до него дошло, что жена изменяет ему, но не дошло, с кем. Он стал безбожно колотить Алину в надежде выбить правду, пытался запирать неверную жену, но та находила неординарные выходы. Первый раз, когда тиран ушел к дяде Славе, мама выцыганила ключи у дедушки. После этого Седой избил и ее, и родного отца, а ключи у родителей отнял. Второй раз Алина перелезла с нашего балкона на соседний, вышла через чужую дверь с помощью хозяина квартиры, который был ввергнут в некое недоумение, вернулась в свой подъезд, но уже в квартиру любовника. Когда папе, сидевшему тогда на кухне очередного товарища по стакану, доложили, что его жена, словно мартышка, скачет по балконам, он впал в дикую ярость. Он так избил неверную, что той даже пришлось лечь на пару недель в больницу. Когда Алину выписали, она, так сильно за эти дни заскучавшая по любовнику, явилась сначала именно к нему. Отец не знал, что она дала деру раньше уговоренного времени и поехал за ней, но в назначенном месте ее не оказалось. Папа сразу понял, что мать у любовника, но он и не думал, что она так близко. Пока Седой пил с горя, Алина жила в соседней квартире и не выходила оттуда несколько дней. Своей невероятной привязанностью эта дикая кошка заставила Алешу полюбить себя, и он принял наконец эти отношения, которые сначала считал нелепицей. Он предложил Алине свое заступничество, но та отказалась, хотя ей и было приятно, потому что считала, что это доставит воз лишних проблем. Изменница пока была не готова к разоблачению и последующему разводу. Когда она вернулась домой, папа жестоко избил ее, неистово желая узнать имя того, кто был с ней все эти дни, но та лишь смеялась мужу в лицо, опьяненная своей любовью. Безмозглый Седой так ничего и не понял. В таком цирке мы кружились почти год.

Однажды летом мама снова куда-то сбежала, но уже не к любовнику, что для самого Алеши, считавшего мою мамашу уже почти своей собственностью, стало большим удивлением. Гулящей кошки не было сутки. Седой искал ее по друзьям и подругам, но тщетно. Озадаченный, он сидел на лавке и курил Приму (потому что на другие сигареты денег не хватило). К подъезду вышел Алеша.

–Здорова, Седой! Чего злой такой?

Отец ответил с печальной злостью:

–Представляешь, Алинка опять сбежала. Бросила нас с дочерью и шарахается по койкам. Вернется – прибью.

Я сидела рядом с отцом и болтала ножками в новых сандаликах, подаренных мне любимым дедушкой. Мне было привычно слышать такие разговоры, поэтому я даже не шелохнулась, ни один мускул на моем маленьком конопатом лице не дрогнул от мысли, что моя мать снова будет побита: мне было ее нежалко. Дикость, не правда ли? А вот на Алешином лице мускул дрогнул. И не один.

–Как так? Куда сбежала? – в волнении, которого не заметил мой тупой отец, спросил он.

–Да кто ж ее знает! – рассерженно фыркнул Седой.

Алеша был взбешен тем, что мама сбежала не к нему. Он был не настолько глуп, чтобы думать, что та сидит у подруги. Папа рассказал ему, что он всех подруг обзвонил, что сбежала она ни с того ни с сего, что ссор не было, просто он проснулся вчера, а ее нет. Алеша за эти месяцы хорошо узнал свою любовницу, он не был таким слепцом, как мой несчастный папаша, поэтому он знал, что практически нет других вариантов, кроме того, что Алина вторые сутки зависает на хате с каким-то мужиком, одним в лучшем случае, и пьет, как последняя скотина. Так как парень был ей всего лишь любовником, а не мужем, он не мог предъявить гулящей какие-либо претензии. Алеша молча отправился по своим делам, но выводы сделал.

На следующий день, когда мама явилась домой весьма потрепанная, отец, как и обещал, был с ней беспощаден. Побитая, она сбежала, а он даже не стал ее преследовать, что ей сыграло на руку. Мама тихонько шмыгнула в квартиру Алеши, так как у нее тогда уже были ключи. Дома его не оказалось. Она осталась ждать.

Парень вернулся домой глубокой ночью в дурном своем состоянии. Кайф давно отпустил его, телом и разумом завладел психоз. Когда он увидел на своем скрипучем диване маму, проснувшуюся оттого, что хозяин громко закрыл дверь, лицо его перекосилось в отвращении.

–Что ты здесь делаешь? – брезгливо спросил хозяин.

–Алешенька, как так? Что ты спрашиваешь? Тебя жду, – как ни в чем не бывало лепетала она.

–Пошла вон, – раздраженно сказал он и сам вышел из комнаты, чтобы не видеть ее.

Но Алина метнулась за ним.

–Что это ты так со мной? – щебетала любовница, вцепившись в рукав его футболки, провонявшей потом и жженой травой.

–А ты не знаешь? – Алеша оттолкнул неверную. – Ты просто проститутка! Бесплатная и беспринципная! – он уже кричал на Алину, выпучив свои красные глаза.

–Ты охренел? – возмутилась мать.

–Закрой рот! – парень больше не стал заниматься болтовней. Он схватил ее под руку и выволок в коридор. – Обувайся и выметайся!

–Алеша, – крикнула она, не понимая, откуда в этом робком птенце, покорном ей во всем, столько агрессии и решительности, – я же к тебе пришла.

–Вон! Убирайся! – он кричал так громко, что мы слышала через стену.

–Алеша! – завопила Алина. – Алеша, прости! Не выгоняй меня!

Мы услышали и ее. Знакомый голос поразил отцовский слух, Седой напрягся. Я сжалась от испуга. Мы с отцом побежали в коридор и прислонились к входной двери, чтобы было лучше слышно. Благие маты доносились из соседней квартиры. Дверь распахнулась, и Алеша вытолкнул мою мать в подъезд.

–Вон! И не смей сюда больше приходить!

Отец прилип к дверному глазку.

–Алеша, – молила эта падшая, рыдая, – прости меня, выслушай!

–Нет! – наркоман пытался вытолкнуть ее и закрыть дверь, но она всеми силами упиралась. Он не хотел распускать руки, поэтому вытолкнуть ее совсем так и не смог.

Тут до отца все дошло. Седой спустился по стене и взялся за лысую голову.

–Вот ведь дрянь, – дрожащим голосом произнес он.

В тот момент мне было жалко папу. Он выглядел таким слабым. В его любви к этой женщине было много чего, и он так боялся это потерять. Страшнее всего было ему то, что эта измена отличалась от предыдущих ее похождений: она рыдала и умоляла любовника, потому что любила его. То, что Алина предала Седого не только телом, но и душой ранило его практически смертельно. Он даже не мог выйти к ним и раскидать по углам.

Я обвила шею отца своими слабенькими ручками и принялась его успокаивать, пока эти двое продолжали, ничего не скрывая, скандалить в подъезде. Я тогда уже все понимала. Я не была удивлена, ведь все знала. Мама несколько раз таскала меня на свои встречи с Алешей, Алеша протестовал, но ее воля была сильнее, и он быстро замолкал.

Наконец отец собрался, встал и открыл дверь, отшвырнув при этом меня. Ах, папа, как иронично: я была единственным человеком, который тебя жалел, а ты так грубо со мной обошелся. Он вышел, не обратив на меня, рыдающую от удара в коридоре, никакого внимания. В подъезде начался скандал еще пуще. Алеша, увидевший Седого, переключился на него, будто не он был любовником, а мой отец собственной персоной:

–А, ты, забирай свою жену! – кричал он Седому.

Отец, разгневанный таким наглым поведением еще больше, кинулся на Алешу с криками и выяснениями, началась драка. Кубарем, словно мартовские коты, дерущиеся из-за течной кошки, скатились они вниз на один лестничный пролет. Драка была серьезная. Повезло, что наш товарищ сосед вышел и с немалым трудом разнял этот клубок, иначе бы Седому пришлось отхватить от разъяренного наркомана намного больше. Алеша был сильнее, очевидно. Седому повезло.

После этого шумного скандала, о котором узнал весь дом, Алеша зашел к себе, я, папа и наш сосед пошли к нам, а мама отправилась к Чепухе искать утешения на плече у тети Лизы. В доме Чепухи сумасбродную Алину убедили в том, что лучше вернуться к мужу. Хотя бы до тех пор, пока Алеша злится. Алина никак не могла ожидать, что парень воспримет ее измену с таким гневом и отрицанием. Она горько пожалела о том, что загуляла. Мысли этой подстилки были только о том, что она может потерять любовника, но никак не семью, дочь. Как ужасно ребенку чувствовать себя менее нужным матери, чем какой-то хахаль. Мой детский мир рушился, будто там была война. Дирижабли, воздушные шары, башни – все это падало и разбивалось на осколки, на частицы пыли, оставляя после себя лишь мусор, помойку. Вот во что превращала мать детский мир своего ребенка.

Пока Алину учила жизни тетя Лиза, отца угоманивал наш сосед. Он был отличным семьянином, поэтому знал толк во всем таком. Этот добрый понимающий мужчина посоветовал Седому успокоиться и принять жену назад, но только ни в коем случае не бить. Душевный разговор под рюмку-другую возымел свое влияние, отец послушал товарища. Почти во всем. Когда Алина вернулась, он не стал выгонять блудливую кошку, однако приложился к ее физиономии крепко.

Отношения стали натянутыми между всеми: отец возненавидел соседа наркомана и стал поливать его грязью на каждом углу; Алеша злился, но пока терпел, потому что знал свою вину; мама почти не разговаривала с папой, но и с Алешей тоже, потому что тот и смотреть в ее сторону не хотел; а все соседи и знакомые только и делали, что жужжали об этом любовном треугольнике, начерченном на одной лестничной клетке. В таком отвратительном мире взаимоотношений продолжалось мое детство. Глупые взрослые, особенно бабки-сплетницы, со своими черствыми душонками даже не старались сворачивать свои языки в трубочку при мне, они обсуждали все подробности, выдумывали новые, даже если я была где-то рядом. Люди, они такие отвратительные: порой, чтобы скоротать время и поболтать; порой, чтобы почувствовать себя значимыми и знающими; они несут всякую чушь о том, в чем вообще не сведущи. Так рождаются сплетни. Конечно, моя мама была подвержена греху прелюбодеяния, но то, с каким вдохновением соседи выдумывали истории о ее похождениях, порой просто поражало.

Страдали от этой истории все: мама, которая не могла вернуть расположение любовника; отец, чье сердце было разбито и вышвырнуто на помойку; я, чья семья рушилась; Алеша, бабушка которого страдала от происходящего, из-за чего парня мучили угрызения совести. Укоряемый любимой бабушкой, парень начал презирать бывшую любовницу и зарекся больше не иметь с ней ничего общего. Его холодность убивала мою маму. Она рыдала каждый день и пила, пропадая в своей любви. Она стала гулять еще больше и даже не скрывала этого. Отец бил ее, в неистовстве своем забываясь. Жена его даже попала в больницу, а когда вышла оттуда, на неделю пропала в чьих-то пьяных домах. Как ее держали на работе – тайна для меня, потому что извечно подбитое лицо ее вряд ли устраивало работодателей. Хотя я не знаю, кем она тогда работала. Возможно, синяки не играли на том месте особой роли. Алина не переставала впадать в крайности и творить сумасбродства. Алеша же был непреклонен и за такое поведение презирал эту женщину еще больше. Он снова стал водиться с той девчонкой, которая разделяла его интересы.

Наш дом превратился в еще больший бедлам. Странно было то, что и мама, и папа считали происходящее обыденностью. Вот как работает мозг пьющих людей, которым под дурманом алкоголя искажение нормы кажется обычным делом.

Алина не переставала любить молодого наркомана, но со временем острота боли разлуки стала менее сильной. Она приходила понемногу в себя. Как-то Настя и Вика, которые коротали с моей мамашей вечер на лавочке, надавали ей советов. И какого черта эти две сучки лезли в нашу семью! Снова у них вышло внести свою отвратительную лепту. Я сидела рядом в песочнице, одинокая, лепила куличики и все слышала.

–Мать, – со всей душой обращалась к Алине Настя, – ты неправильно себя ведешь. Я понимаю, ты вся извелась. Ты страдаешь, да, потому и бухаешь. Но если ты хочешь Алексея вернуть, надо идти совсем иным путем. Прекрати истерить. Не все мужики слабеют перед женскими слезами. Алексей флегматик, а они любят спокойствие. Возьми себя в руки и прекрати весь этот цирк. Начни с ним общаться так, как будто он тебе стал безразличен. Стань спокойнее. Когда он увидит, что буря миновала, он подпустит тебя ближе, тогда уже можно будет постепенно включать режим соблазнения. Но постепенно! Не резко.

Эти советы сильно повлияли на мать, она им последовала, и это возымело свое действие. Прошло немного времени с тех пор, как Алина стала общаться с Алешей спокойно, а он это принял с радостью, осчастливленный тем, что истерик, портивших его репутацию перед любимой бабулей, больше не будет. Еще один лицемер в нашем театре: он не готов был бросить дурь, которая порочила его в глазах бабули не меньше, чем шумные отношения с замужней женщиной, но зато мог расстаться с той самой женщиной, чтобы бабуля нервничала на копейку меньше. Но парень к Алине до конца так и не остыл, поэтому ей было легко перейти в режим соблазнения. К сожалению, все вокруг видели, что происходит между теми двумя, обсуждали это, мусолили, и происходящее быстро доходило до моего отца. Седой был в бешенстве. Конфликтов между ним и соперником было не избежать. Они дрались постоянно, два самца, боровшихся за право обладания самкой. Люди, ставшие животными – это так грустно и смешно одновременно. Мама, к слову, не брезговала спать с мужем в перерывах между встречами с любовником. Так и творилась эта грязь на моих детских глазах, видавших многое, что не следовало бы.

В конце концов эта история не могла тянуться вечно, надо было что-то решать. Седой, сходивший с ума от постоянных нервов на почве побегов Алины к любовнику, постарел за несколько месяцев так, как люди не стареют за годы. Алина, как настоящая женщина, начала хотеть большего от своей добычи, чем просто постель: она хотела уже совместной жизни, брака, что было невозможно, пока она была замужем за моим отцом. Если женщина настоящая, то ее не волнуют войны, бизнес, политика: все, о чем она думает – любовь. С появлением ребенка эта острота страстей должна стираться, сменяясь материнским инстинктом, но у Алины что-то пошло не так. Забыв о родительском долге, она продолжала свои шумные любовные игры, которые происходили на глазах у всех, желающих зрелищ. Мама глубоко возмущалась, когда ее попрекали, укоряли, напоминали о дочери: у нее всегда под рукой был пример Седого, который, несмотря ни на какое общественное мнение, занимался побоями своих стариков и женщин. В общем, Алина вопреки всему продолжала тонуть в море любовных страстей. Алеша хотел прийти к чему-то, потому что очень переживал за то, что бабушка его нервничает, когда подруги-сплетницы рассказывают ей новые истории о любовных похождениях внука.

Все решилось в один из сентябрьских вечеров. Большая компания выпивак, собравшихся на лавочке возле нашего подъезда, начала расходиться. Остались только Вика, Настя, Алина и мой отец.

–Ну, слушай, малыш, – обратился папаша к жене, – поздно уже, пошли домой. В меня что-то не лезет сегодня. Пиво какое-то ссанное.

Он до сих пор называл ее малышом, не взирая на все то дерьмо, которое произошло.

–А я не хочу домой, – нагло ответила мама, абсолютно не считаясь с мнением мужа.

Он, как побитый пес, опустил голову и задумался.

–Знаешь, малыш, – произнес папа чуть погодя, – тут все равно Вика и Настя, так что оставайся.

С этими словами он взял меня за руку и поплелся домой. Три девицы так и остались сидеть под окном. С пивом, сигаретами и пустой болтовней. Вдруг на сцену прибыл четвертый герой, один из главных в этой мерзкой трагедии. Само собой, это был Алеша. С его появлением беседа перешла в иное русло. Парочка любовников только и знала, что обсуждать свои дела. Алеша жаловался сестре, что больше не может жить в таком интимном бардаке, что надо что-то решать. Алина страдала оттого, что она на распутье между своей неистовой любовью и извергом-мужем. Обо мне, к слову, мамаша даже не вспомнила, когда делала выбор. Удивительно такое поведение для любой нормальной женщины, но не для моей матери. Пиво кончалось, Вике и Насте становилось скучно. Алеша, который получил зарплату, был отличным кошельком для продолжения банкета, но хитрые подружки не хотели обременять себя душеизлияниями влюбленных дальше: надо было как-то получить подливу, но при этом сбагрить голубков.

–Ребята, – со всей искренностью заявила Настя, – вы же так любите друг друга! Пора уже сделать шаг! Вам надо сбежать! Вам надо сойтись окончательно! Сколько можно мучить себя и других!

В таком роде эта лицемерка стала разглагольствовать, Вика, подхватившая идею, которая казалась ей весьма занимательной, поддакивала изо всех сил, а в заключение сказала:

–Бежать надо сейчас.

–Но куда нам бежать? – спросил возбужденный идеей Алеша.

–На дачу к Чепухе, – ляпнула та.

Алине, этой чертовой сумасбродке, безумно понравилась идея побега. Эта ее натура авантюристки никогда не давала ей покоя, а теперь, когда предлагался такой острый шаг в жизни, она была просто счастлива. Как когда-то она в эйфории сбежала с моим отцом, так теперь она готова была сбежать от него. Алеша, который не был на самом деле тем дураком, каковым его все считали, прекрасно понимал натуру этой шальной женщины и считал, что ничего дельного из их отношений не выйдет, что на руинах чужого брака не создать крепкой семьи, но он был слишком влюблен в мою мамашу, поэтому делал все, что казалось ей правильным, тем более, так советовала его любимая сестра.

Злоумышленники быстро созвонились с женой Чепухи, мать объяснила ситуацию сообщнице, которая знала о шашнях Алины и Алеши, как никто другой, потому что часто их сношения происходили в ее квартире, и тетя Лиза, особо не раздумывая, согласилась помочь. Все четверо направились в соседний дом для дальнейшего воплощения плана побега.

Прошло достаточно времени, когда папа спохватился и набрал номер жены, тот был недоступен. Он заподозрил неладное и позвонил Вике, но та не брала трубку. Седой напрягся. Запрыгнув в сланцы, он выскочил на улицу и увидел, что там никого нет. Его пульс стал чаще, на лбу выступил ледяной пот. Отец опустился на корточки и схватился за голову. Я села рядом и стала гладить его по сгорбленной спине.

Отчаяние отступило очень скоро: Вика и Настя вернулись к подъезду. К сожалению моему и отца, одни. Они шли с мешком пива и громко смеялись.

–Слава богу! – вскрикнул Седой, бросаясь навстречу. – Где вы были? Где Алина?

–Как? – Настя состроила удивление на своем лице. – Разве она не пришла домой?

Отец обреченно помотал головой.

–Но как же? – еще пуще подруги удивилась Вика. – На остановке в круглосуточном мы слегка порамсили, и Алинка сказала, что возвращается домой.

Эта очевидная ложь была принята моим отцом за правду, он был повержен.

Неужели им не было его жаль тогда?

–Ей никто не звонил? – дрожащим голосом спросил папа.

Мерзкие лгуньи лишь пожали плечами. Они поняли, что ему плохо, и решила поддержать его с помощью своих трофеев. Мы вчетвером пошли к нам домой. Там эти подлые девицы наливали отцу пиво, которое купил его злейший враг, о чем Седой и не догадывался, утешали его, выслушивали все жалобы, но правды так и не сказали. Они оказали ему сильную поддержку той ночью, моральную психологическую поддержку, как он уверял себя и всех остальных, рассказывая о той трагичной истории. После того общения отец искренне считал этих девок невероятными душевными людьми и лучшими своими подругами. Как лицемерно они его утешали, вытаскивая из болота, в которое сами же и толкнули несколькими часами ранее. Разве это хорошие люди? Кукловодки, смеющиеся над теми, кому в жизни повезло меньше. Просто ведьмы. Таких сжигали на кострах. Забегу вперед: смешно, но Седой так и не узнал о причастности этих девок к побегу моей матери с наркоманом Алешей.