Читать книгу: «Последний танец в Лоахене», страница 2

Глава 2

Лоахенское кладбище окружал кованый забор, чьи пики устремлялись ввысь, словно они были стражами вечного покоя. Солнце светило ярко второй день подряд, что было большой редкостью – первые осенние дни в Лоахене всегда славились мелким и холодным дождём, словно природа резко забывала, что ещё вчера было лето. Сирша прошла сквозь центральный вход. На его арке висели металлические позолоченные буквы, которые складывались во фразу: «Жизнь – мгновение, смерть – вечность». Первый раз вывеску Сирша увидела три года назад, на похоронах родителей. Тогда она замерла и остановилась. Фраза показалась ей угнетающей и жестокой, только маленькая рука Рири, крепко сжавшая её руку, смогла вернуть Сиршу к жизни, заставить переступить порог кладбища. С тех пор она стала частым гостем здесь, но смысл фразы остался тем же. Интересно, чего добивался архитектор, когда поместил её над входом кладбища?

Сирша проскользнула в открытую калитку – центральные ворота были закрыты – и повернула налево. Ей не нужно было уточнять дорогу, она слишком хорошо знала кладбище, сказывалось время, проведённое в подготовке к похоронам. Тогда к пугающей и щемящей тоске примешивалось ощущение стабильности, которое дарило кладбище. Всё здесь было чётко и понятно, подчинено определённому порядку, которого Сирше так не хватало в те дни, когда её жизнь разбилась на мелкие осколки, режущие и причиняющие только боль.

Она шла по узкой дорожке, засыпанной белым гравием, мимо могильных камней, которые молчаливыми стражами сопровождали её. Сирша спешила. Сегодня был день рождения Рири, который совпадал с днём гибели их родителей. По привычной традиции она поднималась на рассвете и шла на кладбище, чтобы почтить их память. В голове крутилось множество дел, которые она должна была сделать для праздника, но она отбрасывала их, концентрируясь на своих обязанностях хорошей дочери. Рири никогда не сопровождал её. Он вообще не любил ходить на кладбище, потому что всё вокруг пугало маленького мальчика. Хватило, что Рири видел, как гробы с телами родителей погружались в могилу. Он держался молодцом ровно до того момента, пока первая горсть земли не упала на деревянную крышку гроба, вместе с ней Рири разразился нешуточной истерикой, которая долго не утихала.

Сирша увидела раскидистый дуб и свернула на узкую дорожку. У неё был набор примет, по которым она безошибочно находила могилу родителей. Но каждый раз её охватывала необъяснимая тревога, которая росла с каждым шагом, словно подсознание верило, что она потеряется, собьётся с пути и не дойдёт до своей цели.

Сирша сглотнула, замерев у могильного камня, на котором изображалась лоахенская арфа – символ легиона, специального подразделения, которое противостоит монстрам. Именно они не смогли спасти её родителей от гибели. Никто не ожидал, что монстры появятся на охраняемом шоссе. И когда уже прибыл легион, все были мертвы.

Сирша дошла до знакомой могилы, на которой были выбиты имена её родителей. Они так любили друг друга, что она решила отразить их любовь в вечности, выбрав одну литую плиту. Сирша достала из сумки бутылку с водой и ветошь, намочила её и принялась оттирать грязь. Она рьяно натирала плиту, стиснув крепче зубы, отгоняя мысли, что крутились в голове. Три года. Три года. Она выполняла обязанности главы семьи, заботилась о брате, ломала голову, где достать денег. А родители спокойно лежали в могилах, медленно разлагаясь. Сирша одёрнула себя. Они уже давно должны были разложиться, превратиться в скелеты, которые смутно походили бы на её дорогих родителей. Такими они были в воспоминаниях Рири, призраками прошлого, оставившими его. Но не Сирши. Она цеплялась за образы прошлого, не в силах их отпустить. Ведь если она порвёт эту связь, то останется одна. Тяжёлый ком подступил к горлу, заставляя прикусить губы. Чувства разрывали Сиршу, но она не могла им отдаться. Не сегодня, не сейчас. Сирша посмотрела на небо, надеясь, что чистая голубизна успокоит её, но этого не происходило. Даже погода была виновата в том, что родители бросили её.

Сирша закончила мыть плиту. Она обошла её со всех сторон, оценивая работу – идеальная чистота сохранится до ближайшего сильного дождя. Разочарование объяло Сиршу. Каждый раз она всё убирает, а непреодолимые силы всё портят. Почему мир не может замереть, как на фотографии? Она усмехнулась. Мысль была по-детски глупой.

Сирша бросила взгляд на розовый куст, летом он был усеян маленькими белыми розами, но сейчас засох. Она нахмурилась, вздохнула и выудила из сумки секатор. Каждую весну она сажала декоративный куст, и каждую осень выкорчёвывала его с болью и негодованием, потому что за лето он успевал умереть. Сирша завидовала соседним могилам, у которых цветы росли без труда.

Она обхватила сухую ветку, крепко сжала секатор и отрезала её. Ветка за веткой – куст редел, становясь всё невзрачней. Движения Сирши ускорялись. Она не замечала ничего вокруг, отдаваясь занятию всем сердцем, но глупые мысли возвращали её в момент боли. Да, она должна была пережить родителей, но они покинули её слишком рано, в момент, когда она совсем не была готова. А Рири… Разве должен он расти без них? Это было нечестно.

Позади раздались шаги, которые вырвали Сиршу из её размышлений. Она резко дёрнулась, оборачиваясь, – и в этот момент острая боль пронзила указательный палец. Она порезалась. Из раны медленно капала кровь прямо на мёртвые бутоны. На мгновение она поймала себя на мысли, что это выглядит монструозно красиво, но тут же покачала головой, возвращаясь в реальность, где кто-то потревожил её могильный покой.

Сирша вылупилась на вторженца и приоткрыла рот, не понимая, как себя вести. Перед ней стояла Лиан Лири, лоахенский соловей, а по совместительству её школьная подруга, которая оборвала с ней и Харриет связи ещё в старшей школе. Даже на кладбище среди печальных могильных камней в чёрной водолазке и брюках с высоким поясом Лиан сияла. От неё исходила неуловимая аура, которая так и кричала, что перед вами звезда. Сирша сглотнула и опустила взгляд. Она сжалась, понимая, как выглядела в глазах знаменитой певицы: грязная, измотанная и жалкая.

– Сирша, – мягко сказала Лиан. Вероятно, так она разговаривала с фанатами, пряча свои истинные чувства.

Её простое обращение заставило Сиршу поднять взгляд и посмотреть на неё. Ярко-голубые глаза с интересом наблюдали, а медовые волосы ниспадали идеальными волнами, прикрывая правую сторону лица. Она выглядела так, словно была готова выступать в клубе, а не таскаться по кладбищу. Сирша натянула рукава растянутого шерстяного кардигана, словно так она могла спрятаться от неё, и выдохнула:

– Эми.

От своего настоящего имени Лиан поёжилась и скривилась, словно Сирша оскорбила её. Пухлые губы изогнулись в гримасе.

– Меня уже давно так никто не называет.

– Прости. Старая привычка. – Сирша пожала плечами и бросила взгляд на рукава кардигана, коричневая шерсть пропиталась кровью, которая и не собиралась останавливаться. – Что ты здесь делаешь?

– Посещала склеп.

Лиан махнула назад. Сирша проследила взглядом за её рукой. Она указывала на склеп, который возвышался на холме недалеко от могил родителей Сирши. Это было мраморное здание с колоннами, которые заканчивались треугольным фронтоном с какой-то лепниной. В день похорон Сирша, отвлекая себя от грустных мыслей, пыталась угадать, кому он принадлежал. Это вошло у неё в привычку: каждое посещение, когда боль утраты становилась невыносимой, она начинала гадать, кому принадлежал склеп. Но такого ответа она не могла и предположить. Зачем двадцатипятилетней Лиан склеп?

Сирша поймала внимательный взгляд Лиан, она не могла понять, насмехается ли она над ней или просто ждёт. Но почему-то Сирша была уверена, что первое. Взгляд Лиан стал острее и требовательнее. Неужели величие склепа смутило Сиршу, и это отразилось на её лице? Заставило чувствовать ничтожность? Она покачала головой, отгоняя бессмысленные глупости, и сказала:

– Ты перехоронила отца?

– Нет, – отрезала Лиан, и её чистые глаза потемнели. Сирша знала, что она ненавидела отца, который издевался над ней, пока та росла. Но всё же могло измениться? – Он не заслуживает даже могильного камня… – Лиан скрестила руки на груди и поджала губы.

– Мой папа считал иначе…

– Это был его выбор – устраивать похороны. – Лиан хмыкнула. – По мне, большая глупость, но так похоже на мистера Кина.

– Хочешь сказать, что он был глупым? – Сирша крепче сжала кулаки и выпрямилась: она не позволит никому оскорблять память её папы.

– Он был добрым, доверчивым и наивным. Сирша, расслабься. – Лиан хмыкнула, скрестив руки на груди.

– Он был хорошим человеком.

– Я так и сказала. – Лиан хищно оскалилась и быстрым взглядом осмотрела её наряд с головы до пят. Сирше показалось, что её губы дёрнулись, словно она пыталась подавить смех. – Как ты?

– Тебе правда интересно? – Сирша щёлкнула языком, стараясь унять гнев, который рвался наружу. Лиан стояла напротив неё, словно принцесса, сбежавшая из дворца, пока Сирша собирала свою жизнь по осколкам, отвоёвывала право на каждую жалкую кроху, чтобы как-то увязать болезненное существование, ранящее, а не помогающее исполнять мечты. – Работаю и забочусь о Рири.

– Нравится работа?

– Да.

– Как брат?

– Нормально.

– Понятно. – Лиан поджала губы, словно на неё резко накатила скука.

Повисла томительная пауза, всегда возникающая в разговоре людей, которые когда-то были близки, но перестали. В такие моменты кажется, что души собеседников тянутся друг к другу, но комок взаимных обид не позволяет вновь прикоснуться к душе другого, словно они защищают израненное сердце от новой боли. Тогда Лиан не объяснила, почему перестала с ними общаться. Сирша смело, набравшись храбрости, подошла к ней и задала прямой вопрос. Лиан, окружённая новыми фаворитками, которые сходили от неё с ума, ничего не ответила. Девицы набросились на Сиршу, словно та была прокажённой. После Сирша ни разу не говорила с Лиан. Так они доучились до конца школы, а затем разлетелись в разные стороны. Лиан последовала за своими мечтами, а путь Сирши… Свернул не туда.

– И зачем тебе склеп? – спросила Сирша, не выдержав молчания. Она опять сдалась, как обычно, словно Лиан всё ещё имела над ней власть.

– Там я могу побыть наедине.

– Что? – Сирша не могла скрыть удивления, которое разрывало её душу. Она присмотрелась к Лиан и заметила тень печали в её ясных глазах. – Разве такое возможно?

– Представь себе. Слава и всеобщее обожание утомляют.

– Тебя тяготит твоя известность? Но разве это не то, чего ты хотела? – Сирша наклонила голову набок, стараясь осознать слова Лиан. Это всё походило на позёрство.

– Да, но… – Лиан облизнула губы и задумалась. Её взгляд блуждал, словно искал что-то, что могло подарить ей опору. Он остановился на могильной плите. Лиан вздохнула. – Но за всё приходится платить…

– Цена оказалась слишком высока? – Фраза прозвучала обвинительно и с обидой. Сирша прикусила язык и поймала пронзительный взгляд Лиан. Злоба закипала в ней, но была она направлена не на Лиан, а на саму себя. Вместо того чтобы просто уйти и не продолжать мучительный разговор, Сирша продолжала колоть собственное сердце, наблюдая, как кровоточат застарелые раны. – Не думала, что ты такая печальная.

– Я соткана из печалей, Сирша. – Лиан хмыкнула и отбросила волосы назад. Жест был наполнен самолюбованием, когда человек точно знает, что неотразим. Лиан была богиней Лоахена, и город преклонялся перед ней. – Печали, досады и сожаления. – Она грустно усмехнулась и моргнула. Длинные ресницы взмыли вверх, подчёркивая тоску в её глазах. – Видимо, такова цена успеха.

– Можешь написать об этом песню. Ты же всегда так делала в школе.

– Я больше не пишу песен. – Она помрачнела, брови сомкнулись у переносицы, где залегла глубокая складка.

– Но… На альбомах и афишах пишут, что ты автор песен.

– Я не пишу их. Просто не могу.

– Но… Как? – Сирша заморгала и отступила. Осознание, что мечта Лиан сбылась не так, как она желала, обожгло. Сирша покачала головой, что за вздор! Кто ещё и кого должен жалеть. Но её добродушное сердце не могло иначе. – Мне жаль. Ты любила сочинять песни, я помню.

– Не жалей. Во всём виноват проклятый случай. – Лиан впилась в глаза Сирши, и та заметила странный блеск в её глазах. – Ты помнишь, как вы с Харриет пытались меня защитить от Флинна?

– Когда он назвал меня шантажисткой? – Сирша приободрилась, подавляя в себе мысль, что она хватается за жалкие подачки, брошенные ей милосердной Лиан. – Конечно, помню. Я даже сохранила тот смазанный снимок.

– Но почему? – Голос Лиан не изменился, мускул не дрогнул на лице. Сирша поймала себя на мысли, что ведёт разговор с очень печальной и очень красивой куклой, которая прячет свои чувства. И в этот момент прикосновения душ ей захотелось поделиться с ней теплом.

– Потому что это память о наших счастливых днях.

– Даже если это всё, что от них осталось?

Сирша задумалась, вспоминая, сколько раз она порывалась выкинуть все снимки Лиан, но каждый раз себя останавливала. А когда Лиан стала знаменитой, то она убеждала себя, что эти фото могут принести ей деньги… Как же часто она врала самой себе?

– Даже если это так.

– Понятно… – Лиан опустила взгляд. – С того дня всё пошло под откос…

– О чём ты? – Сирша нахмурилась. Манера разговора раздражала, смысл и конкретика ускользали, словно Лиан вела монолог, понятный только ей.

– Ты веришь в богов, Сирша?

– Богов? – Сирша поджала губы. Она обходила тему веры стороной, последний раз посещала храм, когда отпевали родителей. – Не знаю… В последнее время это слишком сложно.

– Ну, и правильно. Они не достойны твоей веры. Запомни – боги слишком жестоки. – В глазах Лиан отразились гневные искры, которые вторили гневу Сирши, словно за весь разговор они наконец-то почувствовали одно и то же. – Им нет до нас дела.

– Но разве это не хорошо? Значит, наша жизнь принадлежит только нам.

Лиан заливисто засмеялась. Её смех звонкой волной разнёсся по кладбищу, проникая в душу Сирши. Он был наполнен отчаянием, которое висело звенящей струной в воздухе. Такое отчаяние ты можешь ожидать от человека в безвыходной ситуации, но не как от главной дивы Лоахена. По рукам Сирши побежали мурашки, а по спине – холодок. Что-то монструозное и глубоко печальное было в смехе Лиан, который с каждым мгновением становился только сильнее, грозясь прорвать тихое мироздание. Лиан схватилась за живот и согнулась пополам. Она всегда была ниже Сирши, но теперь казалась ещё меньше, ранимей и беззащитней. Острое желание обнять и утешить её пронеслось в сознании Сирши. Желание было не подконтрольным, первобытным, исходящим из таких тёмных глубин, что у Сирши не было для них названия. Словно кто-то другой приказывал ей обнять Лиан. Здесь и сейчас. Сирша приблизилась к Лиан, остановилась напротив неё, положила одну руку на спину, а другой приподняла торс, чтобы уложить её голову на плечо. Лиан подалась ей навстречу. В её глазах читалось желание получить утешение. Сирша мягко улыбнулась, забыв все обиды, что проросли отравленными цветами в её душе. Лиан встретилась взглядом с ней и…

Резко отстранилась.

Сирша прищурилась, в виске запульсировала острая головная боль. Лиан же изменилась в лице – на нём читался неподдельный испуг. Но это длилось мгновение, словно наваждение нашло не только на Сиршу. Лиан поправила волосы, взгляд стал жёстким и ледяным. Она выпрямилась, словно всем своим видом хотела подчеркнуть разницу между ними.

– Мне пора уходить, – холодно сказала Лиан. – А тебе ещё нужно ковыряться в грязи. – Она выдавила ядовитую улыбку, которая дико контрастировала с той беззащитностью, что Сирша видела мгновение назад. – Прощай.

Лиан развернулась, стукнула каблуками, но замерла и, не поворачиваясь, добавила:

– Если бы я могла, то поменялась бы с тобой местами.

Ответа она не дожидалась. Лиан быстро засеменила по дорожке, ведущей прочь с кладбища. Звук её шагов ещё долго раздавался в ушах, пока Сирша смотрела ей вслед, не понимая, что вообще произошло.

Глава 3

Сирша наблюдала сквозь видоискатель, как Рири с друзьями носился по парку, недалеко от Лоахенской городской больницы. Самого большого медицинского учреждения в городе. Врачи разбили прекрасный парк, который стал местом притяжения горожан. Единственный зелёный уголок в центре города, который словно украли у серых городских зданий. Здесь даже дышалось легче, и на мгновение можно было забыть, насколько Лоахен чужд и холоден.

Сирша выловила растяжку, закреплённую между двумя дубами, и спустила затвор. Надпись «С днём рождения, Райан» покачивалась на ветру, но ей удалось поймать её целиком. Сирша хотела написать привычное Рири, но младший брат был до невозможности категоричен, требуя, чтобы на восьмой день рождения его называли Райаном. Главным его доводом было, что Сиршу никто не называет Сири. Автором такого аргумента могли быть только двое: либо Харриет, либо Дезмонд. Сирша склонялась к первому. Представить, как начальник наставляет Рири использовать полное имя, было сложно.

Мальчишки кидали друг другу мяч и звонко хохотали, когда кто-то ронял его. На фоне друзей Рири выделялся: за последний год он сильно вытянулся и был всего лишь на голову ниже Сирши. Совсем скоро – и дорогой Рири перерастёт сестру, но пока этого не случилось, она будет звать его Рири и умиляться, какой славный у неё младший брат. Чем старше он становился, тем сильнее походил на неё: волосы становились всё чернее и уже были того же оттенка, что и у Сирши, а большие светло-зелёные глаза были один в один с её, даже разрез совпадал. Она сделала ещё несколько снимков и вернулась к столу, где стояли угощения.

Сирша взяла стакан свекольного сока, отпила и скривилась. Он был слишком приторным – всё же стоило добавить в него лимон. В голове продолжала назойливо крутиться фраза Лиан, «Я бы поменялась с тобой местами». Что она значила? Что Лиан видела в её жизни, чего не видела Сирша? Разве можно поменять любимое дело на долги, головную боль и заботу о брате?.. Последний довод больно ущипнул Сиршу, вытаскивая из пустых размышлений. Мысль, что брат мешает ей, потревожила тёмное дно её души, которое Сирша боялась задевать. Кто мог знать, какие неприятные и скрытые чувства обитали там? Лучше было закрыть на них глаза и не обращать внимания. Так было безопаснее.

– Когда ты так стоишь, то похожа на настоящую мамашу, восторгающуюся своим дитём.

Сирша развернулась и увидела свою лучшую подругу.

– Харриет, ты опоздала! – сказала она с лёгким укором. Сирша натянула улыбку, которая должна была отогнать её внутренних монстров.

– Вот так ты встречаешь меня. Я, вообще-то, занималась упаковкой подарка! – Харриет покачала коробкой, замотанной в подарочную бумагу, усыпанную белыми котятами с красными глазами. Астерий, как и в их детстве, был любимым персонажем всех детей. – Мне пришлось облазить все магазины, чтобы найти бумагу с Астерием. Её раскупают на раз два, так мне сказал продавец… Или он флиртовал? – Харриет наигранно задумалась. – Думаю, Рири будет в восторге.

– Ты всё ещё зовёшь его Рири? – Сирша усмехнулась собственным мыслям.

– А как ещё называть этого мелкого проходимца? – Харриет вздёрнула рыжую бровь. – Наш крошка Рири. Я же нянчила его младенцем.

– Теперь он хочет, чтобы мы называли его Райан. Посмотри. – Сирша махнула в сторону растяжки. Непринуждённая беседа с Харриет возвращала спокойствие, помогала не тревожить дно души, наполненное запретными чувствами.

– Вот дела творятся. – Харриет звонко засмеялась. – Он и, правда, вырос.

– И я об этом.

– Что это у тебя? – Харриет выхватила стакан из её рук, сделала большой глоток и поморщилась, возвращая напиток Сирше. – Я-то думала, ты наконец-то приготовила пунш для взрослых. А тут… Фе. Опять свекольный сок. Почему Рири его обожает?

– Пунш? Чтобы мы с тобой вдвоём напились? – Сирша усмехнулась, пригубив сока.

– Как будто больше нет взрослых? Почему мамы друзей Рири не приходят?

– Сама знаешь. – Сирша поджала губы. – То, что я опекун Рири, не даёт мне права вступить в их круг.

– Какая глупость! – Харриет фыркнула и покачала головой. – А начальник твой не придёт? – Лукавые зелёные глаза, густо подведённые коричневым карандашом, впились в Сиршу. – Может быть, в этом году он наконец-то явит себя миру.

– Весь мир – это ты? – Сирша засмеялась, проводя по ремешку часов. – Он обещал прийти, если не будет работы.

– В выходной? Он вообще слышал про выходные?

– Конечно, слышал. Мне же он их даёт. – Сирша надула губы. – У нас в последнее время много работы…

– Кстати, про вашу работу. – Глаза Харриет заблестели. – Я как раз из-за этого и задержалась. – Она обернулась, убеждаясь, что поблизости никого не было, и перешла на шёпот: – Дело Коулмана. Вы же помогали обвинению?

– Да, – сказала Сирша, сглотнув. Руки похолодели от одного воспоминания.

– Сегодня утром его нашли мёртвым в своём доме. Сердечный приступ. Представляешь?

– Правда? – Сирша опять сглотнула, перед глазами появилась тёмная поволока, а к горлу подступил ком. Гипотетически, она ничего не сделала – только приготовила снадобье, но почему-то угрызения совести ощущались реальными. – Сердечный приступ?

– Да, его сердце не выдержало поднявшуюся шумиху. – Харриет хмыкнула. – Так ему и надо. Пятнадцать пострадавших… Я бы своими руками придушила его…

– Ну да. – Сирша прикусила нижнюю губу, стараясь отогнать липкое чувство, которое протянуло к ней свои лапы. – Утром я видела Лиан Лири на кладбище.

– На кладбище? И что она там делала?

– Пряталась от фанатов. – Сирша хмыкнула. – Оказывается, её тяготит слава и успех.

– Ну, это маловероятно. – Харриет поправила чёлку, полностью закрывающую лоб – её протест против моды, навязанной мужчинами, как любила она приговаривать после пары выпитых стаканов вермута.

– Но она настаивала. Даже хотела поменяться со мной местами.

– Вздор. – Харриет хмыкнула. – Этот случай с Коулманом заставил меня поверить в проведение, – сменила тему она. – А ты как думаешь? Это судьба? Или случайность?

Сирша замерла, не зная, что ответить. Могло ли быть судьбой дело её собственных рук? Что вообще ей нужно отвечать, чтобы не вызвать подозрений?

Харриет скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на неё. Этот взгляд был слишком хорошо знаком Сирше, именно он всегда безошибочно распознавал даже самую крошечную ложь.

– Так, что ты думаешь? – Губы Харриет улыбались, а глаза нет.

– Это похоже на провидение…

– Провидение? – раздался позади голос Дезмонда. – Странные темы для детского праздника.

Он подошёл к ним, держа обеими руками велосипед, который был излишне аккуратно завёрнут в упаковочную бумагу с Астерием, такую же, как на подарке Харриет. Сирша замерла, а вдалеке каркнул ворон. Мороз пробежал по всему телу, а мысли захватили воспоминания. Холодная прозекторская. Мёртвые тела и снимок с места трагедии. Её растерзанные родители с оторванными конечностями, а рядом детский новый красный велосипед, с запёкшимися каплями крови. Сирша сглотнула, не понимая, как Рири отнесётся к подарку. Пробудит ли он в нём болезненные воспоминания?

– Бреннан? – спросила Харриет, пялясь на Дезмонда. – А ты-то что здесь забыл?

– Что? – спросила Сирша, переводя взгляд с Харриет на Дезмонда. Бреннан… Как это вообще возможно? – Харриет, это мой начальник Дезмонд Моран. А это…

– Харриет Кавана, – подхватил Дезмонд, его чёрные глаза устремились на Харриет, словно что-то искали. – Моран. Теперь я ношу фамилию матери.

– Так вот куда ты запропастился. – Харриет усмехнулась, скрестив руки на груди. – Сирша, мы знакомы с детства, наши отцы были партнёрами…

– Почему вы не сказали, что Себастьян Бреннан – ваш отец? – резко перебила её Сирша. Её сердце беспокойно стучало, ощущение, что её обманули, сжимало всё сильнее лёгкие. Сирша отставила стакан с соком и положила руку на грудь, стараясь контролировать дыхание. Вдох. Выдох.

– Я давно порвал с ним отношения.

– И как давно? – Сирша впилась в него взглядом.

– Больше трёх лет.

– И вы хотите сказать, что это никак не влияет на ваши с ним встречи в суде? Это не могло повлиять на оправдание Коулмана?

– Я могу понять, почему, Сирша, вы так решили. – Голос Дезмонда звучал спокойно и непринуждённо, словно она и не поднимала на него голоса. – Но уверяю, что это никак не влияет на нашу работу.

– Хотелось бы верить, – буркнула Сирша, опустив глаза. Она не могла выдержать поддерживающий и располагающий взгляд Дезмонда, который так и говорил, что ничего плохого и не случилось. Но почему тогда ей было так гадко на душе?

– Ты теперь одинокий борец за справедливость? – заполнила молчание Харриет. – Прости, не одинокий. – Она перевела взгляд на Сиршу.

– Можно и так сказать. – Дезмонд пожал плечами. – Если вы не против, дамы, то я бы хотел увидеться с именинником.

– Конечно, – отозвалась Харриет, хватая за руку Сиршу, ей явно хотелось что-то обсудить с подругой, – вперёд, Дез.

Взгляд Сирши упал на велосипед, и по спине побежали мурашки. Её словно окатили ледяной водой, потушив негодование, что только что кипело. Какая долбаная разница, что случилось с Коулманом, если Рири может оказаться в опасности?

– Давайте вместе пойдём, – сказала приглушённо Сирша, вырывая руку и не сводя взгляда с велосипеда. – Харриет тоже ещё не подарила подарок.

– Теперь мне сложно будет тягаться с этим пижоном, – протянула Харриет, пока они шли к детям.

Сирша же принялась раздирать указательный палец, где не успела ещё затянуться рана. Стоило ли сказать Дезмонду, что велосипед может ранить Рири? Или нет? Может быть, она слишком переживает? Помнил ли Рири, что родители обещали привезти ему красный велосипед из последней поездки? Он точно помнил, потому что все три года отказывался иметь дело с велосипедами. Но будет ли это катастрофой? Зачем Дезмонд решил подарить треклятый велосипед?

– Сирша, – обратился к ней Дезмонд, останавливаясь, пока Харриет убежала вперёд к Рири, – мне не нужно было приходить?

Его слова выдернули её из размышлений. Она посмотрела на него: Дезмонд нагнулся и протянул ей белый платок, в углу которого были вышиты инициалы – ДБ. Платок был явно старый.

– У вас кровь. Возьмите.

– Не стоит. У меня где-то был свой… – Сирша принялась проверять карманы жакета и попутно пыталась вспомнить, где оставила сумочку.

– Возьмите. Я настаиваю. Вы вечно теряете платки.

Она кивнула, взяла платок и приложила его к ране. Белая ткань быстро испачкалась кровью. Щёки вновь горели, а Сирша стеснялась поднять взгляд на Дезмонда.

– Всё в порядке? – спросил он. – Райан пригласил меня, я не хотел отказываться. Я могу отдать ему подарок и уйти, если так будет лучше.

– Почему именно сегодня? – спросила она, поджав губы.

Дезмонд тяжело вздохнул, явно понимая, о чём она.

– Так получилось… Извините.

– Теперь этот день стал ещё сложнее. – Сирша запрокинула голову и вздохнула. – Сегодня годовщина смерти родителей, а теперь ещё и это…

– Вы вообще не при чём. Не берите это на себя.

– Но я приготовила смесь.

– Но использовал её я. – Дезмонд смотрел на неё с глубоким сочувствием и пониманием. – Вините меня, но не себя.

– А ещё этот велосипед… – Она посмотрела на Дезмонда, теперь глаза наполнились неприкрытым беспокойством. – Дело в треклятом велосипеде. – Она махнула на подарок. – Я боюсь, что он может ранить Рири.

– Но это часть жизни, Сирша. Ему придётся падать с велосипеда, чтобы научиться ездить на нём. Вы не сможете уберечь его от всего. Нельзя быть готовым ко всему.

– А хотелось бы… Знать наперёд, что произойдёт. – Сирша покачала головой. – Но ранить… я не про падения говорила…

Сирша не успела сформулировать мысль, как к ним подбежал Рири в сопровождении двух друзей. Они были в одинаковых коричневых шортах, прикрывающих колени, с подтяжками и в бежевых рубашках, на ногах белые гетры в красную полоску и чёрные башмаки. Рири же решил выделиться и попросил галстук-бабочку ярко-красного цвета.

– Вот вы где, дядя Дез, – сказал Рири, уставившись на Дезмонда. Мальчик раскраснелся от бега, а не от смущения и беспокойства, как она. – Я боялся, что вы не придёте.

– Как я мог пропустить такое событие, Райан? Вот, – Дезмонд протянул подарок Рири, – открывай.

– И здесь Астерий! – радостно воскликнул Рири. – Тётя Харриет подарила мне новые книжки про него. Представляешь, Сирша, Астерий отправится в замок расследовать новое дело. Там даже будет что-то про кровопийц! – Глаза Рири с восторгом заблестели, а его друзья радостно закивали. Приключения кота Астерия волновали их не меньше, чем новый велосипед.

– Это будет увлекательно, я думаю, – сказала Сирша, опустив плечи и поджав губы.

Она внимательно наблюдала за Рири, не замечая болтовню, с которой мальчишки разрывали бумагу. Рири был спокоен, распаковывал подарок и щебетал. Но вдруг истерика случится, когда он увидит велосипед целиком? Сирша задержала дыхание, когда последний клочок бумаги упал на землю, и вновь впилась в указательный палец.

– Расслабься, – на ухо прошептала Харриет.

Рири вскрикнул.

Сирша дёрнулась и выронила платок. Она замерла, наблюдая за братом, и быстро убедилась, что он хохотал и с восторгом смотрел на велосипед. У него была красная рама, а впереди небольшая металлическая корзина. Мечта, а не велосипед.

Сирша глубоко вздохнула. Всё было хорошо, она опять себе что-то надумала. Она помотала головой, возвращаясь к реальности. Дезмонд и Харриет смотрели на неё с беспокойством: и если беспокойство Дезмонда было ненавязчивым, не требующим объяснений, лишь дарящим поддержку, то Харриет приказывала всё объяснить.

– Большое спасибо, дядя Дез. – Рири радостно улыбался.

– Катайся осторожно, чтобы сестра не беспокоилась. – Дезмонд потрепал его по волосам. – Тебе помочь?

– Я умею. Майкл и Питер научили меня.

– И давно это? – спросила Сирша слишком мрачно и отрешённо.

Рири нахмурился, словно считал её беспокойство.

– Пару недель назад. – Рири гордо выпрямился. – Ты много работала, и я не успел тебе рассказать. – Он мягко улыбнулся, словно хотел подарить ей толику своей уверенности. – Мы попробуем покататься?

– Конечно, – отозвалась она, не до конца веря, что ничего не случилось. – Но тебя не беспокоит, что это велосипед, Рири?

– Райан, Сири. Зови меня Райан. – Он засмеялся. – Я попросил дядю Деза, когда он спрашивал меня про подарок.

– Вот как… Попросил.

– Мы пойдём кататься. – Рири махнул мальчишкам, и они вместе покатили велосипед к дорожке, заливисто хохоча. – Развлекайтесь.

Не было ни слёз, ни печалей. Ничего, что Сирша боялась, надумывая всякое. С Рири всё было в порядке, а не в порядке была только она.